– Ну, раз ты так решил, – с нескрываемым раздражением буркнул Макрон, – почему не купить раба? Можно позволить себе такую роскошь. В Лондинии полно пленных, что продаются по сходной цене.
– Не хочу слугу из местных племен. Еще не хватало, чтобы обозленный дикарь чистил мой меч и прикрывал мне спину день и ночь, пока я буду иметь дело с врагами. Нет, мне нужен тот, кто пойдет со мной по доброй воле. Да и кто подойдет на роль слуги лучше, чем бывший легионер? Децимус обладает всеми необходимыми достоинствами, и лучшего выбора не найти.
– Что ж, справедливо, – после недолгого раздумья согласился Макрон. – А теперь подыщем местечко, где можно оставить вещи. Мы отлучимся ненадолго. Ну как, справишься? – обратился он к матери.
– Уже пятьдесят лет, как неплохо со всем справляюсь. Давайте, идите по своим делам, мальчики.
Часовой указал на административное здание, которое занимал губернатор, и друзья, пройдя через двор, направились ко входу. Толстые стены приглушали шум стройки, но на плитах виднелся слой пыли и глубоко въевшаяся грязь, а по краям двора лежали груды строительных материалов. Многочисленные чиновники с грифельными досками и свитками сновали из кабинета в кабинет, а внутри штаб-квартиры, обогреваемой жаровнями, за длинными письменными столами работали люди. Катон подошел к младшему трибуну, погруженному в чтение документов, и постучал костяшками пальцев по столу. Трибун поднял голову:
– Чем могу служить?
Катон кратко изложил суть дела.
– Мы только что сошли на берег, я должен представиться губернатору и подыскать жилье до отправки по месту службы. Кроме того, нам понадобится комната для дамы.
– Жилье? Здесь с этим туго. Пришлось переделывать конюшню, чтобы разместить людей. Там есть несколько свободных мест. В помещении сухо и имеются приличные койки.
– А можно остановиться где-нибудь в городе?
– Что ж, попытайте счастья. Но это влетит в кругленькую сумму, да и грязь неимоверная. Большинство комнат сдается за почасовую оплату. Ну, понимаете, что я имею в виду.
– Нас устроит конюшня, – решил Катон. – Багаж мы оставили у входа. Найдется кто-нибудь, чтобы перенести его в конюшню? Пусть проводят даму. А нам с центурионом Макроном надо без промедления представиться губернатору Осторию. Будьте любезны, проводите нас к нему…
Трибун со вздохом отложил в сторону доклад, который изучал, и встал из-за стола.
– Сюда, господин. Я позабочусь о ваших вещах.
Он провел друзей через зал в коридор, вдоль которого располагались маленькие кабинеты. В некоторых работали писари, а другие занимали офицеры и гражданские служащие из штата губернатора.
Дверь в конце коридора была приоткрыта, и трибун жестом попросил Катона и его спутника подождать, а сам постучал по деревянной раме.
– Господин, два офицера, только что прибывшие из Рима, желают вас видеть.
После короткой паузы усталый высокий голос сказал:
– Хорошо, пусть войдут.
Глава 4
Губернатор Осторий сидел за письменным столом, закутавшись в теплый алый плащ. В комнате горела жаровня, и было очень душно. Пододвинув стул к огню, он склонился над кипами документов и грифельных досок. Осторий устремил усталый взгляд на вошедших в комнату офицеров, которые, вытянувшись по стойке смирно, отдали честь. Катону бросились в глаза изборожденное морщинами лицо губернатора и глубоко посаженные глаза, от которых тоже разбегались в стороны морщинки. Он знал, что Осторий слывет отличным воином, искусным администратором, а также решительным и требовательным командиром, но такая репутация как-то не вязалась с сидящим перед ним пожилым мужчиной хрупкого телосложения.
– Представьтесь, – потребовал Осторий и, тут же закашлявшись, прижал ко рту кулак, чтобы унять приступ. – Итак, слушаю вас.
Как старший по званию, Катон заговорил первым:
– Префект Квинт Лициний Катон.
– Центурион Луций Корнелий Макрон, – доложил вслед за ним Макрон.
Губернатор некоторое время молча изучал вновь прибывших.
– Передайте свои послужные списки начальнику штаба, я займусь ими позже. Хочется знать, чего стоят мои офицеры. Принимая во внимание задачи, с которыми приходится здесь сталкиваться, держать при себе людей пустых и легкомысленных – непозволительная роскошь. Полагаю, вас направили командовать определенными подразделениями?
– Так точно, господин губернатор, – отрапортовал Катон. – Я должен принять командование Второй когортой фракийской кавалерии.
