Сегодня настряпали массу кинофильмов о «разгуле преступности в СССР после Отечественной войны». Все эти «Черные кошки», Одесские банды, которые можно было подавить только при помощи армии, воспринимаются как неизбежное послевоенное зло, с которым действительно надо было бороться. Но не хотят «правозащитники» поверить, что после Гражданской войны дела обстояли еще страшнее. Война шла внутри самого российского общества. Оружия не было только у ленивых. Полстраны участвовало в тех или иных армиях, бандах, партизанских отрядах. И детская беспризорность была невероятных масштабов. Банды малолетних преступников действовали похлеще взрослых. Можно бы напомнить нашим «борцам с деспотией», что именно тогда всех этих детей отлавливали как бродячих животных и помещали в детские дома и приюты. Вот только такие болезни общества не лечатся одной благотворительностью, и подростков иногда приходится сажать в тюрьмы и колонии для малолетних преступников. И все-таки количество детей, посаженных «обезумевшими» чекистами в тюрьмы с 12 лет, несколько ниже того, что пытаются нам навязать «разоблачители». Норма в УК была, да посаженных по ней было не так много, как пытаются заявить сегодня. И уж тем более никого в этом возрасте не расстреливали. И как раз дети из тех сталинских детских домов и спецшкол 1920-х годов потом, в 1941-м году в Бресте штыком корябали на стене: «Я умираю. Но не сдаюсь. Прощай, Родина». Да на амбразуры бросались да под танки.
В этом плане можно провести сравнение со «страшными сталинскими приказами во время войны» типа приказа № 270 от 1941 г. и № 227 от 1942 г., по которым «семьи попавших в плен тут же сажали в тюрьмы». Приказы-то были, но сидельцев в ГУЛАГе по ним не прибавилось. Сами посчитайте. Если в плен попало (условно) 1 миллион солдат, то посадить надо было миллиона 3(!) — мать, отец плюс жена или братья-сестры. А сколько точно попало в плен за время войны советских солдат? Да у нас нужна была вторая по численности армия, чтобы охранять всех посаженных, в несколько миллионов солдат.
«Правозащитники» и тут на месте — в тылу «невинных» охраняла «армия НКВД» гораздо большей численности, чем та, что воевала на фронте! Но этой армии не было в тылу в таком количестве — точные данные давно опубликованы. А еще «подвергались репрессиям семьи пропавших без вести».
Можно, конечно, поднять статистику тех лет, которая для «разоблачителей» не указ. А можно провести опрос жителей современной России по этому вопросу. В каждой семье есть солдаты, погибшие и пропавшие без вести на войне и погибшие на оккупированных немцами территориях. Попавшие в немецкий плен также есть во многих семьях. И что? Все эти родственники прошли через сталинский ГУЛАГ? А кто ж тогда на заводах у станков стоял, снаряды точил? Кто хлеб выращивал? Сплошные зеки? Да нет, количество заключенных тогда было не больше количества современных сидельцев.
Мои собственные родные и двоюродные деды и бабки прошли через войну. Кто-то выжил, кто-то пропал без вести, а кто-то и в плену побывал. Так вот, моя родня точно... набьет этим «правозащитникам» за свою Родину, за Сталина. Но так нравится «разоблачителям сталинизма» долдонить о том, что «в сталинском СССР одна половина населения (конечно же самая «лучшая и умная») страны сидела, а другая — «охраняла» «невинных» сидельцев, «узников ГУЛАГа»... И если раньше со скорбью говорили, что в СССР-России нет семьи, в которой не было бы погибших на войне («нет в России семьи такой, где не памятен был бы свой герой...»), то сегодня «разоблачители» «со скорбью» вещают, что в России нет семьи, в которой не было своего «узника ГУЛАГа», «жертвы репрессий».
Или страшная сказка про «отсутствие паспортов у крестьян в деревне в страшные сталинские времена», без которых крестьяне-колхозники не могли уехать из деревни-колхоза и были обречены на «голодную смерть в страшных муках» (видимо еще и от осознания того, что они были лишены такой радости демократической нормы, как «свобода передвижения»). Сегодня за эту «радость демократии» с потрохами скупили когда-то свободных сербов и даже черногорцев, от одного имени которых когда-то вздрагивали на Балканах. Сегодня черногорцы, которых взяли-таки в Евросоюз, носят новое гордое имя — «монтенегры». А у нас вместо грузин появились жители «Джорджии», которых скоро в НАТО примут, чтоб они в перспективе с Россией повоевали...[2]
Насчет «отсутствия паспортов у крестьян при Сталине» можно долго и нудно спорить, приводя факты из жизни крестьян при царе, также не знавших паспортов. Можно привести точную дату появления «советского паспорта» вообще, и в советской деревне в частности. Можно порассуждать про конкретные, объективные исторические реалии тех лет в СССР. Например, сказать, что «свобода перемещения» в СССР особенно для крестьян была «отменена» (точнее ограничена) в 1934 году после прихода Гитлера к власти в Германии, когда окончательно стало ясно, что очередная война Запада против России (СССР) неизбежна. Страна постепенно стала переводиться на мобилизационное управление. Точно так же в 1940 году такие же ограничения в переходе с одного места работы на другое были введены и для рабочих промышленных предприятий в городах.
