Обменявшись с кабатчиком несколькими дежурными фразами, меняла с Коротышкой прошли в угол, к любимому столику Хромого. Это место теперь всегда было свободно, Керт словно навеки зарезервировал его за Хромым.
Когда кувшин наполовину опустел, Хиг спросил, не прекращая жевать:
— Ну, так какие у тебя проблемы?
— Проблемы? Разве я говорил о проблемах? Просто мне нужно разузнать об одном из парней Раша Рыбака. Ты же их всех знаешь?
— Ну… Всегда кто-то новый появляется. Иногда они задерживаются надолго, иногда помаячат и пропадают… — Хиг с минуту помолчал. — Кое-кого из молодых знаю только в лицо… А который тебя интересует?
— Такой… Довольно крупный, повыше меня ростом, белобрысый. Щекастый такой. Рот у него широкий, глаза глубоко посажены, левая бровь рассечена.
— Ага, это ты про Жабу говоришь. Знаю его, но не очень-то хорошо, конечно. Встречались… — Последнее слово Коротышка произнес с другой, довольно странной, интонацией и при этом погладил ладонью левой руки костяшки пальцев правой. — Так что, Жаба тебе мешает? Нужно убрать?
От такого поворота в беседе Хромой сперва опешил, а потом даже расхохотался вполголоса.
— Да нет, что ты! Как он может мне помешать… Просто расскажи, что он за человек, имеет ли вес у Рыбака и все такое.
— Дурак он, — решительно объявил Коротышка, — поэтому серьезными делами не занимается. Рыбак ему не доверяет, хотя они давно вместе. Ну, то есть доверяет, но знает — Жаба дурак и с серьезным делом не справится. Поэтому Жаба всегда рядом с кем-то, всегда кто-то вместо него решает. Или он там, где ничего неожиданного не предвидится, но нужно сразу показать, что Раш — в деле. Он заметный… Морда, говорю, заметная у него. Вот и ты его признал, а?
— Верно, Хиг! В самую точку, — кивнул Хромой. — Он, значит, представляет Рыбака. Просто представляет. Чтобы всем было ясно. Чтобы не лезли…
Меняла задумчиво уставился в потолок, пытаясь собрать воедино разрозненные факты. Коротышка, знающий его всегдашнюю скрытность, решил воспользоваться моментом. Пребывая в отрешенной задумчивости, Хромой мог и проболтаться.
— Куда не лезли?
Меняла перестал изучать паутину, густо оплетавшую закопченные потолочные балки и в упор глянул на Хига — внимательно, словно видел впервые. Тот отвел глаза. С недавних пор меняла как-то странно изменился, с ним иногда было тяжело говорить.
— А? — наконец переспросил Хромой.
— Ты сказал: «представляет Рыбака, чтобы не лезли», — терпеливо напомнил Коротышка. — Ты о чем говорил? Куда не лезли?
— А… Не лезли… — спустя еще добрую минуту Хромой наконец заговорил: — Понимаешь, был я сегодня у Шугеля. Так этот Жаба торчит в переулке. Вот я и думаю, чего это он…
— Просто торчит?
— Просто. Или не просто. То есть он ничего не делает, только следит за лавкой Шугеля.
— Так ведь Шугель тоже с Рыбаком, — непонимающе протянул Хиг.
— Ну да. Поэтому Рыбак его и приставил лавку охранять. Ну, то есть не охранять, а показывать клиентам, что Рыбак здесь имеет интерес. Понимаешь?
— Понимать-то понимаю… А в чем интерес-то?
— Да Гангмар его знает. Сам не могу догадаться. Я только хотел выяснить, что происходит. Не каждый же день у Шугеля такая стража под дверью… Спасибо, Хиг! А что, насчет Мясника ничего не слышно? Не думает он в Ливду наведаться как-нибудь? Что об этом у Обуха говорят?
Слово благодарности и перемена темы должны были показать Коротышке, что в этот раз меняла не будет ему ничего объяснять. Разговор переключился на недавние события — смена власти в городе основательно всколыхнула мутное ливдинское болото, и тем для обсуждения нашлось предостаточно. Слово за слово — Керт поставил перед приятелями второй кувшин. Коротышка, радуясь возможности поболтать с человеком, не связанным непосредственно с его «работой», легкомысленно трепался, а Хромой пил мало, частенько принимался изучать потолок или скользил отсутствующим взглядом по залу. Посетители «Шпоры сэра Тигилла», с любопытством изучающие колоритную парочку за угловым столиком, торопливо опускали глаза и утыкались в свои тарелки и стаканы, стоило меняле повернуть голову в их сторону…
Наконец заведение начало пустеть, и приятели стали прощаться. Коротышка, веселый и довольный, находился сейчас в полной гармонии с собой и с Миром, так что его потянуло на подвиги.