– Отличные воины. Одна из моих лучших когорт, с тех пор как временно находится под началом центуриона Квертуса. Не дает пощады врагу, нанося поражение за поражением. Надеюсь, и вы последуете его примеру, когда примете командование. – Осторий перевел взгляд на Макрона. – Ну а вы?
– Направлен в Четырнадцатый легион, господин губернатор.
– Понятно, – кивнул Осторий. – Значит, присоединитесь к главной колонне, которой командует легат Квинтат. Отличный офицер, но не выносит людей, не соответствующих установленным им стандартам. Одним словом, мне здесь дорог каждый человек, в особенности опытные офицеры, среди которых большие потери. Думаю, Макрон, в Четырнадцатом легионе для вас найдется вакансия старшего центуриона. Полагаю, вы станете одним из самых опытных воинов в легионе, разумеется, пока живы.
Макрон с трудом сдержал рвущееся наружу раздражение. Губернатор не смеет разговаривать таким тоном, будто перед ним стоит какой-нибудь неудачник, сосланный командовать заставой где-то в глуши!
– Я имею твердое намерение дожить до пенсии и получить причитающееся денежное пособие, и ни один варвар не в силах мне помешать. Это еще никому не удавалось, хотя пытались многие. Впрочем, им пришлось дорого заплатить за наглость.
– Дерзкое заявление, центурион. – По губам губернатора пробежала легкая улыбка. – А теперь скажи, откуда такая уверенность? С чего ты решил, что представляешь угрозу для наших врагов на этом холодном, забытом богами острове, который Рим непременно хочет присоединить к империи?
Макрон медлил с ответом, так как его мысли вернулись в прошлое. Уличные бои в Риме, затем военная кампания в пыли, под палящим солнцем на юге Египта. А до того подавление восстания рабов на Крите и оборона Пальмиры от орды парфян. А еще раньше бунт иудейских фанатиков и направление в императорский флот для ликвидации гнезда пиратов, грабящих купеческие суда в Адриатическом море. Все это было уже после долгой службы во Втором легионе, охранявшем границу по Рейну, до того как он получил назначение в армию, что вторглась в Британию и сокрушила местных воинов под предводительством Каратака. Любой мог гордиться таким послужным списком, и звание центуриона Макрон получил заслуженно, в отличие от тех, кто делал карьеру благодаря могущественным семейным связям. Однако Макрон не собирался хвастаться боевыми заслугами перед губернатором и ответил коротко:
– В последние годы я откомандировывался в различные подразделения, до того служил во Втором легионе на Рейне, а потом здесь, в Британии.
– Значит, откомандировывался? В наше время этим красивым словом прикрывают шпионаж. Так чем именно ты занимался в так называемых командировках?
– Не имею права разглашать подробности, господин губернатор.
– Тогда, по крайней мере, скажи: на кого ты работал?
Макрон на секунду замялся и глянул на Катона, но друг с непроницаемым лицом смотрел прямо перед собой. Набрав в легкие воздуха, Макрон выдохнул:
– На императорского секретаря Нарцисса.
– Ты служил этой змее? – недобро прищурился Осторий. – И сюда ты прибыл по его приказу?
Макрон гневно скрипнул зубами, но ответить не успел.
– Если бы это было так, господин губернатор, – вмешался Катон, – мы вряд ли бы стали ставить вас в известность. Даю слово чести, мы больше не имеем дел с Нарциссом и приехали в Британию как простые солдаты, чтобы служить вам, императору и Риму. Вот и все.
– Слово чести! – фыркнул Осторий. – В Риме такой товар сейчас ценится недорого. – Откинувшись на спинку скамьи, он потер затылок. – Однако придется вам поверить. Но предупреждаю, если узнаю, что кто-то из вас приехал не только для воинской службы, выдам местным племенам, и пусть расправятся с вами по своему усмотрению. У друидов имеется множество интересных способов избавиться от пленников.
– Нам это известно, господин губернатор. Видели собственными глазами, – откликнулся Катон, чувствуя, как по телу пробежала дрожь при воспоминании о служителях культа Темной Луны. Эта встреча состоялась в самом начале службы в легионах, когда Катон был младшим опционом в центурии, которой командовал Макрон. В памяти промелькнули принесенные в жертву люди и безумные лица друидов, но Катон тут же отогнал жуткие образы.
– Нам это известно, господин губернатор. Видели собственными глазами, – откликнулся Катон, чувствуя, как по телу пробежала дрожь при воспоминании о служителях культа Темной Луны. Эта встреча состоялась в самом начале службы в легионах, когда Катон был младшим опционом в центурии, которой командовал Макрон. В памяти промелькнули принесенные в жертву люди и безумные лица друидов, но Катон тут же отогнал жуткие образы.