Думаю, нормальные историки могут привести массу фактов по этому вопросу. Например, сообщить, что в той же Германии перевод экономики страны на мобилизационное управление произошел вообще в 1934 году, почти сразу после прихода Гитлера к власти в 1933 году. При этом для всех категорий работающих, и для рабочих и для крестьян, в Германии были введены запреты на переход с одной работы на другую. И точно такие же ограничения в предвоенный и военный период вводились во всех странах мира, кто воевал с Гитлером. А можно снова прибегнуть к «памяти народной» и опросить жителей современной деревни, потомков тех «угнетенных советской властью колхозников», — а им вообще нужны были паспорта для поездок в город или еще куда?
Увы (или к счастью), я не историк и могу использовать только свой семейный фамильный опыт тех лет. Так вот, мой прадед, Семен Сергеевич Качурин, не шибко любивший советскую власть, в тот самый голодный 1932 год не захотел вступать в колхоз на хуторе Верхнее Антоново в Сальских степях под Ростовом-на-Дону (потом эта местность стала называться Семикаракорским районом) и уехал искать лучшей доли. Уехал с семьей вполне нормально и легально, не тайком. Жили некоторое время в своем домике под Гаграми. Уже в 1970-е годы моя бабка показывала мне с того места, где стоял когда-то тот домик, дачу Сталина.
Сомневаюсь, что страшное ОГПУ-НКВД не знало бы, что в окрестностях «дачи Тирана» ютятся «бомжи беспаспортные», беглецы от колхозного рая. «Лучшей доли» прадед в итоге не нашел (с работой «на югах» оказалось туговато) и через несколько лет привез семью обратно на хутор. Вот только все уже жили нормально после первых трудных лет становления колхозной жизни, а семья прадеда до самой войны никак не могла наладить свою жизнь и зарабатывала на жизнь «шабашками», разъезжая по хуторам, да ездила работать в совхоз на соседний хутор. Но наверняка после 1934 года, когда страна стала переводиться на режим подготовки к мировой войне, мой прадед уже «не смог» бы уехать со своего хутора так просто.
После 1934-1936 годов голода на селе и в стране уже не было. Некому было организовывать голод после 1936 года на селе — Сталин пересажал-расстрелял организаторов голода и «героев коллективизации» за их «подвиги», да и сама система колхозов позволяла держать ситуацию с «неурожаями» под контролем и перераспределять хлеб по проблемным областям. Паспорта же после 1934 года выдавались на руки в сельсовете, если молодежь отправлялась в город на учебу, в различные командировки. Моя бабушка, работая в совхозе, так и уехала перед войной учиться в пединститут. Но наверняка должна была вернуться в родное село учительствовать, да война помешала. Крестьяне тех лет по этому поводу не очень переживали. И уж тем более не просили «голосить» в их защиту таких фигур, как Сванидзе. Уж они-то тогда лучше Сванидзе понимали всю необходимость такого шага в те конкретные годы.
Другие могут привести массу своих семейных историй, и не всегда веселых. Но для большей «объективности» проще, наверное, все же посмотреть на объективные реалии тех лет, а не стенать в праведном возмущении про то, что «бедных крестьян сталинский режим в середине XX века сделал крепостными» и они не могли съездить на курорты Турции. Впрочем, только после разрушения СССР стали требовать паспорта при покупке билета даже на поезд. Но в 1990-е годы, после окончательного уничтожения сталинской страны и восстановления в СССР-России капитализма, с чем и боролся в свои годы «тиран» прежде всего, крестьянство вообще исчезло в России.
Хорошо бы еще сравнить процент «желающих» умереть за свою Родину Россию в 1914 году, в 1941-м и заодно в наши дни. Не процент предателей надо сравнивать, не желающих воевать за свою Родину или перешедших на сторону врага и сотрудничавших с ним (такие всегда были, есть и будут), а процент Матросовых, Кошевых, Космодемьянских, Гастелло. Антироссийская пропаганда в царской России (а большевики, не имевшие до 1917 года особого доступа к средствам массовой информации, были в этом вопросе еще не самыми оголтелыми критиками царизма) и политика Романовых привели к тому, что общество к 1917 году просто отказалось воевать за «ту» Россию. Антисоветская пропаганда уже в 1980-е годы, при Горбачеве, отравление мозгов всему народу оплевыванием своей собственной истории привели к тому, что уже никто особо не вышел защищать Советскую власть, да и Россию-СССР, от «Гайдаров», от развала и уничтожения с разграблением ни в 1991-м, ни в 1993 году...
