Которые за ночь вдруг возымели желание подрасти в мою сторону.
Я понял, что стою в боевой стойке, мышцы напряжены, морда лица застывшая в ярости, зубы оскалены в готовности кусать и грызть, пальцы судорожно скрючены - бить-хватать-душить, как быстро слетает с человека шелуха цивилизации... Наверное, я долго так стоял и напряжённо таращился на дерево. Сердце колотилось, адреналин бурлил так, что пар из ушей, тело казалось неправдоподобно лёгким.
Я выдохнул, по заветам Деда - "долго и со вкусом", сбрасывая напряжение. Расслабился.
- Ну ты блин даёшь, - сообщил дереву. - Знаешь, говорят, бамбук офигенно быстро растёт, но бамбуку до тебя...
Дерево при полном безветрии шевельнуло ветвями. Я на всякий случай попятился. Отросшие за ночь ветви образовывали нечто вроде полога над местом моей ночёвки.
Я подумал о прожорливом мхе, но отбросил мысль. Нет, это дерево явно не хищное. Просто моё присутствие отчего-то стимулирует его рост.
Для проверки этой невесть откуда взявшейся мысли я подошёл ближе. Ветки на моих глазах густо обрастали почками, которые выбрасывали зелёные стрелки побегов. Пахло весной, и вообще, это было похоже на телепередачу о природе, когда пускают ускоренное воспроизведение.
- Круто, чувак, - ещё раз сказал я, и дерево согласно шумнуло листвой. Оно тянулось ко мне, и я отошёл подальше. Ветки печально поникли.
- Отлично, - сказал я. - Спасибо тебе за сон и пристанище. Я, пожалуй, пойду?
Дерево как будто вздохнуло. Я попятился, не решаясь повернуться к нему спиной. Отпятившись на порядочное расстояние, поклонился дереву, поблагодарил за ночлег и пошёл искать своих эльфов.
Глава вторая. На лицо ужасные
Скоро взошло солнце. Ручей-проводник, похоже, вел меня к границам леса, потому что на этот раз я смог насладиться красотой здешнего рассвета. И заодно ещё раз убедиться, что я не на Земле. Сутки не совпадали. Где-то двадцать семь часов длились здешние.
И долго мне ещё топать? По всем канонам нелюбимого мной жанра фэнтези герой, попадающий в иной мир, мгновенно оказывается в гуще событий, я же вместо того оказался в какой-то Беловежской пуще, где никаких событий не происходит... Выругавшись для поднятия боевого духа, я от души наподдал по какой-то коряге ногой.
Зря я это сделал.
Во-первых, я крепко ушиб ногу. Во-вторых, отлетевшая в сторону коряга обиделась, зашипела и вознамерилась проверить, каков я на вкус. В-третьих, к ней присоединились ещё три таких же.
Что ж, вот тебе и события, чего хотел, в то и влетел... Я резво попятился, споткнулся, чуть не упал. Махнул дубинкой широко, слишком широко, и она улетела из руки... Светка живот надорвала бы от хохота...
Оставшись безоружным, я сложил пальцы в неприличную фигуру:
- Уйди, файерболом пришибу!
Кажется, публику не впечатлило. Я махнул рукой, выкрикнув что-то вроде "Экспилорамус". Без какого-либо видимого эффекта. Что ж, фокусник был пьян, фокус не удался... Коряги подступили вплотную, и первая из них клацнула пастью в опасной близости от моих коленок.
Пасть показалась мне очень большой.
Боюсь, что я визжал, как девчонка, увидевшая дюжину крыс. И улепётывал, как нечестный бизнесмен от налогового инспектора. Трава цепляла ноги, листва хлестала по лицу, по рукам. Коряги нагоняли, я резко повернул, они проскочили мимо, я с треском проломился через густой колючий кустарник.
И с головой ухнул в ледяную воду.
Я вылетел на другой берег широкого ручья так быстро, что, казалось, почти не промок, и рванул дальше. Неизвестно, куда бы я убежал, если бы не плети ползучего растения, подставившие мне подножку.
Грохнувшись во весь рост, я перевернулся на спину и наудачу пнул воздух, ожидая, что сейчас в ноги вопьются мелкие острые зубы...
Не впились. Коряги суетились на том берегу, и только одна, кажется, именно та, которую я пнул, осмелилась спуститься к воде.
Я по инерции повизжал ещё немного и заткнулся. Тварюшки либо не умеют плавать, либо, как нечисть, не могут пересечь бегущую воду. Или просто не желают мочить лапы. Их у каждой, кстати, насчитывалось ровно шесть.
До этого дня мне никогда не встречались агрессивно настроенные коряги. Да и шестилапых зверей я видел только на картинках в старой детской книжке.
