— А Харриет?
— Харриет стала для меня зеницей ока. Я старался обеспечить ей опору в жизни, воспитать в ней уверенность в себе, и мы с ней прекрасно ладили. Я относился к ней как к собственной дочери и был ей значительно ближе, чем родители. Понимаете, Харриет — это совершенно особый случай. Она была замкнутой — в точности как ее брат, — а в подростковом возрасте увлеклась религией, что выделяло ее среди всех остальных членов нашей семьи. Она отличалась одаренностью и острым умом. В ней сочетались высокая нравственность и твердость характера. Когда ей исполнилось четырнадцать лет, я был совершенно уверен в том, что не ее брат и не окружавшие меня посредственности в лице двоюродных братьев и племянников, а именно она ниспослана для того, чтобы в один прекрасный день возглавить концерн «Вангер» или, по крайней мере, играть в нем главную роль.
— И что случилось?
— Вот теперь мы подошли к истинной причине, по которой я хочу вас нанять. Мне хочется, чтобы вы узнали, кто из нашей семьи убил Харриет Вангер и уже почти сорок лет пытается свести меня с ума.
Глава 05
Четверг, 26 декабря
Впервые с того момента, как Хенрик Вангер начал свой рассказ, ему удалось поразить Микаэля. Тому пришлось попросить старика повторить только что сказанное, чтобы убедиться, что он не ослышался. Ни в одной из прочитанных им статей не имелось даже намека на то, что в самом сердце семейства Вангер было совершено убийство.
— Это произошло двадцать второго сентября шестьдесят шестого года. Харриет было шестнадцать лет, и она только-только начала учиться во втором классе гимназии. Та суббота стала самым страшным днем в моей жизни. Я перебирал весь ход событий столько раз, что могу по минутам проследить произошедшее в тот день — все, кроме самого главного.
Он повел рукой.
— Здесь, в этом доме, тогда собралось большинство моих родственников. Должен был состояться ежегодный омерзительный парадный обед, за которым совладельцы концерна «Вангер» встречались, чтобы обсудить положение дел семьи. Эту традицию ввел в свое время мой отец, и мероприятия эти чаще всего проходили более или менее отвратительно. Обеды прекратились в восьмидесятых годах, когда Мартин просто-напросто решил, что все связанные с концерном дискуссии должны вестись на обычных заседаниях правления или собраниях акционеров. Это лучшее из принятых им решений. Семья не устраивает подобных встреч уже двадцать лет.
— Вы сказали, что Харриет убили…
— Не спешите. Дайте мне рассказать о том, что произошло. Значит, была суббота и к тому же праздник с карнавальным шествием для детей, которое организовал в Хедестаде спортивный клуб. Харриет отправилась туда вместе с несколькими одноклассниками, чтобы посмотреть на праздничное шествие. Обратно в Хедебю она вернулась сразу после двух; обед должен был начаться в пять часов, и ожидалось, что она вместе с остальной молодежью семьи примет в нем участие.
Хенрик Вангер поднялся и подошел к окну. Жестом подозвал Микаэля и стал показывать:
— В четырнадцать пятнадцать, через несколько минут после возвращения Харриет, там, на мосту, произошла ужасная авария. Мужчина по имени Густав Аронссон, брат крестьянина из Эстергорда — усадьбы на краю острова Хедебю, — выворачивал на мост и лоб в лоб столкнулся с автоцистерной, направлявшейся сюда с топочным мазутом. Почему именно произошла авария, так до конца и не выяснили — обзор в обе стороны там прекрасный, — но оба ехали с превышением скорости, и то, что могло бы стать небольшим инцидентом, вылилось в катастрофу. Водитель автоцистерны, пытаясь избежать столкновения, вероятно, инстинктивно повернул руль. Он угодил в перила, и цистерна, свалившись набок, нависла над краем моста, с дальней стороны… Металлический столб вонзился в нее, точно копье, и оттуда забил легко воспламеняющийся мазут. Густав Аронссон сидел в это время, намертво зажатый в своей машине, и непрерывно кричал от страшной боли. Водитель автоцистерны тоже пострадал, но сумел выбраться наружу.
Старик на минуту задумался и снова сел.
— Харриет это несчастье непосредственно не коснулось. Однако оно сыграло особую и чрезвычайно важную роль. Когда подоспевшие люди стали пытаться помочь пострадавшим, возник полнейший хаос. Нависла угроза пожара, и поднялась страшная паника. Быстро стали прибывать полиция, «скорая помощь», служба спасения, пожарные, пресса и просто любопытные. Все собрались, естественно, с материковой стороны; здесь, на острове, мы изо всех сил старались вытащить Аронссона из разбитой машины, но это оказалось чертовски сложным делом. Он был накрепко зажат и серьезно травмирован.
