– Что, холодно?
Катон оглянулся и увидел на верхней ступеньке лестницы Боудикку.
– Да, немного замерз. День выдался тяжелый, и я устал.
Боудикка зашла в сторожевую башню, но Катон уже успел справиться с расшалившимися нервами. Королева встала рядом и проследила за взглядом Катона.
– Завтра будет еще тяжелее и утомительнее. По-моему, губернатор Осторий совершает ошибку. Не надо было все это затевать. Никакие посулы не удовлетворят враждебные Риму племена, и, разумеется, хозяева губернатора в Риме не пожелают выполнять данные обещания.
Катон с тоской подумал, что королева права, но он не сомневался в искреннем стремлении губернатора избежать дальнейшего кровопролития.
– Возможно, так и есть, – нехотя согласился он.
– Тогда что мы тут делаем?
Катон быстро огляделся по сторонам и, убедившись, что их не подслушивают, зашептал:
– Осторий – старый больной человек, изнуренный бременем высокой должности. И ему больше всего хочется поскорее вернуться домой к семейному очагу и насладиться остатком жизни в мире и покое. Еще одного похода ему не пережить. Боюсь, это место его окончательно доконало.
– Тогда пусть уезжает и заберет свои легионы.
Катона удивила прозвучавшая в голосе Боудикки ярость. Ведь в последние два дня отношения между римлянами и иценами были вполне дружелюбными.
– Ты же знаешь, этого никогда не произойдет.
– Тогда всем придется жить с последствиями его политики, – тихо промолвила Боудикка и вымученно улыбнулась. – Ну ладно, хватит. Старые друзья должны гнать печальные мысли прочь. Мы делили горе и радости, и нашу дружбу не так легко разрушить. Скажи, Макрон все еще сердится, что я тогда вышла замуж за Прасутага? Я пыталась объяснить, что выбора нет.
– Макрон остается верен себе и не носит в сердце обиды. Он испытывал к тебе сильные чувства, но когда ты отдала руку другому мужчине, он погрустил, посердился, да и забыл. Такой уж он человек. Едва ли он затаил зло на тебя или Прасутага.
– Мне бы твою способность к философствованию.
– Ну уж поскольку речь зашла о Макроне, вряд ли уместно упоминать философию, – хмыкнул Катон. – Если хочешь нанести ему смертельную обиду, назови в лицо философом.
Боудикка рассмеялась, а потом вдруг стала задумчивой.
– И все же хочется верить, Макрон не так быстро предал забвению нашу любовь, как ты пытаешься меня убедить.
В голосе королевы слышались нотки сожаления, и Катона обожгло чувство вины. Ему и в голову не приходило, что друг может вызвать в сердце Боудикки такие глубокие переживания. Макрон был замечательным воином, каких на свете мало, и преданным другом. Однако обладал он и некими иными качествами, которые, по мнению Катона, вряд ли могли понравиться женщине, если она не зарабатывает на жизнь известным древним ремеслом. Катон тут же устыдился гаденьких мыслей, ведь Макрон был его самым близким и верным другом, и префект испытывал к нему братские или даже сыновние чувства.
Внимание Катона привлекла вспышка света у невысокого хребта на горизонте, где в предзакатных лучах на фоне разъяснившегося неба сияло солнце.
– Как красиво, – прошептала Боудикка.
– Да, – кивнул Катон, но его мысль продолжала работать.
Невозможно определить, на чем зиждется дружба. То же самое можно сказать и о любви. Макрон обладал неким не поддающимся описанию качеством, которое привлекало Боудикку. Вероятно, это верно в отношении любого человека – в каждом есть черты характера, вызывающие отклик в душе представителя противоположного пола.
– Взгляни! – Боудикка подняла руку и показала на запад.
Катон прервал неуместные размышления, увидев во мраке яркий огонек недалеко от холма, за который село солнце. Потом загорелся еще один и еще, и вскоре пламя приняло форму узкого эллипса, от которого отходила в сторону огненная линия. Один из часовых тоже заметил огни и стал колотить острием копья по медному котлу, что висел у ворот заставы, подавая сигнал тревоги. Вскоре появился опцион и приказал занять позиции вдоль ограды. Дверь ближайшей казармы распахнулась настежь, и на улицу выбежал Макрон со шлемом в одной руке и кольчугой в другой. Следом за ним вышли остальные римляне, и один из них направился к Осторию. Прасутаг и его воины тоже покинули предоставленное им жилье, стали взбираться по покрытой дерном внутренней стене на устланную досками дорожку за изгородью из заостренных кольев. А часовой все грохотал по котлу.
