Бурный расцвет именно предметной физической антропологии в XIX веке и оформил границы применения термина. Признанные классики этой науки давали такое определение:
«Антропология есть монографическая естественная история человека, в смысле любой зоологической монографии», — Арман де Катрфаж.
«Антропология есть чистая и конкретная наука, имеющая целью полное познание человеческой породы, рассматриваемой во-первых, с точки зрения деления ее на четыре типические группы (разновидность, раса, вид, тип, если таковые существуют), сравнения их между собою и связи с их соответственной средой; во-вторых, в ее целостности и в отношениях ее к остальным животным», — Альфонс Бертильон.
«Антропология есть наука, имеющая предметом изучение человеческой породы в целом, в частностях и в отношениях ее к остальной природе», — Поль Брока.
«Физическая антропология — это определение и объяснение наличия разных типов людей в разных странах», — Франц Боас.
«Наука, которая специально занимается соматологическими особенностями рода человеческого как в целом, сравнительно с другими животными, так и в его разновидностях, называется антропологией», — И. Е. Деникер.
«Антропология есть отрасль естественной истории, изучающая человека и человеческие расы. Антрополог изучает человеческую породу в ее целостности и в ее отношениях к другим зоологическим группам и затем переходит к подразделениям, называемым обыкновенно расами. Его средства наблюдения те же, что и у зоолога, но горизонт обширнее. Некоторые признаки, неважные у животного, получают у человека первостепенное значение; таковы, например, мозговые отправления. Таким образом антрополог, в виду этих задач, изучает последовательно: 1) физические признаки; 2) физиологические явления, к которым относится также и психическая жизнь; 3) особенности общественного устройства и, наконец, 4) явления исторические. Не может быть никакого сомнения в том, что метод исследования должен быть одинаковым как для человека, так и для других животных; суждения a priori и проявления чувства должны быть из нее окончательно изгнаны. Как бы ни была блестяща роль человека на нашей планете и каково бы ни было положение его на вершине органической жизни, будет ли он составлять отдельную область, человеческое царство, или же будет он только первым родом в отряде приматов, во всяком случае он должен быть изучаем при помощи тех же методов», — Поль Топинар.
Выдающийся русский антрополог, основоположник отечественной академической школы Анатолий Петрович Богданов (1834–1896) в одном из своих главных сочинений «Антропологическая физиогномика» (М., 1878) еще на заре формирования всей науки в целом, тем не менее, очень точно выделил все особенности менталитета, которыми должен отличаться антрополог от представителей иных естественнонаучных дисциплин: «Для современного антрополога-натуралиста изучение человека вообще не есть ближайшая задача, это дело анатома, физиолога, психолога и философа. Для него важны те вариации, которые в форме и в своем строении представляют племена, и важны постольку, поскольку они дают возможность различать и группировать эти племена, находить в них различия и сходства для возможности естественной классификации их, для воссоздания того родословного древа, по которому они развивались друг от друга под влиянием различных причин».
Таким образом, русский ученый при определении приоритетных задач антропологии увязывал методологию с иерархией целей исследования, чем неминуемо вводил в основания всей науки качественную оценку расовой проблемы. Необходимость в ней в полной мере поначалу осознали лишь талантливые дилетанты с гуманитарным образованием — основоположники целого идеологического направления, получившего впоследствии название расовой теории. Это были француз Жозеф Артюр де Гобино (1816–1882), немец Густав Фридрих Клемм (1802–1867) и русский ученый Степан Васильевич Ешевский (1829–1865).
