Часы на каминной полке за его спиной пробили девять. В какой-то момент днем он загнал мысль о Каролине и Джоди на задворки своего сознания, и с тех пор она его не беспокоила. Но когда отзвучал мягкий бой часов, он вдруг ощутил себя не в Росси-хилл, а в Лондоне вместе с Клибернами. К этому времени они должны были добраться домой, усталые и измученные, и, наверное, пытались теперь объяснить все Диане, рассказать обо всем, что произошло. На Каролине, должно быть, лица не было после долгой дороги за рулем, а Джоди все еще не отошел от ужасного разочарования. Мы поехали искать Ангуса. Мы проехали весь этот путь в Шотландию, чтобы найти Ангуса, но не застали его там. А я не хочу уезжать в Канаду.
И Диана, встревоженная, ругающаяся, в конце концов простит их, согреет для Джоди молоко, уложит его в постель, и Каролина пойдет наверх, медленно, ступенька за ступенькой, волосы упадут ей на лицо, и ее рука будет опираться на перила.
— Что вы сказали, Оливер?
— А? — все смотрели на него. — Простите, я отвлекся.
— Мы говорили о правах на ловлю лосося в Корри, ходят разговоры, что…
Голос Дункана смолк. Все замолчали. Вдруг стало очень тихо, и в тишине все услышали то, что уловил острый слух Дункана. Шум приближающейся машины, которая не ехала по шоссе, а подъезжала к дому. Это был грузовик или малолитражка, взбиравшийся по пологому подъему, свет его фар показался за шторами и послышалось ровное тарахтение старого двигателя.
Дункан посмотрел на Лиз.
— Звук такой, — сказал он, обращая все в шутку, — как будто ты ждешь угольщика.
Она нахмурилась.
— Наверное, кто-то заблудился. Миссис Дуглас посмотрит, кто там.
Она спокойно повернулась к мистеру Олфорду, приглашая его продолжить разговор, не обращая внимания на неизвестного посетителя, ждавшего снаружи. Но внимание Оливера было приковано ко входу в дом, и он из всех сил прислушивался, насторожив уши, как собака. Он услышал, как у входной двери зазвенел колокольчик и как миссис Дуглас медленными шагами пошла открывать незваным гостям. Он услышал высокий и возбужденный голос, прерывавшийся мягкими возражениями миссис Дуглас.
— Туда нельзя, там званый ужин…
А затем окрик:
— Ах ты, маленький чертенок…
И в следующую секунду дверь столовой распахнулась и на пороге, отыскивая глазами в комнате одного-единственного человека, появился Джоди Клиберн.
Оливер вскочил на ноги, его салфетка полетела на стол.
— Джоди!
— Ой, Оливер!
Он пулей пронесся через комнату и, словно почтовый голубь, бросился прямо в руки Оливера.
Вежливая церемонность званого ужина тотчас улетучилась, словно воздух из лопнувшего шарика. Возникшая неразбериха была бы забавной, если бы не оказалась трагичной. Джоди был весь в слезах, он рыдал, как ребенок, уткнувшись головой в живот Оливера и обхватив его за пояс так крепко, словно боялся, что он сейчас куда-нибудь пропадет. Обеспокоенная миссис Дуглас в фартуке топталась в дверях, не зная, стоит ли ей войти и собственноручно выдворить незваного гостя. Дункан встал, не понимая, что происходит, и что это за мальчик. Время от времени он повторял:
— Что, черт возьми, все это значит?
Но ему никто не мог ответить. Лиз тоже вскочила, но не произнесла ни слова и стояла, глядя на голову Джоди с таким выражением, словно, будь у нее возможность, она бы разнесла ее о ближайшую стенку, как какой-нибудь гнилой фрукт. И только Олфорды, до последнего придерживавшиеся приличий, оставались на своих местах. В промежутке между двумя затяжками мистер Олфорд произнес:
— Что-то невероятное творится. Вы хотите сказать, что он приехал на грузовике с углем?
