Так вот, я не хочу быть похотливой сучкой, чтобы жить с мужиком и ждать от него сексуальной палки! Я выше этого. А если уж мне понадобится ребенок, то я найду хороший генотип и рожу без особых претензий к своему партнеру, как Мадонна.
Умопомрачительная женщина! Говорят, она собирается рожать второго. Меня никогда не будет страшить слово – мать-одиночка. Я буду даже гордиться этим. Так как современные отцы – это те же самые дети, только более избалованные и капризные, и тащить их на себе нет никаких сил, ни моральных, ни физических. А все эти чувства – они лишь поначалу. С годами, а может, и того быстрее – с месяцами, они проходят, от них не остается и следа. Ты постареешь, подурнеешь, потому что все свои силы положила на «любимого» мужчину. А затем накапливается усталость, начнутся болезни и ты будешь страдать от одиночества в семье, с этой жуткой штукой рано или поздно сталкивается каждая женщина. Все, жизнь прошла, и вдруг ты заметишь, что твой мужчина, оказывается, полон сил и энергии. Для него как будто наступает вторая молодость, открывается второе дыхание. Он начинает искать себе новое увлечение и находит ту, у которой еще есть силы, а кроме того – нерастраченный потенциал нежности и любви. Придет момент, и ты поймешь, что этот мужчина не стоил твоих жертв и твоего здоровья, но будет уже слишком поздно, настолько поздно, что просто руки не поднимутся, чтобы изменить что-либо в своей так глупо загубленной жизни. Захочется вернуть все назад и большую часть времени отдать самой себе – своим желаниям.
В браке ты никогда не сможешь себя баловать и лелеять, потому что твоя голова всегда будет забита мужскими носками и рубашками. Я очень часто оглядываюсь на свою семейную жизнь и думаю: Господи, какая же я была дура!
Боготворила этого жалкого, ничтожного человечка, который разрывался между своей первой семьей и мной. Мне долгое время казалось, что он не может оставить своих детей, мол, ему совесть не позволяет, а пришел момент, и меня вдруг осенило, что ему так удобно, понимаешь. Меня он якобы любит, но и не может перечеркнуть свои прошлые семейные узы. Там жена, с которой он прожил много лет, дети, а здесь любовь. Все это он постоянно взвешивал, и самое главное, что чаша-то никуда не наклонялась, понимаешь! Стояла на месте! Полное равновесие, одним словом! Мужчины – страшные приспособленцы. Они могут приспособиться ко всему, даже к тому, что женщина ни на дух не сможет перенести. Они, как клещи, залезут в душу и начинают сосать кровь. Ответственность перед семьей! Чушь собачья! У мужчин вообще нет никакой ответственности. Им незнакомо это слово. Они самые безответственные существа, которые только бывают. Он мне со своей этой ответственностью уже во где сидел! Я похудела, подурнела, и все на нервной почве. Я хорошо помню момент, когда мне вдруг стало ясно, что он просто-напросто приспособился к тем обстоятельствам, в которые попал. Там слезы, сопли, нытье и постоянное выкачивание денег, а я женщина самостоятельная, с квартирой, денег не прошу, а требую лишь тепло любимого человека. Ему удобно иметь двух женщин, понимаешь. Там надежный, годами проверенный тыл, это как оковы, которые он не в состоянии скинуть, но опять-таки из личной корысти, а здесь – прилив новых и свежих чувств, да еще и ответственность не нужна. Потому что я сильная и прекрасно со всем справлюсь. – Маринка вытерла слезы и разлила по стопкам «Джокер».
Я выпила и спросила:
– А что же было дальше?
– Значит, дальше. Он постоянно кормил меня сумасшедшей любовью. Только в том-то и дело, что сумасшедшей она была только у меня, но никак не для него.
Сумасшедшая – от слова «сумасшествие». Человек сходит с ума и не думает ни о чем! С ума сошла я, а он-то всегда оставался в здравом, расчетливом уме и твердой памяти.
