…Это величайшее преступление, которое общество совершает против каждого ребенка.
Никакое другое преступление не может быть хуже.
Разрушить доверие ребенка значит отравить всю его жизнь, потому что доверие так ценно, что если вы его теряете, то тотчас же теряете и контакт с собственным существом…
ОШОУпражнения:
Исследование шока — деликатное дело, и для него обычно требуется помощь профессионала. Предложенные упражнения могут быть только руководством, чтобы понять шок глубже.
1. Переживание шока.
а) Как бы вы описали собственное переживание шока? Что происходит в теле? Ускорение? Беспокойство? Потение? Замешательство? Паралич? Неспособность чувствовать? Неспособность говорить?
б) В каких областях жизни вы чувствуете шок? В сексуальности? В чувствах? В гневе или конфронтации? В творчестве? Как вы чувствуете шок в этих областях?
2. Распознавание раздражителей шока.
Выберите несколько недавних случаев, когда вы переживали шок. Что приводит вас в шок? Давление? Гнев? Агрессивность? Критика? Страх или переживание того, что вас покинули или отвергли? Когда вы не получаете внимания, которого хотите? Когда кто-то выходит из-под контроля, впадает в истерику, становится нелогичным или требовательным?
3. Источники шока.
У некоторых из нас есть хорошее представление о том, как мы подверглись шоку в детстве. Но для других это остается загадкой. Какова на сегодняшний день ваша картина того, как вы подверглись шоку? Что вас испугало и что создало беспокойство? Помните, ребенка может испугать любая мелочь. Может быть полезным представить себе ребенка — не вас самих, — который растет в среде, в которой выросли вы. Как бы он себя чувствовал? Был бы он в безопасности? Мог бы этот ребенок испытывать чувства? Выражать и принимать гнев? Быть прямым и открытым? В чем он или она получает или не получает поддержку в творчестве? Как он подвергается давлению?
Ключи:
1. Шок сворачивает нашу способность чувствовать и часто заставляет нас устраняться. Это делает его трудным для распознавания. Осознавая шок, мы начинаем понимать тот аспект своей эмоциональной природы и поведения, который ранее осуждали.
2. Мы попадаем в ситуации шока заново, чтобы его можно было исцелить осознанностью и пониманием. Сами того не зная, мы привлекаем людей, которые так или иначе провоцируют в нас шок. Как только мы узнаем, что это такое, как он ощущается и провоцируется, и узнаем немного о его корнях, мы можем оставаться с ним, когда он всплывет. Не пытаясь его изменить, не пытаясь заставить его уйти, но просто оставаясь с ним.
3. Шок — общая тема в отношениях. Когда мы ничего о нем не знаем, он неизменно ведет к боли, непониманиям, обидам и конфликтам. Путем понимания его люди могут стать более чувствительными к шоку друг друга, и он может буквально стать дверью к гораздо более глубокой близости и заботе.
4. Шок может быть также окном в более глубокую уязвимость. В глубине, за защитами и компенсациями, все мы — утонченно чувствительные существа. Когда мы начинаем соприкасаться с этим пространством, легко увидеть, что нас могли привести в шок малейшие вторжения и проявления бессознательности.
Глава 15. Брошенность и неудовлетворение
У моей подруги отношения длились семь лет. Все это время она часто жаловалась, что ей не хватает пространства, и эмоциональные потребности партнера слишком ошеломляют. Она также чувствовала, что он недостаточно энергичен, чтобы удовлетворять ее потребности — особенно в сексе. В течение этих семи лет он периодически встречался с другими женщинами, но скорее в качестве бегства от ее претензий, чем для чего-то еще.
Около года назад она тоже влюбилась в кого-то другого, и у нее был непродолжительный роман. Она знала, что в основном хочет просто сравнять счеты. Но для их отношений ее роман оказался последним ударом. Они стали больше и больше ссориться, и, в конце концов, расстались. Разрыв привел мою подругу к глубоким переживаниям, которые проявили больше боли и одиночества, чем она когда-либо чувствовала.
Теперь она оглядывается на весь этот опыт, включая время, которое потребовалось ей, чтобы прийти в себя, с большой благодарностью. Внутри нее открылась рана, которую она искусно избегала всю жизнь. Как только травма разрыва пошла на спад, женщина почувствовала, что ей открылся целый новый мир чувствительности и внутренней осознанности.
