– Меня зовут Святогор, – неторопливо подсказал головорез. – А не собрался ли ты часом, человече, задать глупый вопрос насчет свастики? – Он указал на висящий на мощной груди свастичный амулет. – Уж больно внимательно ты на мою Валькирию смотришь.
– На фотографии моего прапрапрадеда имеется очень похожий амулет, – смутился Дорн. – По этой причине наша семья тщательно скрывала данное фото. Говорят, один раз его даже удалили из семейного архива, но потом кто-то воспользовался программой восстановления данных втайне от остальных… Скажите, Свья-то-гор, вы действительно можете запустить Реактор?
– Откуда мне знать, коли я никогда там не был, – пожал плечами варвар. – Вот как доберемся до него, погляжу, там и видно будет. А вот человека того, о котором вы меж собой толкуете, сыскать могу. Чую я, на Запад идти надобно, отсюда вёрст сто двадцать будет. Только надо ли? Человек он плохой, серым от его образа тянет.
– Чушь! – не выдержал Майк. – Замдиректора Коэн замечательный человек! Он спас всех нас от голодной смерти! И не только нас! Тысячи человек обязаны ему жизнью! Он истинный патриот Новой Америки, он делает всё для её спасения, совершенно не заботясь о себе!
– Это точно, – зло хмыкнул Дорн. – Так сильно жаждет спасти мир, что забыл о такой мелочи, как две тысячи человек, подыхающих от голода и холода в чертовом Полярном Бюро! Очнись, Батлер! Если ты не ошибся и действительно слышал голос Коэна, то он просто бросил нас на произвол судьбы, как только получил экспедицию! Меня больше интересует, где сейчас наши! Мы уже похоронили их, а тут выясняется, что Коэн жив! Что с остальными?! Почему экспедиция до сих пор не вылетела к Реактору, прошло почти двадцать дней! Где они?! Я гарантирую, что Коэн не сказал им, что прекратил нам поставки! Профсоюз бы этого так не оставил! Полярники всегда держались друг за друга, по-другому на Холоде не выжить! Нас бы не бросили!
– Я ещё раз повторяю, мистер Коэн просто не знает о том, что кто-то прекратил поставки! – горячо воскликнул Майк. – Он тоже полярник и патриот страны! Он поможет нам сразу же, как только узнает! Надо ехать на комбинат немедленно, пока замдиректора не улетел в Австралию!
– А ежели он улетит, – варвар поднял брови, – другие без него вам помогать не станут?
– Что? – не сразу понял Майк. – Я не знаю… Конечно, станут! Они же знают о договоре!
– Если знают, то почему перестали помогать? – не унимался русский шпион. – Где помощь-то?
– Хороший вопрос! – лицо Дорна вновь исказила злобная гримаса. – Коэн обманул нас! Он не собирался нам помогать, ему нужны были люди для экспедиции! Он получил их и исчез. Вот и всё!
– Вы не правы, мистер Дорн! – не сдавался Майк. Он понял, что русский шпион уже начал свою подрывную деятельность и теперь настраивает рядовых американцев против собственных лидеров, способных сплотить вокруг себя гибнущих людей. – Я могу доказать это! Я возьму вездеход, найду замдиректора Коэна и вернусь с грузом продовольствия и топлива!
– Ничего ты не возьмешь, – хмуро оборвал его Дорн. – Я уже сказал, что не оставлю людей без последних литров топлива. Поможет нам Коэн или нет – это неизвестно. Топлива мы тебе не дадим! Можешь помочь – иди пешком. Дойдешь – пришли сюда вертолет с припасами. Пропадешь, как до тебя пропали другие, – это топливо даст нам возможность протянуть ещё пару месяцев. Всё! Дальнейший разговор на эту тему бесполезен! Хочешь – походи по людям и поговори с ними. Сам увидишь, что тебе ответят!
– Я обязательно сделаю это! – вспылил Майк. Этот идиот Дорн достал его своим пессимизмом, недоверием и потаканием варвару. – Я прямо сейчас пойду по жилым помещениям и расскажу всем, что вы сознательно саботируете всеобщее спасение! Я не понимаю, что человек с такими пораженческими настроениями делает на месте лидера нашего социума!
