– Ты кое о чем забыл, Иваныч, – заметил Ананас. – Ежели Ходок сбывал информацию в обмен на «герыч», то почему мы нашли тайнике и то, и другое?
– Ничего странного, – не удивился я. – Героин он мог получить за предыдущую коробочку. А эту Рустам спер совсем недавно и еще не успел продать… Иными словами, здесь имела место не разовая сделка – здесь функционировал целый шпионский канал по сливу информации… Ты говорил, что быть двойным агентом невыгодно и рискованно. Но, как видишь, ты сам же себя и опроверг этой теорией.
– Да и фиг с нею, – буркнул Панкрат. – Ты лучше скажи, есть ли у тебя догадка, у кого Ходок менял бумаги на дурь.
– Рустам совершенно точно был знаком с Цельсием, – ответил я. – Цельсий – известный барыга из Коврова, который промышляет выпивкой и наркотой. Правда, ума не приложу, зачем ему могли понадобиться бумаги «Гегемонии». Но ты спросил, а я назвал тебе самого вероятного продавца героина, у которого Рустам мог его приобрести.
– И сколько, по-твоему, сегодня стоит полцентнера «герыча»?
– Гораздо меньше, чем в старые времена. Нынче никто не станет преследовать тебя за его хранение, перевозку и продажу, и тебе не надо платить уйму взяток ментам и чиновникам. Ну, если, конечно, ты не сунешься в некоторые города и фортеции, где барыг вроде Цельсия, мягко говоря, недолюбливают. Но если ты доставишь такой груз в правильное место, то можешь сорвать неплохой куш. Проблема в том, уедешь ли ты потом оттуда с наваром. Потому что места эти пользуются у нормальных чисторуких дурной славой. И там людям вроде нас – тем, что за плату отстреливают бандитам головы, – надо тщательно присматривать за своими головами, чтобы тоже невзначай их не лишиться.
– А что скажет Цельсий, если два честных бродяги вернут ему партию «герыча». Ту, которую они… ну, скажем, случайно нашли на дороге, возле растерзанного копателями трупа?
– Уверен, Цельсий будет этому сильно обрадован, – предположил я. – Вот только легенда со случайно найденным трупом у нас не прокатит. Во-первых, Цельсий свой товар от чужого с закрытыми глазами отличит. И легко вспомнит, какую партию наркоты когда фасовал и кому ее затем втюхал. А, во-вторых, он знает, что мы с Ходоком знакомы. Однажды я работал на кореша этого барыги, с которым меня свел Рустам. С другой стороны, если мы все же рискнем вернуть Цельсию героин, рассказывать ему о наших с Рустамом разборках тоже нельзя. Я пока затрудняюсь ответить, как сделать, чтобы наше вранье звучало для ковровского наркобарона максимально убедительно. Одно скажу точно: коробку с бумажками он не получит. Ты же согласен со мной, что будет гораздо справедливее передать ее нашему другу из Пенджаба. Разумеется, безвозмездно.
– А то! – закивал Панкрат. – Скажу больше: мы с тобой окажемся конченными сволочами, если не сделаем этого!
– Ну, может, и не конченными, хотя обычной сволочью мне тоже быть не хочется… Ладно, ты пока подровняй холмик, а я пойду выломаю пару штакетин и сколочу из них крест. Пускай Ходок не был мормоном, но в бога он, кажется, верил. Так что окажем ему последнюю почесть, раз уж хороним его не на освященной земле…
Мы не видели, чем конкретно занимался Равиндер в наше отсутствие. Но за те полчаса, что мы докапывали могилу, он развернул в доме кипучую деятельность. Весь зал был застелен картами, из которых сикх, кажется, пытался составить единую карту региона. Судя по тому, что в собранном им, гигантском «паззле» не было пробелов, его работа увенчалась успехом. И сейчас он ходил над картами с фонарем и, сверяясь с трофейной тетрадью, записывал что-то карандашом на отдельный листок бумаги.