Впервые термин «Rassenlehre» — расовое учение или расовая теория — был введен в употребление в 1786 году немецким философом Кристофом Мейнерсом (1747–1810). Но лишь во второй половине XIX века начинается его широкое использование в литературе. На волне моды возникают новые определения: «Rassenforschung» — расовые исследования, «Rassenkunde» — расоведение, «Rassengedanke» — расовое мышление. Как видно, именно в Германии рубежа XIX и XX веков новая общественно-политическая тенденция достигла своего наивысшего развития, ибо все эти понятия отражают морально-этический и качественный акцент в решении расовой проблемы. Усложнение и совершенствование физических и психологических методов исследований развивалось параллельно с этическим истолкованием их результатов и проецированием на эволюционноисторический процесс. Оформилась принципиально новая ветвь философии, изучающая биологическое мышление и базирующаяся на иных ценностях, нежели гуманистическая риторика эпохи Просвещения. Новая идеология постепенно сформировалась усилиями антропологов, анатомов, медиков, психологов, психиатров, неврологов, лингвистов, археологов, палеонтологов, этнографов, историков, религиоведов, культурологов, философов и, наконец, политических публицистов. Истолкование бытия сквозь призму физических реалий расы стремительно обретало контуры нового мировоззрения. Один из столпов расовой теории Хаустон Стюарт Чемберлен (1855–1927) подчеркивал: «Нормальный ход развития направлен не от расы к отсутствию расы, но от политически возникшего отсутствия расы ко все более резкому проявлению расы, высшим продуктом которой является гений, герой. Под расой я понимаю то взвинчивание всего существа, которое достигается при вполне определенных условиях выбора, смешения, размножения внутри расы, — только при этих вполне определенных условиях, но уже без исключения, то есть стало быть с верностью закона природы. Я не занимаюсь исследованием гробниц, чтобы там открыть, что такое «раса», я следую за великим английским естествоиспытателем, в конюшню, на птичий двор и к садовнику и говорю: «Бесспорно и каждому ясно, что здесь имеется что-то, что дает содержание слову «раса».
Людвик Крживицкий формулировал новизну подхода следующим образом: «Расовая историософия доискивается причинной связи между расой с одной, и проявлениями общественной жизни, с другой стороны, по мнению расовой историософии, если бы не было данной расы, то не существовало бы соответственных цивилизаций. Раса в этом случае является не только покровительницей общественных процессов, но их источником, силой, созидающей учреждения. В то время как обыкновенная история описывает лишь то, что совершила данная раса, не разбирая причинной зависимости». Игнац Цольшан (1877–1948) писал: «Под расовой проблемой мы понимаем вопрос о значении расового фактора в историческом и культурном развитии». Еще один крупный расовый теоретик Вальтер Гросс (1904–1945) подчеркивал в этой же связи: «Расовая теория изменила картину истории столь же радикально, как теория Коперника — картину солнечной системы».
Таким образом, место абстрактных общечеловеческих ценностей в новой системе философских координат прочно заняла раса, как ценность реальная, а главное физически и психически измеряемая. Основоположник расовой гигиены — науки о биологической защите чистоты расы — Альфред Плетц (1860–1940) указывал: «Всюду, где этик ищет расположенную вне личности, не трансцендентную опорную точку человеческих действий, где политик берется за основные жизненные интересы, конечным объектом, сознательно или бессознательно, всегда является органическое целое жизни, представленное расой». Крупный специалист в области биологии наследственности Фриц Ленц (1887–1976) определял главную идею данного типа натурфилософии следующим образом: «Раса — носитель всего. И личности, и государства, и народа, из нее исходит все существенное, и она сама — суть. Она не организация, а организм… Вне нашей воли к ценностям понятие ценности теряет свое значение. Звезды нашей судьбы — внутри нас. Обоснования нашего высшего идеала — в нашей собственной сущности… Как для счастья отдельных людей, так и для всеобщего счастья постоянной основой служит здоровье расы. Выродившийся народ неизбежно несчастен, даже обладая всеми сокровищами мира. Не раса нужна нам ради счастья, а счастье ради расы».
Соответственно этому, для расологии как науки имеет принципиальную важность расовое качество самого исследователя, ибо по законам данной мировоззренческой системы подобное познается только подобным. Известный немецкий расовый психолог Эрих Рудольф Енш (1883–1940) справедливо отмечал: «Кровь и раса определяют чистоту идей. Раса и кровь — это лежит в основе всего. От строения капиллярной сети до мировоззрения протягивается единая прямолинейная нить». Лотар Готлиб Тирала развивал эту мысль в еще более радикальной и вместе с тем остроумной форме: «Расово чистые люди имеют то мировоззрение, которое им принадлежит, полукровок тянет то туда, то сюда».
