Восторг преодоления самой себя пронизывал ее всю — от темечка до копчика. Восторг делал ее дыхание хриплым и прерывистым, а сознание неясным. Восторг почти парализовал конечности и застрял в желудке огромным горячим комком. Восторг овладел ею, как чужой властный мужчина, — безо всяких условий и целиком.
Она оцарапалась о голые колючие ветки сухих, но так и не вырезанных с осени кустов терна. Она несколько раз поскользнулась на влажной, остро пахнущей древесным тленом земле. Она едва видела, куда идет, но когда впереди замаячил просвет, Нэнси поняла: все! Она не станет потакать себе в такую минуту.
Нэнси прислонилась лбом к шершавой прохладной коре огромного клена, сунула руку в сумочку и вытащила пистолет. Преодолела мгновенный, почти экстатический прилив эмоций и щелкнула затвором. Заставила себя пройти еще два десятка шагов и замерла. Вертящий головой по сторонам, словно филин в ночи, Тальбот — вечный позор и проклятие этого города с вечно приспущенными штанами — все еще стоял здесь, на самом краю огромного парка и наискосок от парадного подъезда единственной городской школы.
Нэнси на секунду стало дурно.
«Господи! Что я здесь делаю?!»
Словно защищаясь от того, что хотела сделать, она повторила эту фразу один раз, второй, третий, десятый… но ответ не приходил, и Нэнси всхлипнула, опустила пистолет и обессиленно прижалась лицом к широкому шершавому стволу.
Все, чему ее учили всю ее жизнь, восставало против стрельбы по человеку.
* * *Салли ждал недолго. Солнце стремительно скатилось и упало за линию горизонта, и бог сначала овладел его оглушительно застучавшим сердцем, затем погнал кровь по жилам, а затем перед глазами поплыли красные и голубые пятна, и Салли встал с прохладной и сырой земли, покачнулся, сунул руку в карман, вытащил и открыл отточенную до немыслимой остроты бритву и с выпученными от переполняющего его божьего гнева глазами двинулся вперед, прямо через кусты.
* * *Когда неподалеку затрещали кусты, Нэнси вздрогнула и очнулась. Тальбот деловито натягивал штаны, явно собираясь домой, чтобы прийти сюда завтра, послезавтра, через неделю, через год… и тогда Нэнси взбеленилась.
— Сволочь!
Она прикусила губу и стремительно перебралась к следующему толстенному стволу. Оценила расстояние и вдруг отметила, что этот давно перезрелый Тальбот одет по самой последней моде. Он вообще выглядел таким успешным и самодовольным, что Нэнси окончательно протрезвела, и все ее существо наполнила ясная, холодная ненависть. И тогда она медленно опустилась на одно колено, взяла «беретту» обеими руками, постаралась немного расслабить плечи, прицелилась и плавно — в точности, как учил ее старший брат, — надавила на спусковой крючок.
Вспышка ее ослепила, и некоторое время Нэнси так и стояла на одном колене с вытянутыми вперед руками, растерянно моргая и словно пытаясь сообразить, что это, собственно, было… а потом из темноты там, впереди, раздался отчаянный крик невыносимой боли, и она как очнулась.
— Господи Иисусе! Спаси и сохрани! — подхватилась Нэнси, вскочила и, не разбирая дороги, на застревающих в сырой земле каблуках помчалась назад через парк. Выскочила к магазину, резко остановилась, отряхнула испачканное землей колено и, стараясь выглядеть спокойной, подошла к машине. Открыла дверцу и забралась внутрь.
Некоторое время она так и сидела — с колотящимся сердцем и судорожно стискивающими сумочку с черной «береттой» внутри пальцами. А потом собралась, заставила себя завести машину и медленно, осторожно выехала со стоянки.
«Я должна была это сделать, — безостановочно твердила она себе, — я должна была…»
Но поверить в это до конца так и не получалось.
* * *Когда прогремел отдавшийся эхом от школьных стен выстрел, Салли даже присел от неожиданности и тут же увидел, как его несостоявшаяся жертва неестественно, как в замедленной съемке, загребает руками и хватает воздух ртом, а затем, истошно вопя, валится на землю.
— Что? Как так? Подожди!
Салли метнулся вперед, преодолел разделявшие их два десятка футов и замер. Его законная добыча с так и не застегнутыми до конца штанами отчаянно вопила, катаясь по земле и брызгая кровью.
Недоумевающий Салли стремительно огляделся и увидел — ее!
— Ты?!
Та, за которой он сюда приехал, по-женски неловко, на подламывающихся каблуках бежала прочь, а в ее правой руке угрожающе чернел небольшой пистолет.
Прогоняя это наваждение, Салли тряхнул головой, заставил себя собраться и тут же услышал, а затем и увидел мчащуюся к нему полицейскую машину.
