- Так и есть, - понурил голову Джезекия. - Он запечатал мой рот и... Но вы ведь сняли заклятие, господа кюре?..
- Можно и так сказать, - согласился Джун, пока крестьянин разглядывал ногу.
В этот момент в комнату вбежал служка и нерешительно остановился в дверях. Джун подозвал его и принял письмо. Во время чтения лицо кюре омрачилось.
- Это Жул, королевский секретарь. Их Величество отужинал вместе с колдуном, не вижу смысла называть этого человека как-то иначе. Король Том все время слушает, а С'Колла говорит.
- Скверные новости.
- А я таких и ждал...
- Может быть, мы выйдем на пару минут? - Рив выразительно повел глазами в сторону Джезекии.
- В этом нет необходимости. Гланж вызван во Дворец, и ему надлежит доставить туда этого бедолагу. Принеси веревку, брат Рив. Надеюсь, ты покинешь Бахам вместе со мной?
- Да, его надо связать на всякий случай... - засуетился Рив. - Но... А что ты собираешься делать? Куда бежать?
- Туда, где мы или снимем заклятие с этого человека, или узнаем, в чем он нас обманывает. Все равно кто-то должен идти туда.
- Но наша миссия... - замер Рив, воровато оглянувшись на дверь, и перешел на шепот. - Может быть, мне лучше остаться?..
- Нет, брат Рив, оставаться здесь смертельно опасно. Жул пишет, что С'Колла читает мысли и тоже собирается скрыться. Мы будем разоблачены в течении нескольких дней, все, сколько нас есть в городе. Быстрее, брат Рив, Гланж вот вот получит кородлевский приказ.
Джезекия лежал на пышном ложе и глупо улыбался. Чем дальше от проклятого колдуна, тем лучше. Может быть, найдется такое место на этом острове, куда Нечистый не сможет дотянуться?
2
Хью вдоволь наползался по щелям. Тайный ход представлял из себя действительно щель, пустоту, которую строители оставили в простенке. Птичье дерьмо, обещанное Даной, было самым маленьким из неприятностей Грамона. Здесь плодились миллионы насекомых, здесь гнили неведомо каким образом залетавшие остатки пищи. Хью полз и полз, время от времени попадая на наклонные плоскости, и клялся себе, что в другой раз предпочтет смерть.
И все же самое ужасное ждало его в самом конце. Нехитрая система труб, соединяющая гигиенические комнаты Дома Наслаждений, заканчивалась широким стоком, ведущим в Подземный Канал. Так называлась одна из маленьких речушек, протекающая через центр города, сотни лет назад перекрытая мостами на всем своем протяжении. Теперь жители складывали легенды об ужасных тварях, бегающих где-то под мостовой, и происходящих от их экскрементов. Меньше всего Грамону хотелось бы с ними познакомиться, но дорога привела его именно туда.
Хью понял это заранее, по нарастающему запаху и полчищам мух. Внутренне он приготовился сражаться с крысами, но они никак не появлялись. Наконец путешественник почувствовал под руками влагу и понял, что дополз непосредственгно до стока. В темноте он не мог определить размеры этой последней трубы, но быстро догадался, что проскользнет в нее без малейших трудностей. В былые годы строили с размахом.
Быстро помолившись Матери-Деве, Хью ногами вперед скользнул в трубу. Вот тут он и понял, почему крысы не добирались до Дома Наслаждений: лететь пришлось не меньше дюжины футов. Рухнув на самую настоящую кучу дерьма, и совсем не птичьего, Грамон услышал вокруг себя недовольный писк и, кое как соориентировавшись, бросился бежать в сторону моря.
Это было не так-то просто: в полной темноте он то и дело оскальзывался, из-под ног выскакивали вопящие на разные голоса твари, а убийственный запах кружил голову. Путаясь в одеянии кюре, тыкаясь в какие-то стены Хью почувствовал панический ужас. Если и умереть, то не здесь! Он попытался закричать, но густой запах, ворвавшись в рот, осел на языке. Пытаясь побороть тошноту, коротышка продолжал отчаянный бег.
