Служили наёмники в кавалерии, следовательно, у Петра не короткий меч — «гладиус», а длинный кавалерийский — «спата». Большой меч под одеждой не спрячешь, его можно носить только открыто. Следовательно, каждый в Иерусалиме знает: Иисуса окружают вооружённые люди. На них с кольями переть бессмысленно.
А может быть, всё-таки Пётр имел короткий меч и носил его под одеждой нелегально? Вряд ли… Вряд ли не склонный к самоубийству человек в праздничном Иерусалиме, где на каждом шагу римские патрули, будет таскать с собой оружие, глупо нарываясь на смерть. Да даже если б не патрули! На Петра мгновенно донесли бы, вооружись он незаконно: город полон шпионов и стукачей, а у Христа и апостолов много врагов. В городе все шпионят за всеми. Даже Пилат знает, что на него постоянно идут какие-то докладные в Рим… Нет, Пётр носил меч открыто — по праву римского гражданина.
Значит, днём Иисус всегда появляется в городе в окружении охраны из бывших наёмников… Ночует он в пригороде на виллах своих зажиточных друзей. Как его взять?
И тут Иисус подставился сам!
«У вас продаётся славянский шкаф?»Близится праздничная пасхальная ночь. Иисус говорит ученикам: сходите, мол, в город, сегодня мы будем отмечать праздник там, я так решил. Идите по такому-то адресу к такому-то человеку (примечательно, что ранее этот адрес и этот человек апостолам не были известны). Внимательно посмотрите, есть ли там кувшин. Если кувшин на месте, смело заходите и говорите хозяину такие-то слова.
Ученики выполняют всё в точности. Идут на место. Там, как говорят в шпионских романах, снимают пароль (обнаруживают, что кувшин на месте, и, значит, явка не провалена). Говорят хозяину нужные слова… И только потом на явку приходит Иисус с остальными. Явка — небольшой ресторанчик. Хозяин — содержатель ресторанчика — человек Христа.
Какое-то время Иисус с апостолами пьют и гуляют. Нервничают только двое — Иисус и Иуда. Во время гулянки Иисус вдруг говорит Иуде примерно следующее: «Ладно, иди и делай, что задумано!» Иуда уходит. А Иисус, немного погодя, предлагает всем подышать воздухом. Ничего необычного в этом предложении нет, нам всем оно очень понятно: люди гуляли, пили вино — теперь надо немного проветриться. Естественное желание во все времена. Но вместо того, чтобы просто проветриться, Иисус ведёт всех… за город, за речку Кедрон — в Гефсиманский сад. Зачем? Почему? Разве нельзя было заночевать там же, с блудницами? До этого случая Христос не отличался склонностью к ночёвкам в лесу, у него, как мы знаем, полно состоятельных друзей.
И самое главное — ведь Иуда ушёл раньше остальных. И о том, куда именно направится Иисус с учениками, он знать не мог. Если, конечно, Иисус сам не сказал ему об этом заранее. Но ведь Иуда точно привёл людей первосвященников в Гефсиманский сад, где и «сдал» им Иисуса! Значит, план был разработан ими обоими. И Иуда — самый преданный Христу человек.
Можно предположить, что сказал Иуда Каиафе. То, что велел сказать Иисус: люди Иисуса перепились и дрыхнут сейчас в Гефсиманском саду. Сопротивления они не окажут. Да и место глухое. Естественно, Иуда попросил денег «за предательство». Ибо бескорыстие — подозрительно.
А Христос между тем просто организовал засаду. И его план сработал…
Ночь. Пригород Иерусалима. Гефсиманский сад. Иисус сильно нервничает. Как не нервничать, если иные из его апостолов действительно дрыхнут! Им-то простительно: в большинстве своём апостолы о планах Иисуса не знают, знают только двое — трое. В их числе, естественно, и Пётр. А между тем Назаретянин поставил на карту свою жизнь. Тут занервничаешь.