– И чем все это закончилось? – Я выпила рюмку и с любопытством посмотрела на пьяную Маринку. – Я победила, но впоследствии эта победа оказалась мне не нужна.
– Это как?
– Я развела его с семьей и женила на себе. Он еще долго пытался задавить меня своей ответственностью, но позже понял, что меня этим не проберешь. Я не его бестолковая жена, которая годами выслушивала всю эту бодягу. Мы стали жить вместе, но вскоре он стал раздражать меня своей требовательностью, хамством и даже, простите, своей деревенщиной. Я увидела его насквозь и как будто очнулась после долгого сна. Я перестала быть сумасшедшей и взглянула на него трезвым взглядом. И ты знаешь, кого я увидела – жалкого, замотанного неудачника, который трепался про ответственность, но никогда в своей убогой жизни не испытывал истинных чувств. Честно говоря, я даже стала брезговать им. Этот случай заставил меня ценить и уважать себя как женщину. Я оказалась выше, чище и самоотверженнее. Когда-то я так мечтала о нем, бредила, не спала ночами, а когда заполучила с потрохами это чудо, то уже не спала оттого, что не могла придумать – как бы поскорее от него избавиться. Я вернула его прежней хозяйке. После этого кошмара для меня начался новый этап в жизни.
Он, конечно, и сейчас не против разрываться на два фронта – хочет и меня любить. и перед первой женой авторитетом хвастаться, но с меня хватит. Ни за какие коврижки его на порог не пущу. Меня трясет от упоминания его имени.
– Грустная история со счастливым концом, – заметила я, – за это надо выпить. А я не знала, что ты такая мужененавистница. Ты прочитала мне целую лекцию о вреде замужества.
– Нет, я просто рассказала тебе поучительную историю своего горького опыта. Если у меня когда-нибудь появится мужчина, то он будет без прошлого. Это мое условие. Без первых семей и детей.
– В нашем возрасте такие мужчины редкость. Они как музейные экспонаты.
Мужчина без прошлого тоже настораживает. Кажется, что он какой-то неполноценный, если до сих пор ни разу не был женат. Хотя Пашка мой без прошлого.
– Оно и понятно. Он же киллер. Какое у киллера может быть прошлое, – усмехнулась Маринка. – Кстати, тебе не кажется, что он чересчур долго торчит на балконе с этой малолеткой. По-моему, он тоже не стоит твоих чувств.
– Ну, Маринка, что ж, по-твоему, получается – мужики вообще не нужны. А как же тогда без них?
– Молча. Ты ведь тоже с Матвеем себя потеряла. Забыла, в кого превратилась? Хочешь еще раз повторить свой печальный опыт?
Я посмотрела на Маринку, она была настолько пьяна, что я не стала с ней ругаться.
– Нельзя всех мерить под одну гребенку и думать, что твой собственный печальный опыт будет повторяться с каждым, – спокойно сказала я и направилась к двери.
– Ты куда?
– На балкон. Что они там, уснули, что ли?
– Сходи, сходи! – ехидно пропела Маринка и налила себе полную рюмку.
– Тебе, подруга, уже хватит пить.
– Я знаю свою норму.
Я зашла в соседнюю комнату и посмотрела на балкон. Люба с Павлом сидели на стульях и о чем-то разговаривали. Спиртное подействовало, и я почувствовала жуткую ревность. Это что ж такое получается – как она пришла, так он делает вид, что мы просто знакомые. Ушел и трещит с ней уже целый час! Я вышла на балкон и уставилась на Пашку. Девчушка бросила на меня наглый взгляд, в котором я без труда уловила плохо скрываемую насмешку.
– Мы уже скоро все выпьем, – старалась я держать себя в руках.
– Пейте. Нам не хочется, – улыбнулась Люба.
– Вы еще долго будете тут сидеть? – Я посмотрела на Пашку.
– Скоро придем, – ответил он.
– А у вас прядь седая вылезла. Пора краситься.
– Что? – Наглость этой девицы переходила все границы.