Миссис Олфорд вымученно улыбалась с таким выражением лица, словно неизвестные дети портили все званые ужины, которые она когда-либо посещала.
Из глубин жилета Оливера доносились всхлипы, сопение и отрывочные фразы, в которых он не мог ни расслышать, ни разобрать ни единого слова. Было понятно, что так дальше продолжаться не может, но Джоди повис на нем так крепко, что Оливер не мог двинуться.
— Пойдем-ка, — сказал он наконец, стараясь говорить так громко, чтобы его было слышно за всхлипами. — Ну же, отпусти меня, мы выйдем, и ты мне расскажешь, что случилось…
Его слова каким-то образом дошли до Джоди, и тот слегка ослабил хватку и позволил отвести себя к дверям.
— Извините, ради бога, — сказал Оливер, выходя из комнаты, — я выйду на минуточку… Это довольно неожиданно.
Он вышел в холл с таким ощущением, словно ему только что удался блестящий побег, и миссис Дуглас — да будет благословенно ее доброе сердце — прикрыла за ним дверь.
— С вами все в порядке? — прошептала она.
— Да-да, все нормально.
Она вернулась в кухню, бормоча что-то себе под нос, а Оливер уселся на резной деревянный стул, который вовсе не предназначался для сидения, и притянул к себе Джоди, поставив его между колен.
— Перестань плакать. Перестань, пожалуйста. Высморкайся и прекрати.
Покрасневший и опухший, Джоди сделал над собой героическое усилие, но слезы по-прежнему текли по липу.
— Я не м-могу.
— Что случилось?
— Каролина заболела. Очень заболела. Так же, как раньше, у нее страшные боли тут. — Джоди прижал грязные руки к животу. — И ей становится все хуже и хуже.
— Где она?
— В отеле «Страткорри».
— Но она же написала мне, что вы решили вернуться в Лондон.
— Я ей не дал. — Его глаза снова наполнились слезами. — Я х-хотел разыскать Ангуса.
— Ангус уже вернулся?
Джоди покачал головой:
— Нет. Никого, кроме вас, нет.
— Ты сообщил врачу?
— Я… Я не знал, что делать. Я решил в-вас найти…
— Ты думаешь, она по-настоящему больна?
Не в состоянии ответить сквозь слезы, Джоди кивнул. За спиной Оливера тихонько открылась дверь столовой и закрылась снова. Он обернулся, и увидел, что там стоит Лиз.
— Почему вы не вернулись в Лондон? — набросилась она на Джоди.
Он ничего не ответил, увидев ее гневное лицо.
— Ты сказал, что вы собираетесь возвращаться. Твоя сестра сказала, что увезет тебя обратно, — в ее голосе послышались визгливые ноты. — Она сказала…
Оливер встал, и Лиз умолкла, словно он повернул кран. Он снова повернулся к Джоди.
— Кто тебя сюда привез?
— Один ч-человек. На грузовике.
— Иди и подожди вместе с ним. Скажи ему, что я сейчас приду…
— Но мы должны спешить!
Оливер повысил голос:
— Я сказал, что сейчас приду!
Он повернул Джоди вокруг оси и подтолкнул в спину:
— Давай беги. Скажи ему, что ты меня нашел.
Расстроенный Джоди поплелся к выходу, с трудом справился с ручкой массивной двери и захлопнул ее за собой. Оливер взглянул на Лиз.
— Они не поехали в Лондон потому, что Джоди хотел воспользоваться последним шансом, чтобы найти своего брата, — объяснил он. — А теперь Каролине стало плохо. Вот и все, прости меня.
Он пересек холл, чтобы взять свое пальто.
За его спиной Лиз произнесла:
— Не уезжай.
Он повернулся к ней, нахмурившись:
— Но я должен ехать.
— Позвони доктору в Страткорри, он о ней позаботится.
— Лиз, я должен ехать.
— Она так важна для тебя?