— Ты только скажи, Хромой, — заявил он напоследок. — Если у тебя какие-то проблемы с Жабой… Или еще с кем — ты только скажи.
— Спасибо, Хиг! — улыбнулся меняла. — Спасибо!.. Никаких проблем. Ты же понимаешь, какие вообще у меня могут быть проблемы со шпаной вроде этого Жабы?
— Никаких, — согласно кивнул тот, — точно. У тебя — никаких! Но если будут…
— То я сразу к тебе!
— Заметано?
— Заметано!
Распрощавшись с Коротышкой, меняла отправился домой. Беседа с Хигом прояснила кое-какие интересные детали, но не дала ответ на главный вопрос: чем эта афера настолько привлекательна, что Раш решил заиметь свой интерес в деле. Время от времени появляются какие-то чудаки… Платят гроши за право ознакомиться с подделкой… Тем не менее, Жаба торчит в глухом переулке напротив лавки старьевщика, а он ведь — не последний человек в организации Рыбака… Может, его помощь нужна в тех случаях, когда обманутые клиенты возвращаются из Семи Башен с пустыми руками и требуют вернуть им деньги? Это маловероятно, Шугель всегда может заявить, что они просто плохо искали. Он достаточно опытный и тертый человек, чтобы подобные вопросы решать без посторонней помощи. Тем более без помощи, которую приходится оплачивать. Если Жаба — ветеран и занимает почетное место в иерархии портовой банды, то и его присутствие стоит недешево. Что-то было еще в истории с подделкой…
Самым простым, решил Хромой, будет прямой путь, то есть спросить у старьевщика. Если на него надавить как следует, то он, конечно, выложит все без утайки. Еще пока они сидели в «Шпоре сэра Тигилла», меняла продумал свои действия.
В запасе оставалось несколько часов, и он отправился поспать. Домой он добрался без приключений. После бурных событий ночи полнолуния, когда исполнились пророчества и пробужденный чародеем Бибноном эльф из Семи Башен перебил почти весь ливдинский Совет, город успокоился. Вновь назначенный в Ливду граф навел порядок в дневной жизни города, да и «ночные бароны» уже успели заново уточнить границы своих владений…
Придя к себе, Хромой не раздеваясь улегся в кровать и вскоре уже крепко спал. Проснулся он часа за полтора до рассвета. Этим умением он обладал с детства — сколько себя помнил. Он всегда мог проснуться, если нужно, в любое время. Позевывая, он повесил на шею амулет ночного зрения и полез в свой тайник, прикидывая, что может пригодиться в сегодняшнем предприятии. Зачем ему вообще это нужно, Хромой вряд ли бы смог объяснить внятно. Просто он чувствовал потребность узнать побольше об этой афере с подделанной книгой, и ему этого было достаточно, чтобы пускаться в авантюру, которая вполне могла оказаться весьма опасной.
Выйдя из дома, Хромой по привычке огляделся. Разумеется, вокруг было пустынно и тихо. Этот предрассветный час — самое спокойное и безопасное время в Ливде. Спят честные граждане; спят разбойники, промышляющие тем, что грабят честных граждан; спят солдаты городской стражи, которые обязаны ловить разбойников, и спят скупщики краденого, которые обманывают разбойников в торге и платят мзду солдатам стражи… В этот час все они спят — и этот час дарит Миру иллюзию спокойствия и добра…
Заперев дверь, меняла быстро зашагал прочь — скоро проснется пекарь и начнет бранью и пинками будить подмастерьев… Тишина — нечастый гость в переулке Заплаток, так что тот, кто желает воспользоваться предрассветным часом, должен торопиться.
Шагая по замершему ночному городу, Хромой размышлял. Обдумывая все, что ему было известно, взвешивая и сопоставляя факты так и этак, он по-прежнему не видел объяснения. Где-то в истории с подделкой плана Семи Башен скрывался источник дохода, где-то пряталось обстоятельство, делавшее аферу привлекательной. Так и не придумав ничего правдоподобного, Меняла махнул рукой на размышления и сосредоточился на собственном плане. Он предположил, что Жаба облюбовал в переулке определенное место и всегда торчит именно там. Там-то и будет его ждать засада.
К тому времени, как Хромой пересек город, небо уже посветлело, а на востоке начало приобретать розоватый оттенок. Тут, неподалеку от порта, уже ощущалась близость моря. Солоноватые запахи примешивались к обычному городскому смраду, и меняла знал, что вскоре бриз ненадолго очистит воздух здесь, в Западной стороне. Шагая по грязным улицам, Хромой с удовольствием втягивал этот воздух, чувствуя как в нем по мере приближения к берегу крепнет соленая свежесть…
Вот и знакомый переулок. Прежде чем свернуть в него, меняла огляделся. Окрестные дома слепо таращились в предутреннюю мглу закрытыми ставнями, прохожих не было видно. По дороге Хромого обогнали несколько человек, также шагавшие в направлении порта. Это было обычным делом, гавань пробуждается раньше, чем ремесленные кварталы, так что и внимания Хромой не привлек. Убедившись, что поблизости никого не видно, он свернул в переулок и крадучись двинулся ко вчерашнему наблюдательному посту Жабы. Подойдя к нужному дому, Хромой еще раз огляделся. Тишина.
