- Да? Возможно, Густаффсон думал так же, - предположил я.
Валкаренья беспечно засмеялся.
- Ну, я не собираюсь участвовать таким образом.
Мы летели домой в сонном молчании. Я потерял счет времени, но мое уставшее тело говорило, что скоро уже рассвет. Лия прижалась ко мне и свернулась калачиком, вид у нее был измученный и опустошенный, она дремала. Я тоже.
Мы вышли из аэромобиля и поднялись в лифте. Я ничего не соображал. Забытье пришло быстро, очень быстро.
В ту ночь мне снился сон. Кажется, хороший сон, но с наступлением утра он исчез, оставив лишь пустоту и ощущение утраты. Проснувшись, я долго лежал, уставясь в потолок и одной рукой обнимая Лию, и пытался вспомнить свой сон. Но ничего не вспомнил.
Вместо сна я припомнил Собрание и снова перебрал в памяти все подробности. Наконец я высвободил руку и встал с постели. Ночью мы затемнили стекло, и в комнате все еще стоял мрак. Но я легко нашел нужные кнопки и впустил струйку утреннего света.
Лия спросонок стала невнятно возмущаться и повернулась на другой бок, явно не желая вставать. Я оставил ее в спальне и пошел в библиотеку поискать книгу о шкинах, что-нибудь более обстоятельное, чем присланный нам материал. Мне не повезло. Библиотека предназначалась для развлечения, а не для работы.
Я нашел видеоэкран и нажал кнопку кабинета Валкареньи. Ответил Гурли.
- Привет, - сказал он. - Дино так и думал, что вы позвоните. Его сейчас здесь нет. Он выступает третейским судьей в споре о торговом соглашении. Что вы хотите?
- Мне нужны книги, - все еще сонным голосом произнес я. - Что-нибудь о шкинах.
- Ничем не могу помочь, - ответил Гурли. - Их нет. Множество статей, исследований и монографий, но ни одной исчерпывающей книги. Я собираюсь написать такую, но еще не приступал к работе. Вот Дино и решил, что я смогу заменить вам справочник.
- Да?
- Какие у вас вопросы?
Я попытался сформулировать вопрос, но не смог.
- Ничего особенного, - пожимая плечами, сказал я. - Просто я хотел получить общие представления, ну, может, побольше о Собраниях...
- Мы можем поговорить об этом позже, - сказал Гурли. - Дино решил, что вы захотите начать сегодня работу. Если пожелаете, мы пригласим нужных людей в Башню. Или вы сами пойдете к ним?
- Мы пойдем сами, - быстро ответил я.
Когда людей приглашают для беседы, это все портит. Они начинают волноваться, и это волнение перекрывает все интересующие меня эмоции; мысли при этом тоже текут по-другому, создавая трудности для Лианны.
- Прекрасно, - одобрил Гурли. - Дино оставил вам аэромобиль. Спуститесь в вестибюль, и вы увидите его. Вам также дадут ключи, чтобы вы могли пройти прямо сюда, в кабинет, не теряя времени на разговоры с секретарями и прочие формальности.
- Спасибо, - сказал я. - Поговорим позже. - Я выключил видеоэкран и пошел обратно в спальню.
Лия сидела в постели, простыня закрывала ее до пояса. Я сел рядом и поцеловал ее. Она улыбнулась, но не ответила.
- Эй! Что случилось? - спросил я.
- Голова болит, - сказала Лия. - Я думала, отрезвляющие таблетки избавляют и от похмелья.
- Так и должно быть. Моя подействовала очень хорошо. - Я подошел к стенному шкафу, решая, что бы надеть. - У нас здесь должны быть таблетки от головной боли. Не сомневаюсь, что Дино не забыл снабдить нас всем необходимым.
- Гм! Да. Брось мне какую-нибудь одежду.
Я вытащил один из ее комбинезонов и кинул его через всю комнату.
Пока я одевался, Лия кое-как натянула комбинезон и побрела в ванную.
- Вот это уже лучше, - сказала она. - Ты прав, Дино не забыл о лекарствах.
- Он все делает основательно.
Лия улыбнулась.
- Но Лори знает язык лучше. Я читала ее мысли. Дино сделал несколько ошибок в переводе.
Я так и думал. Это ни в коей мере не подрывало авторитет Валкареньи, ведь из их слов следовало, что в распоряжении Лори было лишних четыре месяца. Я кивнул.
- Еще что-нибудь вычитала?
- Нет. Я пыталась прощупать выступающих, но расстояние было слишком велико. - Она подошла и взяла меня за руку. - Куда отправимся сегодня?
