меньшем количестве синий счет не открывают), то уже получается… получается… четырнадцать полос «Вестей»! Почти целый газетный номер!
Удивление вдруг кончилось - его вытеснил из Светозаровой головы ужас.
Если Степа влип в неприятности, то дело кончится допросом в милиции. И будет названо единственное имя собутыльника, которое комсоргу известно - имя Светозара. Поди потом докажи, что ты даже не прикасался к этому дурацкому портфелю!
Ужас отступил перед новой мыслью, вызвавшей полное и окончательное смятение.
В ходе допроса будут отслежены все операции, которые в последние сутки Светозар проводил со своими счетами. И сразу всплывет денежная карта, подсунутая парторгом! Откуда у молодого пиармей-кера денежная карта с хорошим вкладом? На что ему деньги?! Парторг сразу отречется - будет врать, не краснея, ибо так ему по должности полагается. Единственное решение - пиармейкер обменял украденные модульные карточки на денежную и строит какие-то гнусные планы…
А где меняют карты, даже малютки из дошкольной группы знают: есть за вокзалом такой район, в каждом дворе - свой загадочный бизнес, и плевать они там хотели на рекламу!
4.
Степу Светозар отыскал в зале ожидания.
Комсорг сидел, сгорбившись и занавесив скорбное лицо роскошным чубом, среди бабок со спортивными сумками. Это была колхозная экскурсия - ветеранов часто привозили в город, чтобы провести их по крупнейшим магазинам в пору скидок. Скидки же им полагались тройные - по возрасту, «сельские» и обычные торговые. Делалось это, правда, только по заявкам тех торговых домов, которые самыми изощренными рекламными трюками не могли сблагостить залежавшийся товар.
- Пошли, - сказал Светозар.
- Куда? - безнадежно спросил комсорг.
- В чайную.
Чайную эту Светозар знал потому, что там служила Ярослава, одноклассница, которой в жизни не повезло. Училась в медицинском, познакомилась с каким-то авантюристом, он ее втравил в загадочную аферу с рецептами и лекарствами, все вскрылось, девица вылетела и из института, и из комсомола, а это - вообще конец всем надеждам.
Но Ярослава не сдавалась, ходила на какие-то курсы и знала, может, даже больше, чем двоечник, окончивший медицинский институт и заседающий в поликлинике на должности терапевта.
С большим трудом Светозар доволок комсорга до чайной. Степа был не в себе, бормотал или кричал: «Проклятые монополисты! Это они! Это их происки!» Прохожие шарахались - вот так постоишь на тротуаре, слушая про монополистов, а потом всю жизнь будешь свидетельские показания давать.
Ярослава в грязном белом халате и чистой белой наколке с кружевами стояла за высоким прилавком и присматривала за посетителями - чтобы не обманывали чайный автомат.
Светозар сгрузил хнычущего Степу на стул в самом углу, взял два стакана черного краснодарского, бутерброды и попросил тихонько Ярославу посмотреть комсорга - не накачал ли его кто дурью. Сам же встал на страже при автомате.
Там был широкий поддон и всего три крана с кнопками - при теперешнем изобилии марок и сортов чая, от которого даже самого изощренного чаелюба и чаеведа мог охватить ступор, автомат казался гостем из давно утраченного рая. Чтобы в стакан вылился чай, следовало сунуть в одну из трех прорезей жетон. Но местные вредители наловчились вместо жетона вставлять проволочный крючок и что-то там ловко цеплять и поворачивать. Поэтому следить приходилось еще и за жетонным автоматом, стоявшим у дверей, а он, зараза, принимал только зеленые и «осиные» карточки, из-за чего возникали склоки. Ярослава уже научилась управляться с крикунами - после того как сдала двоих в милицию, утверждая, что они-де вопили о пользе монополии, при которой такие автоматы и в страшном сне никому бы не приснились, публика притихла.