В реке то и дело попадались большие отмели из известковых отложений, между ними поток бурлил, как горный ручей. Сверху пробивались лучики света, иногда слышались чьи-нибудь тяжелые шаги и Хью не без удовольствия подумал, что однажды вся столица провалится в эту клоаку. Минуты шли за минутами, бег сменился шагом, а потом Грамон с удивлением понял, что немного притерпелся.
Виной тому, возможно, был проникающий снаружи воздух. Теперь он шел где-то под портовым кварталом, здесь часто ворочали тяжелые грузы, портившие мостовые. Возникавшие дыры латали досками, которые в свою очередь проваливались и подгнивали. Стало светлее, теперь Хью мог видеть, что кроме крыс вокруг него возятся и другие малоприятные создания: длинные толстые змеи, почему-то с плавниками, и шустрые ящерицы, время от времени шипящие на побеспокоившего их покой путешественника. Коротышка приободрился, половчее поправил под рясой наволочку с доспехами, и преисполнился надежд на успешное завершение своего приключения. Тут же ему пришло в голову, что если рассказать королю о состоянии Подземного Канала, то можно получить подряд на его очистку, а это обещает интересные находки. Конечно, делать это следует втайне, чтобы бедняки не сложили песенку про Грамона-дерьмочиста.
Наконец впереди появился свет. Хью пошел медленнее, чтобы не свалиться в море - он очень боялся морских чудовищ. В далеком детстве отец катал его на лодке и они стали свидетелями гибели целой семьи рыбаков: огромное многолапое существо запуталось в сетях и одним ударом перевернуло хлипкую посудину. Люди барахтались в воде, а неведомое существо пожирало их одного за другим. С тех пор мальчик перестал бегать с товарищами глазеть на выброшенные бурями останки, его пробирала дрожь при одном воспоминании о той давней трагедии. Даже во сне он часто видел себя бьющимся в воде, совершенно беззащитным перед атакующим снизу врагом.
Но беспокоился Хью напрасно: скрытая от глаз Матери-Девы река намыла при впадении в море целые горы отходов, густо усеянные птицами. Прыгая по этим вязким буграм, коротышка выбрался на берег и тут же с удивлением увидел нескольких бедняков, с неменьшим изумлением уставившихся на него. В руках у людей были удочки и птичьи силки.
- Мать-Дева, оборони от такой жизни, - пробормотал Хью, уходя по линии прилива подальше.
Теперь надо было попытаться отмыться. Найдя местечко, не просматривающееся со стороны города, Хью разделся и как мог прополоскал одеяние кюре. Рваное, пропахшее дерьмом, оно представляло жалкое зрелище. Не лучше выглядели и любимые кожаные доспехи, и, самое печальное, хваленые сапоги. Только золото порадовало хозяина: оно сверкало как и раньше. Развалившись голышом на камнях, Грамон осмотрел все свое богатство и задумчиво уставился на книгу.
- Я опять забыл тебя выбросить... Было бы глупо делать это теперь, когда я протащил тебя через все мыслимые дыры, щели и трубы. Но ты насквозь пропиталась дерьмом, а если я еще раз попробую тебя прополоскать, то это окончательно испортит бумагу. Что же прикажешь с тобой делать?..
Книга промолчала. Хью брезгливо протянул к ней руки и немного попереворачивал слипшиеся страницы. Эту сказку знают все, а эту он читал, и нашел очень глупой... Вот про Мать-Деву и Змея. Совет Кюре находит эту сказку оскорбительной и запрещает ее записывать в книги, но все равно записывают. А что в ней такого особенного, кроме того, что ее запрещают? Наконец скучающий Хью нашел сказку, которая прежде была ему неизвестна. Теперь есть занятие на время, пока подсохнет одежда, значит, и книга принесет хоть какую-то пользу.
