Шпион поневоле - Адам Даймен 18 стр.


Детман не мог знать, что "Чессна" вооружена. Он мог предположить это, увидев, что я возвращаюсь с явным намерением его атаковать, но даже в этом случае не мог правильно оценить мои возможности. Располагай я обычным пулеметом, они могли спастись, укрывшись в домике и лежа на полу. Они могли бы уцелеть, будь у меня даже простая пушка со скорострельностью 120 выстрелов в минуту - времени для стрельбы оставалось слишком мало, сразу за домом высилась скала и мне пришлось бы слишком резко набирать высоту. Но обладая таким электрически управляемым чудом, хватило продержать их под прицелом не более полусекунды, и после этого все было кончено. Все равно, что пользоваться паровым молотом, чтобы расколоть орех.

Я снова сдвинул сектор газа и "Чессна" начала спускаться. Пасущиеся овцы были похожи на скатерти, разложенные на скалах для просушки, Последний поворот, и я ещё раз стал выравнивать самолет перед посадкой на остров Платон.

Вероника продолжала стоять, глядя на меня, даже когда самолет остановился. Прихватив на всякий случай автомат, я зашагал к остаткам дома. Она следила за мной широко раскрытыми глазами. Пыль постепенно осела, около сотни попаданий буквально разнесли хижину в клочки, стерев её с лица земли. Не было видно никаких следов Детмана и его телохранителей, но я знал, что их тоже разорвало в мелкие клочки, перемешанные с кусками кирпича и штукатурки. Смерть настигла их почти мгновенно, что было больше, чем они заслуживали, если учесть их прошлый послужной список. Запах стоял отвратительный: воняло взрывчаткой, сильно несло серой, нагретой известью, и вдобавок ощущался слабый запах крови.

На траве в нескольких ярдах от хижины что-то блеснуло. Небольшой значок явно уронил один из немцев, когда они бросились в хижину. Я поднял его, сунул в карман и на подламывающихся ногах двинулся к "чессне". Мне стоило известных усилий взобраться на крыло, добраться до сидения, выключить подачу топлива и сами двигатели. Билл Брентридж прихватил с собою бутылку бренди, я взял её с заднего сидения и медленно выбрался из кабины. Смертельно бледная Вероника стояла у крыла и было видно, как она дрожит. Я отхлебнул большой глоток и протянул ей бутылку. Она выпила и закашлялась.

- Филипп, я думала...

Я откинул её волосы с глаз.

- Да, знаю, дорогая.

И она заплакала. Думаю, что это было последствием пережитого шока. Ведь за последний день на этом острове умерло уже пять человек. Я попытался её успокоить.

- Вероника, почему бы нам не улететь отсюда? У нас есть самолет и мы вместе. Давай все бросим - уедем от коротышек - педерастов вроде Руперта и неистовых маньяков вроде Детмана. У меня есть кое-какие деньги, а содержимое чемоданчика Детмана на долгие годы обеспечит нам приличную жизнь. Думаю, использовать его никакого труда не составит. Заведем нескольких детишек и будем спокойно стареть и толстеть.

Но она продолжала рыдать, пока наконец моим очень грязным носовым платком не вытерла глаза и нос.

- Из этого ничего не получится, Филипп, от таких людей, как Квин, никуда не денешься.

В глубине души я был согласен с нею - скрываться всю жизнь удовольствие сомнительное. Поэтому мы сели в тени под крылом "Чессны" и прикончили бутылку Брентриджа. Когда мы почти добрались до донышка, я почувствовал, что что-то мне мешает в кармане джинсов и вытащил значок, который подобрал в траве. Он имел форму щита цвета оружейной стали, на котором на черном фоне были нанесены белые рунические знаки "SS"*.

________________________________________________________

* стилизованные изображения молний, являвшиеся непремен ным элементом формы СС

- Это старый символ войск СС? - спросила она. Я кивнул.

- Да. Они обычно называли это рунами СС. Думаю, значок принадлежал Детману. Знаки смерти.

Когда наконец Руперт Квин вскарабкался наверх, я передал ему чемоданчик, который нашел там, где и оставлял. Он буквально побелел, услышав, что произошло. Руперт обследовал развалины хижины и мне показалось, что он расстроен гибелью Брентриджа. Подозреваю, главным образом из-за того, что придется объяснять это кому-то из вышестоящего начальства. Зато он был очень доволен, узнав о смерти Детмана, и заявил, что тот получил по заслугам. Такая реакция заставила меня подумать, что все это время у него могли быть совсем другие планы. В чемоданчик он буквально вцепился и тут же передал его на хранение одному из морских офицеров, сошедшему вместе с ним на берег.

Командир корабля, присутствовавший при моем докладе, бродил вокруг развалин, ковыряясь в них носком башмака и поглядывая на меня с нескрываемым смущением. Никто не потрудился рассказать ему о "Дыхании Сказочного Дракона".

