«А оттого, милый друг, ты взъерепенился, – стараясь быть отстраненным, додумывал-таки мысль до конца Иван, – что тогда у тебя в мозгу прозвучала – пользуясь Веничкиным лексиконом – «мыслефраза» Марины… Что-то вроде: «Спала с ними – и спать буду!» И еще – в уме твоем тогда, будто наяву, промелькнули образы: яркие, бесстыжие, до остроты откровенные… В них была Марина. С мужчинами. Разными. Знакомыми. Незнакомыми… Что это было? Ее, Маринина, мысль? Рожденный ее мозгом и каким-то чудом уловленный им образ?.. Да нет же! Нет же! Нет же!.. Это была его болезненная, взвинченная ссорой и ревностью, фантазия!
«Я не могу читать ничьих мыслей, – проговорил вслух вполголоса Кольцов. – И я не мог убить Марину. Не мог!»
Но кто же тогда убил ее?
Кто?
Почему?
И за что?
То же самое время. Примерно то же самое место. Лена БарышеваЛена улетала в Москву из Сочи ночным рейсом. Из Абрикосова ее и других отъезжающих вез в адлерский аэропорт старенький микроавтобус «Фольксваген».
За рулем, как ни странно, сидела женщина. Точнее, тетенька средних лет. Типичная клуша.
Повороты и перевалы по дороге в Адлер измучили Лену. У автобусика не работала первая передача, поэтому тетенька-шофер старалась не останавливаться. В гору «фолькс» полз на второй передаче – еле-еле, со скоростью три километра в час.
Мысли у Лены все были вперемешку. Никаким математическим законам они не подчинялись. То она вспоминала о санатории, пляже, этой милой Ирме Дегтяревой… И, конечно же, о Ванечке Кольцове… Об их безумной ночи… То мысли перекидывались к Москве, и она вспоминала о своей школе, любимом братике, шестнадцатилетнем Ромке – единственном родном ей человечке…
Наконец они притащились в адлерский аэропорт. Клушка-супердрайвер попрощалась с ними и выдала каждому сухой паек от санатория: по три бутерброда с сыром и бутылке газировки.
В газетном киоске Лена купила штук семь газет – центральных и местных. Весь отпуск она газет не читала, не смотрела телевизор, не слушала радио. Это была традиция. Отдыхать так отдыхать. Не нервировать себя политическими дрязгами и всякими там валютными кризисами. Раньше, когда они с Максом проводили отпуск за границей, отторжение от домашних проблем получалось само собой. В Париже или Майами «Известия» днем с огнем не найдешь, ОРТ не поймаешь. В этом году приходилось отгораживаться от столичных забот искусственно… Ну а теперь отпуск кончался, и Лена поняла, что она соскучилась по новостям.
Прошли регистрацию, объявили посадку. Аэропортовский автобус отвез их к громадине «Ил-86». Лена заняла свое место. Отгородилась газетой от самолета, пассажиров, стюардесс – всего мира! Ни о чем не хотелось думать и говорить. Уснуть бы сейчас – а проснуться в своей московской квартире.
Но Лене не спалось. Слишком взвинченной она была последние сутки. Слишком многое произошло за это время: знакомство с милым летчиком Ванечкой, купание на ночном пляже, их скороспелая любовь, его непонятное исчезновение… Лена лениво листала газеты. Сознание не задерживалось ни на чем. Она едва понимала заголовки.
Вдруг в местной газете с ужасным названием «Голос курорта» ее внимание привлек заголовок:
ГЕРОЙ В АБРИКОСОВСКОМ КАФЕ
Она вчиталась внимательнее. Заметка была написана в разухабистом провинциальном стиле и содержала намеки, понятные, видимо, одному только автору.
Вчера в Абрикосове в одном из приморских кафе были повержены трое «бойцов» местной оргпреступной группировки. «Бойцы» были вооружены огнестрельным оружием. Это не помешало неизвестному молодому человеку лет тридцати, плечистому и крепкому, победить криминалитетов голыми руками. Молодой человек, который заступился за девушку, расшвырял своих соперников в стиле Ван Дамма. Все произошло настолько быстро, что свидетели утверждают, будто неизвестный даже не прикасался к обидчикам. «Они просто попадали вокруг него», – утверждает хозяин кафе, пожелавший остаться неизвестным. Герой вместе со своей девушкой с места разборки тут же скрылись. Его противникам оказана первая медицинская помощь, и они отпущены по домам.
Что произошло в приморском абрикосовском кафе? Нам остается только гадать. Что это? Очередная бандитская разборка? Или часть большой и мощной операции спецслужб по нейтрализации криминальных авторитетов побережья? Или нашелся наконец единственный мужчина на всем российском юге, который сумел противостоять бандитам?
Заметка была подписана очевидным псевдонимом – О. Правильная.