- В Город шкинов, - ответил я. - Давай поищем кого-нибудь из этих... Посвященных. На Собрании я никого не заметил.
- И я. Эти Собрания для шкинов, которые только хотят стать Посвященными.
- Да, так говорят. Пошли.
Мы вышли. Остановились на четвертом этаже позавтракать в закусочной, потом служащий в вестибюле показал нам наш аэромобиль. Зеленая четырехместная быстроходная машина, самая обыкновенная, самая неприметная.
Можно было сразу полететь в Город шкинов, но я подумал, что мы лучше почувствуем общее настроение, если пройдемся пешком. Поэтому я посадил аэромобиль за первой же грядой холмов, и мы пошли.
Город людей казался почти пустым, а Город шкинов жил своей жизнью. Шкины спешили по покрытым гравием улицам, деловито сновали туда-сюда с грузом кирпичей, с корзинами, наполненными фруктами и одеждой. И повсюду были дети, бегавшие большей частью голышом: эти неугомонные оранжевые мячики прыгали вокруг нас, свистели, фыркали, ухмылялись и время от времени дергали нас за одежду. Дети выглядели не так, как взрослые. Несколько клочков рыжеватых волос, кожа гладкая, без морщинок. Только дети и обращали на нас внимание. Взрослые шкины торопились по своим делам и одаряли нас случайными дружелюбными улыбками. Было ясно, что люди не такие уж редкие гости на улицах Города.
Жители Города передвигались в основном пешком, но встречались также небольшие деревянные повозки. Шкинское тягловое животное похоже на большую зеленую собаку явно больного вида. Их запрягают парами, они тянут повозку и не переставая жалобно хнычут. Неудивительно, что люди прозвали их нытиками. Вдобавок они постоянно испражняются. Эта вонь, смешанная с запахом продаваемой вразнос из корзин пищи и запахом самих шкинов, придает городскому воздуху резкий "аромат".
Вдобавок на улицах стоял несмолкаемый гам. Дети свистели, взрослые шкины громко беседовали друг с другом, издавая мычание, завывания и писк; нытики скулили; повозки, дребезжа, катились по гравию. Мы с Лией шли молча рука об руку, приглядываясь, прислушиваясь, принюхиваясь и... читая.
Я вошел в Город шкинов и раскрылся им навстречу, я пропускал через себя все, не сосредоточиваясь на чем-то одном. Я был в водовороте эмоций: шкины приближались - и их чувства накатывали на меня; проходили мимо - и чувства исчезали вдали. Чувства захлестывали меня со всех сторон вместе с кружившимися детьми. Я плавал в море впечатлений. И они потрясли меня.
Они потрясли меня потому, что все было так знакомо. Я и раньше читал чувства других существ. Иногда с трудом, иногда с легкостью, но всегда это было неприятно. У хранганцев озлобленные души, полные ненависти и горечи, и когда я заканчиваю чтение, то чувствую какое-то отвращение. Чувства финдайи настолько слабы, что я едва могу их прочитать. Дамуши... совсем другие. Они испытывают сильные переживания, но я не знаю названий для их эмоций.
А шкины... я как будто гулял по улице на Бальдуре. Нет, это больше похоже на одну из Затерянных Колоний, человеческое население которых опустилось до варварства и забыло о своем происхождении. Здесь кипят человеческие страсти, первобытные и неподдельные, но не такие утонченные, как на Старой Земле или на Бальдуре. То же и у шкинов: возможно, они примитивны, но так понятны. Я ощущал их радость и печаль, зависть и гнев, тоску и боль. Ту же опьяняющую смесь, которая вливается в меня везде, где я открываю ей свое сердце.
Лия тоже читала. Я чувствовал, как напряглась ее рука, лежавшая в моей. Потом рука снова расслабилась. Я повернулся к Лие, и она увидела в моих глазах вопрос.
- Они люди, - сказала она. - Они как мы.
Я кивнул.
- Вероятно, параллельная эволюция. Шки - это что-то вроде древнего подобия Земли с некоторыми мелкими различиями. Но ты права. Они больше похожи на людей, чем все остальные существа, которых мы встречали в космосе. - Я обдумал это соображение. - Это ответ на вопрос Дино? Если они похожи на нас, следовательно, их религия более привлекательна людям, чем по-настоящему чуждые верования.
- Нет, Роб, - сказала Лия. - Я так не думаю. Наоборот. Если они похожи на нас, неясно, почему они так охотно идут умирать. Понимаешь?
Конечно, она была права. В прочитанных мною эмоциях не было склонности к самоубийству, не было психической неуравновешенности, не было ничего ненормального. Однако каждый шкин приходит к Конечному Единению.