Появляется Иуда с отрядом головорезов Каиафы. Иуда целует Христа… И не говорите мне, что это был предательский поцелуй! Нет, это был братский поцелуй! Поцелуй людей, затеявших большое общее дело. «Держись! Я сделал всё, что ты просил! Теперь твоя очередь!» — вот смысл иудиного поцелуя.
Вот тут Пётр и пускает в ход свой меч… Если бы храмовая стража пришла просто арестовать Иисуса, стычки бы не было. «Вы арестованы, пройдёмте!» — «Очень хорошо, я давно этого жду. Идём». Нормальный мирный вариант ареста. Но Христа пришли не арестовывать, а убивать под покровом ночи. Именно поэтому вспыхивает быстротечная схватка, окончившаяся кровью. Пётр отрубает ухо одному из нападавших. История донесла до нас даже имя пострадавшего — Малх.
Иисус останавливает резню: он уже победил! И Пётр опускает меч. Что, собственно, случилось? А случилась жуткая для Каиафы неприятность — коллективная драка в праздничную ночь с нанесением тяжких телесных, в которой участвовали его люди. И самое противное во всём этом — произошло нападение туземцев на римского гражданина! Римлянин даже был вынужден применить оружие. Ай-яй-яй… Такое дело не замять. С таким делом Пилат будет разбираться лично.
«За каким вы туда ночью попёрлись с кольями?» — спросит у Каиафы Пилат и в глазах его, помимо обычной усталости, будет светится живой огонёк заинтересованности и понимания. Здесь возможен только один вариант ответа:
— Арестовать богохульника хотели, ваше благородие! Днём несподручно было, они ведь ребята горячие, а тут перепились все. Ну, мы и решили воспользоваться. Чтоб без крови обошлось.
— Арестовали?
— Арестовали, вашбродь!
— Ну, давай его сюда…
Трижды не пропоёт петух…Иисус своего добился. Он арестован. Его ведут в город. Сзади — так, на всякий случай — идёт Пётр с мечом. Мало ли что… Вдруг захотят Иисуса дубинками забить «при попытке к бегству». Соблазн-то велик!
Привели в дом Каиафы. Ситуация накаляется. Христос получает пару оплеух. Пётр не вмешивается. Его роль — главный свидетель, римский гражданин. Кто-то узнаёт Петра, показывает пальцем: да он, блин, сам апостол, христов дружок! Пётр отрицает: да нет, я так просто гулял ночью по садику, вижу — хотят парня мочить. Может, думаю, разбойники? Решил защитить паренька… Но Петра опять кто-то опознаёт.
Испугался ли Пётр, как предполагают Евангелия? Навряд ли… Пётр — ветеран войны. Начальник Иисусовой охраны и не такое видел в жизни. Этих безоружных горожан он может пучками косить. Просто ситуация становится всё менее определённой: то ли Пётр действительно христов подельник, свидетельство коего нужно на десять поделить, то ли и вправду случайный прохожий, но в любом случае — римский гражданин. И ничего туземцы с ним поделать не могут, даже если захотят. Он не в их юрисдикции. Поэтому Пётр спокойно уходит: ситуация окончательно вышла из-под контроля Каиафы, теперь Иисуса и подавно убить невозможно — весь город переполошили. Чего Петру теперь зря подставляться — Каиафа его, конечно, не накажет, руки коротки, а вот Пилату может что-нибудь не понравиться. Да и дело своё Пётр, в общем-то, уже сделал — Иисус живым доставлен в город.
После такого скандала он уж точно попадёт к Пилату. Левиты будут просить у Пилата предать его смерти. Пилат их ненавидит. Значит, попадёт он к Пилату как враг его врагов. То есть друг. И у него есть, что сказать прокуратору! Иисус сделает наместнику предложение, от которого тот не сможет отказаться.
