И все же Дина позвонила.
– Игорь, это я, – произнесла она осипшим от волнения голосом и чувствуя, как покрывается испариной. – У меня высокая температура, если сможешь, приезжай немедленно…
И повесила трубку. Она знала, что если Игорь сейчас выйдет из Думы, то на машине доберется до дома примерно минут за двадцать. А за это время она должна сделать все возможное и невозможное, чтобы никого не впустить в их квартиру. Ведь люди, которые проникли в их жилище, чтобы оставить на видном месте этот предмет, явно ждут удобного случая, чтобы поймать с ним Игоря… Хотя Дина может ошибаться: а что, если этот предмет был у них давно, да только Игорь по каким-то причинам не счел нужным поставить ее в известность? Правда, верилось в это с трудом…
Все время в ожидании мужа она провела у окна и, лишь увидев въезжавшую во двор знакомую машину, облегченно вздохнула. Но дверь открыла только после того, как услышала доносящийся из домофона родной голос и позже разглядела мужа в «глазок». Ей было важно, чтобы он был один. Мало ли кто может скрываться рядом и держать его под дулом пистолета. Игорь рассказывал ей подобные истории из жизни депутатов, на что она всегда отвечала, что все они смертники и ходят под пулями, как на войне. «А это и есть война, детка…»
– Закрой дверь, – потребовала она шепотом, и только после того, как за ним были заперты обе двери, она схватила мужа за руку и потащила в гостиную. – Я нашла это на столе…
Берестов – молодой румяный мужчина в темном костюме и белой сорочке с золотистым галстуком – с ужасом смотрел на раскачивающийся в руках жены подвешенный к массивной золотой крученой цепи большой нательный крест с фигуркой распятого Христа.
– Когда и где ты это нашла, Дина? – он старался говорить чуть слышно. – Не молчи…
– Говорю же – сегодня утром вот здесь, на столе…
– У нас кто-то был?
– Нет, никого не было…
– А ты сегодня утром куда-нибудь уходила?
– Конечно! Я же гуляла с Луизой и Филиппом.
– Ты запирала на все замки?
Дина почувствовала, как щеки ее запылали: нет, она ограничилась тем, что заперла дверь всего на один замок, как обычно, когда гуляла рядом с домом.
– Ты что, не слышишь меня?
– Слышу, Игорь, я заперла на один замок, я всегда запираю на один замок, но ведь у нас внизу дежурит консьержка, она бы увидела, если бы к нам кто-то поднялся…
– Дина, нам необходимо как можно скорее избавиться от этого…
– Но это же золотой крест! И кому понадобилось подсовывать его нам?
А Берестов все смотрел на крест и не верил собственным глазам. Уже во второй раз он видел перед собой эту цепь и этот крест, но если в тот раз он быстрее сообразил, что ему надо сделать, и обратился к Крымову, чтобы тот помог ему найти человека, подкинувшего ему вещь, принадлежавшую убитому отцу Кириллу – это было еще в С., – то теперь Крымова не было. Возможно даже, его уже нет в живых по его, Игоря, вине; а он, Берестов, пока еще дышит…
– Значит, так – ни слова консьержке, поняла? Никаких вопросов! А эту штуку я сейчас спрячу так, что ни одна душа не найдет…
С этими словами Игорь подошел к окну и вышвырнул золото в форточку.
– Это же целое состояние… – Дина припала лицом к окну, силясь разглядеть с высоты второго этажа, куда упала цепь. – Там внизу кусты и трава…
– Вот пусть он и полежит там до вечера, а уж потом я найду, куда его деть… Ты хоть понимаешь, что это за штука и кому она принадлежала?
– Нет… Ты же мне ничего не рассказываешь.
– Вот и хорошо – целее будешь…
Дина заплакала. А Берестов, быстро поцеловав ее в макушку и приказав никому не открывать дверь, вернулся в машину и покатил обратно – на службу.