Лена усмехнулась. «Неизвестный герой вместе со своей девушкой»! «Вот ты и попала в газеты», – сказала она себе. Интересно, откуда репортерша узнала? В кафе ведь никого не было… Хозяин, наверно, рассказал…
Что вообще произошло в кафешке? Как Ивану удалось в минуту расправиться с тремя обидчиками – причем вооруженными? Все произошло в одну секунду. Лена вспомнила: вот Ваня, кажется, побежден, сломлен. Вот перегнулся пополам, схватился за живот… Сейчас он упадет… Они добьют его… Лена в ужасе закрывает глаза… А через секунду его противники уже лежат у его ног, а Иван стоит, гордо выпрямившись, сжав кулаки… И глаза у него – какие-то потусторонние, белые-белые…
Самолет приближался к Москве.
Небо в иллюминаторе уже стало совсем светлым. Скоро взойдет солнце.
То же самое время. Капитан ПетренкоИ еще одного человека заботила в те самые минуты судьба Кольцова.
Когда капитан Петренко накануне вечером позвонил из Туапсе по спутниковому телефону полковнику Савицкому и доложил ему обстановку, полковник вздохнул: «Ну что ж… Иди искупнись – и возвращайся».
После звонка капитан отправился к своей «волжанке», стоявшей в тени шелковицы. Довольно-таки грубо растолкал солдата – опять ведь дрых, зараза! – и усадил его за руль.
– Гони в Адлер, в аэропорт! – скомандовал Петренко.
Солдатик Алешка оказался водителем мастерским, под стать самому Петренко. Но гнать не получалось. Дорога между Туапсе и Сочи оказалась – хоть ралли устраивай. Она то круто шла в гору, то не менее стремительно летела вниз. Перевал следовал за перевалом, один «полный поворот кругом» сменял другой. К тому же в обе стороны шел сплошной поток авто. А впереди колонны тянулась какая-нибудь сеновозка или трактор с яблоками.
И не обгонишь: справа – пропасть, слева – закрытые повороты, а за ними уже летит наготове встречный «КамАЗ»… К тому же возвращались с дневных пастбищ стада, перекрывали шоссе. Кое-кто из жвачных укладывался поперек пути. Коровы грелись на жарком асфальте. Гуди им, не гуди – бесполезно: на железных коней парнокопытные даже не косились. Приходилось лавировать мимо стада – того и гляди буренка заедет рогом в лобовое стекло!
За час Петренко с Алешей не до аэропорта добрались (как планировал капитан), а проехали всего пятьдесят «кэмэ».
Петренко собирался вздремнуть на пассажирском сиденье – да где тут, разве заснешь! Не дорога, а американские горки. К тому же виды разворачивались за окном «Волги» один краше другого. Жалко было пропускать.
Горы сплошь в синих лесах. Золотилось, ликовало бесконечное море. Солнце скатывалось в сторону горизонта. Море, кажется, смеялось над Петренко: упустил, упустил, упустил!
К 19.50 достигли поселка Лазаревское, на полпути к аэропорту. Здесь дорога шла по самому берегу. По правую руку от Петренко тянулась железнодорожная ветка, а за нею – бесконечный пляж. И волны, волны… Солдатик принялся выразительно вздыхать… Да и сам Петренко стал подумывать… На море он не был, почитай, вот уже пять лет… Работа же начнется только завтра в Москве… А самолеты, верно, летают всю ночь… И Кольцова он уже все равно упустил… Словом, капитан решительно скомандовал: «Тормози!»
Дал-таки слабину.
В Лазаревском Петренко с шофериком потеряли еще два часа. Купались в волнах в закатном море. У Петренко в «тревожном чемодане» обнаружились плавки – молодец Олюсенька, положила – как знала! Солдат же – человек абсолютно без комплексов – полез в волну в синих трусах до колена.
Затем, сидя в кафе, капитан любовался закатным солнцем. Оно стремительно сваливалось за морской горизонт. Волны одна за одной, шипя, налетали на берег.
Петренко с наслаждением выпил запотевшую кружку пива и съел три бутерброда с колбасой. Шоферику он пива не взял, но заказал для него половину жареной курицы. Тот срубал ее в один момент. Петренко показалось, что столь же быстро солдатик смолотил бы и цельную птицу. Или барана.
Словом, расслабились.
В итоге в адлерском аэропорту они оказались только в одиннадцать вечера. На Москву имелся только один дополнительный рейс в четыре тридцать ночи.
На прощание капитан еще раз накормил солдата в аэропортовском буфете. Шести сосисок шоферу Алеше вроде бы хватило. Капитан пожелал ему удачи. Пожал руку. «Спасибо, товарищ капитан», – с чувством произнес мальчишка-солдат. Он остался, очевидно, доволен и своим временным командиром Петренко, и нечаянной командировкой. Расхлябанной походочкой солдатик отправился к своей «Волге». Ему же предстоял обратный неблизкий путь в Азов-13.