Расчёт Христа был верен. Иисус не учёл только одного момента — он не знал, да и не мог знать, что в Риме зреет заговор Сеяна против Тиберия. И что Понтий Пилат — его участник.
Таланты Понтия ПилатаПилат не просто участник заговора. Он в цейтноте! Пилату срочно нужны деньги. У него нет времени реализовывать политические схемы Иисуса. Хотя схемы безусловно интересные. Красивые схемы! И если бы он, Пилат, не поставил уже жирный крест на Иудее, если бы ему вскорости не нужно было грузить легионы на галеры и идти в Рим на поддержку Сеяна, он бы, конечно, сделал всё как надо — отписал в Рим, ввёл Иисуса в Синедрион, затем, используя Иисуса как подставное лицо, откупил бы часть меняльных столов… Но времени нет.
Когда Пилат услышал предложение Иисуса о введении третьей — проримской — партии в Синедрион, его симпатия к Назаретянину окрепла. Безусловно, между Пилатом и Иисусом установилась психологическая связь, которую интуитивно чувствуют практически все исследователи. Связь, которая сквозит через потёртые временем и переводами строки евангелий…
Что случилось после разговора Христа с Пилатом, в точности неизвестно. Евангелия, например, повествуют, что Пилат зачем-то отправил Христа к Ироду. Зачем? Кто такой Ирод? Ирод Антипа — царь Галилейский… Палестина разделена на несколько самостоятельных областей, каждой из которых правит свой начальник. Иудеей, Идумеей и Самарией чутко руководил Понтий Пилат. Галилеей и Пиреей — Ирод Антипа, сын Ирода Великого.
Антипа — человек с «европейским образованием». Он вырос и выучился в Греции. Привык к имперскому лоску и роскоши. У него «цивилизованный» менталитет. Ирод живёт в столице Галилеи — Тиберии. Неужели туда Понтий послал арестованного? Нет, скорее всего, в Иерусалим Ирод, как и Пилат, приехал только на праздник. Возможно, Понтий хотел посоветоваться с европейски воспитанным и проримски настроенным Иродом? Тем паче, что Иисус родом из галилейского Назарета…
Антипа — человек с «европейским образованием». Он вырос и выучился в Греции. Привык к имперскому лоску и роскоши. У него «цивилизованный» менталитет. Ирод живёт в столице Галилеи — Тиберии. Неужели туда Понтий послал арестованного? Нет, скорее всего, в Иерусалим Ирод, как и Пилат, приехал только на праздник. Возможно, Понтий хотел посоветоваться с европейски воспитанным и проримски настроенным Иродом? Тем паче, что Иисус родом из галилейского Назарета…
Есть и другое свидетельство тех событий — свидетельство древнеримского историка Иосифа Флавия. До нас дошёл древнерусский перевод с арамейского варианта книги Флавия «Иудейская война». Там ясно написано, что после встречи с Иисусом Пилат отпустил его, затем встретился с Первосвященником, взял у него тридцать талантов денег и вновь отдал приказ арестовать Христа.
Что же произошло? Да Пилат просто использовал Христа для шантажа: смотри, Каиафа, я не нашёл на нём никакой вины, и теперь он свободен, он в городе, твой противник. А завтра я могу поставить его перед толпой рядом с собой и тогда его сторонники, в том числе и в Синедрионе, скажут: «Вот он, Мессия, которого мы ждали, своей мудростью сумевший убедить даже заклятого врага иудеев!» Каиафе делается нехорошо…
Никогда в жизни Пилат не продал бы Христа, если бы ему срочно не нужны были деньги! Тридцать талантов — это всё, что собрали левиты за праздничные дни. Тридцать талантов — это 780 килограммов чистого золота. Годовая зарплата легиона. Можно просто показать золото солдатам, и они пойдут за Пилатом, куда угодно. Даже на Родину.
