Элли не пыталась даже спорить с ним, а Зейн упрямо продолжал:
— Сейчас уже неважно, почему мы были близки с Ким, но потом я узнал о ее беременности и что это мой ребенок. Я не мог не жениться на ней.
Зейну было все равно, верит ему Элли или нет. Он принялся сбивчиво рассказывать ей о том, как в тот злополучный день, не понимая, что делает, он напился. В первый и последний раз в жизни. Уже позже он осознал горькую цену своего сумасбродства, нелепого желания утопить тоску и отчаяние в алкоголе.
— Да, я знаю, было нечестно жениться на ней без любви. Но я искренне думал, что мы сможем жить вместе и воспитывать нашего ребенка. Я хотел, чтобы у нас был настоящий брак. Во всех отношениях. — Зейн посмотрел на Элли и по ее лицу понял, что она догадалась о значении этих слов. — Но мы не были счастливы.
— Меня это не касается, — отрезала девушка. Но он уже не мог остановиться. Боль и горечь прожитых лет переполняли его.
— А ты поинтересуйся. — Зейн сжал кулаки. — Поинтересуйся, почему мы не были счастливы.
— Я не желаю ничего знать. — Она упорно стояла на своем.
— Спроси меня, — пробормотал Зейн сквозь стиснутые зубы.
По лицу Элли он понял, что ей хочется послать его к черту.
Она тяжело вздохнула и с усилием произнесла:
— И почему же вы не были счастливы? Ее снисходительный тон приводил его в бешенство. Он уже был готов встать перед ней на колени, но это, похоже, лишь забавляло ее. Элли даже не смогла скрыть презрительную улыбку.
— Вот почему, — прошептал он и, взяв в ладони ее лицо, властно прильнул к губам.
Запах ее волос завораживал, тепло нежной кожи звало сделать следующий шаг. Зейну хотелось прижать ее к себе, ощутить упругость ее живота, налившихся грудей, ласкать это восхитительное тело, дотронуться до всех потаенных уголков.
Элли была настолько ошеломлена, что сразу не оттолкнула его, но и не ответила на поцелуй. Его тело напряглось от возбуждения, когда он раздвинул языком ей губы и скользнул внутрь, ощутив нежный и сладкий вкус ее рта. Зейн чувствовал, что уже с трудом владеет собой. Элли будила в нем самые примитивные эмоции. Он хотел заполучить ее любой ценой. Такие глубокие и первобытные ощущения Зейн испытывал впервые.
Элли была потрясена не меньше его. Она была не в силах сопротивляться жаркой, тревожной волне, поднимавшейся из самой глубины и, заставлявшей забыть о том, что за человек стоит сейчас перед ней. Он, разумеется, чувствовал ее замешательство, и это возбуждало его еще больше. Может, он допустил ошибку? Ее волосы, бархатистая кожа, ее аромат пьянили его. Женщину, настолько созданную для любви, ему еще не приходилось встречать. Невероятным усилием Зейн заставил себя оторваться от губ Элли и отступить назад. Он стоял перед ней с горящим взглядом и тяжело дышал.
— Я думаю, теперь ты все поняла. Элли сумела скрыть охватившее ее волнение и выглядеть холодной и безразличной.
— Понимаю, — кивнула девушка. — Ты испытывал силу своих поцелуев на жене, но они не так ей понравились, как когда-то мне. — Голос у нее задрожал. — Больше не целуй меня.
Она, как будто нарочно, отказывалась понимать его. Это лишь утвердило его в мысли, что Элли сражается не только с ним, но и со своими чувствами.
Зейн невольно улыбнулся. Элли вступила на тропу войны, а он любил сражаться. Когда же он победит… Улыбка исчезла с его лица. Он больше не будет таким глупцом и не потеряет ее. Нужно только немного подождать и дать ей время все обдумать и взвесить. Ему безумно хотелось снова поцеловать Элли, но он сдержался и лишь трепетно провел рукой по ее щеке, а потом нежно прикоснулся пальцем к ее подбородку.
— Я не стану целовать тебя, пока ты сама этого не захочешь.
Эти слова почему-то прозвучали несколько снисходительно. Глаза Элли гневно вспыхнули.
— Прекрасно. Значит, мы подождем, пока я сама решу броситься в твои объятия. Только, боюсь, тебе придется долго ждать.
Принимая его молчание за согласие, Элли решительно открыла дверцу машины. Скорее бы убраться отсюда прочь!
— Папа, кто приехал? — раздался из дома голос Ханны.
— Элли Лэсситер. Та самая леди, с которой ты познакомилась на свадьбе, — крикнул Зейн.
— Хочу увидеть Элли.
— Мне пора, — поспешно возразила она, но Зейн придержал дверцу:
— Прошу тебя, только поздоровайся с ней.