Весь ночной полет до Москвы капитан проспал.
Через два ряда от него сидела худая, дочерна загорелая брюнетка. Когда рассаживались, Петренко обратил на нее внимание – жену он уже две недели не видел, так что простительно. Да и грех было на девушку не посмотреть. Стройная до худобы, загорелая – чистая мулатка! Лицо отдохнувшее, глаза сияют…
Она после, кажется, даже приснилась Петренко в мимолетном сне. Сон был нескромным: они целовались.
Петренко дернулся и проснулся. Гигант «Ил-86» заходил на посадку.
Он был бы чрезвычайно поражен, если бы ему сказали, что мысли соблазнительной брюнетки заняты сейчас тем же самым человеком, за которым охотился Петренко: Иваном Кольцовым.
14 августа. То же самое время. 6.10 утра. Москва. Алла ВельскаяИмелись, конечно, в России люди, причем таких было подавляющее большинство, которые знать не знали, думать не думали ни о каком Иване Кольцове. Но с некоторыми из них его судьба должна была пересечься в самое ближайшее время и самым удивительным образом…
– Алла Олеговна, у нас – чепэ! – с такими словами в кабинет ворвался менеджер.
Алла Вельская предостерегающе махнула рукой, ввела в калькулятор последнюю цифру, нажала на плюс, подвела итог и только после этого подняла глаза.
– Ну что там еще стряслось? – как ни в чем не бывало спросила она. – Да ты сядь.
Михаил опустился на краешек стула. Он явно нервничал.
– В зале Шилков хулиганит.
Алла еле заметно поморщилась. Шилков, председатель правления крупного банка и обладатель золотой карты казино «Византия», был ее постоянной головной болью. Его не касались обычные правила – слишком лакомым кусочком был для казино вечно хмельной банкир. Шилкову разрешалось бросать фишки на стол после объявления о конце ставок. Позволялось швыряться картами и чашками – спасибо, что он бросал их на пол, а не в официанток. А когда банкир напивался, его не выводили с позором – как простых посетителей, – а старались «завести» на максимальный пьяный проигрыш. И только выудив всю наличность, доставляли домой на машине казино.
– Ну и что у нас сегодня? – Алла говорила, как всегда, спокойно и тихо, заряжая перепуганного менеджера своей энергией.
Михаил откашлялся и постарался говорить спокойней.
– Он ударил Васюкову. У той здоровенный фингал. Наташка ревет и говорит, что подаст в суд.
Алла не стала спрашивать, за что досталось Васюковой. Ясное дело – за то, что выиграла у банкира.
– Где он сейчас?
– Мы сменили дилера и все оставили как есть. Но он опять проигрывает.
– Хорошо, я посмотрю.
Алла заперла в сейф бумаги, с которыми работала, и вместе с Михаилом прошла в игровой зал.
Шилков сидел за самой крутой рулеткой – с минимальной ставкой в пятьдесят долларов. «Пьян как свинья», – мгновенно определила Алла, едва взглянув в его налитые кровью бычьи глазки и окинув быстрым взглядом выбившуюся рубашку и съехавший галстук.
Банкир сразу заметил Аллу. Как-то по пьянке он и ее пытался ударить. Алла не стала звать охрану и просто дала ему коленкой по яйцам. Шилков был настолько пьян, что не успел среагировать и согнулся пополам. С тех пор он ее не трогал. Оскорблял, как говорится, словами.
– Иди ко мне, моя сучка! – радостно проревел он на все казино. Дилеры за другими столами с трудом сдерживали торжествующие улыбки.
Алла королевской походкой подошла к банкиру и вежливо поздоровалась.
– Привет, привет, подстилка! – откликнулся Шилков. Двое охранников, стоявших за его спиной, откровенно злорадствовали.
– Дерьмовое у тебя казино, – продолжал банкир. – Рулетка замагничена, подстава, чисто конкретно.
– Воля ваша – не играйте, – спокойно ответила Алла.
– Нет, буду играть! – с пьяной решимостью выкрикнул банкир. – С тобой буду играть!
Алла пожала плечами:
– Хорошо!
И кивнула дилеру, который выскочил из-за рулетки с завидной крейсерской скоростью. Вообще-то это было против правил – играть могли только оформленные в штат дилеры. Но что не сделаешь ради выгодного клиента. Тем более что Алла бросала шарик не хуже самого способного крупье.
Она автоматическим жестом протерла руку об руку и произнесла сакраментальное:
– Делайте ваши ставки.
Шилков бросил сто долларов на «последние шесть», еще сто – на «зеро», и пятьсот на «черное».
