– Простите, мэм, – огляделся сыщик, впечатленный увиденным, – вопрос бестактный, но не могу его не задать: вы считаете, что ваш отец вампир?
– В прежние времена он предпочитал ром, – покачала головой молодая леди, стараясь не принимать близко к сердцу лишенную галантности речь сыщика.
– Тогда зачем эти колья, чеснок?
– Увы, с той поры кое-что изменилось, и теперь я ни в чем не могу быть уверена. Видите ли, все началось лишь неделю назад, и я еще не слишком хорошо знакома с нынешними предпочтениями отца. Но, должна заметить, они и впрямь стали иными, если, конечно, призрак действительно принадлежит лорду Джеймсу.
– Почему вы так решили?
– Видите ли, в тот день я как раз пригласила в гости миссис Элизабет Райт, дочь нашего приходского священника. Мы росли с ней вместе, потом она вышла замуж за американского епископа Райта.
– Простите, эти детали имеют какое-то отношение к делу? – оборвал ее частный детектив.
– Мне пока трудно об этом судить, – поджала губки хозяйка Фатлмоунта.
– Тогда давайте так: если я буду нуждаться в деталях и подробностях, я буду задавать вопросы. Так что же произошло с миссис Райт?
– Мы сидели и пили чай, когда вдруг в совершенно пустой комнате раздался ужасающий, леденящий кровь загробный голос: «Жирная корова!».
– Это был голос вашего отца?
– Этот голос напоминал голос моего отца, – уточнила миссис Рокстед. – Но поверьте, доблестный коммодор Улфхерст всегда отличался сдержанным и, я бы даже сказала, довольно суровым нравом. Он бы никогда не стал так высказываться о даме.
– Быть может, у лорда Джеймса были основания недолюбливать вашу гостью?
– При жизни он и впрямь ее не слишком жаловал, полагая неумной и чересчур увлеченной придворными сплетнями. Согласна, это нелепое пристрастие, но подобные слова – о! Непростительно дурной тон! А уж то, что было потом, так и вовсе… – она заметно покраснела.
– Что же было дальше? После этих шокирующих, – сыщик ухмыльнулся, – слов?
– Бэт вскочила, словно ее ошпарили, начала крутить головой, выискивая обидчика. Она, знаете ли, и впрямь не особо стройна.
– Ну, ну? Старайтесь не отвлекаться на лишние детали.
– Из воздуха появилась левая рука и пребольно ущипнула мою подругу… – леди вновь зарделась. – Ну, как сказать? Ущипнула…
– За задницу? – без обиняков уточнил детектив.
– Вы полагаете, эта деталь имеет отношение к делу? – съязвила благовоспитанная дама.
– Мне лучше знать. Вы уверены, что это была левая рука?
– Абсолютно. Я ее видела, как вижу вас. К тому же, правая всегда появляется со шпагой. Вчера она полдня гонялась за дядюшкой Тобиасом, это младший брат моей покойной матушки…
– Этот-то родич чем ему не угодил?
– Нельзя сказать, чтобы отец уважал дядюшку Тобиаса. Тот пробовал себя как художник, но не слишком преуспел. По крайней мере я никогда не слышала, чтобы кто-либо выразил желание купить его картины. Последние годы дядя зарабатывает на жизнь, рисуя заседания суда графства для местной газеты. Это занятие приносит ему не слишком большие доходы, однако здесь он живет, вернее, жил, на всем готовом.
– Жил? – насторожился детектив. – Рука со шпагой убила его?
– О, нет! Она полдня носилась за ним по замку, лупила клинком плашмя по спине и плечам, колола, точно подушечку для иголок, сопровождая эти действия ужасающим криком: «Проваливай отсюда, тупой бездельник! Твое место в ночлежке! Сдохни под мостом!». А жена дядюшки, Бриджит… тут и вовсе дурацкая выходка – ей просто дали пинка! Да так, что бедняжка слетела с лестницы и едва не поломала шею. А лестница… представьте, лестница была натерта воском от свечей! Разве истинный джентльмен, каким был отец, мог так поступить?!
– Вот и свечи отыскались, – в пространство бросил Стивен.
– При чем тут свечи?! – возмутилась леди Маргарет. – Вы только представьте: из воздуха, точно из-за портьеры, неожиданно появилась нога. «Бац!» – и несчастная Бриджит едва не лишилась жизни! А голос еще рявкнул: «Чертова воровка!».
– За ней действительно водились такие грехи? – уточнил сыщик.
– Когда-то, несколько лет назад, из серебряного сервиза, подаренного лорду Фатлмоунту королевой Елизаветой, пропало блюдо. Полиция оказалась бессильна, но отец почему-то был уверен, что это дело рук тети Бриджит.
