— А вот хомяка сейчас во дворе похороним и все на поминки пойдем, — весело заверил ее кто-то. — И Женька Богомолец там будет. Она свою рыбку с другом проститься понесла.
Дым стоял коромыслом. В огромной комнате — репетиционной, как объяснили Кате, были накрыты столы. Народу собралось множество. Очевидно, у хомяка было полным-полно родственников и друзей.
Опрашивать девушку в такой обстановке было совершенно невозможно. Катя сидела рядом с Женей Богомолец и только успевала вертеть во все стороны головой. Сначала застолье достойно помянуло почившего хомяка, но очень быстро студенческое разгуляево приняло другой оборот — за столами слышались взрывы смеха, стихи, интересные разговоры… Словом, Катя немного растерялась.
— У вас домашних животных всегда так хоронят? — спросила она певицу.
— Ой, Кать, конечно нет!
Они с Богомолец сразу перешли на «ты», и вообще, Женя Богомолец ей понравилась. Симпатичная, смешливая, с яркими лукавыми черными глазами, певица производила впечатление человека открытого и искреннего.
— Это у нас вроде капустника, — пояснила она. — У ребят учебный год закончился — нужно же было как-то отметить! А тут такой прекрасный случай подвернулся — хомяк умер. Ну, хозяйка хомяка любила, конечно. И хомячка с почестями провели, и посидим все вместе теперь… Я, когда училась, постоянно в общагу к своим бегала, и сейчас еще друзей полно. — Женя замахала рукой, приветствуя кого-то.
— Смотри, вон ребята с театрального, — продолжила она, указывая Кате на живописную группу. — Актеры, режиссеры, сценаристы. Журналюги будущие тоже с ними. Они с котом пришли. Красивый кот, правда? Вислоухий…
— А театралы что, тоже в консерватории учатся? — поинтересовалась Катя.
— Нет, эти из «кулька». Хорошие ребята, компанейские. С ними весело будет. А вон и балетные, и массовики-затейники… А это вот наши сидят, по центру — с оперного, и народники, и музыканты. Ты никуда не спешишь? Ты сиди, у нас интересно, сама увидишь…
Что будет интересно, Катя не сомневалась.
Присутствующие выпили за удачное окончание курса. Сначала шампанского, потом водочки. Ударил джаз-банд. Запела певица глубоким голосом с хрипотцой. Быстро составились пары. Балетные девочки выделывали такие па, что Катя позавидовала белой завистью, — вот бы научиться так танцевать! Живая музыка, шампанское сделали свое дело — Катя расслабилась, и Женю Богомолец кто-то умыкнул у нее из-под носа. Она сначала подождала немного — вдруг пропажу вернут? — а потом встала и отправилась на экскурсию по залу.
— …я ему показываю — ты смотри, дурак, чего ты наделал! Ты мне синяк вчера насадил! А он мне — ты же Тоска, ты что, забыла? Я же тебя ревную, дура!.. Сам дурак набитый, так в роль входить…
— …я тебе говорю, у него точно мания величия! У него в гримерке знаешь, что стоит?
— Ой, у него и в гримерке, и не в гримерке, и везде стоит!..
— …хомяка жалко-то как! Я вот думаю — тушканчика, может, теперь завести? Или лучше кролика ангорского, ты как считаешь?
— …он нам говорит — вы должны порхать, как папильоны, а у вас — слоновник какой-то. Сцена дрожит. А я ему — вы посмотрите на балерин прошлого. У них и ножки были, и попка, и все. Вот, Матильда Кшесинская, например…
— Ну, ты загнула! Меньше жрать надо, а то — Матильда Кшесинская. Третий кусок хлеба умяла… Тебя уже краном поднимать надо! Вчера взялся — грыжу нажил.
— Слушай, я сейчас обижусь и уйду…
— Ну давайте еще за хомяка!
— …я смотрю на себя — матерь Божья и все святые! — что она со мной сделала! Это же не грим, это кошмар какой-то…
— Ну и сказала бы, чтобы переделала!
— Да я и сказала, а она — ни в какую. Это мое ви́дение образа, говорит. Что я, драться с ней буду, что ли?
— Шаляпин, между прочим, бил своих гримеров!
— Так то Шаляпин!
— …консерватория это тебе дать не может…
— Правда, что Савицкий будет «Катерину Измайлову» ставить?
— Уже ставит…
— …в средние века в опере пели либо женщины, либо кастраты!
— Я тебе скажу, кастратов и сейчас хватает!..
— …Вивальди первый ввел в симфонический оркестр духовые…
— Театр, театр… Да все театр! Ты вот никогда не задумывался, что религия — это тот же театр? Весь церковный год — это суть театральное представление…
Этот разговор Кате показался интересным, и она остановила свое кружение по залу, ненавязчиво прислушиваясь к собеседникам.