Алла окинула круг быстрым взглядом и бросила шарик так, чтобы он попал в конец. Выпало «тридцать шесть, красное». Алла пододвинула Шилкову шесть стодолларовых фишек. Банкир радостно взвизгнул:
– Ага, помойка, надрал я тебя!
О том, что он проиграл ровно столько же, сколько и выиграл, Алла решила ему не напоминать.
За десять минут Алла дала Шилкову выиграть около тысячи долларов. Она не сомневалась в том, что он уже оставил здесь не меньше десяти штук, так что тысячи было не жалко. Но банкир радовался выигрышу, как ребенок, и Алла холодно подумала: «Как же тебе банк доверили, если ты так хреново считаешь?» Но, видно, банком Шилков управлял, пользуясь какими-то совсем другими правилами арифметики.
Наконец банкир сгреб остатки своих фишек и откровенно признался:
– Все, надрался я в зюзю. Еще разик ставлю – и алле-е.
Он швырнул все свои фишки на красное, проскрипел возбужденно:
– Давай крути!
Алле больше хотелось бы не выиграть, а избежать скандала и попасть на красное. Но шарик повертелся-повертелся и остановился на «зеро». Банкир проиграл – разом около семи тысяч долларов.
Шилков разразился восхитительным матом. Охрана с трудом подняла его из-за стола и поволокла к выходу. Алла тяжело вздохнула. В голове против воли вертелись эпитеты, которыми наградил ее пьяный банкир. Хорошо, хоть бить не пытался. Проклятая работа!
…Когда в семь утра она выходила из казино, обнаружилось, что у ее любимого желтенького джипа «Рэйнджлер» проколоты все четыре колеса. Отомстил-таки, гаденыш! Отомстил, как мальчишка! И не сам баллоны резал – охрану свою натравил. Сукин сын!
Сидя в покалеченной машине, Алла не выдержала, разрыдалась. «Не могу, не могу так больше! – всхлипывала она. – Что за жизнь дрянная! Больше близко к этому казино не подойду!»
Однако пока у нее не было другого выхода. Ей придется выспаться и опять прийти сюда. Чтобы встретить новых Шилковых. Или?..
Глава 7
Тайны Петренко
Тот же день, 10.30 утра. Москва. Капитан ПетренкоНастроение у Петренко было гаже не придумаешь.
Из аэропорта он заехал в комитетскую общагу: бросить вещи и переодеться. Оставалось время сделать получасовую, чтоб семь потов сошло, зарядку – гори, гори, адреналин! Затем капитан принял контрастный душ. Физупражнения и водные процедуры, конечно, слегка поправили настроение. Но спасти его так и не смогли. Факт оставался фактом: ему поручили после перевода в Москву, в Комиссии, первое дело – а он его провалил. Подозреваемый скрылся. И то обстоятельство, что он, Петренко, установил объект и вышел на его след, ситуацию нисколько не улучшало, а, напротив, в глазах капитана только усугубляло.
Когда Петренко вышел утром из комитетской общаги, ничто не напоминало ему вчерашнего ослепительного черноморского пейзажа. Вроде бы здесь, в столице, и солнце светило, и деревья зеленели – да только свет был не таким жарким, а зелень – не столь зеленой. Все словно покрыто серой пленкой. Под стать сероватому московскому утру было и настроение у Петренко. Предстоял весьма неприятный «разбор полетов» у полковника Савицкого, а то и у самого генерала. К тому же надо было решать, как дальше разыскивать Кольцова. Самое печальное, что никаких светлых идей по этому поводу у Петренко не появилось. Пока.
Петренко спустился в метро, а через сорок минут вышел на станции одной из московских окраин. Отправился пешком. Через десять минут он подошел к неприметному зеленому забору под сенью дерев. Набрал у ворот код. Телекамера уставилась в его лицо. Замок щелкнул, калитка распахнулась.
За небольшим садом помещалось одноэтажное здание. Перед входом в здание процедура повторилась: кодовый замок, телекамера… За дверью имелся и одушевленный страж: прапорщик в гэбэшной форме. Он тщательным образом осмотрел петренковский пропуск, сличая ежемесячные чернильные пометки в нем – семиконечную звездочку, лупу и ястреба – с оригиналом.
Прапорщик козырнул, Петренко пересек небольшой холл. Подошел к лифту. Приложил ладонь к считывающему устройству. Охранная система сравнила дактилоскопический узор с оригиналом – все сошлось, дверь лифта растворилась.
Петренко вошел в лифт, нажал единственную кнопку. Лифт поехал вниз – до сих пор Петренко не привык, что едет на работу на лифте не вверх, а вниз, – кабина остановилась – сколько этажей они проехали? Три? Пять? Кто знает!
Капитан оказался в унылом холле с бетонными стенами. Набрал код еще на одном замке – слава богу, последнем. Распахнулась еще одна стальная дверь, и Петренко вступил в те помещения, где размещалась Комиссия.