– Рита, ты знала, что его нашли с женщиной? – Я подошла к ней совсем близко. – Рита, пожалуйста, не молчи.
– Разве это теперь так важно? – Она не чувствовала себя виновной. В сущности, и правильно. – К тому же их обоих могли убить как свидетелей.
Она хотела успокоить меня.
Я снова повернулась к Ренату. Судя по его виду, теперь и он не знал, как себя вести. Сначала, когда он думал, что мы одни, он был эмоционален и жесток, и даже в такую трагическую минуту хотел доказать мне, что он лучше Тимура. Сейчас же, вероятно, пожалел об этом.
– Кто такая сучка Валя? – спросила я его прямо.
Но он промолчал. Тогда я переадресовала свой вопрос Рите. Но она не успела ответить. Мне показалось даже, что в передней, где мы продолжали стоять, не в силах сдвинуться с места, стало тесно – появился еще один персонаж. Женщина. С прозрачными зелеными глазами. Нет, этого не могло быть. Тимур всегда был равнодушен к ней. Больше того, он презирал ее за то, что она жила с Сережей исключительно ради денег, что она была, по его словам, неинтересной, пустой и крайне ленивой. Помнится, я еще возразила ему, сказав, что она не была бы такой ленивой, если бы у них с Минкиным были дети. Еще добавила, что она хотя бы не изменяет Сереже.
– Рита, скажи, это она? Валя, вдова Сережи Минкина? Их нашли вместе? Они были раздеты?
Конечно, я унизилась, задав этот вопрос. Но где-то они были вместе, раз их вместе и убили.
– Их отравили, значит. Ренат, ну что ты молчишь?! Ты же откуда-то все знаешь. И ты, Рита, тоже все знала и ничего мне не сказала. Они были любовниками?
Рита, она очень добрая, а потому поспешила снова меня успокоить:
– Нет, не думаю, что они были любовниками. Ты успокойся. Понимаю, тебе сейчас трудно, но не надо торопить события и делать скоропалительные выводы. Возможно, они встречались по делам. Ты же знаешь, у них были денежные дела. Ведь несмотря на то что Сережа Минкин погиб, эта смерть не сняла с вашей семьи долг.
Да, она очень добрая, эта Рита. Это что же, получается, я теперь должна была этой сучке Вальке полмиллиона долларов?!
– Продолжай, продолжай. – Я уже с трудом сдерживалась, чтобы не вцепиться в волосы этой холеной и благополучной Рите.
– Нет, я не это хотела сказать. Хотя, действительно, ты права. Я подумала, что они могли встретиться где-нибудь в городе, чтобы поговорить о деньгах. Во всяком случае, они были одеты. Причем не только одеты. Они были в верхней одежде. На Тимуре была коричневая вельветовая куртка, а на Валентине – розовый плащ.
– Я знаю ее розовый плащ… – поспешила я сказать и прикусила губу. Это от нервов. – Розовый плащ. Короткий. У Валентины красивые ноги, стройные, как стебли. Что бы она на себя ни надела, ей все идет. Шло. Господи, Рита, да я же только что говорила про нее!.. О том, что я не навещала ее после смерти Сережи.
– Карина… Карина? Где моя дочь?
Я бросилась в комнату, где на диване крепко спала моя девочка. Я села рядом с ней, взяла ее маленькую ладошку в свою и наконец дала волю чувствам. Я рыдала, не в силах остановиться. Я разбудила Карину, она пересела ко мне на колени и обняла меня за шею своими горячими нежными ручками, поцеловала меня, как будто бы что-то понимала.
– Альмира, пожалуйста, успокойся. Возьми себя в руки, ты испугаешь Карину. Вот, возьми, я нашла у тебя валериану. Выпей, прошу тебя. Ренат, скажи ей, что так нельзя, что она не одна, что у нее дочь и что девочка может получить психологическую травму.