Когда мы входим в собственный внутренний мир брошенности и депривации[9], мы входим в мир очень маленького ребенка. Ребенок отчаянно жаждет любви, ему одиноко, он испуган и незащищен и хочет, чтобы кто-то о нем позаботился. Внутреннее пространство Раненого Ребенка содержит такую интенсивную панику, что часто мы избегаем ее большую часть жизни. Но, как бы то ни было, когда кто-то нас покидает, или когда мы чувствуем себя изолированными и нам одиноко, пространство паники раскрывается. По сути, большинство из нас глубоко в бессознательном Эмоционального Ребенка верит, что никто никогда не будет с нами.
Наше поведение в отношениях — ревность, требования большего, бегство от близости, ужас в ожидании того, что другой нас покинет, — отражает глубокое верование, что никто никогда не будет с нами. Когда кто-то уходит от нас, пространство, в котором живет переживание брошенности, раскрывается в полной мере.
Во всех ситуациях, когда мы чувствуем, что нам одиноко, что мы не получаем любви и уважения, что о нас не заботятся, что нас не видят, рана брошенности обнажается в «малой дозе». Это неудовлетворение, рана эмоционального голода. Она более всего влияет на наше поведение в отношениях. Страх брошенности провоцирует безмерный ужас, потому что в детстве мы переживали бесконечные опыты чувствования, что мы просто не выживем. Многие из этих опытов не сознательны, мы их тщательно прячем от себя. Но когда в нашей сегодняшней жизни случается что-то, что бессознательно напоминает нам этот опыт, мы чувствуем себя так, словно сейчас умрем. Внутри мы в полной панике.
Чаще всего мы не соприкасаемся с глубиной и интенсивностью страха быть покинутыми, пока не пройдем через глубокий опыт брошенности. Я не имел ни малейшего понятия о том, что он вообще существует, пока не случился разрыв с первой моей глубокой любовью, с женщиной, с которой я был последние два года университета. До этого я весело жил, одержимый своей карьерой и спортом, и в целом мой образ жизни был глубоко бессознательным в отношении более тонких жизненных аспектов. Когда мы расстались, мне было так больно, что я был не уверен, что доживу до следующего дня. И это было нелогично, потому что мы оба знали, что отношения закончились, и каждый из нас идет дальше своей дорогой. У меня не было понятия, откуда приходит вся эта боль, а она продолжалась два года. Я не знал, что коснулся тогда первобытной раны. Тогда я даже не знал, что значит «первобытный». Но с тех пор все мои значительные последующие отношения подводили меня на шаг ближе к принятию глубокого одиночества, которое я нес внутри.
Рана возникает из памяти о том, что мы не получили питания, в котором нуждались. Эта память — не столько воспоминание о конкретном событии или событиях, сколько клеточного уровня опыт негативной пустоты, которую наш Эмоциональный Ребенок отчаялся заполнить. Боль этой раны остается глубже видимой поверхности.
Пока мы не решим сознательно принять боль и приветствовать, мы автоматически и непроизвольно движемся в компенсации или в защитное поведение, чтобы избежать ее чувствования.
Мы можем стать холодными, отстраненными и антизависимыми — или болезненно зависимыми. Я прошел по обеим дорогам. Пять лет я был женат на женщине, которая страдала от тяжелых депрессий. Я не мог понять, почему она не могла встряхнуться и вырваться из них, и чувствовал себя беспомощным что-либо сделать или помочь. Для меня было непостижимо, что она переживала, потому что я просто не касался того уровня глубины, что был у нее. Мне было удобно в моей антизависимости. Мне было безопаснее ни в чем не нуждаться, и к тому же мне не приходилось чувствовать никакой боли или страха. Много лет спустя, как это часто происходит, я перепрыгнул в другую крайность, и стал попадать в отношения с женщинами, которые хотели и нуждались во мне меньше, чем я в них. Я получил некоторый шанс попробовать на вкус собственное лекарство, чувствуя себя отвергнутым и нуждающимся, вместо того чтобы быть уверенным в себе и собранным. Есть некоторые способы, которыми мы проигрываем рану брошенности в отношениях, пока не исследуем ее глубоко. Мы ее проигрываем в драмах ревности, в бегстве от близости и требованиях, в ожиданиях в отношении партнера и друзей. Так или иначе, мы компенсируем ужасающий страх, что нас покинут.