Сказка повествовала о рыбацком сыне, родителей которого проглотило морское чудище. Что ж, это излюбленный персонаж сказок, если, конечно, не считать королевичей и колдунов. Сирота отправился искать счастье в славном городе Бахам, и на главной площади повстречал колдуна. Хью даже хрюкнул от восторга. Если бы даже в Бахаме была площадь, которую можно назвать главной, то колдуна там можно было бы встретить разве что на костре.
Колдун обещал счастье тому, кто даст ему монетку. У сироты монетка конечно была, самая маленькая и последняя, он один из всех, дурак такой, ее колдуну и отдал. Вудуист, глумясь над оборвышем, пообещал тому в жены королеву, ну и все блага, из этого вытекающие. Хью перечитал еще раз и ухмыльнулся - сказка обещала быть захватывающей. Ведь не принцесса обещана, а именно королева!
Дальше мальчик повстречал обезьяну, которая его накормила и напоила. Хью сделал вывод, что действие перенеслось в джунгли, хоть рассказчик об этом умалчивал. Сиротка прожил с обезьяной семь лет и семь дней, и вот в лес приехал охотиться король. Мальчик тоже охотился, выстрелил из лука в гуся, попал в короля. Обезьяна сказала дружку, чтоб тот не сильно расстраивался, а лучше причесался и помылся. Конечно, через три дня приехала королева, искать мужа, но нашла только могилу и тут же, рядом, симпатичного парня, которого увезла в город и посадила на трон.
Хью с разочарованием отодвинул книгу и занялся набиванием немного подсохшей трубки. Закурив, он снова посмотрел на обманувшую его книжонку, и увидел, что ветер перелистнул еще одну страницу. Это был самый конец сказки. Колдун пришел во дворец и предложил мальчику взять монетку обратно, отдав свое счастье. Свеженький король, ясное дело, отказался, а на следующий день его убили. Колдун же монетку отнес на берег и швырнул в море. Оттуда вышло морское чудище и сказало: "Живет за морем Нечистый, на Большой Земле". "Знаю," ответил колдун. - "Я и сам оттуда приплыл. Передай же ему, что есть остров Андро в Лантике. Люди здесь глупы и не умеют читать мыслей. Пусть придет и владеет ими."
- И что это должно означать? - обратился Хью к книге. Книга молчала. - Дурацкая сказка, каких полно, и вдруг заканчивается призывом к какому-то Нечистому с Большой Земли... Допустим, что ее сочинил кто-то, кого море раньше выбрасывало на наши берега. Наверное, он был колдуном вроде этого С'Коллы... Или поменьше рангом. Но почему мне попался именно этот рваный сборник?..
Книга молчала. Грамон встал, натянул высохшую одежду, как мог прикрыл прорехи, стряхнул руками соль. Потом подошел к сборнику сказок и изо всех сил наподдал ему ногой, отправив на несколько футов в море. Пусть вода смоет чернила, а вместе с ними и всю глупость этих сказок. Не умеют читать мыслей... Приходи и владей... Пусть попробует.
- Да он уже пробует, и пока все получается, - сам себе ответил коротышка. - Хорошо же...
Натянув на макушку чудом не потерявшуюся шапочку кюре, он засунул под рясу наволочку, изображавшую брюхо, и энергично зашагал к Дворцу. Книга не шла у Хью из головы. Столетиями люди на острове верили, что на Большой Земле сохранилось все то, что до Погибели делало жизнь людей счастливой и беззаботной. Рыбаки, которых выбрасывало море, ничего определенного сказать не могли, и поэтому каждый раз Совет Кюре говорил, что эти люди могли оказаться просто с другого, большего острова, а раз так, надо продолжать ждать. Конечно же, жизнь шла своим чередом, никто не простаивал сутками на берегу. Но внутренне каждый островитянин верил, что там, на Большой Земле все самое большое, все самое лучшее, и, конечно, все самое худшее. И самое сильное. Неужели это правда и их остров захватит один единственный колдун, умеющий читать мысли?