Он был готов возразить, но вдруг понял, что не хочет этого.
— Не знаю. Может быть.
Он принялся натягивать пальто.
— А как же мы? Ты и я?
— Я должен ехать, — повторил он.
— Если ты сейчас уйдешь, можешь больше не возвращаться.
Это звучало как вызов. Или как блеф. В любом случае это было не так уж важно. Он старался говорить мягко:
— Не бросайся словами, о которых потом пожалеешь.
— Кто сказал, что я о них пожалею?
Она скрестила руки на груди, обхватив предплечья с такой силой, что на ее загорелых пальцах побелели косточки. Казалось, ей стало вдруг очень холодно и она пытается саму себя удержать:
— Если ты не будешь осмотрителен, то пожалеть об этом придется именно тебе. Она выходит замуж, Оливер.
Он наконец надел свое пальто.
— Да ну? — переспросил он и принялся застегивать пуговицы.
Его спокойствие вывело ее из себя.
— Она не говорила тебе? Ну надо же! Да, да, она во вторник выходит замуж. В Лондоне. За многообещающего молодого биржевого брокера по имени Хью Рашли. Странно, что ты не догадывался. Но она ведь не носит кольца с помолвки, неправда ли? Она сказала, что оно ей велико и она все время боится его потерять. Так я ей и поверила! Ты не хочешь спросить меня, откуда я обо всем этом знаю, Оливер?
— Откуда ты обо всем этом знаешь? — произнес Оливер.
— Мне мать рассказала. Вчера утром по телефону. Понимаешь, Диана Карпентер — ее лучшая подруга, поэтому моя мать все про них знает.
Он повторил:
— Лиз, я должен ехать.
— Если ты уже влюбился, — произнесла она мягко, — послушайся моего совета: не теряй голову. У этих отношений нет будущего. Ты просто окажешься в дураках.
— Откуда ты обо всем этом знаешь? — произнес Оливер.
— Мне мать рассказала. Вчера утром по телефону. Понимаешь, Диана Карпентер — ее лучшая подруга, поэтому моя мать все про них знает.
Он повторил:
— Лиз, я должен ехать.
— Если ты уже влюбился, — произнесла она мягко, — послушайся моего совета: не теряй голову. У этих отношений нет будущего. Ты просто окажешься в дураках.
— Объясни своему отцу, что произошло, — сказал он. — Скажи ему, что мне очень жаль. — Он отворил дверь. — Пока, Лиз.
Она не могла поверить, что он не обернется и не вернется к ней, не обнимет ее и не скажет, что ничего этого не было, что он любит ее так же, как любил ее Чарлз и что Каролина Клиберн может сама о себе позаботиться.
Но он ничего этого не сделал. И ушел.
Водитель грузовика был крупным, краснолицым типом в клетчатой куртке. Он походил на фермера, и в его грузовике пахло свиным навозом, но он терпеливо ждал, когда появится Оливер, чтобы передать Джоди под его присмотр.
Оливер просунул голову в окно:
— Простите, что заставил вас ждать.
— Ничево, сэр, я ни разу не спешу.
— Большое спасибо за то, что подвезли мальчика. Я вам очень благодарен. Надеюсь, вам не пришлось ради этого делать большой крюк.
— Нет-нет. Я все равно ехал в свою долину из Страткорри. Я просто остановился промочить горло, и тут мальчишка попросил подкинуть его до усадьбы Кейрни. Он был расстроен, и мне неохота было оставлять его посреди дороги.
Он повернулся к Джоди и похлопал себя по колену огромной ручищей:
— Ну, теперь с тобой все в порядке, парень, ты нашел своего мистера Кейрни.
Джоди вылез из грузовика.
— Большое вам спасибо! Я не знаю, что бы я делал, если бы вы там не оказались и не согласились меня подвезти.
— Да ладно, ерунда. Может быть, кто-нибудь и меня так же подкинет, когда я буду на своих двоих. Надеюсь, твоей сестре полегчает. Доброй ночи, сэр.