— Мне не очень интересно общаться с твоей дочерью, — холодно и жестко произнесла Элли.
Зейн отшатнулся, словно его ударили хлыстом. Значит, ничего не изменилось. Глупец же он, что рассчитывал, будто она растает от его поцелуев. Элли никогда не поймет и не простит его. Да, она согласилась помочь и поработать с его лошадью. И будет часто приезжать к нему на ранчо. Они будут встречаться, но за этим ничего не последует. И он должен довольствоваться таким положением дел.
Ханна подбежала к ним и прижалась к отцу. , — Привет, Элли. Как ты здесь оказалась?
— Я приехала посмотреть на вашу лошадь, — отрывисто ответила девушка.
На душе у Зейна было тяжело, но при виде своей дочурки он не смог не улыбнуться. Она выглядела нелепо и неопрятно в грязной рубашке и джинсах. Вдобавок ко всему где-то потеряла пуговицу. Он был чрезвычайно доволен, что девочка начала понемногу обучаться рукоделию. Сам он с трудом вдевал нитку в иголку, которые просто терялись в его огромных руках.
— Правда, наша лошадка очень красивая? Папа сказал, что ей нужно в школу, а ты учительница.
— Уже нет. Была когда-то.
Ханна энергично тряхнула рыжими локонами.
— Папа сказал, что ты будешь учить нашу лошадку. Он обещал мне это.
Каждый раз на словах «папа сказал» девочка делала акцент, как будто доказывала себе и другим их значимость. Зейн криво усмехнулся.
— Твой папа любит давать обещания, а сам не всегда их выполняет. — Элли вставила ключ зажигания, нервно поворачивая его. — Извини, но я больше не приеду.
Зейн отказывался верить. Он прекрасно знал, как важны для детей определенные вещи. Знала это и Элли. Слова девочки дали ей в руки козырь и возможность к отступлению. Ему захотелось завыть от отчаяния. Боль несбывшихся надежд захлестнула его.
Резко захлопнув дверцу машины, он склонился к открытому окну.
— Ну что, Алберта, сейчас тебе лучше? Когда-то я предал тебя, а теперь ты отыгрываешься на несчастном животном и маленькой девочке, которая потянулась к тебе. Неужели ты можешь чувствовать себя достойно, опускаясь до моего уровня? Так вот что я скажу тебе, дорогая. Ты не представляешь, как можно жить, постоянно ненавидя себя, и думать об этом с утра до вечера.
— Кажется, мы жалеем себя? Почему бы тебе не выпить пива? Ты мгновенно забудешь о своем плохом настроении. Раньше тебя это успокаивало.
Эти слова причинили ему почти физическую боль. Он отступил, а автомобиль рванул с места, оставляя за собой клубы пыли.
Добравшись до автострады, Элли съехала на обочину и остановилась. Ее всю трясло. Черт! Зачем судьба снова свела ее с этим человеком? Ей этого совсем не нужно, она не хочет иметь с ним ничего общего.
Девушка сжала руль до боли в пальцах. В присутствии Зейна Питерса она теряла контроль над собой, и это бесило ее больше всего. Стоило ему приблизиться, как ее тут же охватывала дрожь. Из горла Элли вырвался сдавленный смех.
Она критически оглядела себя в зеркало. Те же голубые глаза, чуть взлохмаченные светлые волосы, точеный подбородок, аккуратный носик. Только рот был чужим, после того как произнес эти отвратительные слова, произнес спокойным, ледяным тоном.
Закрыв глаза, Элли откинула голову назад, на душе было мерзко и пусто. Очень хотелось во всем обвинить Зейна, но она понимала, что сейчас была виновата сама, а точнее, ее уязвленное самолюбие.
Включив зажигание, девушка развернула машину в сторону ранчо.
Кобылка присоединилась к группе лошадей на близлежащем пастбище. Зейн стоял у изгороди, наблюдая за ними. Девочка сосала большой палец, прижавшись к ноге отца. Элли заставила себя подойти к ним. Зейн никак не отреагировал на ее появление.
— Я хочу извиниться за свои слова, — выдавила она. — Сожалею, что не сдержалась и наговорила много лишнего в присутствии твоей дочери.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он заговорил:
— Я не прикасался к спиртному с той самой ночи.
— Это хорошо, — произнесла Элли. Он имел в виду ночь, проведенную с Ким Тэйлор. Зейн выпрямился и посадил дочку на плечи.
— Спасибо, что вернулась. Тебе наверняка было нелегко извиниться — и, поверь, я ценю это. — Он повернулся и медленно пошел к дому.
Элли нервно потерла ладонью шов на джинсах. Зейн не старался сгладить неприятный осадок от их разговора.
— Завтра не ставь лошадь в загон.
— Хорошо, — ответил он, не оборачиваясь.