Пока она заглядывала Степе под веко, щупала пульс и нажимала ему всякие точки на ушах и на пальцах, Светозар, вспомнив ту историю, думал примерно так: а в самом деле, чем плоха монополия? Ну, было бы в каждом магазине не сорок сортов чая, а три, не шестнадцать сортов колбасы, а, допустим, три, и все - с одного комбината, ближайшего, чтобы все знали, куда жаловаться на тухлятину. И платили бы за них деньгами - вот, наладчик Трошкин на заводе всем бумажный рубль показывал, чем плохо? Еще у него металлические деньги сохранились, гривенник и пятак. А теперь последнего ума лишишься с таблицей модулей, которая еще к тому же раза два-три в месяц обязательно меняется. А что такое модуль? Это - всего-ничего, вот такусенький прямоугольничек, махонькая частичка газетной полосы. Цена ему была бы - ниже плинтуса, если бы не благословенная конкуренция. Сорок три производителя дешевых макарон насчитал как-то Светозар в своем любимом «Утреннем вестнике» - и каждый производитель оплачивает по десять-двенад-цать больших модулей ежедневно. А это уже кусок полосы со Свето-зарову ладонь, и там в рамочке помещаются название макарон, три строчки вердальной рекламы, телефоны оптовых баз, физиономия довольного ребеночка или бабушки - счастливые потребители то есть. Если учесть, что опытный наладчик получает в месяц не больше восьми больших зеленых модулей, то картина поганая…
Были бы деньги, тоскливо думал крамольную думу Светозар, не нужно было бы каждое утро, едва продрав глаза, искать в интернете новую таблицу конвертации модулей. И не нужно было бы тратить мозги и нервы, чтобы поменять свою рекламную площадь в «Вестях» на равноценную в «Деловом четверге», пытаясь скопить целую газетную полосу. А полоса продается куда дороже, чем составляющие ее модули по отдельности. Есть асы, которые по особому знакомству на каждой полосе держат один несчастный модуль, и выкупить его - мука адская.
Но, с другой стороны, расплачивались же рекламной площадью сорок лет - и ничего.
Раз уж нет иного способа борьбы с монополистами… это комсорг Степа даже с похмелья очень четко изложит…
Ярослава отошла к прилавку, принесла таблетку и стакан воды, заставила Степу выпить, и через четверть часа он уже внятно рассказал, как, расставшись со Светозаром, встретил коллегу, кажется, с фабрики «Аврора» и уже вместе с ним осел в «Трех бочках», откуда один отправился домой. Как коллегу звать - не помнит, потому что встречает его лишь на комсомольских семинарах.
- А что на самом деле было в портфеле? - спросил Светозар.
- Карты для участников митинга, новенькие, лиловые…
- Лиловые? - переспросила Ярослава. - Что-то новенькое.
- У «Бриллианта» проект стартует, книга, роман… это пилотные карты… целевые блоки… бонусы копить… - отвечал еще не совсем пришедший в себя Степа.
Светозар едва не схватился за голову. О том, что участники митинга получают скромное вознаграждение, он знал - кто ж без вознаграждения попрется стоять на площади с плакатом и орать «Позор монополистам»? Он не знал только, что уже вовсю идет торговля страницами книги, которую он еще даже не начал писать, синопсиса - и того не сдал!
- Сколько карточек?! Степа молчал.
- Сколько карточек, я тебя спрашиваю?!
- Шесть тысяч…
Ярослава присвистнула. Светозар охнул - и точно, портфель комсорга был битком набит. Митинг, стало быть, намечался на шесть тысяч ртов - недурно…
- Какой идиот отпустил тебя пешком? - прошипел он. - Такси брать надо было!
- Такси больше нельзя, таксер полосу выкупил… им веры нет…
- Ты о чем? - Светозар, изучая заводскую жизнь, явно проворонил что-то значительное. - Сегодня же ехали…
- Дурак какой-то, - вместо Степы сказала Ярослава. - Все газеты писали. Полоса в «Нашем городе» - это же дачу купить можно. А он портрет какой-то девки поместил во всю полосу, и пришлось публиковать - у него полный комплект модулей. Да еще на лучшей рекламной странице!
- А-а, это… Ярка, ты же умная женщина. Неужели непонятно? Нет никакого таксера. Подписная кампания у них. Под девизом: желание рекламодателя - закон. Хочешь - портрет внучки на свою полосу ставь, хочешь - китайско-монгольский словарь. И тут же «городские» модули в цене подскочили. А девка наверняка модель и чья-то подруга.
- Да нет же, был таксер, его в программе новостей два раза показывали, - возразила Ярослава. - И аналитик сказал, что монополисты наняли таксеров, чтобы забивать лучшие рекламные полосы всякой ерундой и…
- О господи, Ярослава! - Светозар даже застонал от осознания глобальности бабьей глупости. Он хотел было вслух и с большим количеством аргументов разоблачить незримого партийного аналитика, но вспомнил о портфеле.
Тот, с кем встретился, расставшись со Светозаром, подвыпивший Степа, возможно, не имел дурных намерений - он только заглянул в портфель, чтобы сообразить, как искать растяпу-хозяина. Или же туда сунул нос человек, случайно обнаруживший портфель где-нибудь под столом пивного бара…
Но такое количество карточек никого не оставит равнодушным. И карточки, главное, анонимные! Плевать, что на каждой - сущая мелочь. Даже если по рублю - шесть тысяч рублей.
