Наконец-то гипсовые слепки оказались у меня в руках. На обыкновенном пластилине были получены экспериментальные следы укуса. Как и предполагалось, результат исследования не был утешительным. Плохое качество следа на теле подозреваемого, обусловленное его давностью и процессом заживления, исказившими его первоначальный вид, отсутствие четкого промежутка между резцами на верхней и нижней челюсти делали его непригодным для индивидуальной идентификации. Единственное, о чем мы могли сказать с полной уверенностью, что папу укусила не его маленькая дочь; абсолютные размеры реального следа от укуса и экспериментальных следов, оставленных слепками зубов Саглары, и близко не соотносились друг с другом.
Но Геннадий В. равнодушно воспринял результаты экспертизы и твердил свое:
«Меня укусила Сага»…
Сыщики начали «крутиться» вокруг Геннадия В., пробивая по своим каналам его связи и знакомства. Им удалось установить, что 27 июня, ближе к вечеру, на чабанскую точку Геннадия приезжали на грузовом автомобиле «ГАЗ-53» его младший брат Борис со своим приятелем Темниковым, проживавшие в Ики-Буруле. За Борисом и его окружением также стали вести скрытое наблюдение. Но веских оснований для задержания Геннадия у членов оперативно-следственной группы не имелось.
Наконец оперативники стали получать очень скупую, практически непроверенную информацию из среды Бориса В., что Наталья С-на убита Геннадием: «Генка Наташку грохнул!». В совокупности с другими фактами (Геннадий — последний человек, видевший живой исчезнувшую женщину; подозрительный след от укуса на правом плече, происхождение которого не соответствовало его объяснениям; сама его личность с двумя судимостями в прошлом), эта информация давала повод для задержания Геннадия и Бориса по подозрению в убийстве человека.
На свой страх и риск В. Т. Самохин задержал обоих братьев: Геннадия поместили в ИВС Целинного РОВД, Бориса — в ИВС Элистинского ГОВД. С ними стали плотно работать, но на все про все группе отводилось трое суток, по истечении которых надо было или предъявлять конкретное обвинение с санкцией прокурора на арест (а для этого необходимо добыть доказательства их вины), либо, скрепя зубы, извиняться и отпускать на все четыре стороны. Первые двое суток ничего утешительного не принесли, а Геннадий так вообще вел себя очень и очень уверенно.
Ранним субботним утром, 4 августа В. Т. Самохин проходил мимо горотдела милиции, направляясь на работу; ведь кроме расследования дела по поводу исчезнувшей в Ики-Бурульском районе женщины, у прокурора-криминалиста имелось еще масса других служебных забот и обязанностей. Его окликнул стоявший на крыльце Виктор Немошкалов, который занимался камерной разработкой Бориса В.
— Тавшкаевич! Похоже, клиент готов к серьезному разговору.
Боясь сглазить, Самохин лишь забежал на минутку в свой служебный кабинет за бланками протоколов допроса и тут же спешно вернулся в Элистинский ГОВД. Из камеры к нему привели Бориса В. Начался обстоятельный допрос, продолжавшийся 5 часов.
По всей вероятности, непосильный груз, который взвалил Геннадий на своего младшего брата, оказался настолько тяжелым, что даже родственные чувства не могли сдержать Бориса; ему нужно было освободиться от этого гнета. Человеческое начало взяло в нем верх. Вот что поведал он в течение 5-часового допроса прокурору-криминалисту Самохину.
27 июня 1990 года Борис находился в районном центре Ики-Бурул у своих родителей, помогал строить навес для предстоящей свадьбы еще одного брата. Где-то после обеда появился отец и передал Борису, что Геннадий просит приехать к нему на чабанскую точку на грузовой машине, для того, чтобы перевезти овец. Просьба старшего брата — закон; Борис добрался на попутках до совхоза «Приманыческий». Там он нашел своего родственника Темникова, который одолжил «ГАЗ-53» у одного знакомого. Вместе с Темниковым в 19 часов вечера они уже были на чабанской точке Геннадия. Старший брат пригласил их за стол поужинать. Во время еды, когда было выпито по стакану самогона, Геннадий горестно признался, что два дня назад убил женщину, Наталью С-ну (Борис ее знал), и нуждается в их помощи для ликвидации трупа. Так уж случилось, ничего не поделаешь, но от мертвого тела необходимо избавиться, иначе хана! Сам он с ними поехать не может, чтобы не вызвать подозрения. Труп надо отвезти подальше в степь, в самое безлюдье, сжечь и закопать поглубже в землю. Он очень рассчитывает на них.