– А вы, мэм, вы лично подвергались какой-либо агрессии?
– Благодарение Господу, нет. Более того, как-то вечером я уже дремала, и мне показалось, что некая рука гладит мне волосы. Я думала, приехал Генри, я имею в виду, мой муж, открыла глаза, вскочила – в комнате никого не было. Быть может, мне почудилось. – Она снова печально вздохнула, подняв брови домиком. – Я так испугана.
– Если интуиция меня не подводит, лично вам бояться нечего. Когда, вы говорите, начал появляться неупокоенный дух?
– Около недели назад.
– Так, так. А когда вы узнали об исчезновении фрегата?
– Позавчера, ближе к ночи. Мне прислали телеграмму из «Таймс» с трагическим сообщением.
– Ну да, ну да. Сообщили они сразу. Шторм закончился два дня назад, стало быть, действительно есть основания предполагать, что коммодор к моменту катастрофы уже покинул этот мир.
– Простите, я не все сказала при нашей первой встрече. Поймите меня правильно, просто не имела права говорить. Но сейчас, когда вы под присягой, хотела бы пояснить, – лицо хозяйки замка приняло выражение столь гордое, будто она несла флаг империи впереди полка конной гвардии. – Отца изначально не было на фрегате.
– Как это?
– Дело в том, что он совершал плаванье на подводном корабле, построенном на верфи моего супруга.
– Подводный корабль? Что за ерунда? Как такое вообще может плавать?!
– Очень даже может, но это тайна! Вы ехали сюда на паротоне конструкции мужа. На корабле стоит двигатель той же конструкции, но больше, мощнее и значительно усовершенствованный в сравнении с этим первым образцом. Корабль почти не зависит от топлива. Все, что ему нужно для плаванья – это забортная вода. Во всяком случае, так говорил Генри.
– Должно быть, он шутил. Конечно, если за бортом нет воды, то плыть невозможно. Но поверить, что подобная игрушка может двигать корабль…
– Тем не менее, это так. Корабль Рокстеда без поломок прошел от Дувра до Траванкора, продемонстрировав замечательную надежность и не нуждаясь в дополнительном топливе. Вот на этом-то корабле коммодор Улфхерст и возвращался в Англию.
– Но почему столь экзотическим образом?
– Отец верил в будущее подводных кораблей и стремился доказать свою правоту. И вот ему представилась такая возможность. Дело в том, что последние два года отец состоял главным военным советником при махарадже Траванкора. Он крепко держал в руках этого вельможу. Однако тот тайно пытался снабжать мятежников принца Даккара оружием и деньгами. Эта попытка вскрылась, и махараджа решил откупиться, чтобы сохранить трон. Он сказочно богат, и потому готов был пожертвовать частью своих несметных сокровищ, дабы убедить всех в Лондоне в своей непричастности к восстанию.
– О какой сумме шла речь, если не секрет?
– Пятьдесят миллионов фунтов золотой монетой и слитками, не считая кое-каких драгоценностей.
Сыщик чуть привстал от неожиданности. Подобная сумма не укладывалась в голове.
– Впечатляет. Интересно бы знать, во сколько же оценивается все состояние махараджи?
– Этого не знает никто. Княжество находится на удобных торговых путях, и сокровища там копились веками. Отец прислал в Англию пакет задолго до выхода в море. Описывал, что увиденное в храме превышает все, что ему доводилось видеть прежде. Пещера Али-Бабы рядом с ним просто мелочная лавка. Даже несколько фотокарточек прислал… Он писал, что задача перевезти из Индии в Британию такие груды золота почти не решаема. Морские пути опасны и, несмотря на все предосторожности адмиралтейства и армейского командования, полагаться на то, что плавание «золотого фрегата» удастся сохранить в тайне, слишком мало оснований.
Поэтому в Лондоне решили пойти на хитрость. Фрегат «Джон Чандос» действительно вышел в море из Траванкора с драгоценным грузом на борту. Но в полудне пути от порта все ценности должны были перегрузить, и, вероятно, перегрузили, на подводный корабль системы моего супруга под названием «Помпилий». Думаю, не стоит напоминать, что вы дали присягу и никому более не должны говорить ни о механизмах Рокстеда, ни о самом существовании подводных кораблей. Это военная тайна.
Дальше, как можно судить из газет, случилось то, чего, увы, опасались: кто-то атаковал фрегат и, не обнаружив золота, пустил его на дно. Но исчезновение «Помпилия»… – благородная дама развела руками.
– Прошу извинить мою дерзость, саиб, – прервал молчание Раджив, дотоле, подобно статуе, безмолвно маячивший за плечами мистера Шейли-Хоупса. – Позволено ли будет мне поинтересоваться?
