Это был удивительно нежный жест, который действительно заставил меня закрыть рот. Я чувствовала, как мое сердце сильно колотилось в груди, а в животе порхали бабочки. Он мог вывести меня из себя одним простым действием, а затем сделать абсолютно счастливой другим. Я не знала, как разобраться со своими чувствами, когда дело касалось Доминика.
Через несколько секунд я расслабилась и решила осмотреться по сторонам. Напротив нас сидели четыре девчонки, которые были как минимум на два года младше нас. Они улыбались Доминику и бросали на него восхищенные взгляды. Одна девчонка посмотрела на мои бедра и прикусила губу, а затем лихорадочно отвела взгляд в другую сторону. Я посмотрела вниз и сглотнула: мои бедра утроились в размере из-за того, что я сидела на Доминике, и это заставило меня почувствовать себя некомфортно. Не поднимаясь с его колен, я немного отстранилась, и, сняв кардиган, положила его на ноги, покрывая их.
— Тебе холодно? — спросил Доминик, когда я снова прислонилась к нему.
Я покачала головой и прижала свою больную руку к груди.
— Тогда зачем ты…
— Я прикрыла ноги, — пробормотала я.
Доминик молчал секунду.
— Я, вероятно, пожалею об этом, но, зачем ты прикрыла ноги?
Покраснев, я прошептала:
— Потому что они утраиваются в размере, когда я сажусь.
Тишина.
Я уже собиралась заговорить, когда Доминик пробормотал:
— Боже, спаси меня от девушек и их тупого образа мышления.
Я ахнула, что заставило его усмехнуться, а затем он уткнулся носом мне в шею.
— Знаешь, я думаю, что ты выглядишь чертовски великолепно сегодня вечером. Никогда прежде не видел, чтобы ты одевала то, что действительно тебе подходит. Должен сказать, Брона, мне действительно очень нравится, как ты выглядишь сегодня.
Кончики моих ушей, казалось, запылали огнём, когда я смущенно склонила голову, что заставило его рассмеяться.
— Брона Мерфи? — произнес мое имя женский голос.
Поднявшись, я взяла в руки кардиган и направилась к медсестре, которая окликнула меня. Я чувствовала, что Доминик шел следом за мной, но ничего не сказала. Я знала, что мне понадобится кто-то, рядом со мной, потому что в противном случае я, вероятнее всего, просто грохнусь в обморок.
— Брона? — спросила меня медсестра, когда я остановился перед ней.
Я кивнула, когда она посмотрела за моё плечо, и прикусила губу.
— Только семье или партнерам…
— Я её парень, — перебил женщину Доминик.
Я залилась краской, в то время как медсестра, улыбнувшись, кивнула и рукой пригласила меня пройти в смотровую. Я зашла в комнату и села на диагностический стол. Медсестра посмотрела на руку, которую я прижимала к груди, и поморщилась.
— На вид тебе должно быть больно.
— Так и есть, — уверила я её.
— Как это произошло? — спросила она.
Доминик понурил голову за её спиной, когда как я, пожав плечами, ответила:
— Я врезала парню, который назвал меня толстой и сказал, что мне нужно сесть на диету.
Доминик рывком поднял голову и изумленно уставился на меня; я сохраняла равнодушное выражение на лице и не отводила взгляда от медсестры.
— Обычно я не веду себя подобным образом, но этот парень действительно ранил мои чувства.
Последнюю часть предложения я адресовала Доминику, заставив его нахмуриться.
Медсестра покачала головой.
— Надеюсь, что ты врезала этому маленькому засранцу достаточно сильно, чтобы оставить синяк. Никто не должен слышать такие ужасные вещи в свой адрес!
Так держать, медсестра!
Я кивнула ей.
— Думаю, я сделала ему больно.
— Не сомневайся, — одними губами проговорил мне Доминик и потер затылок, поморщившись, из-за чего я прикусила губу, стараясь не улыбнуться.
Медсестра осмотрела мою руку, извиняясь каждый раз, когда я взвизгивала, стонала или просто вздрагивала.
— Я запишу тебя на рентген, прежде чем ты сможешь встретиться с врачом. Как ты уже, наверное, успела заметить по комнате ожидания, мы довольно заняты сегодня. Наше время ожидания сейчас — это семь часов; пройдет ещё два или три часа после того, как тебя осмотрят, прежде чем ты сможешь отправиться домой, ладно?
Похоже, я не пойду в школу завтра.
— Да, все в порядке, спасибо. Моя сестра уже едет, так что она останется со мной…
— Я останусь с тобой. Бранна может спорить со мной сколько захочет, но я никуда не уйду, — перебил меня Доминик.