Об обстоятельствах убийства Геннадий говорил как-то невнятно, речь его была темна и полна недомолвок. По его словам, он отвез Наталью по ее же просьбе на мотоцикле в степь, где паслись ее коровы, примерно в 4-х километрах от Ут-Салы. Уже на месте между ними возникла ссора, поводом для которой послужили упреки Натальи в том, что его брат Борис причастен к пропаже овец С-ых. В ответ Геннадий потребовал вернуть долг, 1000 рублей, которые она занимала у него. Тогда Наталья пообещала рассказать жене Геннадия об их более чем дружеских отношениях.
«Не выдержав оскорбления» (цитата из протокола), Геннадий толкнул ее в грудь. Наталья замахнулась хворостиной, которую, якобы, прихватила с собой из дома для того, чтобы гнать коров, и хлестнула его по лицу, после чего бросилась на Геннадия и больно укусила его за правое плечо. Он ударом кулака сбил ее с ног и начал душить руками, плохо соображая от возмущения. Пришел в себя, когда понял, что Наталья мертва. Версия — не ахти, какая складная, но брат Борис и Темников отнеслись к рассказанному Геннадием с должным пониманием; женщина, по их мнению, не должна себя так вести, откровенно провоцируя мужчину.
Далее, по показаниям Бориса, Геннадий стал думать, куда девать труп? На своем «Восходе-ЗМ» травянисто-зеленого цвета он съездил на свою чабанскую точку, находившуюся поблизости, и вернулся оттуда, прихватив два мешка и приличный кусок веревки. Сначала он плеснул немного бензина и поджег одежду на мертвой Наталье С-ной. Но, так как уже приближалась ночь, он побоялся, что огонь в темнеющей степи могут увидеть издали нежелательные свидетели. Поэтому, быстро погасив пламя, Геннадий складным ножом зоновской выделки квалифицированно отрезал ноги у убитой и засунул в один мешок туловище, в другой — отсеченные ноги. (Большой ценитель оружия, Геннадий В. так любил этот нож, что долго отказывался выдавать его следствию — примеч. автора). Для удобства он связал веревкой руки убитой. Перетянув остатками веревки горловину обоих мешков, он разместил их на заднем сиденье мотоцикла, и вернулся к себе на чабанскую стоянку. В кошаре, стоявшей чуть поодаль от жилого дома, он слегка прикопал труп, навалив сверху солому…
Когда стемнело, все трое прошли в кошару, извлекли мешки со страшным содержимым и понесли к машине. Темников, которому пришлось тащить большой мешок с туловищем, еще попенял Геннадию за такую задержку во времени; от мешков исходил резкий запах разлагающегося мертвого тела. Пока грузили «поклажу» в кузов, предварительно застланный брезентом, Геннадий находился поодаль (стоял на стреме), чтобы никто из членов семьи случайно ничего не увидел. Меры предосторожности, они никогда не бывают лишними. Умные люди не пренебрегают страховкой. Груз прикрыли сверху свободным краем брезента. Борис со своим другом-подельником Темниковым, взяв две лопаты, штыковую и совковую, отправился в дорогу.
Сознательно избегая проезжать через населенные пункты, оставив в стороне совхозы «Бага-Бурульский» и «Приманыческий», сверкающие в темноте яркими электрическими огням, где по грунтовке, где прямо по девственной степи преступный грузовик пробирался все дальше и дальше на запад. Над ним в сине-черном небе горели не менее яркие, июльские звезды. Густой метеоритный дождь, казалось, отпевал убитую Наталью, провожая ее в последний путь.
Ехали долго, пока не добрались до трассы Лола — Зунда-Толга. В лесополосе, неподалеку от указателя «Ферма № 2 совхоза «Приманыческий», обнаружили место, показавшееся удачным во всех отношениях. Здесь начали копать яму, трудились на совесть, ведь работали для родного брата и друга, а не за презренный металл или не на коммунистическом субботнике. Когда яма была готова, бросили в нее оба мешка, затем обильно полили их бензином и подожгли. Славный пылал костерок, освещая уставшие лица добросовестных укрывателей убийцы. Вскоре огонь начал спадать. Тогда Борис и Темников зарыли яму, замаскировав схрон бурьяном и ветками сушняка, собранными на окраине лесополосы. Отъехав от места сокрытия трупа, выбросили лопаты, а брезент облили бензином и подожгли.