— Каждый год включает в себя все: от рождения Христа до его смерти и воскресения. И каждый праздник — это отдельная мистерия…
— Согласен. А что все — театр, это ты загнул!
— Да ты просто не смотришь вокруг! Ты посмотри! Быт в панельных домах — это же не просто театр! Это сверхтеатр! Это авангард! Скудость декораций, упрощенность чувств, альтернативный язык…
— Это мат, что ли?
— А, вот ты где… — Женя Богомолец улыбалась Кате. — Пошли, я обещала ребятам показать прекрасную сыщицу.
Катю пригласили на танец. Мальчик с актерского отделения танцевал и не сводил с нее влюбленных глаз. Было это игрой или она действительно ему понравилась, Катя так никогда и не узнала. Она распрощалась с ним, хотя он настаивал на продолжении, и снова отправилась искать певицу. Тусовка показалась ей до крайности занимательной, но нужно же было поговорить с Богомолец, иначе зачем она сюда явилась?
С певицей она неожиданно столкнулась в туалете. Женя Богомолец мылила руки, мыла их, потом снова мылила, смывала пену, нюхала…
— У меня такая чувствительность к запахам, — пожаловалась она Кате. — Особенно когда выпью. Дернуло меня нарвать хомяку этих цветочков!.. Ну, знаешь, таких маленьких, желтеньких… Гусиный лук называются, кажется…
Катя тоже в детстве рвала эти невзрачные цветочки, которые густо высыпали среди травы.
— Главное, они такие соразмерные! Хомяк маленький, и гробик маленький, и цветочки должны быть маленькие… Запах у них отвратительный! Знаешь, у меня этот запах ассоциируется с тюрьмой…
Катя ужасно удивилась:
— Почему?
— У нас сосед был, в тюрьме сидел. Он всегда ходил в сапогах, в какой-то ужасной телогрейке, и пахло от него точно так же, как от этих цветов, — сыростью какой-то, землей и не то луком, не то чесноком…
Кате стало жалко певицу, обладающую таким тонким обонянием, что приходится час отмываться от поганых цветочков.
— Ты рыбок потому держишь, что они ничем не пахнут? — догадалась она.
— Я вообще никого не держу… Некогда. А рыбку у подружки одолжила. Здорово с рыбкой получилось, да? Ну что, пойдем танцевать к нашим?
Катя поняла, что сегодня разговора с Женей Богомолец у нее уже не получится, и покорно отправилась обратно в зал.
* * *— Я сегодня наняла наконец вместо тех жуликов, что ничего не сделали, настоящую бригаду…
— Ой, Лара, да что ты! — воскликнула Елена Владимировна Бухина таким счастливым голосом, что Сашке стало даже немного стыдно. Здорово же вся его семья устала от его дочерей, что мама так радуется…
— Да, такие люди приличные. Я уже и задаток дала…
Все Бухины-Серегины в составе шести взрослых сидели за ужином. Близнецы спали перед вечерним концертом, набирались сил.
— Ларочка, а зачем ты им задаток дала? — осторожно спросила Сашкина бабушка, обладавшая здоровой житейской сметкой.
— Они так сказали…
— И много дала?
— Половину.
— Мам, половина — это сколько? — настороженно осведомилась Дашка.
— Четыре с половиной тысячи… Но это за месяц вперед!
Александр Ильич Бухин крякнул. Елена Владимировна всплеснула руками. У бабули сделалось такое лицо, как будто по радио объявили о начале третьей мировой…
— Давно это было? — деловито поинтересовался Сашка у тещи.
— Часа в три… — пролепетала она, растерянно обводя присутствующих взглядом таких же, как у Дашки, голубых глаз. — А что вы все так на меня смотрите?
Старлей Бухин стремительно выскочил из-за стола и помчался в переднюю. Вслед за ним высыпала вся семья.
— Сашенька, ты же не думаешь?.. — дрожащим голосом осведомилась теща, теребя его рукав.
Но Бухину было не до сантиментов.
— Вот именно, думаю! — рявкнул он. — Ключи от квартиры вы им отдали?
— Конечно, они же сказали, что сразу работать будут…
— Ну, тогда, может, еще не все потеряно… — Бухин галопом вынесся из квартиры.
Лариса Сергеевна при всеобщем гробовом молчании пожала плечами.
— Дашенька, я же хотела как лучше… — На глазах у нее показались крупные слезы. — Я из ваших денег ничего не брала, я свои отпускные и зарплату…
— Мам, успокойся. Ну, пойдем. — Дашка подхватила мать под локоток. — Пойдем… приляжешь… Елена Владимировна, валерьяночки не найдется?
Свекровь ринулась в кухню искать лекарство, бабуля поплелась следом — помогать.
Свекровь ринулась в кухню искать лекарство, бабуля поплелась следом — помогать.
— Сашка просто решил проверить, работают они или нет. И вообще, знаешь, у него в последнее время нервы…
— Лара, там международные новости сейчас начинаются, будешь смотреть? — Свекор, также решивший внести свою лепту в разрядку обстановки, делал приглашающие жесты и придвигал кресло поближе к телевизору.
В кухне со звоном что-то посыпалось — наверное, свекровь и бабуля уронили аптечку.
Лариса Сергеевна подавленно молчала.
Окна, слава богу, светились. Сашка отпер замок своим ключом и вошел. Бригада, так удачно нанятая тещей для свершения ремонта, вольготно расположилась в кухне за щедро накрытым столом и очевидно собиралась ужинать на тещины деньги.
— Ты кто? — мрачно спросил Сашку дюжий детина в спортивных штанах и замызганной футболке.
— Милиция, — безразлично произнес Бухин и достал корочки.
Детина вылупил зенки. Еще двое, калибром поменьше, осторожно подошли и вытянули шеи. На их лицах читалось нескрываемое разочарование.
— Деньги хозяйские где? — осведомился Бухин, на всякий случай держа в поле зрения всех троих. — Стой, где стоишь, — бросил он верзиле, который явно намеревался зайти ему в тыл.
— Она нам сама отдала! — заблажил худощавый, с наколками на обеих руках.
— Я не спрашиваю, сама или нет, я спрашиваю — где?
Трио красноречиво молчало. Сашка достал из кармана телефон и набрал номер райотдела. Трубку снял дежурный, Сашкин знакомец.
— Слышишь, Костя, — сказал Бухин после обмена приветствиями, — у меня в квартире три жулика сидят, пришли-ка за ними наряд.
— Да ты что?! — удивился и обрадовался дежурный. — С поличным взял? Нам как раз для премии хорошего раскрытия не хватает.
— Слышь, хозяин, — покашлял детина, — может, не надо нас сдавать? Может, так уладим?
— Что?.. — оторвался Бухин от разговора.
— Давай по-хорошему…
— По-хорошему просят, — сказал Бухин в трубку.
Дежурный заржал.
— Ладно, я тебе перезвоню, — пообещал Бухин. — Вы кто? — осведомился он у понуро стоящей троицы. — Строители?
— Вроде того… Ты это… пусти меня. — Детина бочком протиснулся к висящей в углу одежде и начал выворачивать карманы, пересчитывать деньги.
— Так строители или вроде того? — продолжал допытываться Бухин, у которого, можно сказать, отлегло от сердца. Похоже, большую часть тещиных финансов эта троица прикарманить не успела.
— Да строители мы, строители!.. Ты сам посмотри, не взяли ж ничего!
Сашка быстро прошелся по квартире. Действительно, вроде ничего не пропало. Мебель, которая не уместилась в гараже отца, по-прежнему стояла укрытая пленкой. Троица вытащила оттуда только старенький кухонный стол и три табурета. Недавно купленные дорогущие умывальник, унитаз и раковина, с которыми Сашка мысленно уже попрощался, стояли упакованные у стены. Или не успели, или… Он вернулся в кухню. На столе, с которого сдвинуты были в сторону приготовления к ужину, лежали деньги.
— Вот… двести гривен не хватает, — сказал худой с наколками.
— Пропили? — весело спросил Сашка.
— Чего там — пропили, — солидно включился третий, до этого не подававший голоса. — Шпатлевку купили… Для работы… Ну и пожрать, само собой…
— Для какой работы?! — зарычал Бухин, свирепея.
— Для завтрашней. Вот, говорю, мы ж стены в кухне зачистили и шпатлевку на завтра уже купили…
Сашка огляделся.
И правда, стены были освобождены от старой плитки, а под окном стояли три упаковки шпатлевки, которых раньше не было.
— Вот. И мусор вниз снесли, в мешках. Все чин-чинарем, как положено…
— Ладно. Ну а деньги зачем вперед взяли?
— Да ты знаешь, как сейчас работу трудно найти? — по-волчьи глядя исподлобья, спросил худой. — Чтоб все по-человечески? А то пашешь-пашешь как прÓклятый, а тебе не платят. Через неделю, говорят, приходи. Потом еще через неделю. Потом через месяц. Потом плюнешь и ходить перестанешь…
Сашка Бухин знал только, как тяжело найти нормальных строителей, а как этим самым строителям трудно найти хороший заказ, это ему почему-то в голову не приходило.
— Так, — сказал он. — Если действительно строители, работайте. Платить буду я сам, каждый день. День отработали — получите. Накладные расходы проверять тоже буду сам. Все работы согласовывать со мной. Схалтурите — будете переделывать. Бесплатно, — жестко припечатал он.
— Само собой, — прогудел детина. — Только слышь, хозяин, мы жить тут будем, хорошо?
— Сами откуда? — спросил старлей, сворачивая тещины тысячи пополам и пряча их в карман.
— С Херсонской области мы. Завод накрылся, работы совсем нет…
— Ну а ремонты когда-нибудь делали?
— Обижаешь, не первый год по ремонтам. Все могём. И плитку, и трубы, и полы… И окна там поменять. Ты окна менять будешь? — уже деловито осведомился он у Бухина.
— Хотел.
— Так ты того, фирма говорит, что установка бесплатно, а установка того, денег стоит. Ты с установкой не бери, а бери так, — зачастил тот, который с наколками, — а мы сами тебе поставим, ровненько и откосики аккуратно сделаем…
— Тебе ремонт под ключ? — осведомился наконец молчаливый, и Сашка понял, что в этой бригаде главный он, а вовсе не детина.
— Под ключ.
— Ну давай, хозяин, садись. Поужинай с нами, — пригласил он Сашку к столу. — Пал Палыч я…
Бухин пожал протянутую руку, достал телефон и снова набрал номер отделения.
— Костя, — сказал он дежурному, — к тебе завтра три мужика придут… да… из Херсонской области. Ты посодействуй, пусть их пропишут у меня. Временно.
— Ну что, мужики, — со вздохом сказал Бухин ждущей решения троице, косясь на бутылку водки и думая о том, что сегодня он придет домой нетрезвый и поздно и Дашка наверняка будет недовольна. — Ужинать так ужинать…
* * *— Сань, ты чего такой смурной сегодня?
— Голова болит…
У Кати тоже почему-то болела голова. То ли от танцев, то ли от выпивки. Но не говорить же Бухину, что она вчера с Богомолец отрывалась по полной на похоронах хомяка и от этого у нее сегодня головная боль.
— Магнитная буря, наверное, — сказала она неуверенно.
— Ты у Богомолец вчера была? — спросил Бухин.
— Не успела. Завтра пойду.
— А я строителей нанял, — похвастался Сашка. — Сделают под ключ.
— Дорого?
— Нормально.
— Да, я забыла — Сорокина вчера звонила.
— И что?
— Да как всегда… Навыписывала тебе поручений по театру.
Бухин застонал:
— У нас же по этому делу Игорь…
— Сань, по-моему, она тебя больше любит, — лукаво подмигнула Катерина.
— Господи, — с чувством возопил Бухин к небу, — избавь меня от напрасной работы! Ты ж все видишь! У меня ремонт, дети малые, а на меня еще и разбой навесили!
— Ну, ты же в отделе единственный театрал? — напомнила ему Скрипковская. — И с фигурантами у тебя контакт налажен. Кстати, Саш, тебе вчера, ну, когда ты уже ушел, из театра звонили, спрашивали.
Телефон на столе как будто подслушивал — тут же разразился длинной трелью.
— Да, — сказала старлей Скрипковская в трубку и сделала страшные глаза. — Да, Маргарита Пална…
Бухин махал руками, корчил рожи, и она с легким сердцем соврала:
— Нет, еще не пришел. То есть был, но уже ушел. На него еще и разбой повесили. Да, Данильчук. Да, звонила — и тоже… Наверное, телефон выключил… для пользы дела. Некоторые не любят. Да, знаете, у его близнецов зубы прорезались! Ой, да, — заверила она после довольно длительной паузы, в продолжение которой Сорокина, видимо, излагала все, что знала о младенческих зубах. — И температура была, и все такое, точно! Даже врача вызывали! Да, я ему передам. Записала. Обязательно!
Наконец Катя положила трубку и отдышалась.
— У-ф-ф! Тебе Сорокина звонила, — сообщила она, как будто Сашка не сидел рядом. — Сказала, чтобы прямо сегодня в театр бежал.
— Зачем? Опять там кого-то отравили?
— Типун тебе на язык! Вот, сегодня обязательно всех опросишь. — Катерина пододвинула к напарнику бумажку, и тот даже застонал:
— Да я их всех и за неделю не опрошу!
Старлей Скрипковская пожала плечами.
— Тогда сам бы с ней и разговаривал! Да, кстати, Лысенко тут с одной девицей из театра роман крутит, кажется. Ты подкатись к ней, может, она тебе помогла бы с опросом.
— Не хватало мне только лысенковских девиц! — раздраженно сказал Бухин, размышляя одновременно о разбое, театре и о том, что вечером непременно нужно побывать в квартире, обязательно проверить, что там наремонтировала его «бригада». Да, и платить он им обещал каждый день! — Ты мне сама помочь хотела, — сварливо напомнил он. — Говорила, что Богомолец опросишь. Ну что, пойдешь со мной в театр?