Тот, с кем встретился, расставшись со Светозаром, подвыпивший Степа, возможно, не имел дурных намерений - он только заглянул в портфель, чтобы сообразить, как искать растяпу-хозяина. Или же туда сунул нос человек, случайно обнаруживший портфель где-нибудь под столом пивного бара…
Но такое количество карточек никого не оставит равнодушным. И карточки, главное, анонимные! Плевать, что на каждой - сущая мелочь. Даже если по рублю - шесть тысяч рублей.
Нужно было поскорее сделать что-то неслыханное, чтобы сорвать завтрашний совместный митинг двух заводов под девизом «Монополии - наше рабочее НЕТ!».
Но что, что?..
И в бедной Светозаровой голове прозвучало страшное, но спасительное слово: «Блоггеры!..»
5.
Этих людей никто не знал в лицо.
Блоггер мог годами трудиться в каком-нибудь офисе на стажер-ской ставке младшим помощником пиар-менеджера, официально зарабатывать сущие гроши, но при этом иметь блог, который посещают десять тысяч человек. А каждое посещение - это беззвучный щелчок счетчика, снимающий с личного счета посетителя тоже какую-то ерунду, тысячную часть серого модуля, однако в итоге каждая ночь приносит блоггеру скромный, но постоянный доход.
Но, конечно же, не счетчик кормит блоггера, а контракт с кем-то из зарубежных монополистов, тщательно засекреченный контракт. Сумма, которой достаточно для безбедного житья, ежемесячно переводится на счет блоггера через всякие промежуточные электронные банки, возникающие и исчезающие, словно неземные видения.
Светозар, как почти все пиармейкеры, блоггеров не любил - во-первых, он не понимал, как они действуют на психику потребителя, а во-вторых, никто и никогда не предлагал ему стать блоггером. Это косвенно свидетельствовало о его бездарности - талантливым-то предлагают, и они тут же решительно отказываются и публикуют об этом целые репортажи на принадлежащих им модулях. Модулями можно платить, как вся страна, за жизненные блага, а можно использовать их и по прямому назначению - для рекламы, в данном случае оголтелой саморекламы, и это даже поощряется - все-таки хоть что-то свеженькое в газете.
Пиармейкинг же - наука, имеющая своих профессоров, свои открытия, свою иерархию, в которой Светозар уже поднялся на несколько ступенек. Заказ на роман «Тайфун любви» не каждому достается. Если бы ему позвонили с неопределяемого номера и предложили вести блог, он бы отказался, конечно, но именно этого звонка недоставало для счастья. Ибо все знали, что он такого предложения не получал.
Влияние блоггеров было огромно и непредсказуемо. Связываться с ними сильно не хотелось. Но иного способа сорвать митинг Свето-зар просто не видел.
Конечно, была и такая вещь, как правда. Можно честно сказать заводчанам, что карточки у комсорга сперли. Можно, но не нужно, потому как тут же возникнут партийные работники и пресса с заявлением: «Клевета! Клевета на рабочий класс! Клевета на рабочий класс, который будто бы ходит на митинги только ради карточек!» И будет грандиозный скандал на радость монополистам… уж не они ли портфельчик-то стащили?
Светозар был способен мыслить здраво, но столько наслушался о происках монополистов, что эта версия показалась ему очень даже правдоподобной. Украсть портфель, сорвать прекрасно спланированный митинг, который стоит отдельным пунктом в планах многих рекламных кампаний - вон фабрика детского питания обещала привезти для раздачи пакетики со своими порошками, завод шипучих вин целый блок приготовил с песнями, плясками и дегустацией… Но без карточек народ просто озлится и разойдется. То есть в активе - куча материального ущерба, судебный иск к бездарным организаторам митинга и много иных неприятностей. Что ж это, как не происки?
Выстроив сию умственную конструкцию, Светозар велел Ярославе дать комсоргу еще таблетку, чтобы в голове у того окончательно прояснело, и потребовал от бедного Степы сейчас же звонить человеку, который выдал лиловые карточки, чтобы немедленно их блокировать. Такая операция - форс-мажор, и банк может ее осуществить не раньше десяти утра, когда прибудет начальство и найдется кому пришлепнуть заявку своей личной электронной подписью. Это - если действовать официально. А неофициально - нужно искать знакомцев, чтобы они звонили своим знакомцам, обещать одним златые горы, другим реки, полные вина, и тогда хоть часть денег, вложенных в карточки, удастся спасти.