— Черт!
Он торопливо сунул бритву в карман и рванул вслед за только что скрывшейся среди черных стволов немолодой блондинкой. Пересек весь парк наискосок, с усилием продрался сквозь колючие кусты, перепрыгнул через подвернувшийся под ноги неглубокий ров и кубарем вывалился на асфальт.
— Ни с места! Руки за голову!
Салли привстал на одно колено и поднял взгляд. Перед ним стояла одетая в полицейскую форму рыжая, крепко сбитая женщина.
— Руки за голову, я сказала! — рявкнула эта шлюха, и Салли, преодолевая себя, подчинился и опустил взгляд в асфальт. Ему было стыдно.
Кто-то в форме скользнул мимо него, а в следующий миг на его запястьях щелкнули наручники — первый раз в жизни!
* * *Когда Нэнси вернулась домой, до прихода мужа оставалось не более четверти часа.
— Рональд! — подрагивающим от напряжения голосом с порога крикнула она. — Ты уроки сделал?!
— Сделал, мамочка, — масленно отозвался Ронни. — И Энни тоже помог.
«Гаденыш!» — мысленно ругнулась Нэнси, сразу же вспомнив, отчего он такой покладистый, и кинулась на кухню. Вытащила из холодильника цыпленка, помыла, кое-как смазала его приправами и сунула в духовку. Начала быстренько строгать овощи для салата, но уже сама видела — не успевает. Приготовила десять тысяч оправданий, как вдруг осознала, что сегодня можно не торопиться. Вся городская полиция теперь там, в парке.
«Господи Иисусе, помоги!» — взмолилась она, схватила так и лежащую на стуле сумочку и помчалась в кладовку — прятать «беретту».
* * *Бергман прибыл к школе минуты через три — еще медики не подъехали — и сразу же подозвал к себе произведших задержание Джимми Дженкинса и Роуз Лестер.
— Молодцы, ребята.
Полицейские расцвели.
— Оружие нашли?
Подчиненные мигом приуныли.
— Бросил, наверное, сукин сын… — предположил Джимми.
Бергман вздохнул, поощрительно похлопал его по крепкому плечу и подошел к задержанному — поставленному на колени лицом к капоту пухлому белобрысому парню. Присел на корточки, взял его за широкую шею и с усилием развернул лицом к себе.
— Куда пистолет дел?
Парня затрясло.
— Н-не было у м-меня п-пистолета.
— А бритва тебе зачем? — подошла сзади Роуз.
— Бритва? — удивился Бергман. — А ну, покажи…
Роуз протянула Бергману изъятый «бритвенный прибор», и тот понимающе хмыкнул. Рукоять любовно усилена пластиковыми плашками с выемками для пальцев, а лезвие… Бергман прищурился и усмехнулся.
— Да-а… Судя по зазубринам, ты, красавец, этой бритвой не одного человека порезал… Так?
Парень упрямо мотнул головой.
— Никого я не резал. Да и этого… вашего… кто-то другой подстрелил. А я… я помочь хотел человеку…
Копы дружно хохотнули.
— Если помочь хотел, так зачем бежал? — наклонилась Роуз.
— Испугался… — буркнул задержанный. — Чего тут непонятного?
Бергман тяжело поднялся и ободряюще кивнул Джимми.
— Продолжайте, ребята. А я, пока не увезли, с пострадавшим поговорю.
Он развернулся, дисциплинированно прошел вдоль растянутой вокруг всего парка полосатой полицейской ленты, миновал группу сбежавшихся зевак и склонился над бледным, как покойник, Тальботом.
— А я тебе говорил, доиграешься… пуэрториканцы за такое могли тебе и член отрезать.
Псих болезненно поморщился, но промолчал.
— Кто тебя подстрелил? Видел?
— Я… не уверен… — ответил тот и снова поморщился. — Кажется, женщина.
— Женщина? — оторопело поднял брови Бергман. — Ты уверен?
— Нет, — мотнул головой пострадавший. — Я просто видел голые ноги… как из-под юбки.
Бергман язвительно усмехнулся и, прозрачно намекая на манеру пострадавшего шататься без штанов, презрительно добавил:
— Или как у тебя.
* * *Джимми пришел довольно поздно, когда дети уже спали.
— Слышала? — с порога спросил он.
— Что? — невольно отвела глаза Нэнси.
— Этого дурака Тальбота подстрелили.
— Насмерть? — окаменела она.
— Если бы, — усмехнулся Джимми и подошел к раковине — сполоснуть руки. — В колено.
«Жаль!» — с неожиданно проснувшейся злостью подумала Нэнси. Она целилась намного выше.