В «Приманыческий» вернулись около 5 часов утра, когда было совсем светло. Человек, у которого Темников одалживал машину, подивился: вроде, брали перевозить овец, а помета в кузове нет. Жена Темникова обратила внимание на странный запах, исходивший от их одежды. Муж в ответ буркнул, что пили чачу, после чего оба завалились спать в его доме…
Во второй половине дня В. Т. Самохин помчался в Троицкое допрашивать Геннадия В. Тот явно не ожидал, что братишка «расколется», растерялся и впервые за все время дрогнул. Понимая, что теперь просто так не отвертеться, после длительной паузы, он начал говорить, осторожно подбирая слова. В целом его рассказ полностью повторял показания Бориса, но когда дело дошло до конкретизации способа убийства Натальи, Геннадий, отдавая отчет в том, что это слабое место, которое следствию еще предстоит доказывать, снова замолчал…
В воскресный день 5 августа 1990 года, в 10 часов утра, у здания МВД КАССР на улице Пушкина, 4, царило необычное для выходного дня оживление. У входа стояло несколько машин, сновали люди. Предстояла проверка показаний Бориса В. на месте, с проездом по всему маршруту от чабанской точки его брата Геннадия до места сокрытия трупа Натальи С-ой. День обещал быть знойным, как и все лето в том году, с лиц участников следственного действия в этот далеко не поздний час стекал пот, а рубахи утратили первоначальную свежесть.
В комфортабельную «Волгу» уселись — первый заместитель прокурора республики Анатолий Васильевич Корниенко, двое оперативников и судебный медик — автор этих строк. В «Жигули» под управлением Юрия Анатольевича Пальчикова — Борис В., прокурор-криминалист Валерий Тавшкаевич Самохин, руководивший мероприятием, и эксперт-криминалист ЭКО МВД Василий Иванович Бондаренко, который снимал все происходящее на видеокамеру от первой до последней минуты. Причем, съемка этого «фильма» была совсем не формальным занятием; надо было не только зафиксировать все подробности маршрута и осматриваемые места, но и наглядно показать, что все делается по указаниям самого Бориса без всякого давления на него со стороны. Был еще грузовик, на случай обнаружения останков погибшей, для транспортировки их в элистинский морг…
На чабанской точке Геннадия В. Борис сразу повел участников проверки его показаний, уже окончательно взмокших на полуденном пекле, к кошаре, стоявшей метрах в 30-ти от жилого дома. Он указал место, откуда 27 июня они доставали мешки с расчлененным телом Натальи С-ой. Даже сейчас, более месяца спустя, земля в первом отсеке под деревянной балкой была рыхлой, лопата на этом участке размером 180 х 80 см свободно, без усилий погружалась на полный штык, в то время как окружающий грунт был утрамбован копытами овец почти до каменистой плотности. Визуально это место бросалось в глаза. В то время, когда ики-бурульские опера беспомощно топтались на чабанской стоянке, не заметить это место, загляни они в кошару, было просто невозможно.
По пыльному проселку машины оперативно-следственной группы ехали по маршруту, указанному Борисом, мимо поселков Бага-Бурул и Приманыч (совхоз «Приманыческий»). Вокруг расстилалась бурая, бесплодная, выжженная беспощадным солнцем степь с редкими кустиками жухлой полыни. Горизонт терялся в знойном мареве, в нем чудился блеск несуществующих озер, которых в этих местах и в помине нет. Металлические части и кузова автомашин раскалились до такой степени, что при прикосновении к ним можно было обжечь руки. В этих железных коробках немудрено было свариться живьем. Наконец, когда по спидометру мы проехали почти 28 километров, показалась грунтовая дорога Элиста — Зунда-Толга. Свернув на нее, проехали до дорожного указателя «Ферма № 2 совхоза «Приманыческий». Еще метров 70, и Борис дал указание остановиться. По правую руку от нас находилась лесополоса. Деревья имели довольно жалкий вид, и, хотя, до календарной осени оставалось около одного месяца, поникшая, безжизненная листва на них была заметно тронута желтизной. Ведомые Борисом, мы прошли в глубь лесополосы метров 15 и остановились между деревьев, где в одном месте в кучу были навалены сухие ветки и бурьян.