– Черт бы тебя побрал! Перестань греметь! – рявкнул Макрон, надевая кольчугу. – Доложи обстановку! Что ты увидел?
Ответить часовой не успел, так как его опередил Катон.
– Вижу огни на западе! – крикнул он во весь голос со сторожевой башни.
Последний воин занял свое место у изгороди, и в этот момент на дорожку, тяжело дыша, взобрался Осторий. Теперь многочисленные огни были отчетливо видны, и над рядами воинов повисло тяжелое молчание.
– Что это? – решился, наконец, заговорить один из младших трибунов. – Похоже на армию на марше.
– Полагаю, это Авибарий, – откашлявшись, промолвил Осторий.
– Верно, римлянин, – раздался мощный голос Прасутага. – Это он.
Прасутаг глянул на сторожевую башню и, увидев жену, нахмурился. В следующее мгновение великан уже взбирался по лестнице наверх, и под его тяжестью вся конструкция слегка покачнулась. Взойдя на площадку, Прасутаг обменялся с Катоном краткими приветствиями на языке иценов и встал между префектом и супругой.
– Кострами отмечена граница священных камней, – сообщил Прасутаг. – Когда умирает солнце, мир освещает огонь. Когда жрецы отдадут приказ.
– Жрецы? – У Катона перехватило дыхание. – Ты говоришь о друидах?
Прасутаг кивнул в ответ.
– Они готовят место для встречи. Сначала нужно исполнить ритуалы и совершить жертвоприношение, чтобы умиротворить духов и задобрить наших богов.
– И какие приносятся жертвы? – тихо поинтересовался Катон, но Прасутаг не ответил. Он напряженно всматривался вдаль.
– Скоро за нами пришлют, – наконец, сообщил он на ломаной латыни.
– Так скоро?
– А чего ждать? – пожал плечами король племени иценов. – У вас еще остались незаконченными какие-то дела? – Он устремил на супругу многозначительный взгляд.
– Мы вспоминали прежние дни, мой король, – с недовольным видом откликнулась Боудикка. – Когда мы четверо были друзьями.
– Это было так давно. С тех пор много воды утекло, многое переменилось. Теперь ты моя супруга и королева народа иценов.
– А как же наша дружба? Неужели она умерла? – обратился к Прасутагу Катон.
– Разве можно назвать другом человека, который обирает тебя до нитки?
– Ты имеешь в виду Рим, – улыбнулся Катон. – Но мы с Макроном ничего у тебя не забирали, так почему нам не остаться друзьями, как в прежние времена?
Прежде чем ответить, Прасутаг удивленно поднял брови:
– Потому что вы – римляне.
– Впереди какое-то движение! – крикнул младший трибун. – К нам скачет всадник.
– Благодарю, трибун Дециан, – сурово оборвал его Осторий. – Может, я и становлюсь стар, но пока еще не ослеп.
– Каковы будут ваши приказы, господин губернатор? – обратился к Осторию командир заставы.
– Пусть ваши люди выстроятся в боевой готовности вдоль ограды и зорко следят за противником. Надеюсь, этих воинов нельзя застигнуть врасплох, верно?
– Верно, господин губернатор, – улыбнулся опцион.
– Думаю, вам и вашей свите лучше держаться в стороне, – обратился губернатор к Прасутагу. – И не создавать впечатления, будто вы находитесь под моим покровительством.
– Народ иценов не нуждается в покровительстве, – скрипнул зубами Прасутаг.
– Разумеется, вы правы, – поспешил согласиться Осторий. – Просто разумнее не провоцировать ваших соплеменников и не давать лишний раз повод для поспешных выводов.
После минутного колебания Прасутаг отдал приказ своим воинам и стал спускаться со сторожевой башни. Бросив исподтишка виноватый взгляд на Катона, Боудикка последовала за супругом. Люди Прасутага тоже спустились с покрытого дерном крепостного вала, и теперь приближающийся к заставе всадник их не видел. Вскоре стук копыт стал более отчетливым, и возле рва показалась темная тень. Всадник что-то выкрикнул на своем языке.
– Черт возьми, куда запропастился переводчик! – гневно прошипел Осторий. – Маркоммий, ко мне, быстро!
Переводчик, протиснувшись мимо трибунов, встал рядом с губернатором.
– Что он сказал?
– Спрашивает вас, господин губернатор.
– А откуда ему известно, что я здесь?
Маркоммий обменялся парой фраз со всадником.
– Он говорит, за нами следили от самой Каллевы. А также за отрядом иценов. Остальные ждали нашего прибытия, чтобы начать церемонию. А теперь гонец просит нас и короля Прасутага следовать за ним к священным кольцам.