Жгучий стыд не давал мне возможности остановиться, успокоиться. Никто не знал, как мне невыносимо было в ту минуту осознавать, что Рита права и что со смертью Сережи Минкина наш долг не перестал быть долгом. А ведь я боялась признаться даже себе, что, когда узнала о смерти Сергея, испытала чувство облегчения. Думаю, и Тимур вздохнул свободнее.
Теперь же, когда убили Тимура и я ничего не знала о мотиве этого убийства, к тому же он погиб не один, с ним рядом оказалась Валентина, инстинкт самосохранения подсказал мне, что надо срочно действовать. Я имела самое смутное представление о том, что именно мне надо сделать, но тем не менее… Валентина. Возможно, они действительно встретились для того, чтобы переговорить о долге. И Валентина могла потребовать возвращения если не всего долга, то хотя бы половины. Но их, получается, отравили, обоих. Либо это произошло случайно (не хотелось думать, но один из них двоих мог пожелать смерти другого – опять же из-за проклятых денег!!!), и кто-то выпил по ошибке яд вместо другого, вернее, они каким-то невероятным образом выпили его вместе. Либо кто-то, кто пожелал отправиться на тот свет, решил прихватить другого. Валентина? Она могла. Никто не знал, в каком состоянии она жила все последнее после смерти Сережи время. Может, находилась в крайней степени депрессии.
Тимур? Исключено. Он никогда бы не принял такое решение, зная, что у него есть мы с Кариной.
Решили умереть вместе, как герои любовной драмы типа «Соседки» Трюффо или незабываемого «Майерлинга» – о трагической истории самоубийства кронпринца Рудольфа и баронессы Марии Вецеры?
В это верилось с трудом. Трагическая случайность.
Очнувшись от своих мрачных предположений, я обнаружила, что Ренат сидит за столом и попивает коньяк, Рита же обнимает меня за плечи и пытается успокоить, убаюкать.
– Рита… Как они оказались вместе? Как это могло случиться?
– Для начала важно сделать экспертизу и выяснить, чем именно были они отравлены. Может, какое-нибудь пищевое отравление. Чего только не случается в жизни. Предположим, они обедали где-нибудь в кафе, разговаривали на важные темы. Понимаешь, Альмира, я просто хочу, чтобы ты не впадала в панику и нашла в себе силы согласиться с предположением, что они могли встречаться просто как деловые люди. Не забывай, Валентина была вдовой, и ей было непросто вести свои дела. Думаю, что после Сергея у нее остались кое-какие средства, которыми она хотела бы распорядиться с умом. Вот для этого ей и мог понадобиться Тимур, его советы.
– Тимур мог посоветовать только одно: у кого можно занять в долг под наименьшие проценты. Вот в этом он хорошо разбирался. Что же касается приумножения денег, то это не по его адресу. За что бы он ни брался, к сожалению, ничего у него не получалось. Он всегда прогорал и терял при этом огромные суммы.
– Так я продолжу тему отравления. Они могли отравиться где-нибудь несвежей пищей, к примеру, и хозяева кафе или ресторана, испугавшись, что клиенты умерли, решили избавиться от тел.
– Рита, – разозлилась я, – ты сама-то веришь в то, что говоришь? Даже если бы они и съели что-то несвежее, то отравление не было бы смертельным.
– Может, хотели отравить одних, а отравили других.
– Если бы был жив Минкин, я подумала бы, что убийца – он. Застукал любовничков и отравил. Логично было бы предположить, что это я отравила их, когда узнала об их связи. Но Минкина нет в живых, а я никого не травила. Что же получается?
– Их отравил кто-то третий, – сказал Ренат. – Ты не переживай, Альмира. Я тебя не оставлю. Теперь вы с Кариной – моя семья.
Кто бы сомневался.