Мы пытались высвободить его вручную, но ничего не получалось, кабину нужно было разрезать или распилить. Проблема заключалась в том, что нам нельзя было предпринимать никаких действий, способных вызвать хоть одну искру: мы находились посреди озера мазута, вплотную к перевернутой цистерне. Если бы она взорвалась, нам бы пришел конец. Кроме того, помощь с материковой стороны к нам подоспела не скоро: грузовик перекрывал мост, а перелезать через цистерну было все равно что перелезать через бомбу.
Микаэлю по-прежнему казалось, что рассказ старика хорошо отрепетирован и обдуман с целью его заинтересовать. Однако он не мог не признать, что Хенрик Вангер был отличным рассказчиком, способным увлечь слушателя. Зато он все еще не имел ни малейшего понятия о том, к чему эта история может привести.
— Особое значение этой аварии придает то, что следующие сутки мост был закрыт. Только в воскресенье вечером удалось выкачать оставшееся топливо, убрать автоцистерну и снова открыть мост для движения. В течение неполных двадцати четырех часов остров Хедебю был практически отрезан от внешнего мира. Перебраться на материк можно было только с помощью пожарного катера, который спустили на воду, чтобы перевозить народ из лодочной гавани на этой стороне в старую рыболовецкую гавань возле церкви. Несколько часов катер использовался исключительно спасателями — частных лиц начали перевозить только поздним вечером в субботу. Вы понимаете, что это означает?
Микаэль кивнул:
— Вероятно, что-то случилось с Харриет тут, на острове, и круг подозреваемых ограничивается находившимися здесь людьми. Своего рода загадка запертой комнаты в формате острова?
Хенрик Вангер иронично усмехнулся:
— Микаэль, вы даже не представляете, насколько вы правы. Я тоже читал Дороти Сейерс. Факты выглядят следующим образом: Харриет приехала сюда, на остров, примерно в десять минут третьего. Включая даже детей и неофициальные «половины», всего за день прибыло около сорока гостей. Вместе с персоналом и постоянными жителями здесь или поблизости от усадьбы находились шестьдесят четыре человека. Некоторые — те, кто собирался ночевать, — устраивались в близлежащих домах или гостевых комнатах.
Харриет раньше жила в доме через дорогу, но, как я уже говорил, ее отец Готфрид и ее мать Изабелла вели безалаберный образ жизни, и я видел, как она страдает. Харриет не могла сосредоточиться на учебе, и в шестьдесят четвертом году, когда ей исполнилось четырнадцать, я разрешил ей переехать сюда, ко мне. Изабелла увидела в этом удобный случай избавиться от ответственности за девочку. Харриет выделили комнату наверху, где она и прожила последние два года. Следовательно, сюда она и пришла в тот день. Мы знаем, что она встретилась с Харальдом Вангером — одним из моих старших братьев — и обменялась с ним несколькими словами. Потом она поднялась сюда, в эту комнату, и поздоровалась со мной, сказав, что хочет о чем-то поговорить. В тот момент у меня сидели несколько других членов семьи, и я не мог уделить ей время. Однако для нее это явно было очень важно, и я пообещал вскоре зайти к ней в комнату. Она кивнула и вышла через эту дверь. Больше я ее не видел. Буквально через минуту раздался грохот на мосту, и начавшийся хаос перевернул все планы на день.
— Как она умерла?
— Не торопитесь. Все гораздо сложнее, и необходимо рассказывать историю в хронологическом порядке. Когда произошло столкновение, люди все побросали и помчались к месту происшествия. Я был… полагаю, что я взял руководство на себя и в последующие часы был страшно занят. Нам известно, что Харриет тоже спускалась к мосту — несколько человек ее видели, — но из-за опасности взрыва я велел уходить всем, кто не помогал вытаскивать Аронссона из разбитой машины. На месте катастрофы нас осталось пять человек: мы с братом Харальдом, Магнус Нильссон — дворник из моей усадьбы, рабочий с лесопилки Сикстен Нурдландер, у которого был дом возле рыболовецкой гавани, и парень по имени Йеркер Аронссон. Последнему было всего шестнадцать лет, и мне по-хорошему следовало бы отправить его домой, но он приходился застрявшему в машине Аронссону племянником и как раз направлялся в город, поэтому подъехал на велосипеде буквально через минуту после происшествия.
