— Мастер…
— А девонька, лежи, лежи… хоть сейчас-то не торопыжничай. Отварчик мой пей… он хороший, отварчик-то… да, вот молодчинка-то… до дна. Ну что за девулька — чистое золотце.
— Мастер Киан…
— Ты полежи, полежи, — пробормотал старик, небрежно так повел своей сухонькой ладонью перед лицом принцессы — и ловко так подхватил чашку, прежде чем она о пол фургона брякнулась.
— Для нее сейчас это лучше всего будет, — говорит он мне уже совсем иным, серьезно-спокойным и словно бы лет на тридцать помолодевшим голосом. — Ты уж мне поверь.
Я и поверил. А заодно поверил, что старик этот — са-авсем не простой старик. Мастер Киан… судя по тому, как Дара эти слова произнести пыталась, товарищ Киан у нас не просто мастер или даже Мастер, а большой такой МАСТЕР… а то и повыше бери.
— Если уж совсем по правилам, — задумчиво говорит Мастер Киан, — ее бы сейчас полотенцами растереть. Горячими, прямо из кипятка. Только незадача приключилась — как раз перед началом ее выступления котел опрокинули. А новый пока еще закипит… вот я и решил хоть отварчиком целебным нашу победительницу уважить.
— Кого-кого?
— Победительницу сегодняшнего турнира, — повторяет Мастер Киан.
— Так ведь, — оглядываюсь я на полог, — турнир еще не кончился.
— Не кончился, — согласно кивает старик. — Много тут наших собралось, хорошо если за полночь все отвыступаются. А только победительница вот, перед тобой лежит, ресницами хлопает… и тебя, Сергей, зовет.
Ловко. И он мне, понимаешь, еще про уши свои заросшие сказки сказывал. Глухой, мол… а ведь я Дару не слышал, только видел, как губы шевельнулись. Плесенью заросли… как же, как же. Знаю я части, где таких вот глухих с ушами, руками и ногами отрывают — звукометрическая разведка называется. Сам едва после госпиталя не угодил.
— Но если еще другие выступать будут, может…
— Не может, — твердо говорит Мастер Киан. — Ты уж мне поверь… еще раз. Это зрители, толпа будет ахать, да спорить до хрипоты — кто огонь изо рта дальше выдохнул, кто на пол-оборота больше в прыжке перекрутился, у кого иллюзия вышла красочней. Но мы-то на другое смотрим, совсем на другое. Здесь, Сергей, сегодня мастера собрались, лучшие в трех королевствах. Не понял еще?
— Пока — нет.
— Здесь собрались мастера, — повторяет старик. — И вот поэтому… как эта девочка по канату прошла, им уже никогда не пройти.
Я начал было рот открывать, замер… моргнул два раза и кивнул.
— Ферштейн, — говорю. — Теперь — дошло.
— Эх, молодость-молодость, — улыбается Киан. — Когда-то и я так же туго соображал. Зато пальцы куда быстрее работали, да и кости не скрипели.
Встал, хлопнул меня напоследок по плечу и ловко так перетек наружу.
— Буду я тут, поблизости, — уже из-за полога донеслось, — Если что, сразу зови.
— Угу, — бормочу. — Обязательно. Как только, так сразу.
— Сергей…
Я осторожно так прикоснулся к Дариному лбу — нет, холодный. Или… слишком холодный?
— Сергей…
— Что?
— Сергей, я должна… должна рассказать…
— Спать ты должна, — говорю. — Тоже мне… победительница.
— Сергей… я должна тебе рассказать.
— Вот уж кому ты точно ничегошеньки не должна, так это мне. Лежи спокойно.
— Сергей…
Если человек в бреду себе чего-то в башку втемяшил — лучше с ним не спорить. Ну а уж если человек этот — она, тут уж вовсе битву можно объявлять проигранной вчистую, еще до начала сражения.
— Я должна рассказать о пророчестве.
