Химизм в общем составе объективности образует собою момент суждения ставшей объективною разницы и процесса. Так как уже его началом служит определенность и положение, и так как химический объект есть вместе с тем объективная целостность, то его ближайший ход развития прост и вполне определен своим предположением.
А. Химический объект
Химический объект отличается от механического тем, что последний есть некоторая целостность, безразличная относительно определенности; напротив, природе химического процесса свойственна определенность, тем самым отношение к другому и род и способ этого отношения. Эта определенность есть вместе с тем по существу порознение, т.е. принята в общность; таким образом, она есть принцип, – общая определенность не только некоторого единичного объекта, но также и другого. В нем отличается поэтому его понятие, как внутренняя целостность обеих определенностей, от той определенности, которая составляет природу единичного объекта в его внешности и существовании. Так как он таким образом в себе есть целое понятие, то он обладает в нем самом необходимостью и стремлением снять противоположное ему одностороннее существование и сделаться тем реальным целым в существовании, каков он по своему понятию.
Об употреблении выражения химизм для обозначения отношения различия объективности, как оказалось, можно кроме того заметить, что здесь оно не должно быть понимаемо так, как будто это отношение проявляется лишь в той форме природы элементов, которая именуется собственно так называемым химизмом. Уже на метеорологическое отношение следует смотреть, как на процесс, части которого имеют более природу физических, чем химических элементов. В живых существах под эту схему подходит отношение полов, равно как она составляет формальную основу для духовных отношений любви, дружбы и т.д.
При ближайшем рассмотрении химический объект, как некоторая самостоятельная целостность, есть нечто рефлектированное в себя и тем самым отличенное от своего рефлектирования во вне, – как некоторое безразличное основание, которое не есть еще различно определенное неделимое; и личность есть также такое лишь к себе относящееся основание. Имманентная же {122}определенность, образующая различие химического объекта, во-первых, так рефлектирована в себя, что это снятие отношения во вне есть лишь формальная отвлеченная общность; таким образом это отношение к внешнему есть определение его непосредственности и осуществления. С этой стороны он не возвращается в нем самом в индивидуальную целостность, и отрицательное единство содержит оба момента его противоположения в двух отдельных объектах. Поэтому некоторый химический объект не может быть понят из себя самого, и бытие одного есть бытие некоторого другого. Но, во-вторых, определенность абсолютно рефлектирована в себя и есть конкретный момент индивидуального понятия целого, которое (понятие) есть общая сущность, реальный род частного объекта. Химический объект, будучи тем самым противоречием своего непосредственного положения и своего имманентного индивидуального понятия, есть некоторое стремление снять определенность своего существования и осуществить объективную целостность понятия. Хотя он есть также нечто несамостоятельное, но так, что он противится тому своею собственною природою и самоопределяющим образом начинает процесс.
В. Процесс
1. Он начинает с того предположения, что напряженные объекты, поскольку они противоположны себе самим, ближайшим образом тем самым противоположны один другому; отношение, именуемое их сродством. Так как каждый из них по своему понятию находится в противоречии с собственною односторонностью своего осуществления и потому стремится снять ее, то тем самым непосредственно положено стремление снять и односторонность другого и через это взаимное приравнение и соединение положить реальность соответственно тому понятию, которое содержат в себе оба момента.