* * *День как-то быстро закончился, стемнело, и, когда в кухне вспыхнул свет и запахло горячей едой, Юля поблагодарила бога за то, что он послал ей в качестве, пусть и странноватой («прибабахнутой», как выразилась она при Чайкине), компаньонки Аперманис. Во-первых, весь прошедший день Рита вела себя довольно сдержанно, не вспоминала о своих ужасах, не трепала ей нервы желтым ковром, вымазанным кровью, не совала нос в ее личные дела и расследование убийства Бродягиной, а к вечеру даже приготовила вполне сносный ужин.
– Надеюсь, ты не вычтешь с меня за тяжкий женский труд и обслуживание? – попыталась пошутить Юля, глядя, с каким проворством и ловкостью Рита раскладывает по тарелкам салат и разливает по бульонницам огненный луковый суп.
– О нет, договор наш остается в силе, а мне даже нравится готовить, так я отвлекаюсь…
За ужином какие только мысли не приходили в голову Юле, когда они беседовали с Ритой о Рижском взморье, любимых книгах, стилях живописи (Юля терпеть не могла сюрреалистическую «заумь» и предпочитала эпоху Возрождения и импрессионистов). Фразы Рита строила нелепо, но все равно мило, и Юля понимала ее с ходу. Если бы не эти болезненные проявления маниакально-депрессивного психоза, Риту можно было бы приручить и сделать своим другом…
В десять часов вечера, когда разморенные ужином и теплом «подружки» устроились перед телевизором, раздался телефонный звонок. Обе подскочили, словно ужаленные. Никто из них не решался первой взять трубку. Звонки продолжались.
– Возьми, – взмолилась Рита, которая побелела и затряслась. – Пожалуйста…
Юля взяла трубку и облегченно вздохнула, услышав знакомый голос Чайкина.
– Да, слушаю… – Леша знал номер телефона квартиры Аперманис, но звонить сюда Юля просила его лишь в крайнем случае. Несколько мгновений, которые ей потребовались на то, чтобы понять, С КЕМ она говорит, были окрашены лишь розовыми и солнечными красками надежды: ей показалось, что сейчас она услышит что-то о Крымове, что он нашелся…
Как же она была разочарована, когда услышала холодное: «Харыбин в городе. Он ищет тебя». Этого она боялась больше всего. Но зачем он прилетел сюда? Зачем она ему, раз у него есть любовница?
– Он был у тебя?
– Нет, ты что?! Просто мне кое-кто позвонил и сказал…
Юлю не интересовало, кто этот «кое-кто», скорее всего какой-нибудь следователь прокуратуры или фээсбэшник, водивший чисто профессиональную дружбу с судмедэкспертом.
– Значит, он пасет меня сейчас дома. Надеюсь, от тебя он ничего не узнает?
– Нет…
– Спасибо за информацию… – Юля не назвала его по имени, состорожничала в присутствии Аперманис. И правильно сделала, потому что стоило ей положить трубку, как та вдруг сказала, серьезно глядя ей в глаза:
– Это был он? Он спросил, дома ли я? Он взял ремни, цепи, хлысты?.. Он жаждет моей крови?
– Рита, брось… Это даже не смешно. Ну посуди сама, кому ты нужна?
– Я?.. Да мужчины без ума от меня! – И она снова привычным движением принялась оголять бедра и демонстрировать их стройность и привлекательность.
– Одерни юбку и не забывай, что я все-таки женщина, а не мужчина, а потому мне трудно понять, что такого особенного мог в тебе найти этот ненормальный…
– А… Вот видишь, ты и сама теперь уже веришь в его существование…
– Я поверю тебе лишь тогда, когда ты покажешь мне ковер, залитый кровью этого маньяка, и докажешь мне реальное существование мужа, который убил твоего мучителя. Пойми – мне потребуется время, чтобы проверить твое прошлое и настоящее, только тогда я буду отвечать за твое будущее, понятно? Кроме того, не забывай, что я могу устроить тебе экспертизу, пригласить хорошего гинеколога, хирурга, причем прямо сюда, на дом, где тебя хорошенько осмотрят, не за бесплатно, разумеется…
– Чтобы потом меня определили в психушку? Ты хочешь избавиться от меня? Вы договоритесь с этими дорогими и хитрыми врачами, они скажут, что меня никто не насиловал, после чего сообщат куда следует, и вы, поделив мои денежки, упрячете меня в палату с психами?.. – Рита говорила удивительно спокойно, как говорят перед приступами бешенства или истерии, так что Юля даже испугалась.