- Надо сосредоточиться на ком-нибудь одном, - предложил я. - Этот поток мыслей и чувств никуда не приведет.
Я огляделся в поисках подходящего объекта, но тут раздался звон колокольчиков.
Они звенели где-то слева от нас, их звук почти растворялся в общем городском шуме. Я потянул Лию за руку, мы побежали по улице и нырнули в первый же просвет между куполами.
Колокольчики были все еще впереди, и, срезав угол, мы пробежали через чей-то двор и перелезли через низкую зеленую изгородь. За ней оказался еще один двор, выгребная яма, еще купола и; наконец, улица. Там мы нашли тех, кто звонил в колокольчики.
Колокольчики были все еще впереди, и, срезав угол, мы пробежали через чей-то двор и перелезли через низкую зеленую изгородь. За ней оказался еще один двор, выгребная яма, еще купола и; наконец, улица. Там мы нашли тех, кто звонил в колокольчики.
Их было четверо, все Посвященные в длинных одеяниях из ярко-красной ткани, волочившихся по пыльной дороге. В каждой руке эти шкины держали по большому бронзовому колокольчику. Посвященные непрестанно звонили, размахивая длинными руками, и резкие, лязгающие звуки заполняли улицу. Все четверо были пожилые и, как все шкины, безволосые и покрытые множеством мелких морщинок. Они очень широко улыбались, и проходящие мимо шкины помоложе улыбались им в ответ.
На головах у Посвященных сидели Сосуны.
Я ожидал увидеть нечто отвратительное. Но нет. Зрелище слегка тревожило меня, но потому только, что я понимал его значение. Паразиты напоминали яркие шарики малинового желе размером от родинки, пульсирующей на затылке одного из шкинов, до огромной липкой шевелящейся подушки, которая покрывала голову и плечи самого маленького как живой капюшон. Сосун живет, потребляя питательные вещества, содержащиеся в крови шкинов.
И медленно, очень медленно поглощая своего Посвященного.
Мы с Лией остановились в нескольких шагах от них и стали смотреть, как они звонят. У Лии было серьезное лицо, у меня, наверное, тоже. Все остальные улыбались, и колокольчики вызванивали песнь радости. Я крепко сжал руку Лии.
- Читай, - прошептал я.
Мы начали читать.
Я читал колокольчики. Не звон, нет, а ощущение колоколов, переживание колоколов, светлую, звенящую радость, гулкую, заливисто-серебристую звучность, песнь Посвященных, единство душ, при котором все сливаются в одно. И переживал то, что чувствуют Посвященные, когда звонят в колокольчики, их счастье и ожидание, восторг, с которым они шумно сообщают всем о своей удовлетворенности. Я ощущал идущие от них огромные горячие волны любви, страстной, плотской любви, одновременно мужской и женской; это была не слабая, разжиженная эмоция человека, любящего своих близких. Это была настоящая жаркая любовь, она пылала и зажигала меня, подступая к самому сердцу. Они любили себя, они любили всех шкинов, они любили Сосуна, они любили друг друга, они любили нас. Они любили нас. Они любили меня так же горячо и безоглядно, как Лия. И вместе с любовью я почувствовал их преданность и близость друг другу. Каждый из четверых был личностью, каждый отличался от других, но они думали как одно существо и были преданы Сосуну, и были все вместе и едины, хотя каждый оставался собой и никто из них не мог прочитать чувства других так, как их читал я.
А Лианна? Я отстранился от Посвященных, отключился от них и посмотрел на Лию. Она была бледна, но улыбалась.
- Они прекрасны, - тихим, нежным и удивленным голосом сказала Лия.
Я впитал всю излившуюся на меня любовь, но по-прежнему помнил, что люблю именно ее, что я часть ее, а она часть меня.
- Что... что ты прочла? - перекрикивая колокольный звон, спросил я.
Она помотала головой, будто стараясь прояснить свои мысли.
- Они любят нас, - ответила она. - Ты должен об этом знать, но я ощутила сама, как они любят нас. Это чувство такое глубокое. За этой любовью только любовь, а за ней еще - и так до самого конца. Их мысли тоже глубоки, и они не пытаются их скрыть. Мне кажется, я никогда не могла настолько полно прочитать мысли человека. Все выходит на поверхность сразу же, вся их жизнь, все их мечты, чувства, воспоминания, я только ловила все это, подхватывала при помощи чтения, взгляда. С людьми, с человеческими существами это так трудно. Из них нужно выуживать, с ними нужно бороться, но и тогда я не могу проникнуть очень глубоко. Ты знаешь, Роб, ты же знаешь. Ах, Роб!