– Я говорю, что у вас прядь седая. Пора краситься. У моей мамы есть хорошая краска, Я вам покажу. Она отлично закрашивает седину. Когда мама красится, то выглядит намного моложе. Женщина должна скрывать свой возраст. Так вам показать краску для седины? Она специализированная, для пожилых людей. Вам как раз подойдет.
От этих слов на лбу у Меня выступил пот, в глазах потемнело. Малолетняя сучка! Она решила унизить меня! Я растерянно оглянулась на Пашку, затем перевела взгляд на нее и со слезами в голосе спросила:
– Что?
– Я говорю, вам краску принести?
– Нет, спасибо. Не надо. Возраст украшает человека. Его скрывает лишь тот, кто его стыдится. А мне нечего стыдиться. Я такая, какая есть.
Девица не могла не заметить, в каком я состоянии, и, довольная собой, многозначительно улыбнулась. Затем она обняла Пашку и радостно защебетала:
– Паш, а пойдем на ВДНХ погуляем. Мы с тобой там уже месяца три не гуляли. Последний раз, кажется, в мае были. Ты мне еще красивый букет подарил.
На чертовом колесе катал и веселых горках, а потом мы с тобой обедали в летнем ресторане и катались на лодке. Ты еще кормил лебедей. Так здорово было!
В этот момент я была похожа на побитую собаку. Отодвинув седую прядь и спрятав ее за ухо, я опустила глаза и поджала губы. Затем вспомнила Маринкины слова, и мне показалось, что она все-таки права. И в самом деле, все, что она говорила, – верно. Я сама придумала себе головную боль, которую потом когда-нибудь придется лечить при любом раскладе. Так стоит ли допускать, чтобы голова болела постоянно, ведь это может перейти в мигрень. Не лучше ли убить боль в самом начале болезни и жить себе припеваючи?! Ведь когда мы любим, мы утрачиваем способность здраво мыслить. Мы начинаем рассуждать трезво только тогда, когда пересилим боль и очнемся от дурмана.
– Паш, а пойдем на ВДНХ погуляем. Мы с тобой там уже месяца три не гуляли. Последний раз, кажется, в мае были. Ты мне еще красивый букет подарил.
На чертовом колесе катал и веселых горках, а потом мы с тобой обедали в летнем ресторане и катались на лодке. Ты еще кормил лебедей. Так здорово было!
В этот момент я была похожа на побитую собаку. Отодвинув седую прядь и спрятав ее за ухо, я опустила глаза и поджала губы. Затем вспомнила Маринкины слова, и мне показалось, что она все-таки права. И в самом деле, все, что она говорила, – верно. Я сама придумала себе головную боль, которую потом когда-нибудь придется лечить при любом раскладе. Так стоит ли допускать, чтобы голова болела постоянно, ведь это может перейти в мигрень. Не лучше ли убить боль в самом начале болезни и жить себе припеваючи?! Ведь когда мы любим, мы утрачиваем способность здраво мыслить. Мы начинаем рассуждать трезво только тогда, когда пересилим боль и очнемся от дурмана.
Прищурившись, я посмотрела на эту парочку, улыбнулась, погладила Пашку по голове и весело произнесла:
– И действительно, что сидеть ласты парить! Сходите, погуляйте! Ты, Пашенька, обязательно покатай эту малолетнюю дурочку на лодочке и не забудь ей купить пакетик чипсов с чупа-чупсом и подари ей букетик дешевых одуванчиков. Я думаю, что ей это будет в самый раз.
Любка открыла рот и уставилась на Пашку. Я пошла к выходу и бросила напоследок:
– Рот закрой, а то ворона залетит. Склюет твой язык, чем тогда Пашку удивлять будешь?!
Вернувшись в комнату, я схватила Маринку за руку и в сердцах произнесла:
– Наливай по стопочке и дергаем отсюда!
– Что случилось? – перепугалась та.
– Все поняла! Все! – закричала я что было сил.
– Поняла, так не ори, – прошептала Маринка и вылила мне остатки «Джокера».
Осушив содержимое стопки до дна, я схватила Маринку за рукав и потащила ее к входной двери.