Хью даже сплюнул с досады. Жить здесь несколько тысячелетий, а потом упасть в руки первому же пришлому врагу. В том, что С'Колла враг, Хью не сомневался, на этот счет он имел хорошо развитое чутье. Похититель детей, убийца кюре, хозяин нечеловеческого облика тварей не может нести ничего хорошего.
Ругаясь сквозь зубы, толстый и маленький кюре широкими шагами пересек портовый квартал и вскоре оказался перед высокой остроконечной оградой, отделяющей дворцовый парк от собственно города. Тонкие длинные жерди были расшатаны во многих местах - стражники любили по ночам приглашать в этот садик своих подружек. Как бы невзначай Хью вел рукой по ограде, выискивая слабое место.
Найдя наконец проход, кюре раздвинул его и попытался быстро нарнуть между жердей. Увы, слишком толстый живот не позволил сделать это элегантно. Проходивший мимо грузчик, могучий, щедро татуированный, с большими ракушками в ушах и в носу, предложил кюре помощь.
- Да хранит тебя Мать-Дева, - согласился Хью. - Толкай сильней.
Грузчик толкнул, и Грамон, сломав еще две жерди, провалился в парк. Наволочка придетельски съехала на бок, заставив случайного помощника испуганно перекреститься, но коротышка, не оглядываясь, заспешил прочь. Одеяние кюре еще несколько раз мелькнуло между деревьями и пропало из виду.
- Вроде благое дело совершил, - проворчал грузчик, поправляя жерди, - а на душе неспокойно. Хоть бы благословил, сволочь такая...
У Хью на душе тоже было неспокойно. Как ни скверно повел себя Лоу накануне, а коротышке было бы очень печально узнать, что лойнанта больше нет в живых. Между тем Дворец теперь представлялся ему местом, где казни происходят ежеминутно, и вообще творятся всяческие безобразия. Парк был довольно велик и сильно зарос, поэтому Хью, избегавший тропинок, довольно долго добирался до Королевской Горы. За это время на Бахам полностью опустилась темнота.
Обрадованный Грамон счел это за помощь от Матери-Девы и тут же горячо ее поблагодарил. Мягко перебегая от дерева к дереву, он подобрался к Дворцу и затаился. Довольно глупо было бы пытаться войти - слишком многие стражники знают его в лицо. Гораздо правильнее схватить первого, кто пойдет мимо и разузнать о происходящем.
Человек появился почти сразу. Одетый в черный писарской костюм, он нес факел и явно не спешил - лучшего и желать было нельзя. Хью вышел из-за дерева и приблизился.
- Кто здесь? - испуганно вытянул руку с факелом писарь.
- Я кюре, всего лишь кюре, незачем так визжать, - обиделся Грамон. - Как дела во Дворце? Как Его Величество?
- Слава Матери-Деве, все в порядке... - процедил писарь, подозрительно вглядываясь в лицо странного кюре. - Извините, мне надо идти...
- Нет, это ты меня извини.
Левой рукой Хью придержал хитрого писаку за рукав, а правой со всего маху ударил в челюсть. Тот обмяк, повалился на землю бесформенной грудой. Хью подхватил факел, аккуратно затушил и поволок добычу за кусты. Писарь пришел в себя неожиданно быстро и забился в руках, запротестовал против грубого обращения.
- Ты бы не шумел, - посоветовал ему Хью, укладывая на землю. - А то еще раз стукну.
- Да разве так можно с королевскими слугами, господин кюре... - пробормотал пленник, но осознание происходящего постепенно возвращалось к нему. - Да вы... Никакой вы не кюре!
- Это еще почему?
- Потому что... Потому что кюре так себя не ведут! Отпустите меня, или я позову на помощь!
- Тут тебе и конец, - Хью в темноте прижал к его боку крест. - Значит, давай-ка вести себя по-деловому. Ты мне рассказываешь, что произошло сегодня во Дворце, и я тебя действительно отпущу.