Я приподняла брови, в то время как медсестра улыбнулась ему.
— Очень мило с твоей стороны остаться со своей девушкой.
Я уже собиралась сказать, что Доминик мне не парень, когда он улыбнулся медсестре в ответ, и всё, о чём я думала, вылетело из моей головы. Как и обычно, на его щеках засверкали ямочки, и я не могла отвести от них глаз.
В тот момент я осознала, что его ямочки были моей огромнейшей слабостью, что казалось сумасшествием, поскольку дырки в чьем-то лице не должны быть такими чертовски привлекательными! Я продолжала смотреть на Доминика, пока медсестра накладывала повязку мне на руку и закрепляла её на шее. Он следил за её движениями, а затем поднял взгляд на мое лицо и увидел, что я смотрела на него.
Я знала, что находилась здесь, потому что он разрушил моё свидание с Гэвином, так же как и любую возможность наших с ним будущих отношений, и безумно злилась из-за этого, но так же сильно, как я сказала, что ненавидела его, я не могла заставить чувства возникнуть, когда их не существовало. Возможно, они и существовали на каком-то этапе, но больше — нет. Конечно же, иногда он чертовски сильно бесил меня, но я не ненавидела его. Мы не сходились во мнениях касательно практически всего, но его упорство в желании добиться меня медленно, но верно заставляло меня начать игнорировать тот факт, что мы, вероятнее всего, подходили друг другу хуже всех на свете. И его присутствие в моей жизни шло против всего, что я строила, чтобы отгородиться от людей. Он был риском, и, вместо того чтобы снова отказаться от этой идеи, я действительно размышляла о том, чтобы пойти на этот риск.
Охренеть!
— О чем ты думаешь? — спросил меня Доминик, когда медсестра вышла, чтобы записать меня на рентген и принести обезболивающих.
— Я думаю о том, что ты опасен и что твое присутствие в моей жизни будет тем, чего Бранна всегда хотела для меня — чтобы я открылась кому-то. Ты риск, на который я подумываю пойти.
Доминик на мгновение удивленно уставился на меня, прежде чем сделал шаг вперед и втиснулся между моих ног.
— Ты хочешь меня? — прошептал он.
Я проглотила свою гордость.
— Тебе придется поработать над тем, чтобы не выводить меня из себя так сильно, но да, я хочу тебя. — (Он положил ладони мне на щеки и нежно погладил их большими пальцами). — Я не говорю, что стану твоей девушкой сию же секунду, я говорю лишь о том, что открыта для этой идеи.
Он приподнял бровь.
— Так значит, я на испытательном сроке?
Я кивнула:
— Именно, я просто хочу проверить, выйдет ли у нас что-нибудь, прежде чем я повешу на нас ярлык, тебя же это устраивает?
— Я смогу целовать тебя, когда только захочу? — спросил он.
Я закатила глаза.
— Никаких поцелуев в школе, я не готова иметь дело со всей этой драмой, особенно после того, что произошло с Дестини, но наедине? Конечно.
— Тогда меня все устраивает.
Сказав это, Доминик обрушил свой рот на мой и проскользнул в него языком, заставив меня ахнуть и схватиться за его бицепс своей здоровой рукой.
Я едва ли получила возможность поцеловать его в ответ, потому что внезапно его тело и рот уже больше не были прижаты к моим. Я открыла глаза и увидела, что он находился в другом конце комнаты, и женщина замахивалась на него кулаком.
Эта женщина была моей сестрой, и она выбивала все дерьмо из него.
Черт!
— Уверен, что не хочешь выдвинуть обвинения, сладкий?
Я покачала головой и потерла лицо здоровой рукой, когда женщина из гарды уже в пятый раз задала Доминику один и тот же вопрос. Она была молодой, не старше двадцати пяти, и постоянно раздражала меня тем, что улыбалась и кивала Доминику каждый раз, когда он говорил что-то. А после ворковала над ним так же, как и новая медсестра, когда он вздрагивал из-за иголки, которую медсестра в него втыкала, зашивая порез у него под глазом, оставленный кольцом Бранны после того, как она заехала ему по лицу.
— Он уже сказал вам, что не хочет выдвигать обвинения против моей сестры, зачем вы постоянно спрашиваете одно и то же? — спросила я гарду; рычание в моем голосе было невозможно не заметить.
Гарда резко перевела взгляд на меня и хмуро посмотрела.
— Это моя работа, задавать жертве нападения подобные вопросы больше, чем один раз, чтобы удостовериться, что он тверд в своём решении.
Гарда резко перевела взгляд на меня и хмуро посмотрела.