Сердце ещё бешено колотилось, но я набрался смелости и подошёл ближе, с любопытством разглядывая тварь, от которой минуту назад удирал без оглядки. Нас разделяло метров десять водной глади.
Больше всего тварь походила на небольшого худого и очень лохматого пса, облачённого в маскировочную сетку. Без шуток, пегая шерсть свалялась длинными прядями, в них запутались травинки, листва, и когда тварь не двигалась, она здорово смахивала на кучу мусора. В передней части тела имелось возвышение, которое с натяжкой можно было назвать головой. На ней зло сверкали маленькие глазки и скалилась усаженная мелкими зубами пасть. Морда самая мерзкая, так и просит кирпича. Ничего, счас обеспечим...
Коряга взвизгнула точь-в-точь как пёс, которому попало сапогом пьяного хозяина, и метнулась прочь.
- Получай, фашист, гранату! - нервное напряжение требовало разрядки. Зверюги давно разбежались, а я все орал, хохотал, матерился и швырялся камнями. Наконец, выдохшись, уселся на валун и принялся подсчитывать потери.
Самой чувствительной утратой оказалась вдребезги разбитая робкая надежда, что здесь нет хищных зверей. На втором месте было... Мама дорогая!
Очень осторожно я стянул правый ботинок. Кожа над каблуком была нарезана узкими аккуратными полосками, а закатанная штанина превратилась в сомнительной красоты кружева.
Я проникся уважением к первым представителям фауны, встреченным мной в этом мире. Какие же зубы и челюсти надо иметь, чтобы прокусить насквозь несколько слоев джинсовой ткани, плотную кожу ботинка, устрашающий носок и оставить глубокие порезы на моей пятке!
- В заповедных и дремучих страшных муромских лесах всяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх... - я хихикнул, снова как будто ледком обсыпало с ног до головы. Если бы милая зверюшка поранила вот это сухожилие над пяткой, я бы далеко не убежал. Как же оно называется? Кажется, что-то связанное с Гомером... Гомерическое сухожилие... Нет, гомерический - хохот. Примерно таким я только что распугивал лесное зверье и снимал стресс. Впрочем, нет, то был истерический.
А сухожилие - ахиллесово.
Отвлечённо размышляя над всякой фигнёй, я не сразу обратил внимание, что делают мои руки.
Как я уже говорил, подорожника здесь не было. Зато было растение, похожее на небольшой разлапистый кактус. И сейчас мои руки как раз обламывали нижние листья с этого кактуса и смазывали царапины их клейким соком. Сок был вонючим и едким, щипался, но скоро я почувствовал себя лучше.
А ещё я почувствовал недоумение по поводу того факта, что уже во второй раз делаю нечто незнакомое мне, словно само собой разумеющееся. Сначала ягоды, потом кактус... Возможно, я излишне привередлив, но я привык осознавать свои действия.
Закончив с лечением, я занялся сознательными действиями. Разделся, оставшись в трусах, отжал одежду, раскидал по камням и кустам. Выломал себе дубинку взамен потерянной в ходе героической битвы с корягами. Распустил цепочку ключей с тяжёлой гайкой, приноравливаясь, взмахнул кистенём, маскирующимся под брелок для ключей.
Однажды такой штукой я убил собаку. Не какую-нибудь шавку, а... нет, всё-таки и сухопутным крокодилом ту мою жертву нельзя назвать. Так, всего лишь крокодильчик...
Поразглядывал одежду, прикидывая, можно ли сообразить из ткани тетиву для лука. Хотя на фиг? Стрелок из меня тот ещё. Десяток выстрелов из современного блочного лука, и три (больше не смог натянуть тетиву) из исторически-достоверного, принадлежавшего Светке. И что, стал после этого Робином Гудом? Дед меня другому учил.
И насчёт того, чему он учил...
Я сломал себе новую палку. Снял с ремня пряжку, расплющил камнем железный край, долго точил о песчаник. Получилось что-то вроде ножа-кастета. Этим ножом я чуть заострил палку, подкинул в руке, привыкая к оружию, сделал несколько махов.
Джинсы пришлось подпоясать стеблями ползучих растений, о которые я так ловко споткнулся. Эти побеги были настолько прочны и гибки, что не рвались и не ломались, и пришлось рубить их импровизированным ножом.
Представляю, как я выглядел со стороны - вооружённый деревянным копьём, подпоясанный лозой, в необработанной шкуре... то есть в рваной ветровке и тёртых джинсах. Мокрых. И в одном ботинке.
Гулять босиком по лесу - небезопасное занятие. Пришлось рвать, кромсать острыми камнями и пилить ножом-пряжкой, наконец задник ботинка оторвался. Только так опухшая нога влезала в обувь.