— Прям сейчас?
— …пророчество Грамуса. Ариниус верит в него. И если я, надев Корону, смогу взойти на священный алтарь…
— Попробую угадать, — вздыхаю я. — Раз по этому поводу столько шума и секретности, значит, священный алтарь вы тоже при отступлении эвакуировать позабыли.
— Алтарь, — все еще не открывая глаз, шепчет в ответ Дара, — нельзя…
— Ну да. Он что, с гору величиной? Или, может, Корону тоже нельзя было в чей-нибудь вещмешок забросить?
— Священный алтарь стоит в глубине темных земель. Если я смогу взойти на него, Тьма будет отброшена прочь.
— Лично мне, — говорю, — что-то слабо верится в подобные фокусы. Нацепила Корону, вскарабкалась на священный алтарь и р-раз — даже не в дамки вышла, а сразу всю партию выиграла.
— Сергей, — устало шепчет принцесса, — я не знаю, как сбудется пророчество. Могу лишь верить, что оно сбудется вообще. Вы, пришедшие из-за Края, смеетесь над такой верой. Вы… отвернулись от своих богов, и те прокляли вас войной… но вы все равно сильнее. Хотела б я быть хоть на треть столь же сильной, как ты…
— Ох, высочество, — мотаю я головой. — Нашла о чем мечтать.
— Да… нашла…
— Ну так, — говорю, — эту мечту исполнить очень даже просто. Нам ведь еще недели две бок о бок ехать. Стопроцентную атеистку я из тебя, наверное, за это время сделать не успею, но уж тридцать процентов пообещать могу твердо. Поняла? А теперь спи давай.
* * *Мне эта идея не нравилась изначально.
Ну, попали мы на этот скоморошный турнир. Ну, выиграли. А зачем, спрашивается, еще и в замок тащиться, на раздачу кубков и прочих призовых сувениров… плюс праздничный пир горой.
Я так Даре и сказал. Ну что это за пир такой — то ли в три ночи, то ли в четыре утра? Принцессе-то хорошо, она благодаря целебному отвару хоть немного вздремнуть успела, а вот лично я бы сейчас любые здешние яства с деликатесами, не глядя, на хорошую пуховую подушку поменял. Если же кто еще за вина-ликеры-наливки одеялом усталого бойца накроет — старшего сержанта Малахова можно будет на пяток часов забыть где-нибудь в укромном уголочке и не вспоминать о нем… если, конечно, особо острой надобности не возникнет.
Вдобавок мне устроитель пира — главный феодал городка и окрестностей, граф Квекинг — был уже заочно глубоко несимпатичен. И не подумайте, что из-за классовой вражды — я ведь, как и все остальные наши, сам теперь в графьях числюсь. Не совсем, правда, в настоящих графьях, а «из свиты ее высочества», но факт, как говорится, имеет место быть.
Опять же — с бароном Аулеем, Кариным отцом, взаимодействие у меня было налажено на ура. Да и с Лером Виртисом тоже — а он ведь вообще целый герцог.
Это вынося за скобки саму принцессу — потому как она для меня Дарой сделалась, так и не успев толком ее высочеством побывать.
Просто… пока другие на фронте, то есть на Границе головы положить готовы, Квекинг этот окопался себе в глубоком тылу и турниры для циркачей организовывает. Нет чтобы стражу на воротах подтянуть до мало-мальски человеческого вида! Г-герой… защитничек Родины. Таких бы «героев» в бомбер грузить — и сбрасывать на гадов вместо фугасок.
Вот…
Ну и, наконец, костюма подходящего для званого… завтрака у меня в помине не имелось. А являться на торжественный обед в дорожной куртке, на которой пыли уже кило под пять, — это, как говорит старший лейтенант Светлов, моветон.
В общем, пошел я туда только ради Дары.
Девчонку, конечно, тоже понять можно — ей за всю жизнь другого случая, чтобы честную награду заработать, может и не выпасть.