Хорошо бы еще сравнить процент «желающих» умереть за свою Родину Россию в 1914 году, в 1941-м и заодно в наши дни. Не процент предателей надо сравнивать, не желающих воевать за свою Родину или перешедших на сторону врага и сотрудничавших с ним (такие всегда были, есть и будут), а процент Матросовых, Кошевых, Космодемьянских, Гастелло. Антироссийская пропаганда в царской России (а большевики, не имевшие до 1917 года особого доступа к средствам массовой информации, были в этом вопросе еще не самыми оголтелыми критиками царизма) и политика Романовых привели к тому, что общество к 1917 году просто отказалось воевать за «ту» Россию. Антисоветская пропаганда уже в 1980-е годы, при Горбачеве, отравление мозгов всему народу оплевыванием своей собственной истории привели к тому, что уже никто особо не вышел защищать Советскую власть, да и Россию-СССР, от «Гайдаров», от развала и уничтожения с разграблением ни в 1991-м, ни в 1993 году...
Навязывание и пропаганда «страшной правды от разоблачителей», всех этих мифов и мификов о «сталинской деспотии» длится уже полвека. При этом используются как прямые мифы о Сталине, так и косвенные из ужасной жизни в «Совдепии», все равно возвращающиеся к личности Сталина. И самые скверные среди них — это мифы о войне, тоже в большинстве своем так или иначе являющиеся продолжением мифов о Сталине. Задача же практически всех мифов о Сталине изначально имеет одну цель — дискредитация Сталина и всего того, что им было сделано для спасения России от разграбления и истребления в XX веке. А заодно, отвлекая население «разоблачениями», можно «оправдывать» дальнейший развал страны (остатки Большой России) и тем более смену экономического и политического строя в 1990-е годы под лозунгом «разоблачения сталинизма»!
В мифологии о войне такая же ситуация. Впрочем, мифы о войне изначально создавались (и всегда создаются), чтобы «отмазать» одних и очернить других. Немцы всё на грязь да на мороз списывали (иногда не безуспешно, хотя и нашим бойцам приходилось грязь месить и на морозе загибаться), да на «бесноватого фюрера». А в нашей мифологии о войне был свой бзик: все, что было плохого, — от тирана-деспота, а все хорошее (а то и великое) происходило либо само по себе, либо по смелой инициативе отдельных «смелых» генералов, вопреки злой воле Сталина.
Получается забавно. То Сталин всесилен и вездесущ (когда это удобно «разоблачителям»), а то такая грандиозная военная операция, как переброска целых армий из Дальневосточного Особого Военного Округа (ДОВО) на фронт и отправка призывников из центральных районов России и из Подмосковья поздней осенью 41-го (когда немцы стояли под Москвой) им на замену (с дублированием номеров воинских частей, чтобы запутать японскую разведку), для их обучения и подготовки, описанная в книге «Неизвестный Сталин» историков-диссидентов Р. и Ж. Медведевых, делалась «в тайне» от Него.
Наверное, если бы Сталин «узнал» об этой операции, то однозначно бы ее отменил, всех за эту «самодеятельность» расстрелял, а новобранцев отправил бы на фронт неподготовленными, и вообще сделал бы все, чтобы как можно больше народу погибло на фронте. Хотя на самом деле никто новобранцев «из Подмосковья на Дальний Восток» конечно же не отправлял. Чтобы потратить кучу денег на бестолковые перевозки призывного личного состава за тысячи километров? Для подготовки призывников создавались «учебные центры» по всей России, где и происходила подготовка молодежи перед отправкой на фронт в течение нескольких месяцев. А на Дальний Восток шли эшелоны с эвакуированными заводами и рабочими, и в этих же вагонах на фронт и отправляли те самые «сибирские дивизии».
У Р. и Ж. Медведевых в «Неизвестном Сталине» есть глава о том, как генерал Апанасенко, командующий ДОВО, осенью 1941 года проводил чуть не по «собственной инициативе» глобальную стратегическую, военную, контрразведывательную операцию по переброске воинских частей с ДОВО на фронт, под Москву. Вроде бы в этой главе Сталин напрямую не очерняется. Но читая, все ждешь, когда генерала Апанасенко за «личное мужество», изобретательность и смелость в проведении ротации войск (с присвоениями двойных номеров воинским частям) схватит НКВД, примчавшись ночью на «черных воронках». Хотя на самом деле переброска целых армий под носом у японцев, да так, что те ничего не заметили, с дублированными номерами частей, в которые призывались из окрестных сел негодные по здоровью и возрасту к отправке на фронт мужики, достойна учебника в академии ГШ. Но делалось это, если читать Р. и Ж. Медведевых, однозначно «вопреки злой воли тирана». То есть, любой факт из истории ВОВ преподносится так, чтобы выставить Сталина негодяем.