– Успокойся, я не приглашу врачей и все сделаю так, как ты просишь, но ты должна понять и меня: ведь если маньяк существует и его никто не убивал, а тебе эта история с убийством лишь приснилась, то как я, слабая женщина, справлюсь с ним? И не проще было бы, если бы тебя охранял мужчина? Профессиональный телохранитель?
– А где гарантия, что под форменной одеждой охранника не скрывается ОН?
Да, с Аперманис все было ясно.
– Хорошо, забудем этот разговор и давай спать.
Юля поклялась себе не произносить больше ни слова: зачем, если за каждой ее высказанной вслух мыслью пытаются найти корыстный мотив?
Когда Рита принимала ванну, Юля не вытерпела и с четверть часа простояла перед дверью с образовавшейся узкой щелью, чтобы понаблюдать за своей клиенткой: будет ли она тщательно смывать следы синяков с бедер или, наоборот, не станет ли она раскрашивать себя, «гримировать» на тот случай, если поутру ее попросят показать следы очередного насилия… Безусловно, в другое время она бы отказалась от этого позорного дела, но это в другое время… Сегодня же Юля вынуждена была взяться за любую работу, лишь бы платили…
Сквозь облака пара она видела, как Аперманис тщательно намыливает свое гибкое тонкое тело мочалкой, как трет кожу одинаково сильно везде, даже на тех местах, где должны были оставаться кровоподтеки, но когда она вышла из ванны и мгновение простояла лицом к подсматривающей за ней Юле, никаких синяков НЕ БЫЛО. Это упрощало все дело, поскольку свидетельствовало о том, что не было и никакого маньяка и что все следы издевательств и насилия были нанесены подручными средствами, вроде теней для век или грима. «Что ж, – подумала Юля, – уж теперь-то я точно буду знать, с кем имею дело, и постараюсь не привлекать Риту к расследованию, чтобы она не наломала дров, но за те деньги, которые она мне заплатила, постараюсь обеспечить ей душевный покой, даже если для этого потребуется рассказывать ей на ночь сказку…»
Спать они улеглись в одной постели, трогательно пожелав друг другу спокойной ночи. Юля взяла на себя обязанность последней гасить свет и выключать телевизор, после чего почти сразу же уснула.
А проснулась она глубокой ночью, открыла глаза и увидела, что с той стороны кровати, где лежала Рита, стоит мужчина. Затаив дыхание и стараясь не пошевельнуться, чтобы не выдать свое присутствие, Юля увидела, как мужчина осторожно откидывает одеяло с Аперманис и сильным движением хватает ее за бедра, силясь их разомкнуть, при этом что-то бормочет… А вот что было дальше, она вспоминала потом уже с трудом. Несвязное бормотание, злое и совершенно неразборчивое, которое исторгла из себя разъяренная, а вовсе не испуганная Рита, закончилось тем, что на голову неизвестно откуда взявшегося, но зато вполне реального насильника обрушилась настольная лампа…
И он исчез, вслед за этим послышались два хлопка закрываемых дверей, а позже и вовсе все стихло…
Резко сев на постели и не зная, как себя вести, Юля смотрела на Аперманис, которая продолжала лежать на постели, не подавая признаков жизни. Она тронула ее за плечо, и только после этого та поднялась и заозиралась по сторонам:
– Кто? Кто это? Юля! Включи свет…
Юля включила и была очень удивлена, когда увидела, что лампа, которая стояла на прикроватной тумбе рядом с Аперманис, находится на месте, а не лежит разбитая на полу (либо лампа оказалась неразбиваемой, либо Аперманис промахнулась и не задела ею головы ночного гостя)…
– Что случилось? – спросила уже Юля, ожидая услышать страшный рассказ о нападении Неизвестного. Но вместо этого вдруг услышала:
– Это ты меня разбудила, когда тронула за плечо. За что я тебе деньги плачу? За то, чтобы ты пугала меня во сне?