Стивен вопросительно поглядел на хозяйку дома и пояснил:
– Мой спутник вырос в тех краях. Может быть, в его голову действительно пришло что-то толковое?
– Если вы настаиваете, – вздохнула леди Маргарет, не слишком довольная вмешательством туземца.
– Известно что-либо конкретное о драгоценностях, которые перевозил ваш отец, миледи?
– В письме лорд Джеймс упоминал о жемчужном ожерелье длиной в шесть ярдов и короне, усыпанной рубинами, изумрудами и розовыми бриллиантами Голконды. Да, вот еще. Он написал о некой золотой статуе, из-за которой у него чуть было не вышла ссора с местным жрецом-брамином. Увесистая статуя из чистейшего золота. Она чем-то приглянулась отцу. А поскольку махараджа в благодарность за помощь обещал ему любой дар из сокровищницы, коммодор выбрал статую. Он вообще любил всякие диковинные безделушки. Брамин заявил, что статую нельзя выносить из храма, но отец настаивал. Тогда брамин попросил у отца небольшой срок, дабы совершить какие-то свои обряды, чтобы на храм не пало проклятье. Отец согласился.
– Известно ли, что это за статуя?
– Я не знаю, кто-то спит на ложе из кобр. У меня есть фотокарточка этого изваяния, сделанная перед его отправкой.
Раджив низким поклоном выразил благодарность за ответы.
В дверь постучали. Леди Маргарет прислушалась. Два раза, затем еще два, один и три с длительными паузами.
– Слава богу, это не призрак, а наш дворецкий. Я каждый раз меняю ему код после того, как он заходит сюда.
– Ваш муж прибыл, мэм. Спрашивает, желаете ли вы его видеть сейчас, или он пока отдохнет во флигеле?
Сыщик удивленно поглядел на собеседницу.
– Я так понимаю, на вашего мужа отец тоже имел зуб?
Хозяйка замка пожала плечами:
– Затрудняюсь что-то сказать. Когда мы познакомились, я была еще девчонкой, а Генри – всего лишь талантливым инженером, совсем недавно закончившим Оксфорд и работавшим в Адмиралтействе. Отец дал ему денег, познакомил с мистером Купером и весьма помогал своим влиянием в определенных кругах Адмиралтейства. Можно сказать, они были друзьями. Сейчас верфь приносит немалые прибыли, однако папа никогда не напоминал Генри, что тот обязан ему возвышением. А теперь, – леди Маргарет горестно вздохнула, – этот подводный корабль…
– Что ж, – Шейли-Хоупс поглядел на молчаливого сикха, – поглядим, поглядим. А пока вы будете беседовать с мужем, будет ли мне позволено взглянуть на письмо и карточки?
– Да, пожалуйста, – леди Маргарет вытащила из ящика стола исписанный листок и снимки, будто только и ждала этого вопроса. – Если не возражаете, я бы пригласила Генри тоже принять участие в нашем, с позволения сказать, военном совете.
– Да, да, – согласился мистер Шейли-Хоупс, вытирая платком макушку и передавая содержание коммодорского пакета Радживу. – Подержи.
Сэр Генри Рокстед вошел в комнату энергичной походкой человека, высоко ценящего свое время, без особой охоты, но вежливо поздоровался с детективом, приобнял жену и вновь повернулся к гостю.
– Прошу извинить мою супругу. Мне кажется, что, начитавшись занимательных историй о Шерлоке Холмсе, она все же обратилась не по адресу.
– Да, адрес у меня другой, – набычился частный детектив.
– Вы понимаете, что я имею в виду. В любом случае, как мне стало известно, сэр, вы имели уже возможность убедиться, что призрак, увы, не выдумка и не мистификация. Более того, как ни странно, он начисто игнорирует общепринятые в Британии правила вежливости респектабельных привидений и прочих обитателей замков. Как ни огорчительно мне это признавать, его манера появляться в любое время суток просто возмутительна. Однако же, полагаю, сэр, при сложившихся обстоятельствах в ваших услугах нет нужды. Если пожелаете, переночуете здесь, а спозаранку Томас отвезет вас на утренний лондонский поезд. Можете не сомневаться, я оплачу все расходы.
– С благодарностью воспользуюсь вашим гостеприимством, – медленно, с трудом пряча недовольство, проговорил Стивен Шейли-Хоупс.
– Как угодно, – с легкой досадой бросил совладелец верфи. – Томас проводит вас и вашего человека во флигель. А кстати, – точно вспомнив нечто важное, обратился он к детективу, – быть может, когда стемнеет, вы пожелаете вместе с нами принять участие в столоверчении? Я привез из Дувра знаменитую заклинательницу духов Розамунду. Она обещала установить контакт с духом коммодора и подробно расспросить о причинах гибели.