Склонившись над дверным замком, меняла несколько минут его изучал. Потом выпрямился и облегченно вздохнул. Все было в порядке, дверь запиралась обыкновенной щеколдой с фиксатором — три четверти обитателей Ливды пользовались подобными, и Хромой хорошо знал, как отпереть без шума такую дверь. Он извлек из сумочки на поясе необходимые инструменты, накрутил на руку тесемки амулета, гасящего звуки, и спустя несколько минут за дверью послышался легкий стук — колышек, служивший фиксатором, вывалился из своего гнезда на пол. Дальше все было просто. Меняла вытащил нож с узким лезвием, просунул острие в достаточно широкую щель между дверью и косяком и, аккуратно приподняв щеколду, медленно приоткрыл дверь. Действие его амулета не распространялось на заросшие грязью ржавые дверные петли, и он был вынужден действовать очень осторожно, чтобы дверь открывалась без скрипа. Когда он увидел, что может протиснуться в образовавшийся проем, скользнул внутрь, по-прежнему аккуратно придерживая дверь. Проникнув в дом, Хромой — так же медленно и осторожно — закрыл дверь и тихо опустил щеколду. Затем прислушался и принюхался. Из-за драной мешковины, отгораживающей прихожую от единственной комнаты, доносился мощный храп и истекал крепкий перегарный дух. Вчера хозяева крепко выпили, должно быть, но — отметил про себя Хромой — не забыли запереть входную дверь. Что ж, и это тоже обычное дело — даже нищий пропойца, чья жизнь и имущество никому не нужны, казалось бы, вечером обязательно запрет дверь. Будь он мертвецки пьян или смертельно болен — все равно.
Выждав минуту, Хромой осторожно заглянул в комнату. В углу на груде лохмотьев сплелись два обнаженных тела. Мужчина и женщина, должно быть. Хромой двинулся к ним. По дороге он зацепил стоявший на полу кувшин. От толчка посудина свалилась набок и, дребезжа, покатилась по грязному полу. Меняла быстро склонился над спящими. Одна из фигур зашевелилась — мужчина, подняв голову, прохрипел:
— А ты… Кто та…
Меняла прервал его вопрос, несильно ткнув кулаком в лоб. Пьяный хозяин дома повалился на груду лохмотьев — на пальце у Хромого был перстень с загодя приготовленным оглушающим заклинанием. Несколько минут незваный гость изучал лежащих. Затем, брезгливо морщась из-за отвратительной вони, принялся опутывать их шелковой нитью, на которую были нанизаны продырявленные кусочки янтаря. Закончив, он еще с минуту глядел на спящих, оценивая свою работу, затем отошел к окну и, немного приоткрыв ставни, попытался хоть отчасти избавиться от тяжелого смрада, заполнившего и пропитавшего комнату… Он вспоминал свежий морской воздух, который приносил в Ливду каждое утро бриз…
Мало-помалу переулок начал просыпаться. Захлопали распахиваемые ставни, где-то заплакал ребенок, кто-то в соседнем доме громко звенел посудой… Хмурые рыбаки направились в сторону порта, привычно сгибаясь под тяжестью снастей. Хромой снова прикрыл ставни и сквозь узенькую щель лениво наблюдал. Спустя часа полтора все стихло, и переулок вновь замер. Отправив мужей на промысел, хозяйки разошлись на рынок, к колодцу за водой и по иным хозяйственным надобностям. Ребятня, привычно получив свои утренние тарелки с кашей, а также порцию родительской брани и подзатыльников, отправились куда-то в город на поиски приключений… На закрытые ставни оккупированного Хромым дома никто не обратил внимания. Ливда — вовсе не то место, где добрых людей волнуют неприятности, которые, возможно, приключились с соседями.
Наконец показался Шугель. Старьевщик важно шествовал в свою лавку, сопровождаемый Жабой и еще каким-то молодым парнем. Хромой забеспокоился: в его планы не входил второй телохранитель. Затаившись у окна, меняла ждал, стараясь сосредоточиться на своем деле, чтобы не замечать по-прежнему царящего в комнате смрада. Старьевщик направился к лавке и принялся возиться с замком, у него запоры были куда серьезней, чем простая щеколда соседа-забулдыги. Наверняка в замке были задействованы и кое-какие охранные чары. Хромой был в этом уверен и даже не задумывался о возможности устроить засаду там. Наконец Шугель отпер дверь и прошел в лавку.