Соответственно этому, для расологии как науки имеет принципиальную важность расовое качество самого исследователя, ибо по законам данной мировоззренческой системы подобное познается только подобным. Известный немецкий расовый психолог Эрих Рудольф Енш (1883–1940) справедливо отмечал: «Кровь и раса определяют чистоту идей. Раса и кровь — это лежит в основе всего. От строения капиллярной сети до мировоззрения протягивается единая прямолинейная нить». Лотар Готлиб Тирала развивал эту мысль в еще более радикальной и вместе с тем остроумной форме: «Расово чистые люди имеют то мировоззрение, которое им принадлежит, полукровок тянет то туда, то сюда».
Теперь, сообразуясь со всем вышеизложенным, мы приходим к простому и однозначному выводу, что расология является принципиально отличной от классической антропологии. Это наука, изучающая качественные различия между большими человеческими группами. Она начинается как раз там, где физическая антропология заканчивается, ограничиваясь просто констатацией самого факта различий. Расология же, напротив, акцентирует свое внимание на социокультурном и политическом аспектах различий. Крупный немецкий ученый Вальтер Шайдт (1895-?) в книге «Основы расовой теории» (1927) отметил, что это наука, «описывающая расы и их жизненные проявления». Еще один корифей расологии барон Эгон фон Эйкштедт (1892–1965) в фундаментальной многотомной монографии «Расология и расовая история человечества» (1937–1943) подчеркивал: «Без телесной формы нет расовой и конституционной психологии, без осязаемой картины проявления нет наследственных задатков, без связи с формой тела и души нет исторических влияний, нет пространственных и культурных связей, нет исторических сил и изменений. Только живая форма — логический и постоянный центр расологии. Расологическая задача изучения самого человека заключается в исследовании его биологических групп, а целью является познание разных форм выражения его природной целостности и показ причин, сути и влияния многообразия его проявлений. В то время как антропология только изучает существующие формы этих биологических групп. Потому расология должна занимать особое место, и при логически чистой научной работе следует стремиться избегать ее смешения с антропологией».
На этот же принцип изучения качественных различий между расами через их жизненные проявления указывал и Ганс Ф. К. Гюнтер в книге «Расология немецкого народа» (1922): «Расология для общественного сознания нечто совершенно иное, чем просто еще одна наука: она имеет дело с тем, что близко касается каждого человека и к чему каждый человек чувствителен — с неизменными наследуемыми и передаваемыми по наследству физическими и психическими особенностями человека».
Антропологи обычно заявляют, что предметом их изучения являются человеческие расы, однако при этом они все время позволяют себе рассуждать о «человеке вообще» и о «человеке как таковом», чем сами и вносят путаницу в научные исследования и делают невозможной однозначную оценку явлений органической природы. В противовес этой расплывчатой позиции расология ставит вопрос принципиально иначе. Крупный расовый философ Эрнст Крик в своем основном трехтомном сочинении «Национально-политическая антропология» (1936–1938) подчеркивал: «Расовое представление о человеке не знает равенства всех, кто имеет человеческий облик, а знает их различия в зависимости от расового характера и основанной на нем жизненной ориентации и особенно способности к политическому творчеству. Место равенства людей заменяет их различие по расовым способностям и историческим достижениям: так расы распределяются по рангу».
Классическая антропология все время истязает себя политизированными химерами единства человеческого рода, подчас стараясь обосновать его даже вопреки биологическим фактам и элементарной логике. Для расологии же вообще не существует подобной задачи, ибо, если фокус исследований направлен на изучение различий и их проявлений, то рассуждения о равенстве и единстве теряют всякий смысл и цену. Расология учит внимательности, чувствительности к нюансам и мелочам, а не оперированию абстрактными категориями. В ее системе координат факт дороже формулы.
Эти глубокие различия, заключенные в мировоззренческой основе и методологической специфике обеих наук, естественно, не могут не сказаться и на качественных различиях исследователей, принадлежащих к областям антропологии и расологии.