— Если бы, — усмехнулся Джимми и подошел к раковине — сполоснуть руки. — В колено.
«Жаль!» — с неожиданно проснувшейся злостью подумала Нэнси. Она целилась намного выше.
— А кто стрелял? — набравшись отваги, поинтересовалась она.
Джимми язвительно хохотнул.
— Хороший вопрос! Бергман все управление собрал, чтобы это выяснить. Одного мы с Роуз, правда, задержали…
Нэнси обмерла.
— Но, похоже, Бергман его отпустит… старый пень! — с явным сожалением закончил Джимми, а затем неожиданно подошел и обнял ее. — Как ты сегодня? В настроении?
Нэнси расцвела счастливой улыбкой. Ей даже не пришлось прислушиваться к себе. Она уже часа два была в настроении и еще каком!
* * *Начальник городской полиции Теодор Бергман прибыл в приемную мэра города Хьюго Тревиса уже за полночь.
— Докладывай, — мрачно распорядился Тревис.
Бергман подобрался. То, что мэр даже не предложил присесть, было неважным признаком.
— Ранение у Тальбота довольно серьезное, раздроблена коленная чашечка. Если не повезет, могут ногу отрезать…
— Лучше бы ему член отрезали! — раздраженно оборвал его Тревис. — Ты по делу докладывай!
Бергман прокашлялся и покачал седой, лысеющей головой. Мэр снова тревожился о своей политической судьбе, и, следовало признать, небезосновательно.
Проблемы начались, когда город, а точнее, его теневую часть, начали помаленьку захватывать колумбийцы. Уставшие работать на кондитерской и табачной фабриках за гроши колумбийские женщины все чаще становились на панель, а фамилии дерзких колумбийских парней все чаще попадали в полицейские сводки, и это еще полбеды. Город медленно, но верно становился перевалочной базой для кокаина, что притягивало к местной верхушке нездоровое внимание федеральных властей. Но главное, — и Бергман это чувствовал, — в городе вовсю назревал новый передел сфер влияния. Оценить недавнюю перестрелку итальянских и колумбийских бойцов иначе было сложно.
— Ну? — напомнил о себе мэр, и Бергман развел руками.
— Пока оснований считать, что колумбийцы хотят подвинуть итальянцев, нет.
— Агентов опросить успел? — сварливо поинтересовался мэр.
Бергман кивнул.
— Всех. Они твердят то же самое: Карлосу война не нужна. А недавняя перестрелка в карьере — просто недоразумение.
— Ничего себе недоразумение… — проворчал мэр и вдруг бросил в сторону начальника полиции испытующий взгляд. — Слушай! А это… не ты их стравить пытаешься?
Бергман старательно подавил мгновенно вспыхнувший приступ ярости.
— Вы же знаете, сэр, я закон соблюдаю. Сумею посадить — посажу, но стравливать… не мой стиль.
Мэр досадливо крякнул.
— А то смотри; мне здесь война без надобности.
Бергман понимающе кивнул. Ему самому война кичливых «латинос» с одним из самых сильных этнических кланов города была ни к чему. К тому же итальянцы все более отходили от нелегального бизнеса, а в последнее время и вовсе, как по команде, переключились на скупку автозаправок, организацию пиццерий и даже основали собственную сеть аптек «Маньяни Фармацевтик».
«Ах, если бы все шло так и дальше!» — вздохнул Бергман.
Он знал, что в рапорте этого не напишешь, но у него было чувство, будто в какой-то момент город как сглазили. Причем недавно… и теперь он постоянно ждал беды — даже не зная, откуда, просто ждал и все! И, словно подтверждая эту его мысль, мэр тоже печально вздохнул, достал из стола бутылочку коньяка и жестом пригласил присаживаться.
— Знаешь, Тедди, что-то мне в последнее время неспокойно. С итальянцами-то я сам поговорю; думаю, проблем не будет. Но вот колумбийцы… ты бы встретился с Карлосом…
Бергман непроизвольно напрягся, но тут же взял себя в руки и принял протянутую мэром рюмочку с коньяком.
— Поговори с ним лично, — продолжил мэр. — Объясни, так сказать, расклад. Чтобы до этого придурка дошло.
Бергман пригубил коньяк и задумался. Назначить встречу главе местного колумбийского клана было несложно. Вот только будет ли толк? Начальник городской полиции отлично понимал, что остановить колумбийцев на их пути к доминирующему положению в городке почти невозможно — раньше надо было действовать. И не на этом уровне. А сегодня… сегодня кокаина в сотнях подземных тайников посреди бескрайней пустыни было столько, что, случись такая нужда, его хватило бы использовать вместо цемента.