— Доброй ночи, — сказал Оливер. — Еще раз спасибо!
Когда задние фары грузовика исчезли за поворотом дороги, он взял Джоди за руку и сказал:
— Ну, пошли. Не будем больше терять время.
Выехав на дорогу, где фары разгоняли сгустившуюся тьму, освещая знакомые повороты и изгибы, он произнес:
— Ну, рассказывай.
— В общем, Каролина опять заболела. Она сказала, что у нее сильные боли, и была вся бледная и в поту, и я не знал… Телефон… И потом…
— Нет, давай сначала. С того самого письма, которое она мне написала и оставила на письменном столе.
— Она сказала мне, что мы возвращаемся в Лондон. Но я сказал, что она обещала дождаться пятницы, потому что Ангус мог вернуться в пятницу.
— Пятница — это сегодня.
Вот я все это и сказал. Просил просто подождать еще день. А она сказала, что для всех было бы лучше, если бы мы вернулись в Лондон, и написала вам это письмо. Но потом, в последний момент она… сдалась. Сказала, что мы поедем в отель «Страткорри», но только на одну ночь, это будет последняя ночь, и сегодня мы отправимся обратно в Лондон. Я сказал «ладно», и мы поехали в Страткорри, и миссис Хендерсон дала нам номер, и все было в порядке до завтрака, а потом она почувствовала, что заболевает, и сказала, что, наверное, не сможет вести машину. Поэтому она осталась в постели, а когда попыталась пообедать, то поняла, что ей станет плохо, и потом начались эти ужасные боли.
— Почему ты не сказал об этом миссис Хендерсон?
— Я не знал, что делать. Я все думал, что Ангус вот-вот вернется и все будет в порядке. Но он не возвращался, а Каролине становилось все хуже и хуже. И мне пришлось идти ужинать одному, потому что она сказала, что ничего не хочет, а когда я вернулся, она была вся в поту и выглядела так, словно спала, но она не спала, и я подумал, что она сейчас умрет…
В его голосе послышались истерические нотки. Оливер сказал, чтобы его успокоить:
— Ты мог мне позвонить. Мог отыскать номер телефона.
— Я боюсь телефонов, — проговорил Джоди, и его слова свидетельствовали о том, что он расстроен до такой степени, что готов признаться даже в своей тайной слабости. — Я не могу разобрать, что люди говорят, и всегда попадаю пальцем не в ту дырку, когда набираю номер.
— Так что же ты сделал?
— Я побежал вниз и увидел этого водителя, который выходил из бара, и он произнес, что едет домой, и вышел на улицу. Я пошел за ним, и сказал, что у меня сестра заболела, сказал ему про вас и попросил подвезти меня до вашей усадьбы.
— И тут оказалось, что меня там нет?
— Да. Этот добрый водитель вышел из машины, позвонил в дверь и постучал, и тут я вспомнил про миссис Купер. Он отвез меня к ее дому, и она бросилась меня обнимать, когда увидела, и сказала, что вы в Росси-хилл. А мистер Купер сказал, что подвезет меня, хотя он был в подтяжках и в шлепанцах, но водитель грузовика сказал, что не надо, что он знает дорогу. Вот он меня и привез. А я к вам прибежал. Простите, что испортил ужин.
— Это неважно, — откликнулся Оливер.
Джоди уже перестал плакать и теперь сидел на краю сиденья, как будто его поза могла помочь им ехать еще быстрее. Помолчав, он проговорил:
— Я не знаю, что бы я делал, если бы вас там не было.
— Но я же там был. И вот я здесь. — Оливер протянул руку и притянул Джоди к себе. — Ты молодец. Ты все сделал правильно.
Дорога убегала назад. Они въехали на холм и перевалили через его гребень. Далеко внизу показались огни Страткорри, спрятанные в складках темных, безмолвных гор. Мы едем, сказал он Каролине. Мы едем, Джоди и я.