– Мне показалось…
– Что тебе показалось?
– Что в спальне кто-то есть…
– Тогда отдавай мне ровно половину гонорара, чтобы и я тебя защищала и охраняла… – сонным голосом и крайне недовольно пробурчала Рита, натягивая на себя одеяло и явно демонстрируя желание продолжить прерванный сон.
Юля встала, обошла квартиру, проверила, заперты ли все двери (оказалось, что все в полном порядке), салфеткой на всякий случай протерла пол рядом с изголовьем Аперманис и только после этого, не переставая недоумевать по поводу ночного происшествия, с трудом заснула сама.
* * *Конечно, случись это на самом деле, Юля бы совершенно иначе среагировала на появление в спальне незнакомца, сорвавшего с Риты одеяло и попытавшегося ее изнасиловать. Но в квартиру незаметно проник, воспользовавшись копиями ключей, которыми его снабдила Юля, не кто иной, как Леша Чайкин. Это было частью плана, который она придумала для того, чтобы собственными глазами увидеть самую что ни на есть естественную реакцию своей подопечной на появление в спальне «маньяка». Будь Рита на самом деле больна паранойей или чем-то вроде этого, разве так бы она восприняла нападение и покушение на ее женскую честь? Во-первых, она, и без того смертельно напуганная, должна была заорать на всю квартиру, растормошить Юлю и, уж конечно, осыпать ее градом упреков по поводу полного бездействия. Во-вторых, будь Рита совершенно здорова, она тем более бы не смолчала, а, вскочив на ноги, попыталась каким-то образом привлечь внимание заснувшей телохранительницы к тому, что происходит в спальне. В-третьих, независимо от ее диагноза, какой ей смысл было молчать и скрывать нападение неизвестного мужчины, тем более что в результате столкновения с «жертвой» «маньяк» (или кто бы он там ни был, пусть даже сосед, ошибшийся дверью, или вообще муж, для которого проникнуть в квартиру не составляет труда, тем более что об их действительных отношениях Юля так до сих пор ничего и не знает) пострадал – ведь на его голову обрушилась настольная лампа! Не каждая женщина в состоянии так постоять за себя, а Рита сделала вид, что ничего не было. Так же, кстати, как Юля, которая, скрывая следы пребывания Леши Чайкина, на всякий случай протерла салфеткой с пола возможные капли крови из его носа… Больше того, рано утром она тщательно протерла и все ручки двери, к которым он мог бы прикоснуться, проникая в квартиру и делая все это исключительно ради Юли…
Да, все складывалось необычно, непонятно, и с каждым днем возникало все больше и больше вопросов. Несомненным оставалось одно: Юля зачем-то нужна Аперманис, причем в качестве близкой подруги. Одна постель на двоих. А что, если это ее желание проводить ночи вместе несет сексуальную окраску, и ее план направлен на то, чтобы убедить мужа, что она «розовая»? Звучит нелепо, но у богатых людей свои причуды. Но ведь для этой цели можно было нанять любую проститутку и за гораздо меньшие деньги… Следовательно, Рите нужна именно Юля. ЗАЧЕМ?
Утром, позавтракав, Юля заявила Аперманис, что ей нужно съездить по личным делам. Не будет ли она возражать против недолгого одиночества? И снова удивление: Рита согласилась. Больше того – она вызвалась приготовить обед. История продолжалась. И ни слова о ночном визите, о разбитой голове нападавшего.