Антрополог подобен библейскому бесплотному архангелу, каприза ради вторгшемуся в жизнь людей — эту мало изученную инородную субстанцию. Расолог же — это чернорабочий расы, осознающий свое с ней нерасторжимое генетическое родство в судьбе и полную меру ответственности за свои деяния и гипотезы. Антрополог — это безучастный странник академического естествознания, а расолог — цепной пес расы, предупреждающий о чужаках даже тогда, когда хозяин не бросает ему костей. Антрополог перебирает расовые признаки отстраненно, словно коллекционер древности, расолог — заинтересованно, как следователь или судья. Для первого в процессе исследования совершенно отсутствует гражданская позиция, второй именно с нее и начинает свой анализ. Антрополог констатирует сам факт расовых различий и на этом останавливается, полагая свою задачу выполненной, расолог же, напротив, оценивает их, создает из них иерархию по степени важности, чтобы научить соплеменников пользоваться ими с выгодой в борьбе за существование лишь для представителей своей расы. Расология как наука не боится давать прямой ответ на два самых коварных традиционных вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?».
Исходя из вышеизложенного можно дать такое определение данной науки.
Под расологией нужно понимать единую философскую систему, находящуюся на стыке естественных, точных и гуманитарных наук, посредством которой все социальные, культурные, экономические и политические явления человеческой истории объясняются действием наследственных расовых различий народов, данную историю творящих. Все обилие фактов, накопленных антропологией, биологией, генетикой, психологией и смежными дисциплинами о врожденных расовых различиях народов, проецируется на сферу их духовной жизни. В основе каждого исторического явления расология стремится выделить биологическую первопричину, его вызвавшую, то есть наследственная специфика представителей человеческих рас. В свою очередь различия биологического строения ведут к различиям в поведении, а также — к различиям в оценке явлений. Таким образом, расология — это наука, изучающая биологические факторы мировой истории. Шире — она исследует и оценивает биологические предпосылки любой деятельности вообще.
Не лишним будет указать на то, что сам термин расология на русском языке впервые предложен к употреблению автором этих строк и в отечественной научной литературе никогда до этого не применялся. По смыслу он означает общую редакцию перевода известных нам немецких терминов «Rassenlehre», «Rassenforschung», «Rassengedanke», «Rassenkunde».
Не только в западной, но и в отечественной научной литературе мы без труда обнаруживаем аналогичный комплекс идей. Так, крупнейшие наши ученые В. В. Гинзбург и Т. А. Трофимова в сочинении «Палеоантропология Средней Азии» (М., 1972) писали: «Расы человека, как и подвиды животных, являются категориями, то есть сущностями биологическими. На арену истории выступают не абстрактные люди, а конкретные социальные этнические объединения разного масштаба — племена, народы, нации, занимающие определенную территорию и характеризующиеся теми или иными расовыми типами. Изучая расовый состав населения разных областей в разные эпохи, можно видеть его динамику: длительное существование типов на территории, смешение с другими расами или смену их. Это устанавливается антропологическими методами иногда очень точно и позволяет выявить древние корни народов, пришлые наслоения и т. п. Стабильность, или, наоборот, изменения расового состава населения отражают историю отдельных этнических групп и образованных ими социальных объединений (племен и народов). Изучение динамики расогенеза может дать ключ к пониманию этногенеза. В таком анализе и заключается роль антропологии в изучении этногенеза. Этим самым антропология, археология, этнография и лингвистика взаимно дополняют друг друга своими материалами, представляющими источники для истории».
Один из всемирно признанных классиков советской науки В. В. Бунак еще в 1938 году подчеркивал, что «…отрицание категории расы у человека внутренне противоречиво и антинаучно». Другой мэтр отечественной антропологии академик В. П. Алексеев в монографии «Историческая антропология и этногенез» (М., 1989) писал: «Никакой тщательный и глубокий анализ этнических взаимоотношений невозможен без учета расовой ситуации, никакое исследование по этногенезу и этнической истории не может быть по-настоящему комплексным и всеобъемлющим без привлечения антропологических данных, то есть в конечном счете данных о биологии человека. Изучаемые антропологами морфологические и физиологические особенности генетически обусловлены, поэтому биологические свойства популяций тесно переплетаются со многими аспектами их жизни, что существенно обогащает картину человеческой истории».