— Оливер.
— Да?
— Как ты думаешь, что с Каролиной?
— На мой непросвещенный взгляд, — сказал Оливер, — у нее аппендицит, который нужно удалить.
Глава 8
Его диагноз оказался абсолютно точным. Доктор из Страткорри, срочно вызванный миссис Хендерсон, приехал за десять минут, подтвердил аппендицит, сделал Каролине инъекцию болеутоляющего и спустился вниз, чтобы позвонить в местную больницу и вызвать «скорую помощь». Джоди отправился вместе с ним, и это можно было истолковать как редкое для столь юного человека проявление такта. Оливер остался с Каролиной. Он сидел на краю кровати и держал ее руку в своей.
Она сказала, уже слегка под действием болеутоляющего:
— Я не знала, куда делся Джоди. Я не знала, что он отправился тебя искать.
— Я был совершенно потрясен, когда он неожиданно появился. Я думал, что вы оба живы-здоровы и уже вернулись в Лондон.
— Мы не поехали. В последний момент я поняла, что не могу этого сделать. Я ведь обещала Джоди.
— Ну и хорошо, что не поехали. Если бы аппендицит разыгрался на полпути прямо на магистрали, вам было бы не до шуток.
— Да уж, не то слово, — она улыбнулась. — Я думаю, что в нем-то и было дело, я имею в виду, что я все время плохо себя чувствовала. Я и понятия не имела, что это аппендицит. — И добавила так, словно эта мысль только что пришла ей в голову: — Я ведь должна во вторник выходить замуж.
— Это у тебя теперь никак не получится.
— Лиз сказала тебе?
— Да.
— Я должна была сама тебе сказать. Не знаю, почему я этого не сделала. — И добавила, поправляя себя: — Точнее, не знала, почему.
— Но теперь ты знаешь?
— Да, — произнесла она безнадежно.
— Каролина, прежде чем ты скажешь что-нибудь еще, — произнес Оливер, — я думаю, что ты должна знать: когда ты действительно будешь выходить замуж, я хочу, чтобы ты вышла за меня, а не за кого-то другого.
— Но разве ты не собираешься жениться на Лиз?
— Нет.
Она задумалась над этим, и ее лицо стало серьезным.
— Все так запуталось, правда? У меня вечно все запутывается. Кажется, даже помолвка с Хью была частью этой путаницы.
— Мне трудно сказать, Каролина, я ведь не знаком с Хью.
— Он славный. Он бы тебе понравился. Он всегда готов помочь, он очень организованный и очень добрый, я всегда была от него в восторге. Он младший брат Дианы. Лиз тебе об этом сказала? Он встретил нас, когда мы прилетели на самолете с Афроса, взял на себя все хлопоты, и почему-то кажется, что он так все и тащит на себе с тех самых пор. Конечно, Диана потворствовала тому, чтобы мы поженились. Идея выдать меня замуж за собственного брата соответствовала ее представлениям о порядке. Все получалось так здорово и аккуратненько, в рамках семьи. И все же я бы никогда не пообещала, что выйду за него замуж, если бы не та грустная история с Дреннаном Колфилдом. Но когда он меня бросил, мне казалось, что я больше никогда не полюблю, и поэтому не имело значения, люблю я Хью или нет. — Она нахмурилась и, немного сбившись с толку, смущенно поинтересовалась: — Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Прекрасно понимаю.
— Так что же мне делать?
— Ты любишь Хью?
— Да, но, скорее, как родственника.
— В таком случае тут нет никакой проблемы. Если он такой прекрасный парень, как ты описываешь, — а иначе ты и не согласилась бы выйти за него замуж, — тогда было бы нечестно надевать на него узду на всю оставшуюся жизнь, обрекая на существование с женой, которая любит его лишь отчасти. Но как бы там ни было, тебе уже не удастся во вторник выйти за него замуж. Ты будешь сидеть в постели, есть виноград, нюхать цветочки и листать большие глянцевые журналы.