Первый визит Юля нанесла Леше Чайкину и застала его в плачевном состоянии: лоб в заплатках пластыря, нос распух, под глазом небольшая ссадина.
– Извини, – с ходу сказала Юля, выгружая из пакета бутылку водки и баночку с маринованными опятами, которые она купила по дороге. – Но я прямо не знаю, что и подумать: она мне ничего не рассказала, не подняла крик, а сделала вид, что ничего не произошло. Ты можешь себе это представить?
– Земцова, мне одной бутылки водки мало… Во-первых, твоя Рита – или как там ее – красивая баба, а я уже давно истосковался по женской ласке. Во-вторых, тебе не приходило в голову, что я в тот момент действительно напоминал сексуального маньяка?.. Ну представь: ночь, я – единственный мужчина в тихой квартире, где спят две молодые женщины, я откидываю одеяло, и что же я там вижу? Такие формы, я тебе скажу!
– Леша, так ведь была ночь, – осторожно заметила Юля.
– А лунный свет? Ты забыла, наверное, про лунный свет, который прямо сводил меня с ума…
– Что-то тебя слишком легко свести с ума… Выпей-ка лучше, успокойся. Никогда не замечала за тобой донжуанских наклонностей, подумаешь – увидел полуголую молодую женщину. Ты должен был абстрагироваться и представить себе, что это…
– … труп, ты ведь это хотела сказать? Вы ведь все думаете, что я бесчувственный чурбан, что для меня тело – это прежде всего МЕРТВОЕ тело…
– Обиделся?
– Да вы все почему-то считаете меня за ненормального, а я вот уволюсь, устроюсь в приличную клинику, отмоюсь от этого страшного трупного запаха, и вы поймете, что Леша Чайкин – это вам не Джек-потрошитель, а нежный и страстный мужчина…
Юле было хорошо с ним балагурить, она поняла, что он уже простил ее и вместе с ней теперь тоже недоумевает по поводу столь странной реакции Аперманис на его появление в спальне, но в голову влезла, нахально отодвигая остальные мысли, неотвратимая тема возвращения в С. Харыбина. Слово «муж» с недавних пор перестало ассоциироваться у нее с Дмитрием. Харыбин и Харыбин – все. Как имя нарицательное. Как предатель, как эгоист, как… Все гадкие слова, которые имелись в ее лексиконе, были слишком мягки по отношению к нему, поправшему ее нежные чувства и надежды. Пусть даже она его не любила, но ведь и не изменяла! Кроме того, Юля считала, что уважение супругов друг к другу заключается даже не столько в том, чтобы не изменять, сколько в том, чтобы постараться сделать так, чтобы вторая половина ничего не узнала об измене. Не будь этих пятен губной помады, рыжих волос на одежде и массы других, еще более унизительных для нее как жены доказательств существования другой женщины, Харыбин, быть может, и не дождался бы того, чтобы его разоблачили, а разоблачив, бросили. Хотя если по правде сказать, то еще неизвестно, кто кого бросил первый…
Юля поговорила с Чайкиным и об этом тоже. А потом, чтобы как-то отвлечься и не думать о предстоящей встрече с Харыбиным (а она знала, что они все равно где-нибудь да встретятся, иначе это будет не Харыбин), Юля позвонила Корнилову. Он выполнил ее просьбу и выяснил, что Аперманис Маргарита Марковна действительно реально существующее лицо, что она уроженка города Риги, что ее мужа действительно зовут Антоном Владимировичем Михайловым, что в браке они состоят уже пять лет. Маргарита – домохозяйка, Антон – крупный бизнесмен, занимающийся в Риге поставками продуктов из Финляндии. Но вот каким ветром их занесло в С. и где в данное время находится Антон Михайлов – пока неизвестно. В С. официально они не зарегистрированы, следовательно, Рита просто снимает эту квартиру и на ходу придумывает какие-то небылицы про своего мужа, который якобы убил маньяка…