– Давай-давай, Батлер, сходи, поболтай с народом… – Дорн вяло отмахнулся от него протезом. – Может, поумнеешь. С приходом зимы здесь все умрут, но до тех пор мы будем бороться.
– Покуда не померли, – встрял головорез, – объясните мне, для чего я сюда добирался? Чем помочь-то? На охоту сходить, дичи настрелять? Так одному мне на всю вашу страну не поспеть. Коли собрались вы свой Реактор запускать, так надобно собираться да идти к нему. Чего ждать?
– Реактор в Австралии, – машинально объяснил Дорн. – В одиннадцати с половиной тысячах километров отсюда. Добраться туда без шаттла невозможно… – Он замолчал и добавил: – Может быть, вам это и удастся, раз восемь тысяч километров через смертельный Холод для вас не преграда.
– Шаттл есть у мистера Коэна! – Майк поднялся со стула. – Нужно лишь добраться до него! Всё, хватит разговоров, я иду беседовать с людьми! Я обещаю вам, мистер Дорн, что поставлю вопрос о вашей компетентности как руководителя!
– Поставь, – безразлично пожал плечами тот. – И заодно скажи им, что я готов поменяться с тобой местами. Ты, я уверен, справишься с руководством гораздо эффективнее.
– Человече! – косматый громила обернулся к Майку. – Может, пешими дойдем до твоего директора? За пять суток управимся, если одежу свою электрическую подзарядишь.
– До комбината мистера Коэна четыреста километров! – воскликнул Майк, с трудом терпя безмозглость русского троглодита. – Пешком мы будем идти туда больше двух недель! За это время здесь погибнет множество людей! А сам мистер Коэн вылетит в Австралию! Надо ехать!
– Говорю же тебе, – покачал головой варвар. – Не там ты его ищешь! Чую я, ближе он. Пять дней пути до него, и идти на Запад надобно, а не на Восток.
– Мистер Свитогоа! – терпение Майка иссякло, и он вспылил. – Мне надоели ваши первобытные предрассудки! Какое ещё чутьё?! Тут люди умирают каждый день! Это не смешно! По крайней мере, мне точно не смешно! Я лично летал вместе с замдиректора на его комбинат и знаю, где он!
– Может быть, нам стоит прислушаться к тому, что говорит мистер Свья-то-гор? – предложил Дорн. – Если он не превращается в мертвый ледяной окорок при минус ста шестнадцати, его буер идет через этот ад и не лопается на куски, а его сограждане вылечили тебе мертвую руку, от которой отказались все наши медики, может, его инстинктам можно доверять? Ты так не думаешь, Батлер?
– Нет! – выпалил Майк. – Не думаю! Это псевдонаучный бред и ересь! – Он понял, что Дорн втайне был фашистом, вот откуда в его семье свастика. И теперь будет стоять за головореза горой, потому что на самом деле он попросту жаждет смерти всех, кто ещё остался в комплексе Бюро. Майк вспомнил, что Дорн с самого начала был против экспедиции. На заседании Профсоюза и общих собраниях жителей Бюро он всегда высказывался против замдиректора Коэна. Это он предлагал отказаться от полета к Реактору и даже заявил какой-то уважаемой женщине, что такие, как она, мол, только зря проедают припасы, а он, Дорн, и без таких выживет, да ещё и сына своего воспитает. Теперь всё стало на свои места. Лидерство в Полярном Бюро досталось агрессивному шовинисту с маниакальными целями. Ещё один завистливый неудачник с отмороженными мозгами, обожествляющий Холод! Но Майк так просто не сдастся! Людям, а особенно замдиректора Коэну, необходимо открыть глаза на всё, и он сделает это!