— Это моя работа, задавать жертве нападения подобные вопросы больше, чем один раз, чтобы удостовериться, что он тверд в своём решении.
О, да, конечно.
Я фыркнула, а затем поинтересовалась у неё:
— А флиртовать с упомянутой жертвой, когда его девушка сидит рядом с ним, тоже входит в вашу работу?
У гарды хотя бы хватило приличия покраснеть, а медсестра, зашивавшая порез под глазом Доминика, мгновенно притихла и уже больше не ворковала над ним, когда он издавал звуки, говорящие о том, что ему было больно.
— Слушай сюда, я не флиртовала…
— Да, флиртовали, но вы можете прекратить это, поскольку он не заинтересован в вас. Верно? — я взглянула на Доминика и обнаружила, что он уже смотрел на меня, из-за чего у меня внутри все перевернулось, потому что его взгляд был темным и полностью сосредоточенным на мне.
— Верно, — усмехнулся он, как раз когда медсестра сделала последний стежок и отстранилась от него, хоть и всего на несколько сантиметров.
Я кивнула ему, а затем снова посмотрела на гарду.
— Видите?
Гарда уже собиралась как-то грубо мне ответить, но вдруг замерла и вытаращилась на Доминика, когда он, прочистив горло, вытянул руки над головой, что заставило его бицепсы, трицепсы и все остальные «-цепсы» напрячься. Он был обнажен по пояс, потому что во время своего нападения Бранна порвала его майку, и ему пришлось выбросить её в мусорное ведро. Меня, кстати говоря, это абсолютно не беспокоило, потому что его торс был таким сексуальным, что я наслаждалась выпавшей мне возможностью полюбоваться им.
Вот только мои глаза не были единственными, любовавшимися им, и впервые я испытала ревность и собственнические чувства по отношению к Доминику. Вот почему я вела себя, как стерва с гардой и медсестрой; они открыто пожирали глазами его тело и бесстыдно флиртовали с ним, пока я сидела рядом. В какой-то момент они ошибочно приняли меня за его сестру, что было полнейшим отстоем. Доминик был охренительно горяч, но он не являлся чертовым богом, и я не была недостойной встречаться с ним, независимо от того, кто что думал. У него были недостатки, которые его внешность не могла компенсировать, и вообще-то это я была той, кто отшивала его в течение последних нескольких недель, поэтому очевидно, что наши отношения не были такой уж неестественной идеей, как казалось этим женщинам…
— Твоя татуировка просто великолепна, — произнес голос медсестры, вырывая меня из моих мыслей.
Гарда кивнула, соглашаясь с ней.
У меня было предчувствие, что в скором времени я окажусь арестованной за то, что дам подзатыльников двум этим идиоткам, если они не утихомирятся, пока не стало слишком поздно.
— Спасибо, дамы, моя девушка тоже так считает, — улыбнулся Доминик, обняв меня за талию левой рукой.
Обе женщины открыто нахмурились, увидев его жест, что заставило меня закатить глаза. Они выглядели так, словно им дали щенка только для того, чтобы снова его отнять.
— Он уже закончил здесь? — спросила я гарду и медсестру.
Они кивнули, хотя я могла сказать, что им совсем этого не хотелось.
— Так значит, мы можем идти? — спросила я; в моем тоне сочилось раздражение.
Гарда резко перевела взгляд на меня.
— У тебя какая-то проблема…
— Да, у неё действительно есть проблема, — перебил Доминик гарду и улыбнулся ей. — Она растянула руку несколько часов назад и до сих пор не получила никаких болеутоляющих. Мы купим их в круглосуточной аптеке по дороге домой, сразу же, как только я закончу здесь.
Гарда снова улыбнулась Доминику, и я мысленно прокляла её. Очевидно, что она дерьмово справлялась со своей работой, если было достаточно всего лишь красивого парня, чтобы отвлечь её.
— Я сейчас отпущу тебя. — Медсестра ослепительно улыбнулась Доминику.
Я закатила глаза, желая, чтобы вместо этой молодой медсестры здесь была та, что накладывала повязку на мою руку. Она была классной и не такой извращенкой, в отличие от этой.
— Я тоже здесь закончила, если только ты не хочешь выдвинуть обвинения. Мы можем поехать в участок, если ты передумал.
Да я, мать вашу, готова биться об заклад, что она будет просто счастлива отвезти его куда-нибудь, где у неё будет легкий доступ к наручникам!
— Нет, спасибо, я уверен в своём решении, — снова улыбнулся ей Доминик.
Гарда кивнула и, попрощавшись, покинула комнату.