Однако организаторам митинга с того ненамного легче - не станут же они рассказывать про эти проблемы на ушко каждому из шеститысячной толпы.
Значит, вся надежда на смутьянов-блоггеров.
Время было позднее, но человек, который мог помочь, как раз сейчас, позавтракав, усаживался в рабочее кресло.
- Алло? Профсоюз? - спросил у коммуникатора Светозар. - Да, мне нужен правый профсоюз. Я ищу председателя Буревоя Антипо-ва. Передайте - Септимиус…
Это было игровое имя - с тех времен, когда председатель профсоюза правых хакеров Буревой и пиармейкер Светозар были юными и жизнерадостными геймерами, сражались в одной команде за честь города и в игре «Звездные драконы» одолели всех соперников. Перед ними рисовались замечательные перспективы, но взрослые объяснили - во взрослую сборную страны по геймингу им все равно не попасть, для этого с двух лет к монитору садиться надо, в специальный детский сад ходить с геймерским уклоном. Соратники потосковали и разбежались по разным тусовкам, один пошел в колледж пиармей-кинга, другой - на хакерские курсы. Но большого таланта он в этом деле не проявил и стал делать карьеру по административной линии.
Когда хакеры собрались регистрировать свой профсоюз, комиссия, принимавшая бумаги, возмутилась не их наглостью, а попыткой нарушить законодательство. Профсоюз в том виде, как они вычитали из документов, претендовал на монополию в области защиты хакин-га. Антимонопольный закон же нарушать не стоило никому - дело обычно кончалось неподъемными штрафами. Хакеры тут же подготовили еще один комплект документов, точно таких же, и, зарегистрировав два профсоюза, думали, что одолели закон. Но каждому профсоюзу полагался штат сотрудников. И уже через полгода «правые» хакеры были на ножах с «левыми» хакерами, и их вожаки занимались не столько работой, сколько рекламой и вербовкой новых членов в свои ряды. В результате хакинг как таковой переживал не лучшие времена - каждый подросток, написавший от обиды на человечество хоть крошечного червячка для взлома паролей бесплатного почтовика, тут же делался предметом профсоюзной войны, впутывался в интриги, проникался манией своего величия и останавливался в развитии. Только старая хакерская гвардия еще подламывала сайты с серьезной защитой, и то по каким-то загадочным договоренностям с владельцами этих сайтов.
Буревой был на месте - его рабочий день начинался в десять часов вечера.
- Привет, - сказал ему Светозар. - Есть дельце.
- Приезжай завтра.
- Срочное.
- И до завтра потерпеть не можешь?
- Вот именно, что не могу. Нужна консультация.
- Консультации у нас платные.
- Знаю. Ну так я приеду через полчаса.
Не зря, нет, не зря учили Светозара тонкостям пиармейкинга! Ночью его разбуди - и отрапортует формулу Джексона-Кудрявцева, по которой рассчитывается скорость распространения хорошей и плохой информации. Американец Джексон составил ее для хорошей информации, россиянин Кудрявцев - для плохой, а тот человек, который догадался свести оба этих открытия вместе и ввести в оборот коэффициент, учебником не упоминался, потому что давно уже стал монополистом.
Осталось только найти объект, к которому бы пристегнуть плохую новость…
Этот объект лежал на поверхности, но Светозару было страшно к нему прикасаться, и всю дорогу от дома до Союза профсоюзов пиар-мейкер искал другие варианты. Но не находил.
Задумчивость его была так велика, что он налетел на колонну юных спамеров, идущих к центральному офису крупной программерской фирмы с транспарантом «Позор разработчикам антиспама!».
Светозара невежливо отпихнули, он опомнился, разозлился и решил действовать сурово и несправедливо - но так, чтобы митинг уж точно не состоялся.
6.
Буревой сидел в маленьком кабинете и носился по просторам русской рекламы в Паутине. Его интересовали связи и выходы Светозара.
За несколько минут до появления давнего приятеля он вылез с сайта «Бриллианта», где удачно подломал запароленный сегмент и получил информацию, доступную только сотрудникам.
Буревой внимательно прочитал все кусочки с упоминанием лиловых карточек и Светозарова романа «Тайфун любви». Когда пиармейкер вошел в кабинет профсоюзного деятеля, тот был полностью готов к беседе.
- Ты в блоги лазишь? - спросил Светозар после мужского церемониала приветствия (рукопожатия, «сколько-лет-сколько-зим» и тому подобной траты времени).