– Жанночка, успокойся, – причитала она. – Скажи правду. Ты зашла, а он ее трахает? Вот поганец! Чтоб у него писька отсохла!
Не говоря ни слова, я дернула входную дверь, но она была закрыта.
Ключей в двери не было. Я развернулась на сто восемьдесят градусов и увидела перед собой Пашку. Он стоял в дверном проеме и смотрел на меня. Где-то сзади маячила Любка.
– Дай ключи, – сквозь зубы процедила я.
– Зачем?
– Затем!
– Далеко собрались?
– Открой дверь и мотай со своей малолеткой на ВДНХ.
– Извращенец! По тебе тюрьма плачет за развращение несовершеннолетних!
– встряла вылетевшая из комнаты Маринка.
Я перевела взгляд в ее сторону и тихо сказала:
– Ты-то хоть замолчи, ради Бога. Надоела!
– А почему я должна молчать. Ты моя подруга, и я имею право за тебя заступиться. Хорошо, что эти его качества сразу проявились.
– Какие качества? – не поняла я.
– Самые обыкновенные, дура! У тебя дочь растет, подумай о ней! Если он так просто эту малолетку отодрал ,на балконе в тот момент, когда мы с тобой мирно сидели на кухне, то представь, что было бы, если бы ты с ним стала жить!
Ты только представь, что бы он смог сделать с твоей дочерью!!!
– О Господи, – простонала я и схватилась за голову.
– Ну хватит! – вмешался Пашка, схватил нас с Маринкой за руки и оттащил к балкону. Затем он открыл входную дверь, подтолкнул Любку к выходу и сказал:
– Иди дома посиди. Сейчас не до тебя.
– Может, я что-то смогу для тебя сделать, – простонала она.
– Иди, девочка, все, что ты смогла, ты уже сделала, – выпалила Маринка.
– Паша, я не могу оставить тебя с этими ненормальными. Я за тебя боюсь, – шипела Любка.
Он взял ее за шкирку и сурово сказал:
– Да уйди ты, ради Бога! Пошла домой! Иди к экзаменам готовься!
– Не смей на меня кричать, Пашенька!
– Пошла вон! – Пашка вытолкал ее на лестничную площадку и закрыл дверь.
Затем он презрительно посмотрел на нас и злобно произнес:
– Нахрюкались…
– Что?! Мы-то нахрюкались, а вот вы – натрахались, – не удержалась Маринка.
– Открой дверь, Паша, я хочу уйти, – отрешенно сказала я.
– Куда ты хочешь уйти?
– Куда угодно. Но здесь я не останусь.
– Переночуй здесь, а завтра уйдешь. Я не могу отпустить тебя на ночь глядя.
– Нет, Паша, ты меня знаешь. Если я что-то захочу, то обязательно сделаю. Наши дорожки разошлись и больше никогда не пересекутся. Я сама справлюсь со своими проблемами. Я очень сильная.
– И как давно ты стала сильной?
– С тех пор как убили Матвея.
Пашка подошел ко мне и встал на колени.
– Переночуй одну ночь. А завтра уйдешь, – попросил он.
– Хорошо. Только я лягу спать с Маринкой.
– Спать-то еще рано. Может, сходим на ВДНХ, погуляем? Там документы не проверяют. Кепку на голову наденешь, – предложил Пашка.
– Хорошо же я буду смотреться в вечернем платье и кепке. Не надо, я так пойду.
Мы вышли из дома и пошли гулять на ВДНХ. Маринка постоянно старалась встать между мной и Пашкой, демонстрируя свою отеческую заботу. После прогулки мы вернулись в квартиру и стали готовиться ко сну.
– Жанна! Я нашел машину на завтра. К обеду поедем. – Пашка смотрел на меня, как затравленный зверек.
– Спасибо. Я как-нибудь сама. Я не нуждаюсь в твоей помощи.
Я легла спать с Маринкой, а Пашка ушел в другую комнату.
– Что, завтра от него сваливаем? – поинтересовалась Маринка.