– Я знаю, где комбинат! – безапелляционно заявил он. – Я там был! А вы оба – нет! Это место находится на Востоке, среди сельскохозяйственных полей, почти на самой окраине страны! Раньше там перерабатывалась продукция с близлежащих хозяйств, туда же завозились запасы топлива для них. До комбината четыреста километров по прямой, так летит вертолет, но пешком будет длиннее, придется обходить руины населенных пунктов, в которых полно бандитов! Когда мы летели туда в прошлый раз, нас обстреляла целая армия криминальных элементов, у них даже пулемет был!
– Пока суд да дело, я бы отдохнул с дороги да поспал, – объявил косматый головорез со скучающим видом. – Скажи, человече, – он обратился к Дорну, – где мне можно разместиться?
– Располагайтесь здесь, – предложил полярник. – Я уступлю вам свой офис, тем более что делать мне здесь особо нечего. Тут хоть костер с вытяжкой имеется, с дровами у нас серьезные проблемы, поэтому мы топим только в самых необходимых помещениях…
Майк не стал дальше терпеть этот уродливый фашистский заговор и демонстративно покинул офис Дорна, пообещав вернуться. Варвару, понятное дело, на его демарш было плевать, а вот сам Дорн, лишь усмехнувшийся ему вслед, очень скоро пожалеет, что связался с Майком!
– Поставь-ка котелок на огонь, человече, – донеслось из-за закрывающейся двери. – Я тебя целебным отваром напою, хорошо помогает. Вижу, хворый ты…
Чтобы дверь захлопнулась более значимо, Майк придал ей ускорение, с силой толкнув плечом. Убедившись, что хлопок вышел достаточно громким, он приступил к обходу жилых помещений и беседам с жителями Бюро. Но к его великому разочарованию, понимания у населения он не нашел. Многие вообще были без сознания, ещё больше народа болело. Находящиеся в болезненно-полубессознательном состоянии люди не проявляли ни к чему интереса, кутались во что придется, прижимаясь поближе к кострам и сразу посылали Майка к Дорну, мол, пусть он разбирается. Те же, кто ещё сохранил способность соображать, заняли крайне несознательную позицию, наотрез отказываясь отдавать последнее топливо для поездки на комбинат Коэна. А два старика-полярника, несущие охрану на складе ГСМ возле той самой бочки, когда услышали идею Майка, и вовсе наставили на него стволы винтовок и велели держаться от склада подальше. Выжившие из ума болваны пообещали подстрелить его, если он ещё раз заявится на склад без предварительного оповещения, которое Дорн должен будет прислать им по рации. Майк потратил на разъяснительную работу с населением весь вечер и половину следующего дня, но так и не достиг результатов. Он хотел продолжать собеседования и дальше, но голод заставил его свернуть активность.
Тут выяснился очень неприятный момент: еды у Майка не было. Хилари умерла, её тело лежало в одном из неотапливаемых конференц-залов, превращенных сообществом в морг, и кормить Майка было некому. В Бюро бушевал голод, еды катастрофически не хватало, и обессилевшие люди берегли каждую кроху для себя либо для своих близких. Накормить Майка никто не захотел, пришлось идти к Дорну. Сперва Майк решил, что лучше попросит каши у варвара, чем явится на поклон к неуравновешенному инвалиду, возомнившему себя директором Полярного Бюро и по совместительству маленьким местным фюрером, но головореза в офисе не оказалось. Его тюков с едой Майку найти не удалось, хоть он и обыскал всё помещение. Наверняка русский шпион завербовал Дорна, и они спрятали еду специально, чтобы лишить Майка самостоятельности. Обходиться без пищи вторые сутки оказалось слишком тяжело, и Майку пришлось пойти на компромисс со своим достоинством. Он решил, что ради еды сделает вид, что во всём согласен с Дорном, но потом всё равно продолжит своё правое дело. Майк пошел искать мистера «Отмороженные мозги», но не смог найти и его. Никто не знал, куда делся Дорн, а о появлении варвара и вовсе почти никто не был в курсе. В какой-то момент Майк подумал, а не сбежал ли подлый предатель к русским в Сибирь. Чтобы проверить страшную догадку, он даже рискнул выйти на улицу, чтобы расспросить часового.