– И как успехи? – поинтересовался я у «картографа», который так увлекся работой, что даже не заметил, как мы с Ананасом вернулись в дом. – Узнал что-то новое о сестре?
– Что? – встрепенулся Сингх. – А, вы о Шармиле… Да как сказать… Отследить пути Альфы таким способом не удается, потому что Царица Копателей не передвигается циклическим маршрутом. Есть десятка два объектов, где она появляется. Но вот когда она там бывает и как долго задерживается – загадка, потому что над объектами не написаны даты. Очень досадно!
– Постой-ка! – Я снял шляпу, повесил ее на вбитый в стену гвоздь и присел над ближайшей картой. – Что такое – циклический маршрут? И с чего ты вдруг взял, что Шармила должна бегать по Москве кругами?
– Не кругами, – поправил меня Равиндер. – Точнее, не обязательно кругами. Видите ли, господин Степан, если мы возьмем того же Омикрона и отыщем все его отметки на картах, то обнаружим под каждой из них дату. Неточную: только месяц и декаду. Вот, например… – Сикх присел рядом со мной и указал карандашом на букву «О», нанесенную на карту неподалеку от Вязьмы. – Вот, например, тут написано: «Омикрон, втор. дек. марта». – А вот тут… – Карандаш переместился по карте севернее, в направлении Ржева. – А вот тут, как вы можете заметить…
– «Омикрон, тр. дек. марта – перв. дек. апреля», – прочел я под указанной отметкой. – Без сомнения, это означает, что однорукий был в Вязьме в середине марта, а примерно через десять дней достиг Ржева. А дальше…
Я поискал глазами следующую «О», но на этой карте она отсутствовала.
– Если верить отметке, во второй декаде апреля ваш инвалид был под Торжком, – подсказал Равиндер, указав на соседнюю карту. – Затем – под Клином, а к началу мая достиг Москвы. Но уже во второй декаде мая он выдвинулся в сторону Тулы. И так далее, пока в конце августа снова не вернулся в Москву.
– Отлично! Пусть так! – Я вскинул руки, давая понять, что выслушал достаточно топографических подробностей и теперь желаю перейти к сути вопроса. – Омикрон гуляет по миру – это понятно. И если возле каждого города, где он побывал, указан лишь месяц, значит на следующий год в то же самое время он снова появляется в тех же местах?
– Да, господин Степан, – кивнул пенджабец. – Маршрут Омикрона запутан, но он цикличен. Его траектория похожа на неровный четырехлистный цветок. Прежде чем начать обход заново, поводырь описывает по миру четыре петли, выходя из Москвы и снова возвращаясь в нее. Эти «лепестки» не ориентированы строго на север, юг, восток и запад. Зато длительность каждого путешествия равна приблизительно трем месяцам. Неизвестно, выбивался ли однорукий хоть раз из графика. Но даже если так, видимо, он каким-то образом компенсирует свои опоздания.
– Весьма впечатляющая теория, – заметил я. – К тому же ее легко проверить. Если ты прав, значит, согласно картам, в первой декаде ноября Омикрон должен находиться либо в Кирове, либо в Котельниче, либо неподалеку от них, так?
– Так и есть – Котельнич! Откуда вы узнали? – закивал Сингх. Но тут же спохватился, поняв, в чем дело. – А, ну да, конечно – ваши жена и сын… Извините, я должен был сам об этом догадаться.
– Все в порядке, не бери в голову, – отмахнулся я. Равиндер знал историю гибели Алены, Антошки и моих цирковых товарищей лишь в общих чертах и был не в курсе, где это произошло. Что ж, теперь он прояснил для себя и такую подробность. – Лучше скажи мне вот что: где Омикрон находится в настоящий момент и куда направляется.
– Первая декада сентября… – Пенджабец окинул взором разложенные на полу карты, ища нужную. – Первая декада… Ага, вижу: это Углич! Затем – Вологда, после нее – Великий Устюг.