Наши компенсации становятся болезненно непроизвольными и разрушающими. Например, недавно ко мне пришла женщина с историей своих отношений с мужчиной. Он постоянно ее отвергал, она продолжала к нему возвращаться. Чем более он ее отвергал, тем более она умоляла. Я спросил, что заставляет ее возвращаться. Она ответила, что две недели, проведенные без него, заканчиваются чувством такой тревоги, которую невозможно выносить. Она знает, что это не любовь, но одной мысли о том, чтобы снова заниматься любовью с ним, достаточно, чтобы она захотела с ним встретиться. Большую часть времени, когда двое людей вместе, под поверхностью игр ухаживания и всего энергетического карнавала — два голодных Эмоциональных Ребенка, каждый из которых ожидает или надеется, что другой заполнит его дыру. Даже у самого закоренелого Антизависимого внутри скрывается Эмоциональный Ребенок, полный неосуществленных потребностей и ожиданий. Наши неосуществленные ожидания остаются на медленном огне, на дальней конфорке нашей осознанности, ожидая правильного человека и правильной ситуации, чтобы выйти на первый план. Они не уходят, они только скрываются за отрицанием. Но близость выводит наружу все. Наши требования и ожидания могут выйти наружу в ситуации секса, общения, проводимого вместе времени, — в любой форме, в которой мы надеемся заполнить внутреннюю пустоту.
Мы ожидаем и требуем, потому что чувствуем глубокое неудовлетворение, но эти ожидания и требования только ведут к еще большему недовольству. Если мы ожидаем, мы не можем принимать.
Так как никто никогда не может удовлетворить нашу требовательность, отношения наполняются конфликтами и разочарованиями. Мы используем всевозможные стратегии, чтобы заполнить дыру, вместо того чтобы чувствовать пустоту. Например, мы играем роль хорошего отца — или внимательной матери — с тем, кто от нас зависит, веря при этом, что просто заботимся о другом, тогда как на самом деле просто прикрываем собственные страхи брошенности. Мы играем в игру соблазнения и очарования, но никогда не отваживаемся на риск глубоких и преданных отношений из-за страха быть отвергнутыми. Мы можем встречаться, но всегда оставляем открытой заднюю дверь, скрывая это, или, может быть, не слишком скрывая. Все это — прикрытия для страхов брошенности. Когда кто-то не такой, как нам хочется — не остается с нами все время, не дает того, что по внутреннему ощущению нам нужно, не понимает — мы чувствуем, что нам одиноко. Самые незначительные вещи, которые делает другой, могут заставить нас чувствовать, что он или она на самом деле не с нами. В одно мгновение все наши чувства близости и дружбы рассеиваются. Нас наводняют страхи, и со скоростью света мы движемся в реакцию — бороться, резко отсекать контакт, обвинять, нападать, угождать — что угодно, что заставит уйти некомфортное чувство. Паника одиночества так сильна и непроизвольна, что бросает нас в реакцию. Мы переходим в совершенно автоматический, привычный и непроизвольный режим. И, как нарочно, нас притягивают люди, которые тем или иным образом провоцируют нашу неисцеленную рану неудовлетворения и брошенности. Существование хочет, чтобы мы столкнулись с этой раной. В группе из пяти человек, четверо из которых дадут нам все, что, как мы думаем, мы хотим, мы всегда выбираем единственного, который будет нажимать в нас на кнопки неудовлетворения и брошенности.
Темная сторона раны брошенности — исходящий из чувства предательства глубокий гнев, который мы несем внутри. Большинство из нас проецирует ярость на весь противоположный пол, основываясь на памяти о предательстве матери или отца. Но этот процесс обычно бессознательный и проявляется только после того, как мы пробыли с кем-то вместе некоторое время. Глубоко внутри мы хотим отдавать и принимать любовь, но часто на поверхности — желание отомстить. Гнев просыпается снова, медленно, но верно, во всех небольших — или больших — ситуациях, где мы чувствуем, что наши любимые и друзья нас предали. Например, недавно я проводил сессию с мужчиной, который сказал, что его подруга занимается любовью с его лучшим другом. Когда я его спросил, что происходило в отношениях до этого, он ответил, что чувствовал, что ему не хватает секса, потому что она «слишком духовная», и у него были фантазии о других женщинах. Когда мы исследовали ситуацию глубже, обнаружилось, что он проигрывал отношения с матерью и полученную от нее сексуальную обусловленность. Мать заставляла его обещать, что он будет «хорошим человеком» и не пойдет по стопам своего «сексуально озабоченного» отца. Естественно, он сдерживал много бессознательной ярости на то, что позволил матери таким образом кастрировать свою энергию. Постепенно он смог увидеть, сколько в нем было гнева и в отношении его девушки.