– Не маячь перед входом, Батлер! – раздался голос Дорна, едва Майк выбрался наружу. Именно он и оказался часовым. – Рискуешь получить пулю, такое уже бывало. Теперь, когда нас мало, Гангстеры осмелели и подходят совсем близко. К счастью, их тоже стало гораздо меньше. Иди сюда, быстро! Укройся за тем обломком, но ко мне не лезь, выдашь пост, если за нами следят! Чего тебе?
– Я пытался найти что-нибудь поесть, – признался Майк, прячась в указанное место. – Но не нашел, где теперь выдают продукты, везде пусто и никого нет. Я не ел два дня, я голоден…
– Я тоже! – тихо фыркнул Дорн. – Тут все голодны, Батлер! Еды нет, мы раздаем остатки крупы со склада по одному стакану в сутки на трех человек. Но даже так запасов хватит дней на десять-двенадцать, в зависимости от того, сколько народа отдаст богу души за это время. Позавчера поисковый отряд смог добраться до склада супермаркета на углу Седьмой авеню и Тридцать четвертой улицы. Парни зарылись почти на десять метров в снег, их пришлось вытаскивать наверх тросами, но склады супермаркета оказались разграблены. Найти удалось лишь несколько заледеневших кругов сыра и штук сто консервов россыпью. Банки полопались, но содержимое всё равно замерзло, так что мы пустили их в дело. Но это капля в море для полутора тысяч голодных ртов! – полярник зло сплюнул: – За ночь умерло ещё двенадцать человек…
– Могу я получить хотя бы немного еды, сэр? – жалобно попросил Майк, поняв, что ему прямо намекают на то, что пищи нет и не будет. – Как же я дойду до комбината мистера Коэна без еды?
– Потерпи пару часов, – посоветовал Дорн, не отрывая настороженного взгляда от развалин напротив. Присмотревшись, Майк заметил среди заснеженных руин цепочки человеческих следов. В памяти мгновенно всплыли гремящие из развалин выстрелы и искореженные жаждой убийства лица бандитов, рвущихся к нему с мачете в руках. – Скоро вернется поисковый отряд, мистер Свьятогор с утра увел людей за пищей, сказал, что может помочь.
– Вы позволили дикарю командовать нашими людьми?! – возмутился Майк, на всякий случай прячась глубже в обломках. Получить гангстерскую пулю совсем не хотелось. – Почему?! Неужели у нас не осталось никого, кто может сделать это лучше?!
– Не будь глупцом, Батлер! – Дорн даже не скрывал иронии. – Что ты несешь? Этот Свьятогор настоящее порождение Холода! Старый Джеймс был прав – русские как-то приспособились к смертельно низким температурам и запросто выживают, словно зверьё из Могильника! Нам так не суметь. Никто лучше него не знает, что надо делать. Я абсолютно не понимаю, почему он не мерзнет! Любой человек на его месте остался бы без рук в считаные секунды! Гарантированное омертвение тканей до самых костей и ампутация! А ему хоть бы что! Как такое возможно?!
– Потому что они не нормальные люди! – огрызнулся Майк. – Это человеко-мутанты, вот почему!