– Весьма интересно, – кивнул сыщик. – А сейчас позвольте откланяться. Раджив, верни леди Маргарет пакет.
* * *Двери флигеля закрылись на хорошо смазанных петлях без единого звука.
– Ты успел просмотреть бумаги? – убедившись, что в помещении больше никого нет, поинтересовался детектив.
– Да, мистер Стив.
– Есть какие-то зацепки?
– Есть. Постамент для статуи из сандалового дерева с декоративными золотыми головками гвоздей в виде лотосов. Лотос – цветок забвения. Он соединяет огонь и воду, символизирует перерождение…
– Предположим, но если отбросить символику?
– Отбрасывать символику в наших землях нельзя. Это язык богов.
– Что-то еще?
– Золотую статую Шивы, а именно она была на фотокарточке, действительно запрещено вывозить из храма – она благословляет княжество на процветание.
– Даже если в ответ наши корабли могут начать бомбардировку?
– Бомбардировка не может длиться вечно, а в Индии нет большой разницы между мигом и вечностью. Цепь перерождений надежно защищает от пушечного огня. Но здесь, на постаменте, не просто золотые головки в виде лотоса, они чересчур велики. Настолько велики, что бросаются в глаза. Старые мастера такого себе не позволяли. А статуя, несомненно, древняя.
– Что с того?
– Много золота ставят там, где нужно скрыть что-то маленькое и не привлекательное.
– И ты знаешь, что это?
– Догадываюсь. Вспомните тот клинок, которым бедный лорд Джеймс пытался атаковать вас во дворе замка. На нем был воск от свечей, но, быть может, вы заметили также еще два белых пятнышка у самого острия? Уверен, это змеиный яд. Незадолго до гибели коммодор, держа шпагу в руках, отбивался от змеи. Вероятнее всего – кобры.
– Полагаешь, брамин наложил на статую заклятье, порождающее змей?
– Вряд ли бы он наложил заклятье на статую Шивы, дающую благополучие его стране. Но он наверняка принял меры.
– Какие же?
– Давайте поговорим об этом после спиритического сеанса? И у меня есть к вам одна просьба: когда пойдете на сеанс, наденьте свой Крест Виктории и медали за индийскую кампанию.
– Полагаешь, коммодор не станет атаковать собрата по оружию?
– Кто знает? Мне кажется, он бы и рад выговориться, но уж точно не с братцем Тобиасом или кем-то иным из домочадцев.
– А как же сэр Генри?
– Сэр Генри много лучше и, возможно, за исключением нежно любимой дочери, это единственный человек в замке, с кем бы он стал говорить. Но как вы думаете, отчего это мистер Рокстед так поспешил вас отшить?
– Представления не имею, это ж ты у нас голова!
– Ну что вы, лейтенант, я лишь наилучшим образом использую то, что мне удается разузнать. – Раджив склонил голову. – Мистер Рокстед довольно молод, хотя уже и не юн. И когда он жал вам руку, я заметил у него на пальце железное кольцо Оксфордского студенческого братства.
– Это неудивительно. Мистер Рокстед получил хорошее образование.
– О, я далек от мысли в этом сомневаться. Просто такое же кольцо носит принц Даккар, известный вам по восстанию сипаев как Нана Саиб.
Стивен Шейли-Хоупс передернул плечами, явно не радуясь воспоминанию.
– Если бы в той схватке ты меня не вытащил…
– Но зато вы спасли полковое знамя. Однако я о другом. Не так давно в море появился чудовищный механический нарвал, который топит британские корабли. Среди моих земляков шепчутся, что это подводный корабль принца Даккара.
– Погоди-погоди, ты хочешь сказать, что Генри Рокстед продал свои изобретения Нана Саибу, и потому опасается расследования? Но это немыслимо! К тому же, насколько я мог понять, корабль Рокстеда не приспособлен для таранного боя.
– Леди Маргарет сказала, что, едва закончив Оксфорд, сэр Генри проявил себя талантливым инженером. Настолько заметным, что коммодор Улфхерст решил поддержать его, а затем даже отдал в жены обожаемую дочь. Думаю, что не ошибусь, если предположу, что Нана Саиб и Генри Рокстед, еще будучи членами студенческого братства, совместно разрабатывали идею подводного корабля, а уж потом их пути разошлись, и каждый действовал самостоятельно, – мягко проговорил сикх.
– Фух! Признаться, у меня отлегло от сердца – не хотелось бы подозревать в предательстве столь достойного человека.
– Конечно. Тем более что сам мистер Рокстед наверняка узнал в подводном нарвале детище своего университетского приятеля. И теперь у него есть основания опасаться, что их прежнее сотрудничество вскроется.