Я продолжала тихо кипеть от гнева ещё несколько секунд, пока не почувствовала на себе его взгляд.
— Что? — пробормотала я, не поднимая на него глаз.
— Ты так чертовски сексуальна, — прорычал он и склонился ко мне, прижимаясь губами к моей шее и посасывая её.
Все мое тело дернулось, и я отскочила он него.
— Прекрати это, кто-нибудь может войти! — нахмурилась я.
Он ухмыльнулся.
— Как будто мне не пофиг. То, что ты вела себя так ревниво и собственнически по отношению ко мне, сделало меня твердым как алмаз. Я чертовски люблю эту сторону тебя.
Твёрдым как алмаз?
Ох, боже!
— Доминик, — ахнула я, почувствовав, как кровь пробежалась вверх по моей шее и прилила к щекам.
Он рассмеялся надо мной.
— Ты из охренительно сексуальной превращаешься в чертовски очаровательную. Да ты просто убиваешь меня!
Я хмуро уставилась на него.
— Я убью тебя, если ты не прекратишь, мне это не нравится.
— Тогда почему ты скрещиваешь ноги? — спросил он, ухмыляясь.
Я опустила взгляд на свои ноги и мысленно нахмурилась. Я действительно их скрещивала и только в тот момент заметила ноющую боль между ними. Я автоматически сжала ноги, пытаясь облегчить её, что не ускользнуло от внимания Доминика.
— Заткнись!
Он улыбнулся мне.
— Если ты подойдешь ко мне, я избавлю тебя от этой боли и превращу её в огромное удовольствие.
Я почувствовала, как внизу живота всё сжалось; боль была такой сильной, мне было необходимо, чтобы она ушла. Я сжала бедра сильнее, что заставило Доминика облизать губы.
— Готов поспорить, ты мокрая для меня. Через всё это расстояние я практически могу почувствовать, насколько ты горячая для меня, — промурлыкал он.
Я закрыла глаза, пытаясь игнорировать Доминика и возбуждение между ног.
— Подойди ко мне, детка, — снова промурлыкал он.
Я почувствовала, как мои ноги задвигались прежде, чем мой мозг успел что-нибудь обдумать. Когда мои колени соприкоснулись с коленями Доминика, я открыла глаза. Он, ухмыляясь, склонил ко мне голову и потерся своим носом о мой.
— Что ты сейчас чувствуешь? Скажи мне, красавица.
Моё дыхание стало немного тяжелее, когда я открыла рот и произнесла:
— Я чувствую жар… и ноющую боль.
Доминик кивнул, словно точно понимал, что я сейчас чувствовала.
— Это дразнящая боль? — прошептал он, нежно потираясь своими губами о мои.
Я кивнула.
— Мм-мх.
Доминик втянул мою нижнюю губу себе в рот на секунду, а затем снова её отпустил.
— Твоё тело знает, чего хочет, и, чем больше ты колеблешься, тем сильнее твой маленький хорошенький клитор пульсирует, требуя моего внимания. Он же просто хочет моего внимания, верно?
Почувствовав, как мои колени начали подгибаться, я использовала свою здоровую руку, чтобы опереться о голое плечо Доминика. Я сжала его, когда его руки, обогнув мою талию, направились на север и схватили меня за задницу.
— Зачем ты делаешь это со мной? Ты же знаешь, что я прикончу тебя, как только снова начну мыслить ясно, — простонала я и поцеловала его, когда он шлепнул меня по левой ягодице.
Он целовал меня жестко и глубоко, скользнув правой рукой к передней части моих джинсов и расстегнув их за пару секунд.
— Доминик, пожалуйста, — выдохнула я напротив его рта.
Я сама точно не знала, о чем просила его в тот момент: не дотрагиваться до меня или же наоборот, дотрагиваться; казалось, мой разум был абсолютно затуманен.
— Просто расслабься, детка, и позволь мне позаботиться о тебе, — прошептал он, опустив руку в переднюю часть моих трусиков.
Я ахнула, когда его палец скользнул между моих гладких влажных складок; за ним последовал большой палец, который потерся о крошечный комочек нервов, доставлявший мне столько мучений.
— Брона, детка, да ты просто истекаешь, — простонал Доминик, поймав мой рот в поцелуе.
Я не могла поцеловать его в ответ должным образом, потому что, когда его большой палец начал выводить ленивые круги вокруг моего опухшего клитора, мои глаза самопроизвольно закатились.
— О боже, — выдохнула я напротив рта Доминика.
Он наблюдал за моим лицом, словно то, что я ощущала, каким-то образом проецировалось на нем.
— Смотри на меня, — приказал он.