Хотя, похоже, Медведевы не сами придумали байку о «самовольных действиях» Апанасенко. Их книга вышла в 2007 году (подписано в печать в октябре 2006 года), в том же 2007 году в издательстве «ACT, Астрель» вышла книга Дэвида Гланца и Джонатана Хауса «Битва титанов. Как Красная армия остановила Гитлера», изданная в 1998 году на английском языке издательством University Press of Kansas, в которой «Григоренко нарисовал сокрушительную картину готовности советских дивизий, мобилизованных на Дальнем Востоке, когда началась война: вместо каждой дивизии, отправленной на запад... [мы] сформировывали собственную заменяющую дивизию. ...В ней не было никаких солдат, никакого оружия, никакого транспорта и снаряжения; фактически, вообще ничего не было... Апанасенко [командующий на Дальнем Востоке] мобилизовал всех мужчин вплоть до пятидесятипятилетних, в том числе сидевших во всех концентрационных лагерях, расположенных на шоссейных и железных дорогах. Он даже получил определенное число рекрутов из Магадана [знаменитого концлагеря], в том числе офицеров. Таким образом он решил проблему с живой силой... Верно, эти подкрепления совершенно не годились для боев. Так были сформированы дублирующие дивизии взамен тех, что были отправлены на запад. В итоге было сформировано на две-три дивизии больше, чем у нас имелось первоначально. Когда же эти новые соединения стали реальностью, долго молчавший Генштаб наконец-то дал о себе знать. Все дивизии были утверждены и получили номера. И вдруг Москва настолько сильно поверила в эти новые соединения, что забрила четыре новых части на западный фронт»[3].
То есть байку о том, что Апанасенко самолично, без ведома Генштаба занимался мобилизацией в «дублирующие дивизии» местного населения (вплоть до определенной категории зеков, что вообще-то без того же Берии провести невозможно в принципе), «сочинили» не Медведевы, а вроде как американский историк Д. Гланц. При этом в эти дивизии даже из Магаданской области присылали призывников-«рекрутов» (Гланц добавил уже от себя — «знаменитого концлагеря», хотя как раз зеков из Магадана в этом случае не присылали).
Но и Гланц, оказывается, ничего особенного не придумал. Он это взял из воспоминаний генерала П.Г Григоренко из книги «В подполье можно встретить только крыс...» (Нью-Йорк: Детинец, 1981 год — http://publ.lib.ru/ARCHIVES/G/GRIGORENKO_Petr_Grigor%27evich/_Grigorenko_P.G..html).
Этот будущий «диссидент» до войны, с 1937-го по 1939 год, учился в академии Генштаба. Перед войной он — офицер в штабе 1-й Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА) (зам. нач. оперуправления). В части II «Полет прирученного сокола» своей книги он пишет: «Вместо каждой отправляемой на фронт дивизии опанасенко приказывал формировать на том же месте второочередную. Центр знал о формированиях, но был убежден, что формировать что-либо на Дальнем Востоке без помощи центра невозможно: людей нет, вооружения нет, транспорта нет и вообще ничего нет. Поэтому центр, зная об организационных потугах Дальневосточного фронта, делал вид, что ему об этом ничего не известно. Пусть, мол, поиграются там в мобилизацию. Но опанасенко все нашел. Провел мобилизацию всех возрастов до 55 лет. Основательно пообчистил лагеря, имевшие выход к шоссейным или железным дорогам. Даже из Магадана получил какое-то количество призывного контингента, в том числе офицеров. Таким образом, вопрос с людьми был решен. Здесь не место подробно рассказывать, как решались вопросы вооружения, транспорта. Что-то за счет развернувшегося местного военного производства, что-то подбрасывал и центр: лошадей из Монголии, артиллерию и транспорт из Сибири. Позднее стали присылать даже пополнение из Средней Азии. Правда, это была условная помощь, поскольку присылалось совершенно небоепригодное пополнение взамен хорошо обученных солдат-дальневосточников, отправляемых по требованию Москвы маршевыми батальонами на фронт. В общем, несмотря на совершенно невероятные трудности, взамен всех ушедших дивизий были сформированы второочередные. Их было сформировано даже больше на 2 или 3. Когда новые формирования стали реальностью, у Генштаба, наконец, „прорезался голос". Были утверждены и получили номера все вновь сформированные дивизии. Причем центр настолько уверовал в серьезность новых формирований, что забрал в Действующую армию еще 4 дивизии, уже из числа второочередных».