– Замечательно! – оживился я. – Если заехать в Ковров и избавиться там от героина, наркобарыги в знак благодарности набьют нам багажник продовольствием и патронами. Этого хватит, чтобы пару-тройку месяцев посвятить охоте на Омикрона, больше ни на что не отвлекаясь… Хотя, конечно, это уже мое личное дело. Ну а ты что для себя решил? Уже придумал, как будешь действовать, когда доберешься до Москвы?
– Пока нет. Но если вы дадите мне время до завтрашнего полудня и позволите перерисовать нужные карты в блокнот…
– К чему столько лишней и бестолковой работы? – усмехнулся я. – Весь этот архив – твой. Забирай его себе и изучай на здоровье хоть неделями напролет.
– Вы серьезно, господин Степан?
– Серьезнее некуда. Умные бумаги – хорошему парню, наркотики – плохим… По-моему, это вполне справедливо. А сейчас гаси лампу и ложись отдыхать. Хватит нам на сегодня и физической, и умственной работы – пора бы и честь знать…
…Пробыв в нашей компании двое суматошных суток, Равиндер Сингх распрощался с нами следующим утром близ окраины Краснослободска, куда мы его спозаранку подбросили. Закинув за спину свой рюкзачок, заметно потолстевший после того, как туда был упакован ворох бумаг, сикх прицепил к поясу саблю и, благодарно раскланявшись, удалился. Вернее, скрылся беззвучно, словно призрак, в ближайшем леске, только мы его и видели.
Настроение у меня после вчерашних передряг и так было ни к черту, а с уходом пенджабца стало еще мрачнее. Странно: он был для нас по сути никем – как, впрочем, и мы для него, – а все равно, было жаль осознавать, что Равиндер идет в Москву на верную погибель. Не исключено, что мы с Панкратом и вовсе были последними чисторукими, которые видели его живым и общались с ним. Но даже если нет, в любом случае Сингху предстояло умереть в одиночестве, незавидной смертью и без достойного погребального обряда. Можно, конечно, возразить, что в наше время очень многие умирают не так, как им хотелось бы. Это верно. Вот только далеко не каждая жертва копателей отдает свою жизнь за столь благородную цель, за какую собирался погибнуть Равиндер.
– Как-то неправильно все это… – Ананас первым нарушил тягостное молчание, повисшее в салоне джипа после ухода Сингха. – Парень вроде бы не только для себя старается, но за других, включая нас с тобой, кровь проливает. Мы же отпускаем его с миром, а сами едем в другую сторону.
– Можешь отправиться вместе с сикхом, если желаешь, – ответил я. – Думаю, он не откажется от твоей компании, ведь ты для него не хрен с горы, а, как-никак, «друг семьи».
– И отпустить тебя одного расхлебывать то дерьмо, в которое ты опять намерен влезть? – возмутился напарник, выпуская изо рта в окно облако табачного дыма. – Да еще после того, как мы замастырили нехилый кипеш с «черной колонной»? Ишь чего захотел! Может, сикх мне и друг, но тебя я все равно знаю намного дольше и лучше. Так что даже если ты мне сейчас выпишешь расчет и уволишь, я все равно по твоим следам отправлюсь, клянусь. Потому что ты меня знаешь: Панкрат Ананас ни за что не пропустит шанс отстрелить башку твари вроде твоего Омикрона. К тому же он наверняка разгуливает по миру не один, а с целой стаей вроде той, о которой ты мне рассказывал.
– Не хочу втравливать тебя в мою персональную вендетту, которая вдобавок не принесет тебе никакой выгоды, – признался я. – Но про стаю это ты правильно заметил. Даже высший поводырь без стаи – ноль, пустое место. Однако даже мелкая стая с таким вожаком становится опаснее во много раз. Я, конечно, готов ко встрече с ней и мне есть, чем ее удивить, но все-таки, сам понимаешь…
– Все-таки ты уже не молод и бегаешь не так быстро, как в двадцать лет. Поэтому боишься, что в случае крутого облома или ранения не успеешь задать деру от однорукого и его стаи. Вот и хочешь, чтобы рядом с тобой был кто-то, кто смог бы ухватить тебя за шиворот и вытащить из пекла.