11. Марк
Ужасно глупо, конечно, но у меня такой характер. Приехал по адресу, где живет Егор Красин, и теперь стою в нерешительности перед дверью, испытывая чувство вины за то, что вынужден побеспокоить своим поздним визитом целую семью. Что я им скажу? С Егором-то все понятно, он все знает и понимает. А вот его жена, мать двоих малышей? Я просто обязан задать ей несколько вопросов, этого требует дело, а я переживаю. Знала бы Рита, как я стою здесь и маюсь, засмеяла бы. Хотя, скорее всего, поняла бы. Она всегда меня понимает.
Я позвонил. Подождал несколько минут, пока не услышал шаги, встревоженные голоса, звук отпираемой двери. Наконец дверь открылась, и я увидела Егора. В квартире пахло едой, вероятно, семья только что ужинала.
– А, это вы… Проходите, пожалуйста.
Понятное дело, что он не мог произнести вслух: пожалуйста, ничего не рассказывайте моей жене. Как я могу ничего не рассказывать его жене, когда машина, принадлежащая этой семье, катается по городу с трупами на заднем сиденье? И если это не Егор и не его жена, то, значит, существует кто-то третий, кто сделал копии ключей от гаража и машины (или взял запасной комплект). И необходимо вычислить этого третьего.
– Извините, что я так поздно. Открылись новые обстоятельства дела, – сказал я чуть слышно.
– Да, я все понимаю.
– Вы рассказали вашей жене? – спросил я на всякий случай.
– Нет, еще нет. Но я собирался. Я не мог больше молчать. Понимал, что вы придете. Хотел подготовить, но не успел. Сначала мы кормили детей, потом долго укладывали их спать. А они что-то разыгрались, разошлись, мы еле-еле их успокоили.
На пороге кухни появилась молодая женщина, хрупкая, в мужской клетчатой рубашке и джинсах. Лицо бледное, было видно, что она устала и теперь мечтает только об одном: помыть посуду после ужина, принять душ и лечь спать.
А тут я – следователь прокуратуры.
– Вероника, это Марк Александрович Садовников. Следователь прокуратуры.
Я внимательно смотрел на Веронику. Ее взгляд выражал высшую степень удивления, да и спать ей сразу как-то расхотелось. Она даже замотала головой, словно разгоняя сонную расслабленность и вялость.
– Следователь прокуратуры? Так поздно? Должно быть, что-то серьезное. Егор, что случилось? У тебя вид человека, который ну нисколько не удивился этому визиту. Егор, посмотри на меня! Что случилось?
– Сначала сядь и постарайся взять себя в руки.
– Собственно, – заговорила Вероника быстро, скороговоркой, усаживаясь за стол и жестом предлагая сесть и нам с Егором. В квартире пахло пирогами, на столе еще стояли оставшиеся с ужина чашки, сахарница, в тарелке лежал один пирожок. – Извините, я не запомнила, как вас зовут.
– Марк Александрович.
– Марк Александрович, работа у вас, я вижу, трудная, раз по ночам ходите. Давайте я вам чаю налью.
Я бы хотел, конечно, чаю, но предстоящий разговор никак не располагал к чаепитию и тем более к завязыванию дружеских отношений. Мне необходимо было во всем разобраться.
– Спасибо. Вероника, вам что-нибудь известно о том, что случилось в вашем гараже в вашей машине?
– А что случилось в нашем гараже? – Она нахмурила брови и посмотрела на Егора. – Егор!
– Вероника, я не хотел, чтобы ты нервничала. Дело в том, что когда я сегодня утром заглянул в наш гараж…
– А что тебе там понадобилось? Ты, кажется, опаздывал на работу.
– Ну вот. Вот я и хотел поехать на машине. Ты понимаешь, Вероника, я совершенно забыл, что машина сломана.
– Егор, что такое ты говоришь?! Как ты мог забыть, что у нас не работает стартер и что машину практически невозможно завести?
– Я подумал, может, мне повезет и она заведется.