Сдав Христа, Пилат поступил так, как всегда поступал в жизни. Но в этот раз на душе у него скребли кошки. Что же мешало римскому прокуратору успокоиться после удачно проведённой операции? Тонкая ниточка симпатии, которая протянулась между ним и человеком из Назарета…
Последняя попыткаОбращался ли Пилат к народу на площади с вопросом, «кого вам отдать» в честь праздничка, как о том говорят все Евангелия? Возможно. И даже вероятно.
Во-первых, та самая психологическая ниточка. Всё-таки, предав Христа — пообещав ему содействие, отпустив и затем вновь арестовав, — благородный римлянин чувствовал себя не в своей тарелке. Не зря же Пилат, ставший символом тиранства ещё при жизни, странно колеблется, отправляя на смерть Иисуса… А во-вторых, прокуратору просто из деловых соображений ужасно не хотелось терять полезного человека. Да, за тридцать талантов он пообещал Каиафе предать Иисуса смерти. Обещание выполнил, приговорил. Но тридцать талантов теперь лежат не в корване, а в крепости Антония — иерусалимской резиденции Пилата. Каиафа обратно их уже не заберёт. Значит, можно попытаться спасти Христа. Тем более что в честь праздника нужно одного из осуждённых отпустить. И Каиафа ничего не возразит: толпа отпустила! Обычай! Ваш же туземный обычай, господин Первосвященник!
Казнить должны были четверых: Иисуса за богохульство, двоих террористов-зелотов (явных врагов режима) и Варавву — обычного уголовника, прошедшего по бытовой статье. Пилат обращается к толпе, рекламируя ей Иисуса, называет его царём. Но Каиафа тоже не вчера родился, он-то свои национальные обычаи и особенности знает назубок! Толпа, обработанная Первосвященником, взревела: «Варавву! Отдай нам Варавву!» Понтий только скрипнул зубами…
А может быть, Каиафа и не обрабатывал толпу, просто иудеи не могли простить Иисусу недавнего надругательства над Храмом?..
Узнав, что их план сорвался, Иуда в отчаянии бросает полученные от Каиафы деньги через забор дома Первосвященника и кончает жизнь самоубийством, понимая, что на нём теперь будет висеть несмываемое клеймо предателя, ибо единственный человек, кто знает правду и мог бы его оправдать в глазах апостолов и потомков, идёт сейчас на Голгофу…
§ 3. Христос Воскрес!
Живой трупИ всё-таки Пилату не по себе. Не хочет он смерти Христа! Мёртвый Христос Пилату не нужен. Мёртвый Христос нужен Каиафе. Не часто так случается, что события идут против воли прокуратора. Пилат зол. Он велит проделать злую шутку: к кресту Иисуса приколотить табличку «Царь Иудейский», прекрасно зная, что это оскорбительно для иудеев. Левиты просят убрать унижающую табличку, но Пилат краток и резок: нет! Как написано, так написано!
К месту казни зелоты Гестас и Дисмас несут кресты сами. Христос свой крест не несёт. Римские солдаты, у которых, видимо, в отношении Христа особые инструкции, ловят какого-то мужика по имени Симон. Этот Симон и тащит вместо Иисуса его крест. Более того, когда, уже на кресте, Христос просит пить, римский солдат протягивает ему губку, смоченную «поской» из солдатской фляги. В разных Евангелиях этот напиток описан по-разному — где-то он назван вином, где-то уксусом. (Интересно, кто бы и зачем принёс на место казни уксус? Только ещё перца, гвоздики и кардамона тут не хватает!) На самом деле «поска» — солдатский напиток со специально подобранным солевым составом — чтобы в походах утолять жажду, приводя в норму солевой баланс организма… Какая забота о приговорённом преступнике! Неужели Пилат что-то затеял?..