– А вы что скажете, префект? – обратился Осторий к Катону. – В каких боевых действиях участвовали? Шрам на лице говорит о многом, но вы слишком молоды для звания, которое получили. Ваш отец сенатор? Или разбогатевший вольноотпущенник, жаждущий славы для своего семейства? Сколько вам лет?
– Мне пошел двадцать шестой год.
– Двадцать шестой? Моложе, чем я думал. И кто же в вашей семье поспособствовал быстрому продвижению в должность префекта?
Подобные высказывания Катон слышал много раз и давно с ними смирился, понимая, что от клейма низкого происхождения не избавиться до конца дней. И неважно, что он отличный воин и зять сенатора, всегда найдутся люди, которые напомнят, что он является потомком вольноотпущенника, бывшего раба в императорском дворце.
– У меня нет родных, господин губернатор. Только жена Юлия Семпрония, с которой мы вступили в брак уже после получения должности префекта. Она дочь сенатора Семпрония, но я ни разу не обращался к нему за протекцией.
– Говорите, Семпроний? – переспросил губернатор. – Мы знакомы. Семпроний служил трибуном в моем Восьмом легионе. Достойный человек, очень трудолюбивый и, что самое важное, заслуживает доверия. Такой никогда не подведет. Если он благословил ваш брак с любимой дочерью, стало быть, узрел в вас некие положительные качества. Однако как думаете, хватит ли у вас опыта для успешного выполнения обязанностей префекта?
– С момента поступления на военную службу я имел честь сражаться бок о бок с центурионом Макроном. Мой друг отличается скромностью и не любит распространяться о своем боевом опыте. Скажу лишь, что нам довелось воевать с германскими племенами, с бриттами, пиратами, иудеями, парфянами и нумидийцами. Так что свое ремесло мы знаем.
– Если все сказанное правда, у вас завидный послужной список, префект Катон, – задумчиво заметил Осторий. – Такими людьми я дорожу, особенно сейчас, когда необходимо навести порядок в Британии и обратить этих дикарей хотя бы в некое подобие цивилизованного общества. – Губернатор сделал жест рукой. – Вольно, господа.
Некоторое время Осторий собирался с мыслями, а потом обратился к вновь прибывшим:
– Очень важно ознакомить вас со сложившейся в Британии обстановкой. Не знаю, что вам наговорили в Риме, а только утверждение, будто мы здесь занимаемся обычной зачисткой, предшествующей полному покорению Британии… хм… Как бы это помягче выразиться? Одним словом, подобные заявления несколько преждевременны. Прошло семь лет с триумфального празднования победы, одержанной императором Клавдием. Да, семь долгих лет… Все это время мы с большим трудом, шаг за шагом, расширяли границы провинции. Но даже побежденным племенам, с которыми заключен договор, доверять ни в коем случае нельзя. С ними как с крысами: нельзя жить спокойно, пока не насадишь на копье. Всего два года назад, когда готовилось наступление на племена силуров и ордовисов, я приказал племени иценов сдать оружие, чтобы обезопасить себя от предательского удара в спину. Вполне разумная просьба, обращенная к людям, которые называются союзниками. Но как только я вывел армию в горы, эти ублюдки подняли восстание, вот и пришлось прервать поход и вернуться, чтобы разобраться с мерзавцами. Придурки засели в одном из земляных укреплений, но быстро сдали позиции. Мы покончили с иценами быстро, но вместо запланированного наступления пришлось строить на их землях крепости и дороги, чтобы не выпускать их из поля зрения.
Катон вспомнил гордого обидчивого воина племени иценов, который служил проводником, когда они с Макроном отправились в тыл противника по заданию командующего армией, вторгшейся в Британию. Префект без труда представил, как оскорбил Прасутага приказ сдать оружие. Местными племенами на острове управляла каста воинов, для которых не было большего унижения, чем требование разоружиться. Ничего удивительного, что вспыхнул бунт.
– А пока я возился с иценами, – продолжил рассказ губернатор, – Каратак, воспользовавшись передышкой, переманил на свою сторону обитающие в горах племена и стал их вождем. И когда, наконец, можно было продолжить военную кампанию, оказалось, он собрал целую армию, которая способна оказать серьезное сопротивление. Вот почему пришлось обратиться в Рим с просьбой о подкреплении. И теперь, когда оно прибыло, пора навсегда покончить с Каратаком и его сторонниками.