В конце концов мы с Вероникой и Квином взлетели и направились на Кипр. Руперт сказал, что "Интернейшнл Чартер" там получит обратно свой самолет, но далее распространяться не стал. В тот же вечер семичасовым рейсом компании "ВЕА" мы направились в Лондон. Довольно здорово набравшись, большую часть пути мы с Вероникой проспали, завернувшись в пледы.

Моряки остались на острове, чтобы разобрать развалины и убедиться, что все тела, или по крайней мере куски тел, достаточные для опознания, там находятся. Мне не хотелось больше об этом думать, но уже одно то, что этим пришлось заняться капризному морскому офицеру, доставляло удовольствие.

В квартире у меня стоял собачий холод, поскольку больше шести месяцев там никто не жил. В холле на столе накопилось множество корреспонденции, которую я свалил в кухне. Поклонницы могут подождать до завтра. Мы подогрели перед электрическим камином пару простыней и быстро завалились спать. Руперт сказал, что хочет видеть нас обоих примерно через неделю. До той поры мы были так же свободны, как и любой сотрудник разведслужбы.

14. Финал

К тому времени, когда наше такси выехало на Оксфорд-стрит, дождь пошел сильнее, и освещенные витрины казались желтовато-серыми, словно покрытыми пылью. Час пик уже миновал, - немногие запоздавшие теснились в дверях магазинов в ожидании своих автобусов; иногда кто-нибудь из них выскакивал под дождь, прикрывая голову вечерней газетой. Англичане никогда не научатся себя вести. Они думают, что если на календаре лето, то можно выходить из дома без плаща. Я щелчком выбросил сигарету в открытое окно и проследил, как она, рассыпая искры, отскочила от крыши соседней малолитражки. Из-за дождя движение на улице застыло одной большой слипшейся массой автомобилей, шуршавшей стеклоочистителями по залитым дождем ветровым стеклам.

- Я бы хотела вернуться на Датос, - сказала Вероника.

На ней было её последнее приобретение, купленное в бутике на Кингз Роуд - улице, представлявшей собой смесь восточного базара и площадки для схваток регбистов. Платье было очень коротким, разрисованным синими и желтыми цветочками. Слева на платье над грудью, почти открытой большим вырезом, было изображено яркое розовое сердце. Днем Вероника сделала себе прическу, но все равно сейчас черные волосы лежали беспорядочной копной, а ноги загорели до такой степени, что она перестала надевать чулки. Короче говоря, Вероника была настолько обнажена, насколько это было возможно в наши дни без опасения быть задержанной за оскорбление общественной морали.

- Я тоже. Англия - страна, которую лучше воображать, чем видеть наяву. Представлять, какая она зеленая и нежная. Какая свежая и манящая - после странствий в знойных тропиках. Но не стоит возвращаться сюда, чтобы проверить, верность ваших грез.

Теперь наше такси ползло по Парк Лейн, а малолитражки крутились вокруг, выписывая опасные виражи, словно барракуды, дразнящие акулу. Мы ехали на встречу с Рупертом Генри Квином, нашим общим казначеем. Он вызвал нас не в офис, а к себе. Загадочная записка гласила:

"Ужин. 7-15 вечера. Четверг. Одежда на ваше усмотрение".

Далее следовал его адрес в Белгрэйвии.

- Возможно, он пригласил нас к себе домой потому, что там приводит в исполнение приговоры, - угрюмо буркнул я. - Ему приходится объясняться в Министерстве, если испачкать кровью ковер в офисе.

- Ты выберешь нож или веревку? - ехидно спросила Вероника.

"На свое усмотрение" я надел чисто выстиранные белые джинсы и очень тонкий светло-желтый джемпер с вырезом, максимально открывавшим загорелую грудь. Хотелось заставить Руперта как можно острее ощутить мое физическое превосходство.

- Может быть, - сказала Вероника, с грустью посмотрев на "Плейбой Клаб", где порою подрабатывал кое-кто из её друзей, - он просто хочет оказать нам любезность. Говорят, его жена просто куколка.

- Священная корова. Ты никогда не говорила мне, что он женат. Замуж за него пойдет только умственно отсталая женщина.

Я действительно считал, что, будь я девушкой, я бы предпочел скорее Мартина Бормана, чем Руперта Квина. Такси ползком обогнуло Гайд-Парк и потащилось по направлению к вокзалу Виктории. Попетляв по тихим закоулкам, где даже выхлопные газы пахли деньгами, наш водитель, наконец, нашел нужную улицу и остановился напротив дома под номером, конечно же, 13. Входная дверь из тикового дерева, обитая гвоздями и отлакированная, была девственно белого цвета, а над ней висел старый корабельный колокол. Очко в пользу Руперта за этот колокол. Бог знает, где он его достал, но выбито на колоколе было "Титаник".