— Больше ты мне ничего не скажешь? — прокричала девушка ему в спину.
Зейн остановился и повернулся к ней.
Зейн остановился и повернулся к ней.
— Я пытался достучаться до тебя, но потерпел фиаско. Что ты еще хочешь услышать?
— Ну ты хоть бы немного удивился, когда я вернулась.
— А я не удивлен. Я был уверен, что завтра ты будешь здесь.
— Нет, — покачала она головой, — ты знал, что я вернусь именно сегодня.
Зейн горько усмехнулся.
— Алберта, иногда мне кажется, что я лучше знаю тебя, чем самого себя.
— А по-моему, ты совсем меня не знаешь. Иначе тебе было бы известно, что я ненавижу, когда меня называют Алберта.
— Я это знаю, — ответил он, поглаживая ножку дочки. — Да, Алберта, я был уверен, что ты вернешься именно сегодня.
Не сказав больше ни слова, он направился к дому, оставив Элли в одиночестве.
Она стиснула зубы. Боже, как она ненавидела этого человека! Его дразнящую улыбку, манеру говорить и даже девочку, которая не была ее дочкой. Ненавидела его широкоплечую, мускулистую фигуру, его мужественное лицо, ласковый и пристальный взгляд серых глаз, заставлявший ее трепетать и бросаться к нему в объятия. Став опытнее и мудрее, Элли поняла разницу между любовью и обычным физическим влечением. Кроме того, он больше не раскрывал ей объятий. Теперь он обнимал только свою дочь.
По выражению лица девушки Зейн понял, как был близок к тому, чтобы все разрушить. Единственным оправданием было головокружительное состояние, овладевшее им при виде Элли. И до тех пор, пока она не вернулась, он даже не мог понять, как испуган. Услышав же ее тихий голос, он был готов кричать от радости.
Его неудачная женитьба и рождение дочери ничего не изменили — он продолжал желать Элли Лэсситер. И сейчас готов был биться об заклад, что она стоит и смотрит ему вслед.
Зейну безумно хотелось побыстрее уложить Ханну, вернуться к Элли, сорвать с нее одежду и овладеть ею прямо здесь, на земле.
И тогда потерять ее уже навсегда.
Ее согласие поработать с лошадью несколько утихомирило его самолюбие. С бедным животным будет масса проблем, поэтому Элли придется часто приезжать на ранчо. Но удастся ли ему за это время сломать возникшую между ними стену непонимания и отчуждения?
Шлепая по полу босыми ногами, Ханна подбежала к отцу. Зейн ласково улыбнулся девочке.
— Ну что, милая, готова послушать сказку перед сном?
Но девочка серьезно взглянула на него.
— Почему Элли так разговаривала с нами?
— Видишь ли… — он замялся в нерешительности, не найдя сразу что ответить, а потом посадил Ханну к себе на колени. — Когда людям делают больно, они становятся очень сердитыми. — И, не дожидаясь вопроса дочери, кто же причинил боль Элли, Зейн ловко перевел разговор на другую тему:
— Помнишь, как однажды ты порезала большой палец на ноге? Девочка кивнула.
— Мне было так больно, я даже плакала немножко.
— Ты не просто плакала, а ревела, как голодный медведь. — Зейн грозно зарычал и сделал вид, что хочет укусить ее за шею.
Но девочка, заливаясь смехом, попыталась увернуться от отца и прокричала:
— Нет! Я кричала вот так! — Она набрала побольше воздуха и заревела изо всех сил.
Зейн рассмеялся, крепко прижал Ханну к себе и с наслаждением зарылся в ее волосы, вдыхая запах детского шампуня. Затем встал и, крепко держа дочку, сказал:
— Пойдем, маленькая медведица, пришло время для вечерней молитвы и сказки. Ты устала.
Уже лежа в постели, девочка зажмурилась и, соединив ладони, заговорила:
— Привет, мамочка. Мы с папой сегодня играли в медведей.
Зейн не понимал, что означают эти ночные разговоры и обращение к матери, которая была далеко не ангелом и не святой. В книге для родителей он не смог найти подсказку, как можно разъяснить ребенку смерть матери. Но Ханна, толком не знавшая и не помнившая Ким, боготворила ее. Зейн очень надеялся, что его дочь никогда не узнает о злости, ненависти, боли и предательстве.
Он нежно погладил рыжие локоны малышки. Он не сможет всегда защищать ее. Лошади ломают ноги, собаки кусаются, дети в школе бывают подчас очень жестокими. И завершают этот список люди, которые тебя предали. Как уберечь Ханну от мужчин, подобных ему? Мэри Лэсситер оказалась не в состоянии уберечь Элли.
Куппер радостно заржал, приветствуя Уорта, подошедшего к трейлеру. Тот потрепал коня по холке и с улыбкой обратился к сестре:
— Тебе помочь?