Поскольку каждый объект положен, как в нем самом противоречащий себе и снимающий себя, то они удерживаются лишь внешнею силою во взаимном отделении и от их взаимного восполнения. Средний термин, через который связуются эти крайние термины, есть, во-первых, сущая в себе природа обоих, целостное держащее их внутри себя понятие. Но, во-вторых, так как они противостоят один другому в их осуществлении, то их абсолютное единство есть также отличенный от них, как осуществленный, еще формальный элемент, – элемент того сообщения, в котором они вступают между собою во внешний союз. Так как реальное различение свойственно крайним терминам, то этот средний термин есть лишь отвлеченная нейтральность, реальная их возможность; как бы теоретический элемент осуществления химических объектов, их процесса и его результата; в телах функцию этого посредника исполняет вода; в духовной области, поскольку в ней имеет место подобие такого отношения, им считается вообще знак и ближайшим образом язык.{123}
Отношение объектов, как простое сообщение через этот элемент, есть с одной стороны спокойное совпадение, а с другой в той же мере отрицательное отношение, причем составляющее их природу конкретное понятие полагается через сообщение, как реальное, и тем самым реальное различение объектов сводится к единству их понятия. Их предшествовавшая самостоятельная определенность тем самым снимается в соединении, соответствующем тому понятию, которое в обоих них одно и то же, причем их противоположность и напряжение притупляются; вследствие того их стремление достигает в этом взаимном восполнении своей спокойной нейтральности.
Процесс этим путем угаснул; так как противоречие понятия и реальности приравнено, то крайние термины умозаключения утратили свою противоположность и тем самым перестали быть крайними, как один относительно другого, так и относительно среднего термина. Продукт есть нечто нейтральное, т.е. такое, в чем составные части, уже не могущие быть названными объектами, уже не обладают своею напряженностью, а стало быть и свойствами, которые были им присущи, как напряженным, причем в них, однако, сохранилась способность их прежней самостоятельности и напряженности. А именно, отрицательное единство нейтрального (продукта) исходит от некоторого предположенного различия; определенность химического объекта тожественна с его объективностью, она первоначальна. Через вышерассмотренный процесс это различие снято лишь непосредственно; поэтому определенность еще не рефлектирована в себя абсолютно, и вследствие того продукт процесса есть лишь формальное единство.
2. В этом продукте, правда, угасли напряженность противоположности и отрицательное единство, как деятельность процесса. Но так как это единство существенно для понятия и вместе с тем само достигло осуществления, то оно еще имеет место, хотя выступило вне нейтрального объекта. Процесс не возбуждается вновь сам собою, так как он имел различие лишь своим предположением, а не полагал его сам. Эта внешняя объекту самостоятельная отрицательность, осуществление отвлеченной единичности, бытие для себя которой имеет свою реальность в безразличном объекте, сама внутри себя напрягается против своей отвлеченности, есть внутри себя беспокойная деятельность, разрушающая себя в своем направлении во вне. Она относится непосредственно к объекту, спокойная нейтральность которого есть реальная возможность ее противоположности; последняя есть теперь средний термин бывшей ранее того только формальною нейтральности, сам внутри себя конкретный и определенный.
Ближайшее непосредственное отношение крайнего термина отрицательного единства к объекту состоит в том, что последний им определяется и вследствие того разделяется. Это разделение может ближайшим образом признаваться за восстановление той противоположности напряженного объекта, с которой начался химизм. Но это определение не образует собою другого крайнего термина умозаключения, а входит в непосредственное отно{124}шение порознивающего принципа к среднему термину, которому оно сообщает эту свою непосредственную реальность; это та определенность, которою вместе с тем обладает в разделительном умозаключении средний термин независимо от того, что он выражает собою общую природу предмета, через что последний есть столько же объективная общность, сколько и определенная частность. Другой крайний термин умозаключения противостоит внешнему самостоятельному среднему термину единичности; он есть поэтому также самостоятельный средний термин общности; разделение, испытываемое в нем поэтому реальною нейтральностью среднего термина, состоит в том, что оно разложено не на взаимно различные, но на безразличные моменты. Эти моменты суть тем самым с одной стороны, отвлеченное, безразличное основание, а с другой – его одухотворяющий принцип, приобретающий через свое отделение от основания также форму безразличной объективности.
Это разделительное умозаключение есть полнота химизма, в которой изображено то же самое объективное целое, как самостоятельное отрицательное единство, далее в среднем термине, как реальное единство, наконец и химическая реальность, разложенная на ее отвлеченные моменты. В последних определенность не так, как в нейтральном, достигла в некотором другом своей рефлексии в себя, но возвратилась в себе к своей отвлеченности, к первоначально определенному элементу.