Ладно.
Рассадили нас за столы вдоль стен — середину зала, я так понял, нарочно пустой оставили, чтобы желающие, кто не навыступался, могли выйти, да еще чуток почтенную публику потешить. В смысле — графа со свитой, его стол меньше был и стоял вдоль дальней от входа в зал стены на небольшом возвышении. И за свой стол граф Квекинг явно посторонних не сажал — мол, хоть я вас, товарищи клоуны, и люблю, но место ваше забыть не дам…
А чтобы лучше помнили… та еда, что на общие столы подавалась, от блюд, которые на графский стол прислуга тащила, отличалась весьма. Даже визуально, не говорю уж про запахи…
Судя по тому, о чем товарищи артисты начали потихоньку переговариваться… обычно дело шло иначе. Не хочешь рядом с актеришками сидеть, родовую спесь ронять — дело твое. Но коль уж турнир созвал и в замок пригласил… после такого негоже себе щи в золотой чаше ставить, а гостям на стол — баланду в мисках…
К такому приему товарищи бродячие циркачи, мягко говоря, готовы не были.
Негодование их я понимал и где-то даже разделял. Только мне еще очень спать хотелось.
В общем, на середину зала так никто и не вышел. Не считая, понятное дело, тех, кто ходил к графскому столу призовые кубки получать.
Дара, когда с этим кубком назад к столу вернулась, сияла раз в десять ярче золотой посудины в руках.
Еле-еле упросил ее на минуту дать посмотреть.
Хороший такой… винный стаканчик. Небольшой, но если им кого-нибудь по макушке постучать — последствия запросто могут быть вплоть до… Золото — металл тяжелый.
Еще я подумал, что призы эти, похоже, сами товарищи циркачи заказывали. Больно уж изящная работа, совершенно не в графском вкусе. Квекинг и внешне выглядит боров боровом, и посуда на его столе соответствующего вида… корытоподобного. Уточнил тихонько у соседа — да, точно, кубки не графские, Квекинг их только монетами должен будет наполнить. Вернее, согласно традиции, уже должен был…
Еще я подумал, что призы эти, похоже, сами товарищи циркачи заказывали. Больно уж изящная работа, совершенно не в графском вкусе. Квекинг и внешне выглядит боров боровом, и посуда на его столе соответствующего вида… корытоподобного. Уточнил тихонько у соседа — да, точно, кубки не графские, Квекинг их только монетами должен будет наполнить. Вернее, согласно традиции, уже должен был…
Чем дольше я эту обстановочку — в особенности графа со товарищи — в голове прокачивал, тем больше не понимал: на кой леший Квекинг вообще этот турнир затеял? Ну не тянет он на покровителя искусств, хоть вы меня тупым столовым ножиком пилите! С такими повадками разве что в публичном доме меценатствовать.
— Деньги? Что еще за деньги?
В зале разом тихо стало.
— Деньги, которые вы, граф, клялись выплатить победителям турнира, — чеканит в этой тишине стоящий перед Квекингом паренек в черном камзоле.
Хороший у парня голос. А вот рука, которую он за спину завел, подрагивает так, что и мне видно. Боится ведь… но дело делает.
— Не знаю я. — Граф запустил в паренька костью полуобгрызенной, не попал, но все равно заржал. — Не знаю я ни о каких деньгах. Пшел прочь!
— Не знаете? А как же ваша подпись на договоре? Или, — насмешливо звенит голос паренька, — горсть золотых ныне дороже графского слова?
— Што-о-о? — Квекинг выпучил глаза так, словно цельной курицей подавился. — Взять его!
Двое из его свиты, что с краю сидели, живо ринулись хозяйский приказ исполнять, народ в зале, само собой, тоже повскакивал — и тут наверху лязгнуло слитно так.
— Стоять! Не дергаться!
Я глазами вправо-влево повел — и присвистнул, мысленно, разумеется.