– Сваливаем, – вздохнула я.
– Вот похотливый сукин сын, что учудил, – не могла успокоиться Маринка.
– Да никого он не трахал. Просто его, соседка меня оскорбила, – прошептала я и повернулась на другой бок.
– А я-то думала… Все равно. Правильно ты ему закатила. Нечего на балконе с ней так долго сидеть. Может, у них и было чего, пока мы с тобой мою семейную жизнь обсуждали.
– Ой, Марин, не неси ерунды, – разозлилась я.
– Как хочешь.
Через несколько минут моя подружка захрапела так, что впору было затыкать уши. Я постаралась уснуть, но ничего не выходило. Дверь в соседнюю комнату открылась, и на пороге появился Пашка. Он на цыпочках подошел к кровати, поднял меня на руки и отнес к себе в спальню.
– Только не надо притворяться, что ты спишь, – прошептал он.
– А я и не притворяюсь. Я ждала, что ты придешь.
– Я сегодня был не прав. Прости.
– Так просто? Мне показалось, что сегодня ты вообще забыл о моем существовании. Эта малолетняя дурочка влюблена в тебя по самые уши.
– Я это понял.
– Только не говори, что ты не знал этого раньше.
– Прости.
– То, что ты сделал, – это подлость.
– Но я же с ней не спал.
– Только этого еще не хватало. Если бы ты с ней спал, то я не задержалась бы здесь ни на секунду.
– Я же попросил прощения.
– Этого мало. Во-первых, ты унизил меня тем, что, оставив за столом, ушел на неопределенное время. Унизил перед Маринкой и своей соседкой.
Во-вторых, ты не посчитал нужным заступиться за меня, когда твоя соседка начала меня оскорблять. Тебе даже в голову не пришло сделать ей замечание!
– Знаешь, она никогда раньше так себя не вела. Я не понимаю, что на нее нашло. Может, и в самом деле она повзрослела и безумно в меня влюбилась.
– Скорее всего, она любит тебя с самого детства. С тех пор как ты полюбил ее сестру.
– Может быть. Я об этом как-то не подумал. – В следующий раз вспомни о своей соседке, прежде чем заводить себе женщину.
Пашка пристально посмотрел мне в глаза и тихо произнес:
– У меня больше не будет никаких женщин. Я никого не хочу, кроме тебя.
– Нет. Мне такие сюрпризы не нужны. Это уж как-нибудь без меня.
– Жанна, ну скажи, что ты хочешь?
– Что я хочу? Я хочу, чтобы ты меня уважал и больше не ставил в дурацкое положение. Я хочу, чтобы ты прекратил всякое общение со своей соседкой, кого бы она тебе ни напоминала. Я хочу, чтобы она никогда больше не переступала порог твоей квартиры ни покурить, ни за деньгами, ни попить кофе!
Это мое условие!
– Я его выполню.
– Посмотрим. А сейчас давай спать. Завтра много дел.
Пашка попытался меня обнять, но я пресекла его попытки и отвернулась на другой бок.
– Мне нужно остыть. Я не могу так сразу взять и сделать вид, что ничего не случилось.
Глава 12
Утром Пашка ушел за машиной. Мы с Маринкой сидели на кухне и наслаждались умело приготовленным заботливыми Маринкиными руками кофе.
– Вы надолго уедете? – поинтересовалась Маринка.
– Я думаю, что ближе к ночи будем. Сегодня все решится. А ты не скучай.
Смотри, на полке целая куча кассет, так что тебе есть чем заняться.
Через час объявился Пашка, и мы отправились на Преображенку.
– Ты остыла? – поинтересовался он.
– Почти.
– А я нет. Не представляю, как можно тебя в эту сауну отпустить.
– У тебя нет выбора. Ты в косяке. Первым делом заедем в парикмахерскую.
– Это еще зачем?
– Затем, что мне уже надоело ходить с седой башкой.
– Помнится, раньше ты об этом не думала. Мне казалось, что тебе даже нравится быть седой.