— Если ты таким образом пытаешься узнать, куда и зачем я везу Куппера, то не беспокойся — я уже обо всем доложила маме.
— Мне утром звонил Зейн и сообщил, что ты согласилась поработать с одной из его лошадей.
Погрузив коня, Элли ободряюще похлопала его по крупу и закрыла дверцу.
— Я буду помогать не Зейну, а лошади.
— Хочешь, поговорим об этом? — с готовностью предложил брат. — Я никогда не видел, чтобы вы с ним ссорились, до той злосчастной ночи, когда он отправился в бар. . — Я всегда чувствовала, что в какой-то момент Зейн может стать таким же неуправляемым и сумасбродным, как Боу, — горько усмехнулась Элли. — И не представляла, как была близка к истине.
Через два дня после их размолвки Зейн вернулся к ней с извиняющейся улыбкой на губах, букетом цветов и кольцом. Она простила его тогда, потому что безумно любила и верила, что со временем он изменится и будет отдавать отчет своим поступкам. Но потом Зейн небрежно упомянул, что после их ссоры он отправился в местный бар и напился, празднуя свою свободу. И, как бы невзначай, добавил, что очень симпатичная барменша настойчиво приглашала его в свою постель.
— Но это же было пять лет назад, — заметил Уорт. — Зейн тогда повел себя как капризный ребенок. Ты не допускаешь, что за это время мужчина может измениться, и притом в лучшую сторону? По-моему, нельзя не признать, что он достойно несет ответственность за то, что натворил. И заметь, выбрал не самый легкий путь. Зейн вполне мог признать ребенка и помогать ему и при этом не жениться на Ким Тэйлор.
Элли положила упряжь в трейлер.
— Ты поступил бы именно так?
— Нет, я бы женился. Мне, конечно, не в чем упрекнуть маму и дедушку, но я не считаю, что Боу был настоящим отцом для нас. И я никогда бы не оставил своего ребенка.
Элли пожала плечами.
— Бесполезные разговоры. Обратной дороги все равно нет.
Уорт с изумлением взглянул на сестру.
— Ты рассуждаешь как Йене. Он всегда считал, что любую ситуацию можно разрешить избитой фразой.
— И был прав.
— Послушай, Элли, теперь, когда Зейн вдовец, ты можешь снова попытаться устроить свою жизнь.
Он посторонился, и Муни ловко прыгнул на переднее сиденье.
— Меня это не интересует, — вяло ответила девушка, садясь за руль.
Уорт пожал плечами и отступил назад, давая сестре проехать.
Двигаясь вниз по шоссе, она с раздражением думала, что у брата уже вошло в привычку относиться к ней как к десятилетней девчонке.
— Ему определенно не идет роль свахи, — сказала она своей собаке, внимательно смотревшей в окно.
При звуке голоса хозяйки Муни неторопливо повернулся и положил ей голову на бедро. Элли ласково погладила его по голове.
— Ну кому нужен мужчина, если есть такая замечательная собака?
Тихое сопение послужило ответом на этот риторический вопрос.
Мужчины. На них абсолютно ни в чем нельзя полагаться. Они могут подвести и предать в любой момент. Только ее дедушка и брат были приятным исключением. Боу всегда говорил, что Уорту очень подходит его имя. На него всегда можно было рассчитывать в трудную минуту .
Сворачивая с шоссе, Элли с тоской подумала, что ему лучше было бы не ворошить прошлое. Даже по прошествии стольких лет она болезненно воспринимала случившееся. Никто не властен воскресить их прежние чувства. Человек не должен страдать от неразделенной любви, особенно если так ошибся в своем партнере. . Уорт говорил ей, как трудно было его другу решиться на заведомо неудачный брак. Что ж, Зейн сделал свой выбор. А у нее такой возможности не было. Она должна была просто смириться с его решением.
Элли сжалась при мысли, какой доверчивой и легковерной она была когда-то. Незадолго до их свадьбы ей уже казалось, что Зейн вполне созрел для семейной жизни и хорошо обдумал свои планы на будущее. Теперь-то она понимала, какое чувство вины испытывал Зейн из-за того, что был близок с Ким. Но Элли и сейчас не могла сказать с уверенностью, что поступила правильно, отказавшись от Зейна. Она внушала себе, что поступить иначе было просто нельзя, и к тому же пять лет назад она была такой неопытной и неискушенной, ничего не знала о мужчинах.
Ее внимание привлекла осина, блестевшая в лучах осеннего солнца. Тогда стоял такой же солнечный, но весенний день и осины были зелеными. Казалось, все впереди. Элли сидела на террасе, ожидая Зейна, и с радостью думала о предстоящей свадьбе. Она вдруг ясно вспомнила выражение его внезапно осунувшегося и побледневшего лица, когда он медленно произнес роковые слова: