Однако это был лишь жест отчаяния. Просто машинист больше ничего не успел сделать. Слишком близко от поворота лежал человек. Вопль Бишопа слился с ревом поезда. Турбулентные потоки воздуха подхватили Фрэнка, завертели на магнитных подушках, как соломинку. В следующую секунду тело исчезло под локомотивом и вагонами. Зазор был велик, и ни один из них не зацепил несчастного, но плотные потоки воздуха тащили жертву по трассе, перекатывая, подбрасывая, ломая кости.
Фрэнк перестал кричать почти сразу. Хитроу, стоявший в глубокой тени, не скрылся с места убийства сразу. Он с интересом смотрел, как машинист остановившегося поезда вытаскивал из-под вагонов окровавленное тело. Лишь когда завыли сирены патрульных машин, где-то неподалеку застрекотал санитарный вертолет, освещавший лучами место происшествия и искавший площадку для посадки, Боб аккуратно исчез в черной ночи.
Он не улетел с Геллы сразу, придумав срочные дела и задержавшись на планете еще на сутки. Боб хотел удостовериться, что все прошло чисто, именно так, как он и задумывал. На следующее утро Хитроу купил одноразовый коммуникатор и, сделав несколько звонков, узнал, в какой госпиталь отвезли Фрэнка Бишопа.
Последний, самый важный номер пришлось набирать на улице. Решившись на этот звонок, Боб предусмотрительно удалился чуть в сторону от оживленных магистралей, он двигался мимо парка, где, как надеялся политик, никто не мог стать свидетелем разговора.
— Добрый день, — мягко сказал Хитроу, как только больница ответила на вызов. К аппарату был прикручен скремблер, менявший тембр голоса. — Подскажите, пожалуйста, вчера к вам доставили Фрэнка Бишопа, как его состояние?
— Вы родственник? — уточнили с той стороны.
— Нет-нет, — торопливо ответил Боб. — Я старый приятель. Из института. Узнал от коллег, что произошла страшная трагедия. Хотел бы навестить Фрэнка, если…
— Пока визиты к мистеру Бишопу запрещены, — строго оборвала его служащая госпиталя.
— Что-то серьезное?! — встревожился Хитроу, вкладывая в голос максимум беспокойства.
— Да, — вздохнула женщина. — Перелом позвоночника. Большая потеря крови. Пациент в коме.
— Есть шансы? — взволнованно спросил политик.
— Всегда надо надеяться на лучшее, — печально и торжественно отозвалась женщина. — Но… — Она замялась. — Кроме всего прочего, он оказался между полюсов магнита, когда проходил поезд. Боюсь, даже если мистер Бишоп выйдет из комы, он не сможет вспомнить, кто он и где он. Его мозг подвергся сильнейшему воздействию переменного электромагнитного поля.
— Какая трагедия! — прошептал Хитроу.
— А как ваше имя, сэр? Быть может, с вами захочет связаться полиция. Они ведут расследование…
— Я обязательно зайду к Фрэнку, спасибо, мэм! — ответил Хитроу, сделав вид, что не расслышал вопроса служащей больницы. Он деактивировал коммуникатор и вскоре, тщательно протерев его, выбросил в сточную канаву.
Фрэнк Бишоп умер через несколько месяцев, так ни разу и не придя в сознание. Хитроу звонил в больницу неоднократно, справляясь о состоянии здоровья пациента. Расследование закончилось ничем. Едва в полиции узнали, что Бишоп два месяца назад потерял работу, а за день до смерти его выселили из квартиры, рвение копов сильно поугасло. Результаты экспертизы, гласившие, что в момент смерти Фрэнк был мертвецки пьян, поставили крест на расследовании. Никто даже не поинтересовался, хотел ли неудачник свести счеты с жизнью и для этого нарочно влез на полотно или просто надрался вдрызг и случайно уснул на трассе поезда. Дело сдали в архив.
В тот день, когда умер Бишоп, Боб Хитроу должен был произносить очередную речь для избирателей. Узнав, что дорога в прошлое закрылась навсегда и все удалось провернуть по плану, молодой политик произнес одну из самых блестящих речей в своей карьере. Вряд ли кто-нибудь догадывался, чем вызван такой настрой Боба Хитроу.
Эмоции депутата били через край. Весь день он был необычайно активен и деятелен. Даже ночь не остановила его, Боб просто не мог спать. Дело закончилось бурной вечеринкой, а затем в его постели оказались сразу две стройные молоденькие девчонки. Обе смотрели на преуспевающего политика как на бога. Обе готовы были выполнить все, что требовал от них Хитроу. В ту ночь он не уснул сам и не дал покоя ни одной, ни другой.
Дрю Морович вцепился в край не застеленной койки, ожидая, что произойдет дальше. Грохот сапог по коридору, невнятный гул и временами прорезавшие его крики стражей напугали бывшего сержанта Звена. Страх. В каждой клеточке поселился дикий, животный страх. Дрю был здесь чужим. Более того, заключенные всегда относились плохо к полицейским, попавшим за решетку. И, хотя Морович не служил в галактической или федеральной полиции, он не без оснований предполагал: здесь с ним может случиться все, что угодно.
— Отряд, стой! — раздалась команда, и в коридоре зависла тишина.
Лязгнула стальная дверь, в сторону с противным скрипом отъехала створка.
— Новенький! В строй! — гаркнул охранник. — Бы-стррро!
Дрю подскочил на месте, рванулся к выходу из камеры, словно в омут с головой…
— В конец, идиот! — прошипел чей-то злобный голос, и Морович получил чувствительный тычок под ребра. Дрю занял место в хвосте колонны, морщась от боли.
— Отряд! Направо! Шагом марш!
Вновь зашаркали подошвы по бетонному полу, загрохотали сапоги по железным переходам. «Новенький, новенький!» — неслось по рядам. Морович смотрел только под ноги, стараясь не споткнуться. Все, что происходило сейчас, угнетало его. Бывшего сержанта понуканиями загоняли в строй, как быдло. Тычками под ребра указывали место. Теперь больше никого не интересовали ни способность Дрю управляться со сложными компьютерными системами, ни прошлое «крота».
— По трапу бегом! — Зычный окрик конвоира заставил?ержанта вздрогнуть.
Сапоги заключенных бухали по лестнице, по ней запрещалось передвигаться шагом. Дрю, спотыкаясь, рванулся за теми, кто находился перед ним. Он вдруг испугался отстать, потеряться. Было страшно очутиться посреди тюремного помещения, не зная, куда идти и что делать дальше. Так и до нового удара по ребрам недалеко…
— Слева — по одному — марш! — последовал новый приказ.
Заключенные один за другим исчезали в дверях большого зала, откуда приятно пахло едой. Из глубины помещения доносились непрерывный гул и стук посуды. Дрю вбежал в обеденное помещение последним, стараясь не потерять спину заключенного, двигавшегося впереди него. «Коллеги по несчастью» быстро и привычно рассаживались по скамейкам. За каждым столом оказалось по десять человек. Дрю, чуть замешкавшись, с удивлением понял, что ему досталось место во главе, с торца.
Бывший сержант не успел задать себе вопрос: было ли это признаком уважения к новичку или случайностью. Прозвучавшая команда лишила его иллюзий.
— Бочковые, встать!
Из их десятки никто не шевельнулся, в то время как сидевшие с торцов за другими столами резво вскочили на ноги.
— Вставай, урод! — зашипели соседи, и Дрю содрогнулся от ненависти, которую уловил в обращенных к нему взорах.
Он стремительно поднялся. И даже на мгновение опередил конвоира, который подскочил к «проблемному» отделению.
— Команды надо выполнять на лету! — сквозь зубы процедил охранник, для убедительности все же ткнув Моровича резиновой дубинкой в спину.
— Приступить к раздаче пищи! — последовала команда дежурного по камбузу, и бочковые за другими столами принялись сноровисто вываливать первое блюдо в алюминиевые плошки.
— Не тормози, новенький! — злобно подгоняли соседи. — Давай! Давай!
Миски тянулись со всех сторон. Дрю, схватив огромный черпак, вываливал горячий суп в плошки, от волнения расплескивая его во все стороны.
— Урод! — зашипел кто-то, отдергивая руку. Горячий суп брызнул на пальцы. — Зубы выбью!
— Следи, чтоб всем поровну было! — недовольно буркнул другой зэк.
Бочковые за другими столами уже давно сидели и наворачивали первое вместе со всеми, а Морович еще только заканчивал делить содержимое бака среди «своих». И вдруг он вспомнил, что собственная тарелка еще пуста. На дне лагуна почти ничего не оставалось. Дрю сглотнул слюну, быстро вылил все, что оставалось, в плошку, и рухнул на скамью.
Как оказалось, времени на прием пищи у него было совсем немного. Сержант, обжигаясь, успел проглотить только половину скудной порции, а уже вновь прозвучала команда:
— Бочковые, встать!
Соседи вскочили, словно были паяцами на пружинках.
— Но я же не доел… — начал было Дрю, но чувствительный удар резиновой дубинкой быстро объяснил ему, что команды надо выполнять беспрекословно.
— Приступить к раздаче второго!
И вновь пустые алюминиевые миски тянулись к Дрю со всех сторон. На этот раз сержант, наученный горьким опытом, поступил умнее. Быстро разбросав картошку с едва заметными кусками мяса по мискам, он вывалил себе полную тарелку и тут же опустился на место, надеясь, что теперь набьет брюхо.
— Бочковые, встать!
Соседи вскочили, словно были паяцами на пружинках.
— Но я же не доел… — начал было Дрю, но чувствительный удар резиновой дубинкой быстро объяснил ему, что команды надо выполнять беспрекословно.
— Приступить к раздаче второго!
И вновь пустые алюминиевые миски тянулись к Дрю со всех сторон. На этот раз сержант, наученный горьким опытом, поступил умнее. Быстро разбросав картошку с едва заметными кусками мяса по мискам, он вывалил себе полную тарелку и тут же опустился на место, надеясь, что теперь набьет брюхо.
— Ты, падла! — Удар в солнечное сплетение чуть не сбросил Моровича на пол. — За наш счет вздумал жиры нагуливать?!
— Да я… — с трудом разгибаясь, начал было оправдываться бывший сержант.
— Заткнись! Еще раз обделишь братву, шакал, до утра не доживешь! Понял?
Морович, весь красный и мокрый, обреченно кивнул. Девять его «коллег» наворачивали «картофан», а у сержанта пища не лезла в горло. Зэки уже забыли про Моровича, они скребли миски и сыто рыгали. Некоторые облизывали пальцы и тут же вытирали их об одежду. Дрю с трудом заставил себя проглотить часть второго блюда, запил обед невкусным компотом.
— Закончить прием пищи! — прозвучала команда дежурного по камбузу.
— Отряд, встать! — крикнул старший из конвоиров, и заключенные тут же вскочили на ноги, быстро выбираясь из-за столов в проходы.
«Построение на работы! Построение на работы!» — Громкий сигнал оповестил всех, что время отдыха закончено. Заключенные выбегали из столовой в коридоры, выстраиваясь для проверки личного состава на квадратах, специально размеченных для этих целей.
Двигаясь в конце своего отряда, Морович все меньше и меньше радовался тому, что родился на свет. Обеденный перерыв наглядно и убедительно продемонстрировал, насколько чуждой ему, Дрю Моровичу, была жизнь за колючей проволокой. И экс-звеновец не сомневался, что дальше будет только хуже.
Железные ворота тюрьмы распахнулись, в руках охранников вместо резиновых дубинок и шокеров замелькали стрелковое оружие и парализаторы. Колонна, взбивая пыль, двинулась в сторону шахты. Бывший сержант почти не глядел по сторонам, он был так подавлен происходящим, что ему было почти все равно.
— А вот и мой скромный дом, Синди! — сказал Марк Шейдер, распахивая дверь перед девушкой и пропуская ее внутрь.
«И вряд ли я позволю тебе выйти отсюда до утра…»
— Проходи, не стесняйся, — тараторил Марк, не давая красотке опомниться и сосредоточиться на чем-либо. Он щелкнул выключателем. — Здесь у меня гостиная.
— Какая прелесть! — восхитилась девушка, с любопытством осматриваясь.
— Давай плащ. — Марк услужливо подставил ладони.
Его гостья, с интересом озираясь, скинула плащ на руки хозяина дома и шагнула вперед, в комнату.
Марк замер, вдруг обнаружив, что у него пересохло в горле от волнения. Девушка была просто великолепна. Нет! Это была неземная красавица. Такой не могло существовать в природе. Синди умела подчеркнуть достоинства своей фигуры. Теперь, когда модный серый плащ оказался в его руках и адвокат мог как следует разглядеть девушку, Марк почувствовал, что совершенно теряет голову.
Короткая расклешенная юбка, едва прикрывавшая бедра и ягодицы, сидела на его новой знакомой как влитая. Видимо, она держалась чуть выше талии, иначе следовало предположить, что ноги девушки росли — как говорят в таких случаях, «почти от груди». Красивые узоры на короткой юбке удивительно контрастировали с белым верхом и черным низом. На девушке были черные колготки и черные туфли с ремешками, охватывавшими голени. Это все Марк угадал и ранее, увидев ноги Синди в тот момент, когда сильный порыв ветра распахнул длинный плащ. Но белый пушистый свитер с большим вырезом на груди, едва державшийся на плечах, возбудил в нем желание.
Двигаясь по комнате, Синди поправляла свитер то на левом плече, то на правом, так как он постоянно норовил сползти вниз, обнажая точеные плечи, на которых Марк не заметил полосок материи. Значило ли это, что у Синди под свитером ничего нет? Марк провел языком по пересохшим губам. Адвокату захотелось проверить немедленно…
— Марк, а Марк. — Девушка помахала ладошкой прямо у него перед глазами. — Ты о чем-то задумался? Не слышал мой вопрос…
— Ой! — вздрогнул адвокат. — Прости, Синди.
— Я спросила: ты обитаешь в доме один?
— Да! Я давно живу отдельно от родителей. Знаешь, суматошная работа, постоянные разъезды, редко бываю дома, иногда работаю по ночам.
— А девушка… Девушка у тебя есть?
— Гм… — замялся Марк.
«Правду я сказать не могу. Думаю, и не надо. Но сегодня у меня точно будет девчонка высшего класса».
Синди звонко засмеялась, откидывая волосы за плечи:
— Ты так смешно погружаешься в себя, когда я задаю вопросы…
Марк вымученно улыбнулся, стараясь не разочаровывать гостью.
— Как ты? — меняя тему, поинтересовался он. — Устала с дороги? Отдохнешь? Может, хочешь поесть, выпить чего-нибудь?
— Поесть? — задумчиво переспросила девушка, в очередной раз поправляя свитер, сползший с плеча. Марк внимательно следил за рукой Синди. — Нет, знаешь, пока есть не хочу, спасибо. Я вообще мало ем, стараюсь беречь фигуру.
«Это заметно. Такую красотку я еще ни разу не затаскивал в постель!»
— Да, не хочется говорить банальных комплиментов, но фигура у тебя просто класс!
Девушка открыто улыбнулась, благодарно положив ладонь на плечо адвоката:
— Спасибо, Марк! Ты, наверно, желаешь сделать мне приятное…
«О-о-о, Синди! Я хочу сделать тебе такое…»
— Может, выпьешь чего-нибудь?
— Пожалуй, — согласилась девушка, усаживаясь на диван и закидывая ногу на ногу. Ее совсем не смутило то, что при этом мини-юбка обнажила бедра, затянутые в черные узорчатые колготки. Синди словно не замечала, что глаза Марка лихорадочно бегали от кончиков длинных шпилек до того места, где одна нога лежала на другой. — Я бы выпила легкого хорошего вина, если у тебя есть, Марк…
— Есть, разумеется есть! — обрадовался адвокат, быстрым шагом направляясь к бару.
«Это сгодится, — подумал он, вынимая бутылку. — Приятное на вкус. Кажется, что выпить можно сколько угодно. А потом… потом быстро наступает опьянение…»
— Отличное вино, — сказал Шейдер, поворачиваясь к гостье и широко улыбаясь. — Сейчас мы для него приготовим соответствующее оформление…
Марк нашел два пузатых фиолетовых бокала, нажав кнопку на пульте, включил домашний стереофон, выбирая легкую мелодию. Подкатил сервировочный столик. Через минуту они с Синди уже сидели на диване, почти рядом друг с другом.
«Черт, руки вспотели», — невольно проскочила мысль. Длинные ноги девушки сводили адвоката с ума. Они были всего в каком-то метре от Марка, притягивали к себе, лишали рассудка. Шейдер все сильнее испытывал желание протянуть руку и погладить это сокровище, от маленькой узкой стопы и до упругой аппетитной задницы, которая пока еще была скрыта юбкой.
«Пока еще», — подумал адвокат, наливая себе второй бокал. Девушка выпила лишь половину.
— Ты хорошо живешь, Марк, — сказала Синди, меняя позу. Она слегка откинулась на мягкую подушку у боковины дивана, теперь ноги девушки не лежали друг на друге, они были плотно сжаты и слегка наклонены в сторону.
— Синди… — хрипло выдавил Шейдер.
— Да, Марк? — спросила красавица, поправляя пряди, упавшие на лоб.
— Ты не очень устала? Давай потанцуем?
— С удовольствием! — Девушка легко поднялась со своего места, делая шаг навстречу адвокату.
Ее ладони легли на плечи Марка, и Шейдер, уже плохо соображая, где он, что происходит, обнял красотку за талию, притянул к себе.
— О-о-о! — улыбнулась Синди, и глаза ее стали глубокими, чарующими. — Мы же собирались потанцевать… — томно сказала она.
— Да… — горячо выдохнул Марк, чуть отпуская гостью.
Они медленно закружились по комнате, и аромат духов Синди окончательно лишил Шейдера рассудка. Запах был незнакомым, соблазнительно сладким. Безумно сексуальным. Он приказывал взять свое. Сейчас! Немедленно! Не откладывая на потом.
Руки Марка уже не слушались его: они крепко обхватили стройный девичий стан. Синди отпрянула назад, недоуменно уставившись на партнера. Пушистый свитер опять соскользнул с плеча. Гостья потянулась, чтобы вернуть его на место.
— Не смей! — горячо выдохнул Марк, поймав девушку за кисть. Он еще не успел сообразить, что делает, как уже завернул ей за спину руку, а потом и вторую.
— Марк! Марк! — Синди смотрела на Шейдера с укором. — Что ты задумал?
Адвокат не ответил на вопрос. Одной рукой удерживая кисти девушки за спиной, он нетерпеливо потянул ее свитер вниз, обнажая грудь. Черная полупрозрачная ткань, едва скрывавшая округлые выпуклости и соски, привела его в неистовство.