Я действительно считал, что, будь я девушкой, я бы предпочел скорее Мартина Бормана, чем Руперта Квина. Такси ползком обогнуло Гайд-Парк и потащилось по направлению к вокзалу Виктории. Попетляв по тихим закоулкам, где даже выхлопные газы пахли деньгами, наш водитель, наконец, нашел нужную улицу и остановился напротив дома под номером, конечно же, 13. Входная дверь из тикового дерева, обитая гвоздями и отлакированная, была девственно белого цвета, а над ней висел старый корабельный колокол. Очко в пользу Руперта за этот колокол. Бог знает, где он его достал, но выбито на колоколе было "Титаник".

Забавно. Я нажал кнопку звонка, и мы, сутулясь под дождем, стали ждать, что будет дальше.

Женщина, открывшая дверь, пригласила нас внутрь. В первое мгновение я подумал, что это, видимо, его любовница, но мои заблуждения на сей счет быстро развеялись, когда она произнесла:

- Вы, должно быть, Филипп и Вероника. Привет. Я - Сью, жена Руперта.

Мы последовали за ней в гостиную, и по пути я вопросительно покосился на Веронику. Первое, что задело меня в этой Сью, был её возраст - не больше 24, а старине Руперту давно перевалило за сорок. Распутный ублюдок. У неё были длинные каштановые волосы такого оттенка, который, как обычно говорят, мастерски передавал на своих полотнах Тициан. Фигура достаточно нескладная, но приятно выпуклая в нужных местах. Кто-то когда-то не слишком деликатно обошелся с её носом. Не то, чтобы он был сломан, но выглядел не совсем прямым. У неё были серые, сияющие радостью глаза. Чисто физически создавалось впечатление, что они с Рупертом вполне могли по утрам оттачивать друг на друге приемы дзю-до. Но в ней было ещё кое-что. Она была по-настоящему сексуальна. Не просто внешне, как бывает с привлекательными женщинами, выставляющими свою чувственность напоказ, - она была заряжена сексуальностью. Стоя рядом с этой куколкой казалось, будто вы стоите возле электродвигателя, ощущая, как вас пронизывает вибрация.

Пока я потягивал первую пару коктейлей, меня забавляла мысль - а не попытаться ли её соблазнить. Боже мой, вот это была бы штука! Я бы исподтишка, лукаво улыбался при каждой встрече с ним - а он бы выходил из себя, теряясь в догадках. Но с этой идеей я быстро расстался. Во-первых, я не мог представить Руперта расстроенным по какому бы то ни было поводу, пусть даже я зажарю из Сью шашлык. Во-вторых, ему представится предлог для полуофициальной мести.

- Руперт сказал, что задержится, и попросил меня извиниться перед вами, - сказала она. - Что будете пить?

- Я уверен, что он этого не просил - мы же работаем на него, не забывайте. А выпьем "Хайлэнд Малт"* которое, я вижу, скромно прячется среди ваших запасов.

______________________________________________________

* шотландское солодовое виски

Стены комнаты были задрапированы шелком какого-то устричного цвета, очень ярким и дорогим. Мебель современная - красное дерево и черная кожа. На каминной полке стояла небольшая статуэтка ню - вид сзади; однако волосы и общие очертания фигуры не оставляли сомнений относительно автора этой работы. Мы расселись, и хозяйка поставила пластинку - одну из новинок современного джаза. Все это производило странное впечатление именно потому, что было столь обыденным.

Мы успели поговорить о греческих островах и о последнем фильме Стэнли Кубрика, который видели, когда Руперт оповестил снаружи о своем прибытии оглушительным ревом мотора своего "мазерати". Я подошел к окну и выглянул на улицу. Это был он, мой крошечный босс с облысевшей, блестевшей от дождя макушкой, выбирающийся из модели "1800".

Он влетел в комнату и поцеловал жену, расточая улыбки, словно дружелюбный маленький домовой с красным, как у Санта Клауса, носом. Я как-то никогда не представлял Руперта целующим кого бы то ни было. Он тепло улыбнулся Веронике и мне, налил себе большую порцию сухого шерри и наполнил наши бокалы.

- Когда будем ужинать, дорогая? - спросил он.

Жена тут же отправилась на кухню. Руперт предложил сигареты и стал развлекать нас светской беседой - он, оказалось, это умел - о движении на дорогах и вечеринке у Рикки Килмарри, на которой недавно побывал. Естественно, к этому моменту я уже был крайне встревожен. Честнее будет сказать - охвачен ужасом.

Когда он повел нас наверх в столовую, мы с Вероникой немного отстали.

- Что с ним происходит? - спросил я.

- Возможно, он всегда так себя ведет при жене.