Приблизительно в четырнадцать сорок Харриет была на кухне у нас в доме. Она выпила стакан молока и перекинулась несколькими словами с кухаркой Астрид. Они вместе смотрели из окна на неразбериху на мосту.
В четырнадцать пятьдесят пять Харриет прошла через двор. Она, в частности, повстречалась со своей матерью, Изабеллой, но они не разговаривали. Буквально через минуту ей встретился тогдашний пастор местной церкви, Отто Фальк. В то время пасторская усадьба находилась на том месте, где сейчас вилла Мартина Вангера, и, следовательно, пастор жил по эту сторону моста. Отто Фальк был простужен и спал у себя дома, когда произошло столкновение; он пропустил само драматическое событие, но его разбудил шум, и он как раз направлялся к мосту. Харриет остановила его и хотела с ним поговорить, но он отмахнулся от нее и поспешил дальше. Отто Фальк был последним, кто видел ее живой.
— Как она умерла? — повторил Микаэль.
— Не знаю, — ответил Хенрик Вангер, подняв на него измученный взгляд. — Только около пяти нам удалось вытащить Аронссона из машины — он, кстати, выжил, хоть и здорово пострадал, — и вскоре после шести мы сочли, что опасности пожара больше нет. Остров был по-прежнему отрезан, но все начало успокаиваться. Только когда мы где-то около восьми часов вечера сели наконец за обеденный стол, обнаружилось, что Харриет отсутствует. Я послал одну из ее двоюродных сестер к ней в комнату, но та вернулась и сказала, что ее там нет. Я не придал этому значения; решил, что она пошла прогуляться или что ей просто не сообщили о начале обеда. Вечером мне пришлось по разным поводам выяснять отношения с семьей. И только на следующее утро, когда Изабелла попыталась разыскать Харриет, мы осознали, что никто понятия не имеет, где она, и что никто не видел ее со вчерашнего дня.
Он развел руками:
— В тот день Харриет Вангер бесследно исчезла.
— Исчезла? — эхом отозвался Микаэль.
— За все эти годы нам не удалось найти ни малейшего ее следа.
— Но раз она пропала, то вы не можете утверждать, что ее кто-то убил.
— Ваше возражение понятно. Я рассуждал таким же образом. Когда человек бесследно исчезает, есть четыре возможности. Он мог исчезнуть добровольно и скрываться. Он мог стать жертвой несчастного случая и погибнуть. Он мог совершить самоубийство. И наконец, он мог стать жертвой преступления. Все эти возможности я взвешивал.
— Значит, вы полагаете, что кто-то лишил ее жизни. Почему же?
— Потому, что это единственный обоснованный вывод. — Хенрик Вангер поднял палец. — Сначала я надеялся, что она сбежала. Но чем больше проходило времени, тем больше мы убеждались в том, что это не так. Подумайте сами, как шестнадцатилетняя девушка из довольно благополучной среды, пусть даже и очень смышленая, смогла бы самостоятельно устроиться и скрываться, да так, чтобы ее не обнаружили? Откуда бы она взяла деньги? А если бы даже ее где-нибудь приняли на работу, то ей понадобилось бы заполнять налоговую декларацию и указывать какой-то адрес.
Он поднял два пальца:
— Моей следующей мыслью, естественно, было, что с ней произошло какое-то несчастье. Окажите мне услугу — подойдите к письменному столу и откройте верхний ящик. Там лежит карта.
Микаэль выполнил просьбу и развернул карту на журнальном столике. Остров Хедебю представлял собой кусок земли неправильной формы, вытянутый километров на десять в длину и в самом широком месте едва достигавший полутора километров. Бо́льшую часть острова занимал лес. Постройки располагались поблизости от моста и вокруг маленькой лодочной гавани; на дальней стороне острова имелось только одно хозяйство, Эстергорд, откуда и отправился на машине несчастный Аронссон.
— Помните, что покинуть остров она не могла, — подчеркнул Хенрик Вангер. — Здесь, на острове, можно оказаться жертвой несчастного случая, как и в любом другом месте. Человека может поразить молния, но в тот день грозы не было. Человек может угодить под лошадь, упасть в колодец или провалиться в расщелину. Здесь наверняка существуют сотни возможностей попасть в беду. Я обдумал большинство из них.
Он показал три пальца:
— Тут есть одна загвоздка, которая касается и третьей возможности, — что девушка, вопреки ожиданиям, покончила с собой. Где-нибудь на этом ограниченном участке обязательно должно было находиться ее тело.