Гулять босиком по лесу - небезопасное занятие. Пришлось рвать, кромсать острыми камнями и пилить ножом-пряжкой, наконец задник ботинка оторвался. Только так опухшая нога влезала в обувь.
Я затушил костёр и, опираясь на копьё, потихоньку похромал вдоль ручья.
Приближался полдень этого мира, второй мой полдень в нём. Мои шмотки просохли и стали выглядеть так, словно их прожевало и выплюнуло неведомое чудовище. Вместе со мной. Солнце уже стояло в зените, когда я совершенно неожиданно вышел на открытое пространство.
Удивительно, как может человеку недоставать чего-то обыденного, привычного. В лесу, где за пятьдесят шагов ничего нельзя было разглядеть, я чувствовал себя так, словно за моей спиной толпятся чудовища и бросают на пальцах, кому из них первым меня есть. На солнечной поляне, сплошь покрытой зелёным ковром травы - тоже, разумеется, совершенно незнакомой, - я словно обрел второе дыхание. Даже немного поорал и попрыгал от радости. А потом сел в эту самую траву, потому что раненая нога дала о себе знать.
УХОДИ НЕМЕДЛЕННО!!! - оглушительно грянула труба Гавриила. Я вжался в землю и понял, что если немедленно не уйду с поляны, то тут и останусь. Хладным трупом. Нет, горячим дисперсным пеплом. Ощущение опасности было столь сильным, что меня прямо затрясло. Вскочил на ноги, едва не упал. Массаракш, нога...
Нелепо подпрыгивая, я вбежал под сень леса. Как раз вовремя, чтобы увидеть мелькнувший в небе продолговатый силуэт.
Над поляной пронёсся ужас.
Дохнуло огнём в спину, и поляна превратилась в бушующий пламень. Ужас с визгом пролетел надо мной, заложил вираж и снова повернул в мою сторону. Визг превратился в рёв, ужас взмыл вверх и пошёл на третий заход.
Вертикальный прочерк - сетчатка глаза мгновенно зафиксировала нечто упавшее во мхи. Какой-то инстинкт заставил меня броситься ничком за дерево.
Лес наполнился резким беспощадным светом, каким-то странно медленным. Каждый листок отбрасывал острую тень. Я увидел, как свет прожигал листву насквозь.
Из подсознания вдруг всплыло словосочетание теленовостей - Ковровые бомбардировки.
Ужас пронёсся надо мной, визг перешёл в вой и оборвался на самой басовой ноте, заставившей завибрировать каждую косточку моего тела.
Я забился под ёлкодуб, не обращая внимания на впившиеся в тело шипы, и долго дрожал между корней так, что дерево сотрясалось вместе с мной.
Нет! Почему так?! Где мой Экскалибр, где прекрасные принцессы, все как одна сексуально озабоченные, неревнивые и никогда не затрудняющие себя и избранника официальной регистрацией? Где уродливые монстры, жуткие и сильные на вид, падающие от одного щелчка по лбу мизинцем?
Почему ужас над лесом?
Я даже не разглядел, что это было, живое существо или механизм, так быстро оно пролетело. Только ощущение сводящей с ума опасности.
Нескоро я выбрался из колючек.
Опушка преобразилась. Собственно говоря, это уже не было лесом. Скорее - памятником лесу.
Вблизи от эпицентра взрыва зелень превратилась в прах. В тонкий серый прах, мельчайшую пыль, в которой ничто не напоминало её органическое происхождение. Деревья стояли серые, как театральные гипсовые колонны.
Дальше от эпицентра ветви казались нетронутыми, только приобрели нездоровый оттенок, и стоило их коснуться, они рассыпались в пепел.
Ещё дальше деревья истекали соком из-под лопнувшей коры, листья превратились в кружева, свет выжег их так, что остались только сложные паутинные рисунки жилок.
И мне казалось, я чувствовал их боль...
Ручей нёс серые хлопья. Дисперсный пепел...
- Кто это сказал?! - заорал я на весь лес. - Кто говорит со мной? Меня забодали твои загадки! Выйди, выйди, покажись!
Никто не отозвался, не вышел. Я выругался, сделал неприличный жест в сторону открытого пространства, повернулся к нему спиной и пошёл туда, куда улетелоэто.
Похоже, ничего хорошего под открытым небом меня не ждёт. Ещё две стороны света на выбор - по опушке влево или вправо. Но тащиться в неизвестное, рискуя попасться на глаза ещё одному небесному чудовищу, подвернуться то ли под вакуумную бомбу, то ли под огненный плевок - спасибо, может быть, в другой раз. Я шёл за своим страхом.
- В заповедных...
И дремучих...
Ик!..