– Вообще-то, я не это хотел сказать. Ну да ладно, будем считать, что ты уловил смысл моих слов. Но сейчас нам надо думать не об Омикроне, а о том, какую лапшу мы навешаем на уши Цельсию.
– Ты у нас артист, а, стало быть, болтовня – это по твоей части, – рассудил Панкрат. – А за меня не переживай. Ежели ваш базар с человеком-градусником не заладится, ты только свисни, и я живо вытрясу из него всю ртуть.
– Если успею свистнуть до того, как Цельсий вышибет мне все зубы, – уточнил я. – Этот наркобарыга – не какой-нибудь мелкий торгаш. У него, да будет тебе известно, целая маленькая армия имеется. И состоит в ней не подзаборное отребье, а сплошь бывшие менты и военные.
– Менты?! – Будь Ананас не двуногим хищником, а четвероногим, сейчас он точно ощетинился бы и зарычал.
– Расслабься! – усмехнулся я. – Вряд ли кого-то из них заинтересует твоя биография, поскольку на них самих давно пробу ставить негде.
– Я бы нашел, куда поставить им еще одно клеймо, – проворчал напарник. – Выжег бы его каленым железом поверх старых клейм. Но лучше пусть они загнутся от передоза той наркоты, которую мы им вернем – так мне хотя бы руки о них марать не придется…
Глава 20
До Коврова мы добирались двое суток, отмахав за это время более трехсот километров. Немного, если взглянуть на карту, а потом – на наш «гранд чероки», что мог бы покрыть такое расстояние по хорошей дороге за четыре-пять часов. Но это лишь в теории. А на практике в тех краях даже по очень хорошим дорогам приходилось ездить крайне осторожно, останавливаясь на каждой возвышенности и изучая в бинокль впередилежащий путь.
Ну а мы передвигались вдали от федеральных трасс, по местным шоссе и проселкам, опасаясь теперь не только копателей и бандитов, но и «черных колонн». Последних – в особенности. Транспорт «Гегемонии» был мощнее и быстрее нашего, и обладал серьезным вооружением, так что гонку с ним мы вряд ли выиграем. Поэтому у нас не оставалось иного выхода кроме как успеть заметить мобильный отряд фонда первыми. И убраться у него с дороги прежде, чем он заметит нас.
Ни «черных колон», ни бандитов мы так и не встретили. А вот с копателями сталкивались регулярно. Дважды мы прорывались через их скопления тем же способом, что выручил нас в Саранске. И оба этих раза я пожалел, что за рулем Большого Вождя не сидит Равиндер Сингх. Без моей огневой поддержки Ананасу приходилось вертеться с пулеметом, как угорелому. Что при езде по ухабистой проселочной дороге было той еще морокой.
Но ничего, отбились с грехом пополам и от этих, и от остальных напастей. И даже переночевали с относительным комфортом – в разоренном дачном поселке на берегу реки Теши. Там мы не только загнали машину в гараж, но и умудрились попариться в бане, наткнувшись в занятом нами домике на запасы угля и дров, до которых не добрались окрестные фермеры.
Сегодняшний Ковров выпадал из ряда других подобных ему городов, находящихся в радиусе двух-трех сотен километров от Москвы. Здесь концентрация зомби еще не достигала той критической отметки, как в Подмосковье, но была довольно близко к ней. Это вынуждало чисторуких прилагать гораздо больше усилий для выживания, чем, к примеру, в том же Поволжье или в восточной Белоруссии. Поэтому большинство городов в областях, соседствующих с Московской, были покинуты. Не говоря про деревни и фермы. Выращивать что-либо на местных полях являлось бессмысленно, поскольку их требовалось обносить уже не колючей проволокой, а высокой стеной. Да и та не давала никаких гарантий безопасности.