Квин тут же обернулся и внимательно посмотрел на нас сверху вниз, на мгновение снова став нашим прежним боссом, которого мы так хорошо знали и так сильно ненавидели.

- Прекратите шептаться, дорогие мои.

Столовая была столь же роскошна. Располагалась она в глубине дома и окнами выходила на частные, отгороженные от постороннего взгляда садики, которые принято иметь в этих районах. Шторы были из черного атласа с шелковой подбивкой, стены самого модного яблочно-зеленого цвета. Висела картина, очень похоже, кисти Кляйна, но я не стал уточнять, поскольку не хотел показывать свое невежество. Свет в комнате, конечно, падал сбоку; ковер, кажется, был из шерсти викунии и покрывал пол от стены до стены. И посредине - старый полированный стол в стиле Луи какого-то. Создавалось впечатление, что Руперт расточал свои доходы щедрой рукой.

Мы начали ужин с "Редерер Кристал", закончив его фруктами, орешками, и вновь шампанским. Алкоголь усыпил даже мои подозрения, и лишь единственное замечание Руперта - "извините, меню довольно среднего качества, но я считал, что у вас не слишком изысканный вкус" - прозвучало диссонансом. После ужина мы неторопливо спустились назад, в гостиную.

Сью куда-то испарилась готовить кофе, а Руперт коротал время, разливая большие порции бренди и предлагая нам сигары - Вероника приняла, а я отказался. Наконец, вернулась Сью, неся кофейник, напоминавший ассирийскую урну, и медные чашки.

- Кофе в таком кофейнике гораздо вкуснее, - заметила она, опустившись на колени, чтобы наполнить чашки. Затем устроилась на полу у ног Руперта. Меня бросило в дрожь. Квин, добрый муженек...

- Ну, что ж, - сказал он, ухмыляясь, - у меня нет сомнений, что вы сейчас дрожите от страха, ожидая в любую минуту появления типов в черных капюшонах, размахивающих удавками из рояльных струн. Можете расслабиться. Никаких ликвидаций не будет - пока. Эта неформальная встреча призвана отметить окончание операции. И начнем мы её с вопроса о деньгах.

Он перебросил мне чемоданчик, который принес с собой. Я отстегнул замки и поднял крышку. Внутри лежали две тысячи триста банкнот достоинством в десять фунтов каждая.

- Мы очистили ваши счета в швейцарском банке.

Я был неприятно удивлен, поскольку полагал, что был единственным, кто имел доступ к номерным вкладам. Но, глядя на ласкающие взор купюры, не стал особо переживать. Одну из них я посмотрел на свет.

- Все в порядке, дорогой мой, они самые что ни на есть подлинные.

- Теперь, когда, надеюсь, настроение ваше значительно улучшилось, я объясню всю грязную историю вашей операции. Чемоданчик, который вы украли у Детмана, оказался чрезвычайно важен, поскольку содержал огромное количество ценнейшей информации, переданной Детману его друзьями - бывшими нацистскими учеными, работающими сейчас на Насера. Таким образом, очко в нашу пользу. Детман мертв, но все, что мы могли бы из него вытрясти, уже не имело особой ценности - а он был настоящим дерьмом - следовательно, второй раунд будем считать ничейным.

- Однако истинная цель данной операции, о чем, как у меня сложилось впечатление, вы сами догадывались, поскольку вы у меня весьма подозрительные милашки, - была не совсем такова, как я утверждал. Я говорил, что мы хотим восстановить нарушенное статус кво между нами и американцами, которые своими действиями поставили нас в затруднительное положение. Это не совсем верно. Мы хотели перехватить у американцев инициативу.

Я бросил на него вопросительный взгляд. Мне было все равно. У меня были деньги - и я уже мечтал о том, как их потрачу.

- Американцы постепенно прибирали "Интернейшнл Чартер" к рукам. Что-то вроде поглощения одной шпионской организацией другой. После того, как "Интернейшнл Чартер" обнаружила американского агента, они - "Чартер" оказались в чрезвычайно выгодном положении. Конечно, они не стали ликвидировать агента. Зато пригрозили Пентагону, что выдадут его, и к тому же никогда больше не простят американцам повторения подобной ситуации. Естественно, никому больше они ни слова не сказали - ведь вся концепция "Интернейшнл Чатрер" стоит на полной неуязвимости этой организации.

- Итак, они взяли американцев за горло. И тут те повели себя весьма разумно. Они предложили "Чартер" свою тренировочную базу в Техасе в качестве подарка ради восстановления мира и дружеских отношений. Конечно, "Чартер" тотчас же клюнула. Помимо всего прочего, они ведь деловые люди. А база экономит им тысячи фунтов. Очень немногие из их пилотов подписывают контракт более, чем на два года. И потому им нужен постоянный приток новых людей на смену.

Назад Дальше