Теперь уже Вероника смотрела на меня.
– Так что там случилось? Машину украли? – спросила она дрогнувшим голосом.
– Нет. Просто ваш муж, Егор, обнаружил там трупы.
– Что?! Трупы?!
– Скажите, Вероника, когда вы сами последний раз бывали в вашем гараже? Когда пользовались машиной?
– Да буквально на днях. Я и не помню точно. У меня же маленькие дети, голова идет кругом. Я с ними езжу и по магазинам, и в поликлинику. Егор-то на работе. А на машине удобно.
– Как вы возите там своих детей?
– Как? А… я понимаю. Да-да, у меня есть специальные детские сиденья.
– Егор, – обратился я к нему, – когда вы заглядывали в машину, там были детские сиденья? Кстати, их, надеюсь, два?
– Да, – вмешалась Вероника. – Их два, но они дома. Дело в том, что дочку мою стошнило, и она испачкала сразу оба сиденья. Я их замыла, и теперь они сушатся. А при чем здесь сиденья?
– Нам придется взять их на экспертизу, а также и саму машину. Дело в том, что совершено двойное убийство, и трупы были в вашем автомобиле. Замки не взломаны, а это значит, что машину открывали ключами, да и машина, судя по всему, тоже была открыта. Либо кто-то воспользовался вашими ключами, и вы не хотите говорить, кому давали эти ключи, либо кто-то из вас.
– Вы что же это, пришли, чтобы повесить на нас убийства? А кого убили-то? Что за люди?
– Может, вы слышали: Тимур Атаев и Валентина Неустроева.
– Нет, я не слышала. Я не знакома с этими людьми.
– Я тоже, – сказал Егор.
– А вас не удивляет, что трупы были найдены в вашей машине, Вероника, и что ваш муж, обнаружив их, не сообщил в милицию, а решил сам, своими силами от них избавиться?
Вероника посмотрела на мужа. И мне показалось, что она мгновенно поняла и простила его.
– Вероятно, он думал, что так будет лучше для нашей семьи. Трупы, они и есть трупы. Людей-то не вернешь, а так – по судам затаскают. Так ведь, Егор? Я только не понимаю, зачем вам детские сиденья? Вы что же это, думаете, что на них остались следы крови? Что я, предположим, убила людей, сунула их в машину с детскими сиденьями. Да это просто невозможно!
Я не стал ей ничего объяснять. Мне важно было выяснить, действительно ли на детских сиденьях имеются следы детской рвоты. Если Вероника не лжет, и это действительно так, значит, сиденья исчезли из машины по уважительной причине. Если же на сиденьях ничего такого нет, значит, она (или ее муж) специально убрали их из машины, чтобы они не мешали. Не мешали возить трупы. Какая идиотская ситуация!
Но Вероника могла быть, предположим, родственницей Тимура или Валентины, или Сергея Минкина, и у нее мог быть какой-то свой, не известный пока еще никому мотив убить эту парочку. Да и Егор мог придумать всю эту ситуацию с трупами, которые он якобы обнаружил утром в гараже, чтобы отвести от себя подозрение. Может, он сам и отвез их на автозаправочную станцию, а потом пришел к Рите, чтобы рассказать байку про Дворкина. А на самом деле он просто захотел заручиться моей поддержкой, пониманием.
– Скажите, Вероника, а где вы были вчера между девятнадцатью и двадцатью часами вечера?
– Мы с детьми были у мамы. Она живет в Волжском районе. Можете у нее спросить. Она подтвердит.
– Пожалуйста, напишите адрес и телефон вашей мамы, а заодно как ее зовут.
Я протянул ей свой блокнот, дал ручку. Я чувствовал на своей щеке взгляд Егора. Если он не лгал, и все то, что он рассказал нам с Ритой – правда, то в эту минуту он должен был меня просто возненавидеть. Ведь я подвергал сомнению слова его любимой жены, матери двух малышей.