Зал, где мы так «хорошо» пировали, с трех сторон под самым потолком имел узенькие такие галереи. Выстроилась сейчас на них примерно сотня арбалетчиков в красных с желтым куртках поверх кольчуг — и забрались они туда явно не для того, чтобы на выступления товарищей циркачей полюбоваться.
Да уж.
При мне, само собой, был «ТТ», но сейчас он, похоже, не играл. Восемь патронов в обойме, плюс запасная — положим, графа и полтора десятка этих какаду недоделанных я оприходую… если меня прежде болтом к столу не пришпилят. А потом? Даже если циркачи подсобить решат — голыми руками много не навоюешь. Дверь наверняка уже подперли… так что у попугаев на галереях задача будет проста — стрелять в каждого, кто допрыгнуть попытается.
— Что, унялись? — довольно сипит граф. — То-то же. Уверен, после знакомства с моей тюрьмой вы, фиглярское отродье, еще более послушными станете. Не хотели пред графом выступать… теперь крысы ваше мастерство оценивать будут.
Лично я ни одному его слову не поверил. Наоборот — окончательно решил, что сцена эта задумана была уже давно. Еще до турнира. Вернее, очень похоже на то, что именно ради нее турнир и был затеян.
Кажется, сам себе усмехаюсь, минуту назад я как раз на этот вопрос и хотел ответ получить? Заполучил. Только теперь два новых возникают. Первый, чуть менее важный: зачем графу Квекингу полная тюрьма циркачей? И второй: меня в одну с Дарой камеру бросят или как?
* * *Пистолет стражник вертел минут пять, если не больше. И так и сяк… даже на зуб попробовал.
Я сначала ждал, что этот олух, глядя в ствол, изловчиться курок спустить. И дождался. Хорошо, патрона в стволе не было — тот, что из-за старика дослан был, я выщелкнул и обратно в обойму вставил.
— Чего это такое?
— В третий раз повторяю, — говорю ему, — инструмент это музыкальный.
— Струмент?
— Инструмент. Если вон в ту черную дырку дунуть правильно — художественный свист получается.
— Дуделка?
— Угу, она самая, — киваю. — Оставил бы ты ее мне, дядя. И так ведь всю медь из карманов загреб.
— Но-о… поговори мне здеся. А ну, пшел в конуру!
Главное, думаю, чтобы этот болван не взял, да и не выбросил лично ему бесполезную вещь куда-нибудь подальше. Ищи потом «ТТ» по всей замковой канализации.
Впрочем, думаю, если получится Виртиса на здешних уродов науськать, то ползать по канализации буду вовсе не я, а они. С графом Квекингом во главе.
— Я испугалась, что тебя в другую камеру потащили.
Я махнул рукой, сел рядом с ней на солому, — гнилье, конечно же, но хоть не голый камень — полуобнял за плечо, притянул.
— Ты-то как? — спрашиваю.
— Со мной все в порядке.
— Точно?
— Да.
— Тогда хорошо.
Дара головкой дернула, досадливо так.
— Мало хорошего, Сергей.
— Да ну, — говорю. — Перестань. Лучше скажи, чего дальше делать планируешь?
— Рассвета ждать, — мрачно говорит Дара. — Когда солнце над горизонтом, у меня заклинания Воздуха удачнее выходят.
— Будешь тут все вдребезги напополам разносить?
— Буду. Квекинг все явно неспроста затеял. И я не уверена, что здесь обошлось без Тьмы.
— Даже так? Уверена…
— Уверена! — перебивает меня Дара. — На своей земле, при свете дня. Да и слишком далеко Граница, чтобы Тьма могла незаметно переправить сюда кого-то по-настоящему сильного. А с мелкими прислужниками я справлюсь. Дело в другом.
Она замолчала, но мне и так было понятно — едва принцесса пустит свою магию в ход, вся наша маскировка накроется ба-альшим и очень медным тазом. Тьма узнает, где сейчас настоящая Дарсолана… узнает о нашем походе… и леший ведает, что еще из этой информации извлечет и какие выводы сделает.