– Оглянись вокруг, – полярник издал невеселый смешок. – Много ты видишь жизнерадостных нормальных людей, светящихся счастьем и уверенностью в завтрашнем дне, Батлер? – Он красноречиво фыркнул: – Где здесь можно записаться в человеко-мутанты? Я готов! Если, конечно, туда берут старых полярников с протезами вместо рук! Иди в офис, проверь, чтобы огонь не погас, если помещение остынет, заново нагревать придется долго, дров сейчас не хватает, много не сжечь…
Выбора не было, и страдающему от голода Майку пришлось вернуться в офис Дорна. Он бросил в бочку десяток обломков какой-то мебели, это всё, что нашлось в помещении из горючих материалов, и по примеру инвалида-полярника вскипятил себе воды. Кипяток утолил голод лишь на несколько минут, после чего снова захотелось есть, и страдающий желудок заурчал с новой силой. Майк пытался спать, но резь в животе не давала закрыть глаз. Он опять пил кипяток, вновь ложился, снова кипятил талый снег и не понимал, почему эти идиоты не желают прекратить собственные мучения. Пять-шесть часов езды на вездеходе, и вот он, комбинат мистера Коэна. Если бы ему дали вездеход ещё вчера, сейчас все уже разгружали бы вертолет с продуктами! Неужели всем так хочется подохнуть тут от голода, холода и мазохизма?! И куда поперся варвар?! Да ещё не посоветовавшись с Майком? Его даже не поставили в известность! Дорн однозначно продался русским за осколок каши и кружку лечебного варева! Майк в бессильной злобе пнул горящую бочку и в сотый раз обвел глазами офис. Где же эти два фашиста спрятали от него тюки с кашей…
Глава одиннадцатая
Русский шпион с поисковым отрядом вернулись только к вечеру. К тому моменту Майка уже шатало от голодного упадка сил. Без Дорна ему не выдали стакан крупы, заявив, что сначала лидер определит, с кем именно Майк составляет тройку, а уж потом он получит крупу. Потому что стакан положен на троих, а Майк один. Столкнувшись с равнодушием такой степени, Майк не смог удержаться и возмутился, требуя справедливости, но назначенные на охрану продуктового склада люди бесцеремонно вытолкали его прочь прикладами винтовок. Пришлось страдать от голода до смены Дорна с поста, а тот заявил, что будет нести охрану до возвращения добытчиков, так как они задерживаются, и он серьёзно волнуется за них, потому что слышал звуки перестрелки где-то далеко. Пытка голодом продолжилась, и вскоре Майка уже тошнило от кипятка. Потом поисковый отряд всё-таки вернулся, и планы Майка окончательно рухнули, потому что косматый головорез произвел настоящий фурор среди людей, от переохлаждения лишившихся мозгов.
Поисковики вышли к Бюро, сгибаясь под тяжестью добычи. Два десятка человек выбивались из сил, таща за собой наполненные волокуши, еще десять едва переставляли ноги, удерживая на плечах тяжелую поклажу. Известия об успехе добытчиков разлетелись по Бюро мгновенно, и помогать в переноске груза с улицы на склад собралось человек двести добровольцев. Едва ли не все жители, кто не болел и ещё более-менее уверенно держался на ногах. Естественно, все принялись обсасывать подробности, куда ж без этого, и, конечно же, толпа пришла в восторг перед великим героем. Особо поражало то, что героем этим оказался какой-то примитивный дикарь-мутант, понятия не имеющий о демократии, цивилизованности и науке, только и способный, что убивать всё, что шевелится, направо и налево, а о человеке, которому все обязаны его появлением в Новой Америке, никто даже не вспомнил! Никого не покоробило даже то, что варвар расфуфырен свастиками с головы до ног, ради куска пищи все оказались готовы радостно предать идеалы толерантности, и через полчаса всё Бюро было уверено, что в свастике нет ничего крамольного. Это-де солярный символ русских, живущих в Сибирском разломе. Идиотизм!!! Раболепие! Предательство идеалов Америки!
Но на этом дело не закончилось. Наоборот, торжество примитивизма продолжилось, потому как толпа принялась распространять о варваре чуть ли не эпические легенды. Началось всё с фантастических рассказов добытчиков, разгружавших волокуши у входа в Бюро.
– …он вообще не мерзнет! Абсолютно! – возбужденно вещал кто-то, передавая ящик с консервами в руки первому в длинной цепи грузчиков человеку, ожидающему у самого выхода. – На термометре было минус пятьдесят шесть, а он без рукавов! Какой там обогрев! Никогда бы не поверил, но я провел в пяти ярдах от него весь день!
– …у него и лук гнется, и тетива не лопается! – сумбурно рассказывал рядом ещё один. – Холод такой, что резина окаменела, будто отливка из бетона, а он пуляет себе из лука спокойненько! Знаешь, что он сказал? Лето, мол, на дворе, как же тут замерзнешь!!!