Переводчик, протиснувшись мимо трибунов, встал рядом с губернатором.
– Что он сказал?
– Спрашивает вас, господин губернатор.
– А откуда ему известно, что я здесь?
Маркоммий обменялся парой фраз со всадником.
– Он говорит, за нами следили от самой Каллевы. А также за отрядом иценов. Остальные ждали нашего прибытия, чтобы начать церемонию. А теперь гонец просит нас и короля Прасутага следовать за ним к священным кольцам.
– Кто он такой? Пусть назовет свое имя! – потребовал Осторий.
Катону со сторожевой башни было хорошо видно гонца в темных одеждах, с беспорядочно развевающимися волосами. Префект сразу понял, кто перед ними, прежде чем переводчик успел раскрыть рот.
– Это друид, господин губернатор. Говорит, его имя известно лишь приверженцам этого культа. Таков обычай. И он… снова просит вас следовать за ним вместе со свитой.
– Просит? – хмыкнул Осторий. – Подозреваю, он выразился более категорично. Мне нужен точный перевод со всеми нюансами.
– Слушаюсь, господин губернатор.
– Скажи, мы немедленно отправляемся в путь. А вы помните, – обратился губернатор к офицерам, – ничего не предпринимать и не говорить без моего приказа.
– А если с вами произойдет несчастье? – задал Дециан давно мучивший его вопрос.
– Тогда придется действовать по своему усмотрению, – криво усмехнулся Осторий. – Впрочем, все предельно ясно. В случае моей гибели командование принимает префект Катон. Кстати, вот он.
Офицеры, подняв головы, наблюдали за спускающимся со сторожевой башни Катоном. Он прекрасно знал свои обязанности, однако перспектива командовать людьми в отчаянной ситуации вызывала тревогу.
Лошади, привыкшие, что их в конце дня расседлывают и сытно кормят, возмущенно храпели. Животным явно не хотелось снова облачаться в тяжелое снаряжение. Децимус присматривал за мулами, радуясь в душе, что не придется ехать верхом вместе с господами. На землю уже спустилась ночь, Осторий приказал открыть ворота крепости и вывел отряд навстречу друиду. Всадник поджидал губернатора, не двигаясь с места. Подъехав ближе, Осторий придержал коня, а друид, прищелкнув языком, пустил свою лошадь вперед. Катон и Макрон ехали следом за губернатором и переводчиком, получив возможность рассмотреть сопровождающего. Вблизи друид имел еще более дикий и жуткий вид. Он не спускал с Остория надменного взгляда.
– Пусть не надеется запугать нас своей злобной рожей, – сердито прошипел Макрон. – Эх, если бы не приказ, уж я бы поставил ублюдка на место!
– Еще не время, Макрон, – прошептал в ответ Катон. – Но, по-моему, тебе скоро представится такой шанс.
Друид отвлекся от губернатора и пустил коня медленным шагом вдоль колонны. Осторий смотрел прямо перед собой, всем своим видом показывая, что пристальное внимание друида не может вывести его из равновесия. Вскоре всадник поравнялся с Катоном и Макроном, который озорно подмигнул ему, расплываясь в улыбке. Друид прорычал в ответ нечто похожее на проклятие и двинулся дальше. Молодые трибуны, глядя на командира, старались держаться бодро и не выдавать нахлынувшей тревоги. Доехав до Прасутага и его свиты, друид остановился. В воздухе повисла напряженная тишина. Потянув носом воздух, друид с отвращением поморщился и плюнул под ноги королю иценов, а затем что-то сказал на своем языке.
– Что он говорит? – с невозмутимым видом поинтересовался Осторий.
– Что ицены слишком долго находятся в компании римлян и теперь так же мерзко воняют.
– Кто бы говорил! – скривился Макрон. – Каково слышать подобные дерзости от вылезшего из болот волосатого чудовища!
– Придержи язык, – тихо предостерег друга Катон.
Друид неожиданно издал хриплый гортанный клич и, развернув косматого коня, снова направил его в голову колонны. Подъехав к Осторию, он подал знак, предлагая следовать за собой к светящимся в отдалении огням. Ночной воздух наполнился глухим стуком копыт и позвякиванием доспехов.
– Он едет слишком быстро, – пожаловался трибун Дециан. – Впереди не видно ни зги. Следовать за ним на такой скорости – настоящее безумие!
– Если может он, должны суметь и мы, – сурово одернул Катон.
Вскоре трава под копытами лошадей сменилась утоптанной землей, и Катон понял, что колонна выехала на дорогу из Каллевы, а потому беспокойство за сохранность лошадей потихоньку улеглось.