Макрону слова губернатора пришлись по душе. Центуриона радовала перспектива поучаствовать в грядущих сражениях и наряду с добычей получить повышение по службе. Макрон не любил разглашать свои честолюбивые планы, однако, подобно многим воинам, мечтал получить звание старшего центуриона легиона, обеспечивающее почет и многочисленные привилегии. Оно прокладывало дорогу в благородные слои общества, давало возможность приобщиться к сословию всадников, выше которого только сенаторы и сам император. Похоже, римскую армию ждут в Британии тяжелые бои, а значит, ряды центурионов сильно поредеют. Так случалось при каждой военной кампании, ибо центурионы неизменно оказывались на передовой и гибли десятками. Однако если повезет и удастся уцелеть, в один прекрасный день Макрону могут доверить командование Первой когортой в легионе. А потом не за горами звание префекта лагеря и командование легионом в случае отсутствия или тяжелого ранения и смерти легата. Одна мысль о грядущих перспективах вселяла в сердце Макрона надежду.
Губернатор со вздохом погладил покрытый седой щетиной подбородок и замолчал. Казалось, он с головой погрузился в невеселые думы.
– Я уже слишком стар для подобных приключений, и как только закончится срок службы, уйду на заслуженный отдых. Вернусь в свои владения в Кампанье, займусь виноградниками и буду доживать век с супругой. Я долго и преданно служил Риму и имею право на отдых… Ну а сейчас нас ждут большие дела! – Губернатор с усилием выпрямился и снова обратился к стоящим навытяжку офицерам: – Я готовлю очередное наступление и все же лелею в душе слабую надежду на заключение мира.
– Мира? – Катон решил, что ослышался. – С Каратаком? Вряд ли он согласится на какие-либо условия, предложенные Римом, даже самые выгодные.
– Неужели? А вам это откуда известно?
– Я знаком с этим человеком. Нам доводилось встречаться и беседовать.
В комнате повисло напряженное молчание. Губернатор, наклонившись вперед, сверлил молодого префекта пристальным взглядом.
– Как такое могло случиться? Каратак люто ненавидит Рим и всех воинов, что служат в легионах. Он редко берет пленных, а несчастные, попавшие к нему в руки, исчезают без следа. Итак, как вам удалось удостоиться этой сомнительной чести?
Катона не смутил грозный тон губернатора.
– На второй год после вторжения в Британию я вместе с товарищами был взят в плен Каратаком, и когда нас доставили во вражеский лагерь, он меня допросил.
– С какой целью?
– Хотел больше узнать о Риме и его воинах. Кроме того, он намеревался показать, что гордые местные племена никогда не склонят голову перед захватчиками. Заявил, что они все до одного погибнут в бою, но не сдадутся на милость императора.
– Понятно. И все же, как вам удалось уцелеть?
– Я совершил побег.
– Сбежали из вражеского лагеря?
Катон лишь кивнул в ответ.
– Видимо, боги питают к вам особую благосклонность, префект Катон. Не знаю ни одного римлянина, которому удалось бы совершить нечто подобное.
– Вы не знаете подробностей, господин губернатор, – хмыкнул Макрон. – Фортуна постаралась на славу в стремлении оградить префекта от бед.
Катон бросил многозначительный взгляд на друга.
– Ты и сам тогда не оплошал.
– Я заговорил о мире, господа, – нетерпеливо перебил Осторий. – Ваша встреча с Каратаком состоялась несколько лет назад, и все эти годы велась непримиримая война, измотавшая обе стороны. Смею предположить, что у противника, как и у нас, жажда нарваться на очередной конфликт несколько умерилась. Кроме того, недовольство положением в Британии у некоторых влиятельных лиц в Риме растет день ото дня. Прежде всего речь идет о Палласе, одном из ближайших советников императора. Думаю, вы с ним не знакомы, господа.
– Знакомы, господин губернатор, – деликатно вставил Катон.
– Если верить моим друзьям в Риме, Паллас – восходящая звезда на политическом небосклоне. Он является приближенным императора, его новой супруги и ее сына Нерона, который, возможно взойдет на трон после смерти Клавдия. Похоже, Паллас настаивает на выводе нашей армии из Британии и предлагает оставить эту провинцию. Она нам дорого обошлась и не оправдала средств, вложенных в нее Римом. Да и в будущем стабильной выгоды от Британии ждать не приходится, стоит иссякнуть потоку военнопленных, которые поставляются на рынок рабов. Надежды на обильные запасы серебра, олова и свинца на острове не подтвердились, и, насколько я понимаю, нас удерживают на этой земле лишь две причины. Во-первых, кое-кто из богатейших граждан Рима дал в долг крупные суммы вождям племен, заключившим с нами союзный договор. В их числе оказался и Нарцисс. Вот почему он настаивает на пребывании римской армии на острове, по крайней мере до тех пор, пока не получит назад свои деньги. А вторая причина – уязвленная гордость. Вывод римской армии из Британии станет унижением для императора, и наше поражение придаст силы врагам из других приграничных провинций. Разумеется, новый император, взойдя на трон, может оправдать эти действия стремлением исправить ошибку, совершенную предшественником. Так что, господа, сами видите, что положение Рима в Британии далеко не такое надежное, как пытаются представить.