Жаба тем временем заявил своему напарнику:
— Ну, порядок. Ступай.
Хромой успокоился — второй страж нужен был только в пути от дома Шугеля до лавки. Понятно, что в своем собственном доме старьевщик принимает всевозможные меры безопасности, в лавке тоже наверняка имеется кое-что для самозащиты. Наиболее уязвим он в пути… Что ж, теперь оставалось выждать, пока младший напарник Жабы удалится на достаточное расстояние, и переходить к следующему пункту плана. На всякий случай меняла еще раз проверил своих пленников — те смирнехонько сопели в унисон, оглушенные чарами, да и алкоголем, пожалуй, тоже. С этой стороны проблем не предвиделось. Хромой снова подкрался к окну и, приоткрыв створки ставень чуть шире, пригляделся. Жабы видно не было, но меняла не сомневался, что бандит торчит на своем обычном наблюдательном посту — в нише. Хромой извлек из мешочка на поясе трубочку, сплющенную с одной стороны, прижался к стене рядом с окном и постарался припомнить голос хозяина дома, окликнувшего его ночью, прежде чем пасть жертвой чар. Старательно подражая пьяному сипению, он тихонько позвал:
— Жаба-а-а… Жаба-а-а… Какая же ты все-таки сволочь, Жаба…
Из ниши, располагавшейся слева от окна, послышался шорох. Хромой приготовил трубочку с сонными чарами и снова тихонько позвал:
— Жаба-а-а… А ты сволочь, Жаба…
Шорох повторился.
— Жаба-а-а… Все знают, что ты сволочь, Жаба… — старательно имитируя тупую настойчивость пьяного дурня, протянул меняла. И тут же поднес трубочку к губам.
Ставня рванулась наружу, в окне возникла голова Жабы. Хромой резко выдохнул ему в лицо струю сонной магии. Глаза бандита закатились, лицо в проеме окна медленно пошло вниз… Хромой, бросив амулет, быстро подхватил Жабу за плечи и, поднатужась, втащил в окно. Затем захлопнул ставни и присел, шаря по полу в поисках своей трубочки. Найдя ее, меняла медленно поднялся и оглядел комнату. Все было в порядке: в углу мирно сопели хозяева, под окном скорчился спящий Жаба… Хромой отволок его к обитателям дома — так, чтобы магия нанизанных на тесьму амулетиков распространялась и на бандита. Затем он подошел к окну и снова оглядел улицу — ни души. Хромой сдернул с гвоздей ветхую занавеску, накрыл ею спящих («простудятся еще») и тихонько вышел из дома. Аккуратно затворил дверь, пересек улицу и без стука вошел в лавку Шугеля. Маленький старьевщик не успел и головы поднять, когда Хромой уже захлопнул дверь изнутри и с грохотом задвинул засов.
— Здорово, Старая Грязь!
Когда засов со стуком вошел в паз, старьевщик поднял голову и изумленно уставился на «постоянного клиента»:
— Ты чего, Хромой?
— Нам предстоит серьезный разговор, Шугель. Приготовься.
— К чему приготовься?
— К тому, что не нужно делать резких движений. И руки держи на столе — так, чтобы я их видел.
— В чем дело-то, Хромой? — теперь в голосе маленького старьевщика слышалось волнение.
— Я задам тебе несколько вопросов, на которые ты мне ответишь. По поводу Семи Башен.
— Ладно, — легко согласился Шугель и вдруг резко махнул правой рукой.
Из его рукава в воздух взвилось облачко радужно светящейся пыли. Хромой, защищаясь, выбросил вперед ладонь, выхватывая другой рукой меч. Пыль окутала менялу, окружила словно вязким коконом, сковывая движения. Круговое движение меча, и воздух очистился, вновь стал прозрачным. Но место за столом перед Хромым пустовало, Шугель выкатился из-за стола и вприпрыжку понесся к двери. Всего-то несколько шагов — он успел преодолеть их прежде, чем Хромой вскочил и бросился вдогонку. Странно дергаясь всем телом, словно чувствуя в опасной близости острие клинка, старьевщик дернул засов и наполовину распахнул дверь:
— Жаб… — крик замер на половине.
Шугель одновременно понял, что его телохранителя нет на обычном месте и ощутил холод лезвия на своей шее.
— Спокойно, Шугель, — объявил Хромой, — спокойно. Закрой дверь, запри и вернись за свой стол. Поговорим… Стоп. Медленно сбрось плащ. Сними эти цацки с шеи. Закатай рукава…
— Но…
— Шугель, лучше не рискуй. Теперь сними пояс.