3. Тем самым эти элементарные объекты освобождены от химической напряженности; в них через реальный процесс положены первоначальные основы того предположения, с которого начался химизм. А поскольку далее, с одной стороны, его внутренняя определенность, как таковая, есть по существу противоречие его простому безразличному существованию и есть его определенность и стремление во вне, которое разделяется, полагая напряженность в его объекте и в некотором другом, дабы иметь нечто такое, к чему он мог бы относиться как к различному, чем он мог бы нейтрализоваться и тем самым сообщить своей простой определенности существующую реальность, то, вследствие того, химизм возвратился к своему началу, в коем противоположно напряженные объекты ищут один другой и затем соединяются через формальный, внешний средний термин в нечто нейтральное. С другой стороны химизм снимает себя через этот возврат в свое понятие и перешел в некоторую высшую сферу.
С. Переход химизма
Уже обычная химия обнаруживает примеры таких химическим изменений, при которых, напр., некоторое тело сообщает части своей массы более высокую степень окисления и тем самым понижает степень окисления другой ее части, которая может затем войти в нейтральное соединение с приближенным к ней другим отличным от нее телом, что было бы невозможно при сохранении первой непосредственной степени окисления. То, что здесь про{125}исходит, состоит в том, что объект относится к некоторому другому не по непосредственной, односторонней определенности, но по внутренней целостности некоторого первоначального отношения полагает предположение, потребное для осуществления им некоторого реального отношения, и тем самым образует для себя некоторый средний термин, через который связывает свое понятие со своею реальностью; это в себе и для себя определенная единичность, конкретное понятие, как принцип разделения на крайние термины, обратное соединение коих их есть действие того же самого отрицательного принципа, который тем самым возвращается к своему первому определению, но уже как объективированный.
Сам химизм есть первое отрицание безразличной объективности и внешней определенности; таким образом, ему еще присущи непосредственная самостоятельность объекта и внешность. Поэтому он еще не есть для себя та полнота самоопределения, которая проистекает из него, и в которой он собственно снимается. Три полученные выше умозаключения образуют собою его полноту; первое имеет средним термином формальную нейтральность и крайними – напряженные объекты; второе имеет средним термином продукт первого, реальную нейтральность, крайними – разделяющую деятельность и ее продукт, безразличный элемент; третье же есть реализующее себя понятие, то полагающее себе предположение, которое обусловливает процесс его реализации, – умозаключение, сущность которого есть общее. Но в виду непосредственности и внешности, кои в этом определении свойственны химической объективности, эти умозаключения еще остаются взаимно внешними. Первый процесс, продукт которого есть нейтральность напряженных объектов, угасает в своем продукте и есть извне привходящее дифференцирование, вновь прекращающее его; будучи обусловлен некоторым непосредственным предположением, он исчерпывается последним. Равным образом выделение различных крайних терминов из нейтральной среды, а также их разложение на их отвлеченные элементы, исходит от извне привходящих условий и возбуждений к деятельности. Но поскольку оба существенных момента процесса, с одной стороны нейтрализация, а с другой – разделение и редукция, связаны в одном и том же процессе, а соединение и ослабление напряженных средних терминов есть также разделение в них, то в силу лежащей еще в основе внешности они образуют собою две стороны; крайние термины, которые выделяются в одном и том же процессе, суть иные объекты или материи, чем те, которые в нем соединяются; и поскольку первые опять-таки выходят из него различными, они должны обращаться во вне; их новая нейтрализация есть иной процесс, чем та, которая имела место в первом процессе.