В тех городах, где еще остались жители, имелся как правило всего один укрепрайон. И образован он был вокруг какого-нибудь стратегически важного объекта: военной базы, крупной котельной, элеватора, угольной шахты, нефтеперегонного завода… Жить в этих местах с иной целью, кроме как активно добывая и распродавая ценные ресурсы, не имело смысла. Наемники вроде меня тоже почти не совались сюда в поисках работы, а приезжали лишь тогда, когда до них доходили сведения, что она здесь точно есть. Или же – прикупить что-нибудь необходимое. Например, недорогое оружие или запчасти. Вроде тех, которые делались в Коврове на некогда известном заводе имени Дегтярева.
Нынешний «ЗиД» работал не более, чем на один процент от своей былой мощности. Зато и кормил он теперь не несколько тысяч человек, как раньше, а всего-навсего около сотни. Никаких конвейеров и прочего энергоемкого оборудования – работала лишь та техника, которую можно было питать от нескольких мини-ТЭЦ. Которые в свою очередь также когда-то производились в Коврове и сегодня поддерживали в нем жизнь.
При столь катастрофическом падении объема производства то сырье, что скопилось на складах завода с лучших времен, должно было закончиться, наверное, лет через пятьдесят. Но поскольку его продукция всегда была востребована – особенно это касалось пулеметов и гранатометов, – то Ковров являлся сегодня тем редким островком стабильности, куда стекались отовсюду механики, токари оружейники и специалисты других профессий. В том числе таких, за занятие которыми в былые времена можно было загреметь в тюрьму на огромный срок. Зато теперь эти люди превращались в настолько полезных членов общества, что становились почетными гражданами тех городов, на территории которых они вели свой бизнес.
Именно таким гражданином Коврова был Цельсий – человек с туманным прошлым и чуть менее туманным настоящим. Работающие на него головорезы получали бесплатное оружие, а взамен служили не только ему, но и городу, будучи главной силой здешней самообороны. По этой причине хозяева завода – и по совместительству градоправители, – закрывали глаза на то, чем занимается Цельсий, и на что он расходует электроэнергию. За которую он, впрочем, исправно платил в городскую казну – так, по крайней мере, мне рассказывали.
Укрепрайон в Коврове был всего один, зато весьма обширный. В него входила вся территория «ЗиД» и соседних с ним заводов, включая прилегающие к ним районы. В общей сложности – четыре или пять квадратных километров, огороженных неприступной стеной. Пожелай «Гегемония» взять под контроль это поселение также, как она пыталась захватить саранский МГУ, ей пришлось бы согнать сюда целую дюжину «черных колонн», а то и больше. Или направить на Ковров несколько зэд-волн подряд, потому что первые две-три волны его крупнокалиберные пулеметы без труда обратили бы в горы кровавых ошметков.
Кто сторожил южный въезд в город – простые солдаты или головорезы Цельсия, – мы не знали. Но это не имело значения. Нашу просьбу о встрече с ним так или иначе передадут ему в кратчайший срок. У стен Коврова всегда скапливались стаи копателей, поэтому нас сначала впустили внутрь, закрыли за нами ворота и только затем поинтересовались, кто мы такие и зачем пожаловали. Разумеется, мы не забыли вывесить на джип мой флаг-визитку. Но поскольку я очень редко бывал в этих краях, а в самом Коврове не бывал никогда, немудрено, что охрана меня не опознала.
Карантинного шлюза, как в саранском МГУ, здесь не было. Это Ректор относился с подозрением к каждому визитеру, даже если тот приезжал в одиночку. Здесь же одинокие бродяги вроде нас никого особо не беспокоили. Потому что они должны были трижды подумать, прежде чем учинять какое-либо злодейство в городе, где на одного гостя приходилось три-четыре десятка вооруженных до зубов хозяев. И где мы почти постоянно были у них на виду.