Наверное, городские бомжи шарахнулись бы от меня, зажимая носы и тараща слезящиеся глаза, гадая - как может человек так опуститься?.. А всего-то для этого надо - долгая прогулка по лесу, не изобильному хожеными тропами, ночёвки на голой земле, местная фауна, готовая тебя сожрать, и флора, которую жрать иногда опасно, а иногда... ик... гы!..
Похожее на человека существо шло, примерно выдерживая одно направление, ожесточённо почесываясь, ругало колючки, бормотало бессвязные обрывки песен. Хлюпало простуженным носом и время от времени разражалось хохотом. Мобильник погиб во время очередного падения в ручей, нельзя было определить время.
Вчера? Или позавчера? Брусники не хватало, я попытался выяснить у своего неизвестного советчика, можно ли употреблять в пищу вот эти плоды. Получилось как в фильме - можно, только отравишься. Я и отравился.
Проблевался.
Опьянел.
- Как мало человеку надо, чтобы окончательно деградировать!.. - провозгласило существо, в очередной раз споткнувшись. - Никогда!.. Сынок, никогда не ешь эту дрянь! Иначе тебя так вштырит, что ты... ик!..
Тут я встал и резко протрезвел. Прислушался.
Ещё недавно я почти с ностальгией вспоминал Питер с его людными улицами, а сейчас уже лихорадочно прячусь в "подожди немного" на краю оврага. Галлюцинации не добавлялись в список синдромов отравления крапчатыми плодами, значит, человеческие голоса мне не померещились.
Они появились как-то вдруг, словно сгустившись из сырого воздуха.
Семеро... гуманоидов брели против движения ручья. Высокие, корявые. Серо-зелёная чешуя, непропорционально широкие, словно у спортсменов в доспехах для регби, плечи, шипы на локтях и коленях.
Возможно, я расист, но мне почему-то показалось, что встреча с этими гоблинами ни к чему хорошему не приведёт. Стараясь двигаться как можно тише, я попятился в глубь колючего кустарника. Увы, спешка и тишина плохо сочетаются друг с другом. Первый гоблин поднял голову, и в мою сторону уставились нечеловеческие глаза и штуковина, подозрительно напоминающая оружие. Отряд остановился.
Я понял, что они переговариваются, хотя сам не слышал ни звука. Едва заметные жесты, движение головы, взгляды пустых глаз, серых, без зрачков.
Самый здоровенный и уродливый гоблин покачал головой и сделал знак пушкой - мол, идём дальше. Уффф, пронесло...
Главарь сделал шаг и вскинул пушку, дуло смотрело мне в лицо.
Вспышка.
Сноп ярчайшего света был почти физически ощутим, толкнулся в лицо, земля поехала под ногами, и в обнимку с колючим кустом я кубарем покатился вниз, врезался в группу, сбив гоблинов с ног, как шар в боулинге сбивает кегли.
Но "кегли" резво повскакивали на ноги и направили на меня свои непонятные штуковины самого зловещего вида.
Вблизи гоблины выглядели так, что Фредди Крюгер в сортире повесился, Чужой ушел в монастырь, Хищник застрелился от зависти... Тусклая серо-зеленая чешуя, серые раскосые глаза на бурых безволосых головах нечеловеческой формы, шипы на локтях и коленях...
Всё, что я успел разглядеть, сидючи в ручье, а потом красные лучи взрезали полное туманного пара пространство и упёрлись мне в лицо, почти ослепив. Показалось вдруг, что я нахожусь в самом центре нового голливудского боевика. Причём фантастического. "Бластеры" - всплыло название оружия.
Я двинулся, намереваясь поднять руки. Что-то свистнуло, укол был почти незаметен.
Скосив глаза, я обнаружил торчащую из левого бицепса оперённую стрелку, похожую на миниатюрный дротик для игры в "дартс".
Прежде чем мой разум осознал, что в меня стреляли, тело стало действовать. Последующие события произошли очень быстро.
Я изо всех сил рванул кистень, который был у меня на руке. Железная цепь едва не оторвала мне кисть. Гоблин, который, оказывается, наступил на гайку, не удержался на ногах и рухнул, нелепо задрав ноги. Судя по воплям, остальные удивились, обиделись и вознамерились отомстить мне за безвременно упавшего командира.
Вопрос - что делать, если противник здорово превосходит по количеству и вооружению?
Правильный ответ - ноги.
Я вскочил, нарочно подняв тучу брызг, ударил аборигена слева кистенём. Что-то свистнуло мимо, удар не причинил никакого вреда, но сбил прицел. Возвратным движением стегнул гоблина справа в морду, он запоздало вскинул руку, шагнул назад и упал, споткнувшись о небольшое копьё, которое я уронил в падении. Защищаясь его движением, я пнул по ноге левого - словно по камню ударил. В моей или его ноге что-то хрустнуло, гоблин упал, что-то свистнуло - опять мимо.