Мама Вероники, подумалось мне сразу, всегда подтвердит алиби дочери, даже если та вчера вечером убила десять человек. Это понимали, я так думаю, все.
Вероника написала и придвинула мне блокнот со словами:
– Я же понимаю, у вас работа такая. Так что это за убийства-то? Надо же знать, в чем тебя подозревают.
Казалось, она немного пришла в себя. Во всяком случае, не собиралась скандалить или впадать в истерику.
– Повторюсь. Тимур Атаев и Валентина Неустроева, их трупы ваш муж и обнаружил сегодня утром в гараже, в вашей машине.
– Как они погибли? Егор, что ты молчишь?
Он развел руками и покачал головой мол, я-то здесь при чем, если ты разговариваешь со следователем прокуратуры.
– Предположительно их отравили.
– А чем?
– Экспертиза покажет.
– Интересно, и как же они попали в нашу машину? – Казалось, Вероника и сама была искренне удивлена. – И почему именно в нашу?
– Скажите, как вы узнали, что в вашей машине барахлит стартер?
– Сосед по гаражу сказал, – ответил Егор. – Мы с Вероникой ничего в этом не смыслим. Просто машина не заводилась, мы измучились, а сосед был рядом, он часто проводит время в гараже, ремонтирует другие машины, немного зарабатывает этим на жизнь. Вот он посмотрел машину, послушал нас и предположил, что надо бы посмотреть стартер, но он сам не может, у него есть какой-то друг – специалист по стартерам.
– Значит, это не точно стартер. Скажите, Егор, что вы можете рассказать про вашего соседа по гаражу? Как его зовут? Что он за человек?
– Дядя Миша. Больше мы о нем ничего не знаем, – ответила Вероника. – Думаете, это он мог взять наши ключи, сделать копии и воспользоваться нашей машиной и гаражом?
– Я не знаю. А ключи у вас не пропадали? Кстати, Егор, вы проверяли, нашелся третий комплект?
– Да, он на месте. Я даже могу его показать.
– Покажите.
Егор положил передо мной на стол три комплекта ключей.
– Но если это дело рук дяди Миши, то ключам и пропадать-то не надо, – сказала Вероника. – У него прямо в гараже есть станок, на котором он делает ключи. Ему в наследство от его отца осталось. Тот раньше на рынке работал, ключи изготавливал. Станок старый, но работает. Да мы сами с Егором сколько раз заказывали ему ключи.
– От гаража?
– Нет, от квартиры.
– А было такое, чтобы гараж надолго оставался открытым, скажем, а ключи от гаража и машины находились в замке или лежали на полке?
– Да. Было дело, – ответил Егор. – Я оставлял гараж открытым, а сам ходил в магазин. Помнишь, Вероника? Ты просила меня купить хлеба?
– Да я сто раз просила тебя купить хлеба, поэтому точно не знаю, да и не могу знать, где ты в это время находился. Возможно, что в гараже.
– Думаю, это было не один раз, – сказал Егор. – Дело в том, что иногда я загоняю машину в гараж к дяде Мише, у него смотровая яма. И тогда, как вы понимаете, и гараж бывает открыт, и ключи можно взять и делать с ними все, что угодно.
– Хорошо, мы проверим этого вашего дядю Мишу. Где находится его гараж?
– Справа от нашего, номер двадцать семь.
Я записал в своем блокноте. Конечно, трудно было предположить, что кто-то из них двоих имеет отношение к убийству, тем более что Егор сам, как говорится, вылез, рассказал о трупах, а настоящий убийца так никогда не поступит. Разве что преступник сделал расчет именно на это. Но это весьма опасный способ отвлечь от себя подозрение. И для преступников подобное поведение все же не свойственно.
Мотив убийства? Да любой. Что я знал об этой семье, кроме того, что у них маленькие дети? Деньги? Может, эти убийства были совершены ради денег?