Но эти различные процессы, оказавшиеся необходимыми, составляют столько же ступеней, через которые снимаются внешность и обусловленность, вследствие чего понятие выступает, как определенное в себе и для себя и как не обусловленная внешностью целостность. В первом процессе снимается внешность образующих собою всю реальность различных проти{126}воположных крайних терминов или различение сущего в себе определенного понятия от его существующей определенности; во втором снимается внешность реального единства, соединение, как только нейтральное; ближайшим образом формальная деятельность снимается в столь же формальных основаниях или безразличных определенностях, внутреннее понятие которых есть теперь возвратившаяся в себя, абсолютная деятельность, реализующая себя в ней самой, т.е. полагающая в себе определенные различения и строющая себя через это опосредование, как реальное единство, – опосредование, которое тем самым есть собственное опосредование понятия, его самоопределение и в виду его рефлексии в себя имманентное предположение. Третье умозаключение, которое, с одной стороны, есть восстановление предшествовавшего процесса, с другой, снимает еще остающийся последний момент безразличных оснований, – вполне отвлеченную внешнюю непосредственность, которая, таким образом, становится собственным моментом опосредования понятия самим собою. Понятие, которое тем самым сняло все моменты своего объективного существования, как внешние, и положило их в свое простое единство, вследствие того совершенно освободилось от объективной внешности, к коей оно относится, лишь как к несущественной реальности; это объективное свободное понятие есть цель.
Третья глава.
ТЕЛЕОЛОГИЯ
Там, где воспринимается целесообразность, признается, как ее источник, рассудок, т.е. для цели требуется субъективное, свободное осуществление понятия. Телеология противопоставляется, главным образом, механизму, при котором положенная в объекте определенность, как внешняя, по существу есть такая, в коей не обнаруживается никакого самоопределения. Противоположность causarum efficientium и causarum finalium, только действующих и конечных причин, относится к тому различению, к которому, взятому в конкретной форме, сводится также исследование того, следует ли понимать абсолютную сущность мира, как слепой природный механизм или как самоопределяющийся по целям рассудок. Антиномия фатализма вместе с детерминизмом и свободы также касается противоположности механизма и телеологии; ибо свободное есть понятие в своем осуществлении.
Прежняя метафизика обращалась с этими понятиями так же, как и с прочими; она отчасти предполагала некоторое представление мира и пыталась доказать, что ему соответствует то или другое из этих понятий, противоположное же ему неудовлетворительно, так как из последнего он необъясним; отчасти же не исследовала при этом, какое из понятий, механической ли причинности или цели, содержит истину в себе и для себя. Если это установлено для себя, то пусть объективный мир представляет собою и ме{127}ханические, и конечные причины; их осуществление не есть мерило истины, но напротив, истинное есть критерий того, какое из этих осуществлений по истине принадлежит миру. Как и субъективный рассудок обнаруживает в нем (рассудке) заблуждения, так и объективный мир обнаруживает такие стороны и ступени истины, которые для себя лишь односторонни, неполны и суть только отношения явлений. Если механизм и целесообразность противоположны, то именно потому их нельзя считать равноценными, каждое понятие правильным для себя, имеющим такую же ценность, как и другое, причем все дело сводилось бы лишь к тому, к чему может быть применено то или другое из них. Эта равноценность обоих понятий зависит лишь от того, что они суть, что мы имеем их оба. Но так как они противоположны, то необходимый первый вопрос состоит в том, которое из них есть истинное; а настоящий высший вопрос состоит в том, не есть ли их истина нечто третье, или одно из них есть истина другого. Но отношение цели оказалось истиною механизма. То, что представлял собою химизм, совпадает с механизмом постольку, поскольку цель есть понятие в свободном осуществлении, и поскольку вообще последнему противостоит несвобода химизма, его погружение во внешность; оба, механизм и химизм объемлются природною необходимостью, так как в первой не осуществляется объект, ибо в нем, как в механическом, нет самоопределения, а во втором понятие или достигает лишь напряженного, одностороннего осуществления, или, поскольку оно выступает, как единство, напрягающее нейтральный объект к осуществлению, оно, снимая себя в этом разделении, внешне себе самому.