В самом деле — мало хорошего.
Минут пять мы с Дарой сидели молча. Наконец, я не выдержал.
— Слушай, — говорю, — подруга. Пока веселье не закрутилось… расскажи, откуда в тебе, принцессе, эта вся акробатика завелась? Или это большой секрет королевского дома, который простым сержантам знать не положено?
— Никакой это не секрет, — тоскливо отзывается Дара. — Мой дядя… ах, да, ты ведь можешь и не знать… князь Ютен, регент при юной принцессе, он умер прошлой осенью… так вот, он пять лет назад отчего-то решил, что одной из дюжины моих наставников должна стать На-эйри, странствующая канатоходка. Она-то и научила меня всему, что обязан знать подмастерье их цеха… и еще многому иному. Вот и вся тайна. — Дара вскинула голову, усмехнулась… невесело так усмехнулась. — Сергей.
— Тихо!
Что-то за дверью происходило — и, по-моему… Дверь скрипнула надсадно, распахнулась, и на порог камеры шагнул стражник — тот самый, что пистолет у меня забрал. Постоял секунду-полторы и упал ничком.
Я на него покосился не без интереса — убит стражник был то ли очень острым ножом с изогнутым лезвием, то ли… то ли, пожалуй, струной — и перевел взгляд на того, кто следом на пороге встал.
— Шел я мимо, — спокойно так говорит Мастер Киан. — Смотрю: ай-яй-яй, хорошая вещь без присмотра лежит. Решил — надо хозяину вернуть, пока глупые люди не затеряли.
И протягивает мне пистолет рукояткой вперед.
Я взял, глянул — патрон в стволе, боевой взвод… фыркнул, перещелкнул на предохранительный и в карман спрятал.
— Филей данке, — говорю. — Вещь и в самом деле хорошая, нужная. Если б затерялась, жалко было бы.
— Мастер Киан! — порывисто вскакивает Дара. — Я… что происходит?
— А ничегошеньки уже и не происходит. — Киан голову наклонил, прислушался к чему-то. — Наверно. Разве что нескольких квекинговых последышей кончить осталось.
— Ну а происходило что? — вкрадчиво так осведомляюсь я.
— А тоже ничего такого, чтобы совсем уж особенного, — пожимает плечами Мастер Киан. — Сошелся один граф с посланцем Тьмы… и придумали они план: собрать в графских владениях лучших развлекателей… на турнир, к примеру. Собрать — и подсадить каждому из них одну маленькую, но очень мерзкую тварь, от которой человек собой быть перестает. Там, в подвале, лаборатория… нет, наше высочество, — резко произносит он, — даже и думать забудьте. Не для ваших юных глаз та картина.
— Мне нужно видеть…
— Ничего тебе не нужно, — говорю. — Раз Мастер сказал. Успеешь еще насмотреться… вдосталь и даже больше.
— Вот я и говорю, — задумчиво продолжает Киан. — План они придумали. Развлекатели много где ходят, им и во дворцы путь открыт, и в хижины лесные. Если их глазами смотреть, их ушами слушать, столько интересных вещей узнать можно.
А главное, — с ухмылкой добавляет Мастер, — они ведь, фигляры жалкие, с виду самые беззащитные. Оружия не носят, магия у них простенькая, годна лишь детишек забавлять. Никакого риска.
— Да уж, — глядя на стражника, говорю я. — Ни оружия, ни риска.
— Путь наш таков, — отзывается старый развлекатель, — что мечи на нем лишь помеха. А у вас, — неожиданно резко произносит он, — свой Путь, который вы едва начали. Он вас ждет, а здесь вам больше делать нечего!
— Мастер…
Договорить принцессе не вышло — я ее за руку из камеры выволок. Притиснул к стене коридорной, встряхнул легонько.