Разумеется, большая часть попадавшего в Техас кокаина была транзитной и, по данным ФБР, предназначалась для переправки на северо-восток страны — в Бостон, Филадельфию, Нью-Йорк… Но исключать то, что Карлос или кто-нибудь из его приспешников рано или поздно попытается вытеснить с местного наркорынка итальянцев, Бергман бы не стал. А это в любом случае означало войну — жуткую и беспощадную.
— Хорошо, — кивнул он. — Я поговорю с Карлосом. Но, сами понимаете, многого обещать не могу.
— А я и не хочу, чтобы ты обещал, — покачал головой мэр. — Я хочу, чтобы ты делал.
* * *Копы отпустили Салли только в десять часов утра следующего дня, и в половине одиннадцатого, с опозданием в четыре с половиной часа он стоял перед хозяином заправки.
— Где был? — недобро поинтересовался итальянец.
— Прости, босс, — смиренно склонил голову Салли. — В Сан-Антонио к подруге ездил, а на полпути колесо спустило.
— Запаску надо возить, — недовольно проворчал итальянец. — Смотри, это в последний раз.
— Я все понял, босс, — благодарно улыбнулся Салли и кинулся наружу — протирать стекла и приносить из закусочной заказы.
Он был счастлив. Эта великолепная в своей безбожности шлюха была здесь, а значит, их встречу разделяет всего ничего, от силы пара недель. А то, что она вырвала у него из-под носа его законную добычу, лишь прибавляло ему ярости и сил, ибо ни судить, ни карать она никаких прав не имела и теперь должна была поплатиться и за это. Рано или поздно. И обязательно страшно.
* * *Следующие три дня Нэнси была почти счастлива. Ей не приходилось более бояться хотя бы за Энни, и — бог мой! — как же она переживала за себя! Уже на следующий день после покушения на извращенца Джимми сказал ей, что место, откуда стреляли, определено идеально, и более того, следствие абсолютно убеждено, что неизвестный стрелок — женщина!
— Откуда это известно? — ощутила в животе знакомый сладостный комок из смеси восторга и ужаса Нэнси.
— Каблуки, — лаконично ответил Джимми. — Там вокруг все истоптано. Даже вес ее примерно известен — фунтов сто тридцать, как у тебя.
Экстатический комок внутри дрогнул и начал расти, распространяясь во все стороны, словно чернильное пятно на поверхности воды.
— Понятно, что эта сволочь Тальбот не хочет раскалываться! — хмыкнул Джимми. — Говорит, не видел, кто именно в него стрелял… трясогузка чертова!
Едва переступая ватными от сладкой истомы ногами, Нэнси подошла к столу и поставила перед мужем традиционного цыпленка и села рядышком — слушать. А той же ночью почуявший это ее томление Джимми снова и снова был на высоте.
Но это эфемерное счастье оказалось недолгим и нестойким. Энни от встречи с преследовавшим ее до самой школы Тальботом отходила с большим трудом. А Ронни… не прошло и двух дней, как Рональд снова ощетинился на нее — уже третий раз за последние полгода, а однажды и Джимми вернулся со службы потухший и бессильный — как обычно.
— Замучил меня этот Бергман, — мрачно сообщил Джимми. — Сам ничего сделать с этими Маньяни не может, а с меня требует.
— А что случилось?
— Кто-то старшеклассника порезал, — отмахнулся Джимми. — И, главное, никто ничего не видел и не знает! Молчат, сукины дети!
Нэнси побледнела и кинула быстрый взгляд в уткнувшегося в учебники Рональда. В школе определенно что-то происходило, и Рональд наверняка совершенно точно знал, кто к этому причастен.
«Может, сказать ему о Ронни? — поджав губы, подумала Нэнси и сама же себя одернула: — Только не ему. Сама что-нибудь придумаю».
Она дождалась, когда муж сядет за стол, и тихонько присела напротив. Она уже знала, что сегодня между ними снова ничего не будет.
* * *Ночь прошла, как один большой кошмар. Нэнси вскакивала в холодном поту, судорожно искала тапочки, а затем брела на кухню, открывала холодильник и доставала очередной пакет сока. Пила, понемногу приходила в себя и признавала, что без профессиональной помощи ей все-таки не обойтись.
Жажда отмщения, обуявшая Нэнси, едва она поняла, что у Рональда снова появились какие-то таинственные проблемы в школе, а специально поставленный на пост у школы и не могущий ничего сделать Джимми ходит по дому мешок мешком, пугала ее все сильнее.
Снова и снова Нэнси представляла себе, как она ставит машину возле магазина, идет через сумрачный заросший школьный парк, достает черную «беретту» и стреляет — неизвестно в кого, но уж точно наповал. И едва в голове гремел выстрел, она вздрагивала и приходила в себя. Становиться убийцей Нэнси не хотела.