Время сыграло с Синедрионом злую шутку. Сейчас вторая половина дня. Завтра — суббота. В субботу ничего делать нельзя. Оставлять преступников на крестах тоже нельзя. Значит, кровь из носу, их надо похоронить до 24.00. Но они просто не успеют умереть до этого времени! Смерть на кресте — процесс долгий. В этом весь смысл — человек должен кончиться в мучениях от жажды. На кресте человек умирает трое суток, а если погода не жаркая, если дожди, то нужно пять-семь дней ждать. Специальная подставочка даже предусмотрена для ног распятого, на которой он стоит, либо специальный колышек под пах, на коем распятый как бы сидит — и всё для того, чтобы подольше помучился, чтобы, обвиснув на руках всей тяжестью тела, не задохнулся бы раньше времени (дышать-то повиснув без опоры трудно!). Кстати, эта форма орудия древнеримской казни до сих пор точно прослеживается в православии. На могильных, например, крестах: верхняя перекладинка — это как бы табличка «Царь Иудейский», средняя — собственно крестовина, а нижняя косая палочка — подставка для ног или шесток для «сидения». Потому она и косой делается, что направлена как бы на зрителя, перпендикулярно плоскости креста. На картинах направление на зрителя изображается «в перспективе», «в изометрии», то есть «косо» — прямой угол ломается.
…Короче, преступникам грозит долгая смерть «на шестке». Правда, есть способы смерть ускорить. Например, прибить руки гвоздями. «Гвоздили» ведь не для того, чтобы усилить страдания, напротив — чтобы облегчить и ускорить смерть. У пригвождённых от грязных гвоздей и жаркого солнца уже через несколько часов начинался сепсис, человек впадал в горячечный бред и быстро отходил. Христа гвоздями не прибивали.
Был и ещё один способ ускорить кончину. В истории он остался почему-то под названием «перебивание голеней». На самом деле голени не перебивали (зачем кости-то перебивать?), а просто перерезали артерии на ногах. Вся кровь из висящего человека быстро вытекала, и он умирал. Гестасу и Дисмасу артерии перерезали. Христу — нет. Интересна мотивировка: а он уже и так умер!
С чего бы это он умер? Римский солдат ткнул Христа снизу вверх остриём копья. Пошла кровь. И на этом основании солдат объявил, что «пациент» мёртв. Странно. Уж кто-кто, а солдат должен знать, что у мёртвых кровь не течёт!
Итак, разбойники мертвы. Их трупы по старой доброй традиции сбрасывают в долину Еннома. А тело Иисуса отдают… мы уже знаем, кому его отдают: сторонникам иисусовым — Никодиму и Иосифу Аримофейскому. Членам Синедриона, между прочим. Тело они переносят в сад к Иосифу, оборачивают тканью, пропитанной алоэ и смирной. Это может быть процессом бальзамирования. Но это может быть и обычной перевязкой. Что такое смирна, мы сейчас не знаем. Но алоэ — известный антисептик. Перевязанное тело Христа кладут в склеп. А куда ещё положить «мёртвого»?
Каиафа понимает, что его обвели вокруг пальца. Он мчится к Пилату: как же так? Деньги взял, а преступник жив! Пилат пожимает плечами, делает круглые глаза: ничего не знаю, по моим данным преступник мёртв, я и сам удивился, что так быстро… Даже, понимаешь, не успели вены перерезать. Впрочем, дорогой Каиафа, если не верите, сами поставьте стражу у склепа. («Имеете стражу — идите и охраняйте, как знаете». — Ев. от Матфея, 27:65.)
Пилат явно издевается: какая стража! ведь суббота, правоверные сидят по домам и ничего делать не имеют права! Левиты по этому поводу с тем же Христом сколько спорили! «Нарушение субботы» — один из пунктов обвинений, предъявленных Христу… Тогда Каиафа решается: просит Пилата поставить у склепа римскую охрану. Это уже шаг отчаяния.
А Пилату только того и надо. Стража выставлена. А тело пропадает. На вопрос левитов «Где тело?» легионеры, цинично усмехаясь, говорят, что не знают: уснули-де и ничего не видели. Может, унесли. А может, сам ушёл…