Это и было последнее пристанище убитой Натальи. Когда яма была вырыта на глубину одного метра, из нее пахнуло смрадом. Наиболее чувствительные члены группы решили отойти подальше, оперативники, прокурор-криминалист, эксперт-криминалист и судебный медик были обязаны продолжать работу. Сотрудникам уголовного розыска досталось еще извлекать разложившиеся останки из захоронения, упаковывать их в целлофан и грузить в кузов «газика». Самая черная, грязная работа всегда доставалась им. Чертыхаясь и используя выражения ненормативной лексики, с откровенным неудовольствием на лицах, они все же довели дело до конца. На дне погребения мы нашли золотую сережку с бледно-фиолетовым камнем-стразом, которая была потом опознана мужем погибшей…
Сверток из целлофана, перевязанный крест-накрест бечевой, доставленный в морг, и содержащий то, что когда-то было мертвым телом Натальи С., покоился на секционном столе, ожидая начала проведения экспертизы.
В своем постановлении В. Т. Самохин поставил 10 вопросов, на которые мне надлежало ответить, вопросов конкретных, составленных выверено и четко, а главное — целенаправленно. Перечень и логическое построение вопросов прокурора-криминалиста выгодно отличались от многих постановлений нынешнего поколения следователей, которые просто скачивают с дискеты заготовленную кем-то «болванку» — «сборную солянку», например, с пособия для юристов, не утруждая себя размышлениями, а нужны ли для дела ответы на некоторые вопросы и дают ли они что-нибудь следствию.
Предстоящее исследование никак нельзя было назвать простым, тем паче — заурядным. Ряд существенных обстоятельств очень осложнял работу. Разложение кожи и мягких тканей (в некоторых местах — сплошное гниющее месиво, как никак, 40 дней в самую жару); дополнительное посмертное воздействие пламени с выгоранием обширных участков, что привело к уничтожению многих ценных морфологических признаков и самих повреждений плюс частичное расчленение трупа.
Высчитывать шансы на успешный результат при таком раскладе — занятие совершенно бессмысленное, даже вредное, поэтому, составив в уме план действий, лучше сразу взяться за работу, методично, сантиметр за сантиметром изучая объект исследования, стараясь не пропустить любую мелочь, поскольку мелочей в нашей профессии просто не бывает. Разумеется, груз ответственности лежал на плечах эксперта громадный; ведь, в случае невозможности установить причину смерти погибшей (а это в силу перечисленных выше моментов никак не исключалось), вся работа оперативно-следственной группы пошла бы насмарку. Уж при таком положении вещей тертый калач — Геннадий В. нашел бы способ выкрутиться из создавшейся ситуации.
Итак, глаза боятся, а руки делают. Читателю совершенно ни к чему знать технику вскрытия трупа, особенно гнилостно измененного, так что опустим этот сугубо профессиональный раздел. Следует лишь упомянуть, что одежда на трупе сильно обгорела, и представляла собой отдельные фрагменты различной формы и размеров с черными, обугленными краями. Остатки нижней рубашки были собраны в жгут и туго завязаны на шее. Руки прижаты к груди и крепко связаны в области запястий бельевой веревкой, на которой также имелись следы воздействия пламени. В разложившихся мягких тканях на месте левой ушной раковины оказалась как бы «впаянная» золотая сережка с бледно-фиолетовым камнем; аналогичная серьга была найдена нами накануне при извлечении трупа из захоронения.
Зубы у трупа хорошо сохранились в лунках и имели ценные в экспертном отношении особенности (при жизни у Натальи были удалены оба 4-х зуба на нижней челюсти). Вот когда я по-настоящему пожалел, что Геннадия доставили ко мне не на 3-й или хотя бы на 6-й день, а только через 15 суток; тогда экспертиза по следам зубов наверняка дала бы совершенно другой, более конкретный результат.
Впервые во время секции я почувствовал осторожный прилив уверенности, когда добрался до органокомплекса шеи и при бережном ощупывании обнаружил патологическую подвижность левого большого рога подъязычной кости.
Подъязычная кость — небольшое костное образование подковообразной формы, упрятанное глубоко под языком, между нижней челюстью и гортанью; отсюда и название. Особенность ее анатомической локализации делают подъязычную кость практически недоступной для любых внешних механических воздействий. Ломается она преимущественно при одном виде травматического воздействия — сдавлении органов шеи руками человека. Прижизненное повреждение «подъязычки» — один из диагностических признаков удавления руками. Имеются, конечно, и другие механизмы ее травмирования, но они встречаются реже и также связаны с локальным давлением на шею.
С максимальной предосторожностью, дабы не привнести дополнительные повреждения, вместе с окружающими мягкими тканями подъязычная кость была иссечена для первоначального рентгеновского исследования. Кроме того, часть мышечных тканей из области предполагаемого перелома была взята в гистологическое отделение.