Наши бессознательные реакции ярости друг на друга помогают мало. Прежде чем станет возможным проделать какую-либо значительную работу, мы должны искренне договориться не выбрасывать гнев друг на друга.
Хорошо начать работать с гневом и болью, не реагируя автоматически или бессознательно. Иначе энергия подкармливает Эмоционального Ребенка. Более того, мы можем впасть в заблуждение, что путь к исцелению ведет через проговаривание и обсуждение. Но проговаривание, прежде чем мы разовьем более глубокое понимание брошенности, часто мотивируется потребностью в признании, любви или внимании. Это ведет только к большему отвержению и конфликту. Мы можем начать «за здравие», но вскоре оказаться спровоцированными, потому что только и ищем, за что бы зацепиться. Сами того не зная, мы ждем возможность чем-то обосновать уже существующий гнев и недоверие, начать мстить или реагировать. Когда что-то провоцирует рану брошенности, не проходит и миллионной доли секунды, как мы перемещаемся от раздражителя к реакции. Этот механизм действует мгновенно и глубоко автоматически. Одно из средств, которые мы применяем, — попытка растянуть время между раздражителем и реакцией, чтобы было время и пространство чувствовать рану и быть с раной, когда она провоцируется. Мы словно удлиняем расстояние между «провокацией» и ответом, чтобы создать время для чувствования. Рана есть всегда, но обычно у нас нет времени ее чувствовать, потому что мы быстро движемся в реакцию.
Рис. 6. Рана между раздражителем и реакцией
Невозможно не реагировать или не искать спасения в пристрастиях до тех пор, пока мы не поймем работу чувства брошенности. Попытки прекратить ее силой воли только сделают нас перенапряженными и заставят осуждать себя за возвращение к старому. Страхи, стоящие за брошенностью, так сильны, что одолевают даже волю. Но если мы начинаем признавать глубину и интенсивность паники брошенности, то мы видим, как мощно эти силы воздействуют на наши отношения. Понимание постепенно дает нам дистанцию от непроизвольных и механических реакций.
Практически задача внесения осознанности в раны брошенности и неудовлетворения подразумевает обращение внимания на большие и маленькие провоцирующие их раздражители. Значимые раздражители, такие как отвержение, утрата или конец отношений, обычно удерживают наше внимание, потому что они болезненны. Но часто при этом мы теряемся в страхах, и наблюдать некому. Нас охватывает ужас, и утрата или отвержение только усиливают наше недоверие или безнадежность. Но если наблюдать с немного большим пониманием, мы начинаем видеть, что была спровоцирована рана, что она была всегда и что процесс горя делает нас сильнее. Небольшие же раздражители обычно вообще ускользают от нашего внимания, и мы даже не признаем, что была спровоцирована рана брошенности. Мы быстро движемся в реакцию (что часто вызывает ответную реакцию) или уходим в защитные образцы. Незамеченными могут оказаться раздражители, когда мы испытываем раздражение или гнев, если все получается не по-нашему, или в ситуациях неисполненных ожиданий, если мы чувствуем себя лишенными любви, внимания, уважения, чувствительности или прикосновения.
Говоря о неудовлетворении и брошенности, важно упомянуть ситуацию любовного треугольника. Когда человек оказывается в одном из углов треугольника, и его или ее любимый встречается с кем-то другим, это постоянная провокация раны. Это все равно, что постоянно получать дозу чувства брошенности внутривенно. Не всегда возможно и даже необязательно избегать этих ситуаций. Иногда это именно то, что приносит жизнь и что по какой-то причине нужно пережить. Но хорошо осознавать, чему мы себя подвергаем.
Утрата и разочарование — это опыты, которые нам всем приходится переживать. Когда мы более способны наблюдать, мы можем принимать эти жизненные периоды, чувствовать боль, как бы она ни была глубока, и продолжать жить.