Впереди дорога проходила через небольшую рощу, а затем поднималась на гребень невысокого холма. Друид, хорошо знакомый с местностью, остановился, поджидая римлян. Взобравшись на вершину холма, Катон увидел в низине священные камни Авибария, и от этого зрелища перехватило дыхание. Внизу простиралась огненная дорога в полмили длиной и пятьдесят футов шириной, по обе стороны которой виднелись каменные столбы. В конце дороги находилось круглое пространство, внутри которого также стояли камни, а на вершине земляной насыпи горели огни. В том месте, где огненная дорога врезалась в земляные укрепления, располагались открытые ворота, а на противоположной стороне кольца стояло два монументальных обелиска, поперек которых лежала плита. Перед этим сооружением находился каменный алтарь, едва заметный даже при ярком свете огней, так как он был сплошь покрыт кровью, проливавшейся здесь в течение многих лет. По проходу по направлению к воротам двигался людской поток. Друид, пришпорив коня, указал жестом на ближайший к римлянам конец прохода, где на свободном участке столпились сотни людей и лошадей.
Всадники спустились по покатому склону и вскоре приблизились к толпе, которая при виде друида и его спутников шарахнулась в сторону. Проезжая сквозь ряды местных жителей, Катон чувствовал на себе взгляды сотен глаз, но ни приветственных возгласов, ни враждебных выкриков в адрес римского губернатора и его спутников не раздавалось. До самого прохода их сопровождало гробовое молчание. Здесь друид остановил коня и спешился. Тут же к вновь прибывшим бросилось несколько мальчиков, чтобы забрать поводья. Дождавшись, когда римляне будут готовы продолжить путь, друид взмахнул рукой и выкрикнул короткий приказ, после чего ступил в проход.
Большинство приехавших на сход уже зашли в круг, и на дороге из огня и камня осталась лишь завершающая часть процессии. Друид прибавил шаг, но Осторий, не желая выпускать инициативу из рук, задал своим спутникам более умеренный темп. Оглянувшись, друид обнаружил, что расстояние между ним и римлянами увеличивается, и в бессильной злобе обнажил зубы в свирепом оскале. Однако ему пришлось остановиться и ждать, когда подтянутся римляне. Больше он не пытался вырваться вперед. По обе стороны от процессии римлян в отблесках пламени вырисовывались фигуры людей, и это мрачное зрелище пробудило в душе Катона недобрые предчувствия.
– Не нравится мне это место, – буркнул рядом Макрон, инстинктивно хватаясь за рукоять меча. Однако он тут же опомнился и отдернул руку. – Если начнется заваруха, до лошадей слишком далеко. Даже если мы сумеем к ним пробиться.
– Ну, если вспыхнет драка, нам просто не позволят выбраться из круга, – возразил Катон.
– Благодарю за оптимизм и поддержку. Так-то ты собираешься вселять мужество в воинов своей когорты!
– Самая горькая правда лучше сладкой лжи, мой друг.
Презрительно фыркнув, Макрон замолчал, продолжая настороженно следить за тем, что творится вокруг. Наконец римляне дошли до входных ворот, ведущих в круг, и Катон увидел, что они унизаны непонятными предметами, похожими на крупные жемчужины. И только при ближайшем рассмотрении он понял, что это висящие на штырях лицом вниз черепа.
– Всемогущий Юпитер-Громовержец! – в ужасе выдохнул Дециан. – Что это? Храм или бойня?
– И то, и другое, – тихо объяснил Маркоммий. – Наши боги время от времени требуют жертв.
– Варвары! – Дециан смотрел на переводчика с нескрываемым омерзением.
– Никто не приглашал тебя на нашу землю, римлянин.
– Ну, раз уж мы здесь, то пора положить конец подобным зверствам.
– Прикусите языки! – оглянувшись, пригрозил Осторий.
Римляне проехали через дубовые ворота высотой пятнадцать футов, и Катон прикинул, что черепов не меньше сотни. Он всем своим существом ощущал присутствие мрачных призраков мертвых, враждебно взирающих на вторгшихся в Британию пришельцев. И вот уже перед ними открылся огромный круг. Представители местных племен, прибывшие раньше, уже заняли места по его внешней границе. Друид показал рукой на открытый участок слева от алтаря и что-то сказал переводчику.
– Он просит вас стать туда, господин губернатор. Ицены должны находиться рядом с вами.
– Хорошо, – согласился Осторий.
Взоры всех присутствующих были прикованы к римлянам и воинам иценов, когда они проходили по самому центру святилища.