Хенрик Вангер хлопнул ладонью по карте.
— После ее исчезновения мы целыми днями прочесывали остров вдоль и поперек. Обследовали каждую канаву, каждый клочок пашни, горной расщелины и ветровала. Мы проверили каждое здание, каждую трубу, каждый колодец, сарай и чердак.
Старик оторвал взгляд от Микаэля и уставился в темноту за окном. Его голос стал тише и звучал более доверительно:
— Я искал ее всю осень, даже после того, как народ отчаялся и прочесывать остров перестали. В свободное время я ходил по острову взад и вперед. Наступила зима, а мне так и не удалось обнаружить ни следа. Весной я вновь принялся за поиски, пока не понял, что они бесполезны. Летом я нанял троих опытных лесников, которые еще раз обыскали все со специально обученными собаками. Они тщательно обследовали каждый квадратный метр острова. К тому времени я уже начал подозревать, что ее убили. То есть они искали место, где закопали ее тело. Лесники продолжали поиски три месяца, но мы не обнаружили никаких следов Харриет. Она словно бы растворилась в воздухе.
— Существует еще ряд возможностей, — возразил Микаэль.
— Например?
— Она могла утонуть или утопиться. Это остров, и вода способна скрыть многое.
— Что правда, то правда. Но вероятность не слишком велика. Подумайте: если с Харриет что-то случилось и она утонула, то логично предположить, что это произошло где-то поблизости от селения. Не забывайте, что переполох на мосту был самым драматическим событием, произошедшим в Хедебю за несколько десятилетий, и нормальная любопытная шестнадцатилетняя девушка едва ли пойдет в такой момент гулять на другую сторону острова.
— Но еще важнее другое, — продолжал он, — течение здесь не слишком сильное, а ветра в это время года бывают северными или северо-восточными. Если что-нибудь попадает в воду, то потом всегда всплывает где-нибудь у берега материка, а там почти всюду имеются постройки. Не думайте, что нам это не приходило в голову; мы, естественно, обследовали «кошкой» все те места, где она могла утонуть. Я нанял молодых ребят из местного клуба ныряльщиков. Они посвятили целое лето тому, что тщательно обыскали дно пролива и вдоль берега… ничего. Я совершенно уверен, что она не лежит в воде, иначе бы мы ее нашли.
— А не могло с ней что-нибудь случиться в другом месте? Мост, конечно, был перекрыт, но до материка совсем недалеко. Она могла переплыть туда или перебраться на лодке.
— Стоял конец сентября, и вода была настолько холодной, что Харриет едва ли отправилась бы купаться посреди всего этого переполоха. Но если бы она вдруг решила переплыть на материк, ее бы обязательно заметили и поднялся бы большой шум. На мосту находилась далеко не одна дюжина глаз, а на материке вдоль воды стояли две-три сотни людей и наблюдали за разворачивавшейся драмой.
— А лодка?
— Нет. В тот день на острове насчитывалось ровно тринадцать лодок. Большинство прогулочных лодок уже вытащили на берег. В старой лодочной гавани на воде оставались только два катера. Там были еще семь плоскодонок, пять из которых уже находились на берегу. Под пасторской усадьбой одна плоскодонка лежала на суше и одна на воде. Около хозяйства Эстергорд были еще моторная лодка и плоскодонка. Все эти суда проверяли, и они оказались на своих местах. Если бы Харриет переплыла на лодке и сбежала, ей бы пришлось оставить лодку на другой стороне.
Хенрик Вангер поднял четвертый палец:
— Тем самым остается только одна реальная возможность: Харриет исчезла не по собственной воле. Кто-то убил ее и спрятал тело.
Лисбет Саландер провела второй день Рождества за чтением полемической книги Микаэля Блумквиста об экономической журналистике. Книга состояла из двухсот десяти страниц, называлась «Тамплиеры» и имела подзаголовок «Повторение пройденного для журналистов-экономистов». На обложке, стильно оформленной Кристером Мальмом, была помещена фотография Стокгольмской биржи. Кристер Мальм поработал в «Фотошопе», и зритель не сразу осознавал, что здание биржи парит в воздухе, а фундамент у него отсутствует. Трудно представить себе более говорящую обложку, способную сразу настолько ясно задать тон повествованию.
Саландер отметила, что Блумквист является прекрасным стилистом. Книга отличалась прямотой и увлекательностью изложения материала, и даже не посвященный в тонкости экономической журналистики человек мог многое из нее почерпнуть. Тон книги был язвительным и саркастическим, но главное, убедительным.