Писарь еще пробовал бороться. Он обещал жаловаться и в Совет Кюре, и в Тайную службу, и лично Его Величеству. Грамон терпеливо все выслушал, а потом слегка стукнул допрашиваемого по носу. Писарь закашлялся кровью и притих.
- Не молчи, - толкнул его Хью. - Рассказывай. Где король, где С'Колла?
- Они в королевских покоях... Ужинают... - очень обиженным голосом начал писарь. - Демоны стоят на страже. А остальных в Башню Сашо, под замок. Отдельно нашу девчонку, отдельно приезжую и мальчишку. В Совет Кюре послали за еще одним, ну тем, самым первым...
- И больше ничего не произошло? - удивился Грамон.
- Ничего... Только Жула, секретаря, арестовали. Он хотел бежать, а его арестовали, сам король распорядился. И еще на кухне арестовали двоих. И, кажется, за кем-то из баронов стражу послали... Только баронов так просто не арестуешь. А больше я ничего не знаю, я же писарь. Вы обещали меня отпустить.
- Подожди... - Хью немного подумал. - А куда посадили ту девчонку, что наша? С берега?
- Откуда мне знать? - заныл писарь. - Я что, отводил ее, что ли? Убьете меня, да?
- Что с лойнантом Лоу?
- Не знаю... Вроде бы ничего. Убьете?
- Как получится... - вздохнул коротышка, нащупал голову пленного и с размаха ударил его по макушке увесистым крестом.
Хью не стал проверять, дышит ли бедолага. Да хранит его Мать-Дева, если жив - сам отлежится. Грамон выбрался из кустов и, низко пригнувшись, побежал к Башне Сашо. Он не рассчитывал прорваться туда и освободить Дженис, стражники, при всей их безалаберности, слишком серьезная преграда.
Действительно, перед Башней оказалось едва ли не половина находящейся во Дворце стражи. То ли король отменил отдых, то ли лойнанты сами решили проявить в такую ночь бдительность. Хью подкрался так близко, как только мог и весь превратился в слух. Стражники говорили мало, их клонило в сон. Они собирались в кучки и пытались согреться от сложенных в середине факелов. Изредка пробегавшие ко Дворцу и обратно лойнанты тоже ничего не говорили, сразу входя в Башню Сашо. Грамон как мог плотно завернулся в длинное одеяние кюре и прилег. Коли удача не улыбнется, перед рассветом придется убраться восвояси. Если, конечно, писарь не поднимет тревогу раньше.
3
- Все это очень интересно, то, что вы рассказали... И то, что я узнаю здесь, - король Том всячески старался не показать своего изумления. Прибывший колдун в первые же часы разоблачил целый заговор. - Думаю, вы еще не раз сумеете помочь мне?
- Без сомнения, - сухо процедил С'Колла. - Слава Великому Хозяину, его сила пребывает со мной.
- Да... Великий Хозяин... - король заложил руки за спину и прогулялся вокруг мертвого секретаря Жула, подвешенного к потолку за ребро. - А почему Великий Хозяин решил помочь именно мне, а не другим королям или вудуистам?
- Добро должно помогать добру. Ты - лучший.
- Вот как? - король усмехнулся, твердо решив не поддаваться на лесть.
Том XXXI чувствовал себя чрезвычайно неуютно. В голове уже несколько часов раздавался будто слабый звон. Несомненно, это колдовство, но король был уверен, что справиться с ним так просто не удастся. Да и о чем беспокоиться? Его стража при нем. Он контролирует свои мысли и поступки.
Вот только опереться оказалось не на кого. Люди, которым он доверял как себе, замешаны в заговоре, и каком! С'Колла предложил допросить с пристрастием секретаря Жула, чтобы Его Величество сам убедился в этом. И вот результат: и секретарь, и несколько членов Совета Кюре, и заместитель министра Тайной службы, и даже два повара на королевской кухне оказались лазутчиками вудуистов. Никаких сомнений в этом не осталось - Жул рассказал все и умер под кнутом с именем Джо Салижара.