Она повернулась и крепко прижалась ко мне, и я задержал ее в своих объятиях. Нахлынувший на меня поток чувств, похоже, захлестнул и ее. Дар Лии крупнее и глубже моего, и сейчас она была потрясена. Когда она прильнула ко мне, я прочитал ее чувства, я ощутил любовь, сильную любовь и изумление, и счастье, а еще страх, пронизывающие ее страх и тревогу.
Звон вокруг нас вдруг прекратился. Колокольчики один за другим перестали раскачиваться, и четверо Посвященных на мгновение застыли в молчании. Один из стоящих неподалеку шкинов подошел к ним с огромной, прикрытой тряпкой корзиной. Маленький Посвященный поднял тряпку, и на улицу хлынул аромат горячих пирожков с мясом. Каждый Посвященный взял из корзины по несколько пирожков, и скоро все они радостно закусывали, а продавец улыбался им во весь рот. Маленькая голая шкинская девочка подбежала к Посвященным и предложила фляжку с водой, они молча пустили ее по кругу.
- Что происходит? - спросил я Лию.
И прежде чем она ответила, я вспомнил. Это было в справке, которую прислал нам Валкаренья. Посвященные не работали. Сорок земных лет они жили как все и трудились в поте лица, но, начиная с Посвящения и до Конечного Единения, в их жизни были только радость и музыка, они бродили по улицам, звонили в колокольчики, разговаривали и пели, а другие шкины кормили и поили их.
Накормить Посвященного было большой честью, и шкин, который дал им пирожки с мясом, сиял от гордости и удовольствия.
- Лия, а теперь ты можешь прочитать их мысли? - прошептал я.
Она кивнула, уткнувшись подбородком мне в грудь, потом отодвинулась и устремила глаза на Посвященных, взгляд ее стал упорным и сверлящим, но потом снова смягчился. Она обернулась ко мне.
- Сейчас по-другому, - с удивлением сказала она.
- Как?
Она прищурилась в замешательстве.
- Не знаю. Они по-прежнему любят нас и всех. Но теперь их мысли... ну, более земные. Знаешь, в мозгу как будто ступеньки, и спускаться по ним нелегко. Посвященные сейчас что-то прячут, прячут даже от самих себя. Они не так открыты, как раньше. Они думают о еде, какая она вкусная. Это очень ярко выражено. Я словно сама попробовала эти пирожки. Но до сих пор было не так.
Меня вдруг осенило.
- Сколько здесь мыслящих существ?
- Четыре, - ответила Лия. - Они как-то связаны. Но непрочно. - Она смущенно замолчала и покачала головой. - Я хочу сказать, что они неясно чувствуют эмоции друг друга. Но не мысли, не такие тонкости. Я могу читать их мысли, а они не могут читать мысли друг друга. Каждый из них сам по себе. Раньше, когда они звонили в колокольчики, они были более близки, но индивидуальности не теряли.
Я был слегка разочарован.
- Четыре мыслящих существа, не одно?
- Гм... да. Четыре.
- А Сосун?
Еще одна гениальная идея. Если Сосун мыслит самостоятельно...
- Ничего, - сказала Лия. - Как растение или кусок ткани. Нет даже ощущения "да, я живу".
Это меня встревожило. Даже у низших животных есть смутное осознание собственного бытия, ощущение, которое Одаренные называют "да, я живу", обычно это только слабый проблеск, и чтобы его заметить, нужен большой Дар. Но у Лии как раз большой Дар.
- Давай поговорим с ними, - предложил я.
Она кивнула, и мы подошли к жующим пирожки Посвященным.
- Здравствуйте, - не зная, как к ним обращаться, робко проговорил я. - Вы говорите на языке Земли?
Трое смотрели на нас с непонимающим видом. Но четвертый, маленький, чей Сосун напоминал подрагивающий красный капюшон, замотал головой вверх и вниз.
- Да, - тонким писклявым голосом ответил он.
Я вдруг забыл, что хотел спросить, но Лианна пришла мне на помощь.
- Вы знаете Посвященных людей? - спросила она.
Шкин осклабился.
- Все Посвященные едины, - сказал он.
- Ну да, конечно, но, может, вы знаете кого-нибудь, кто похож на нас? - спросил я. - Высокие, на голове волосы, кожа розовая или темная.
Я снова замешкался, теряясь в догадках, насколько этот старый шкин знает язык Земли, и с легким испугом наблюдая за его Сосуном.
Он замотал головой.
- Все Посвященные разные, но все едины, все одно целое. Некоторые похожи на вас. Вы хотите стать Посвященным?
- Нет, спасибо, - ответил я. - Где мне найти Посвященного человека?
Он снова замотал головой.
- Посвященные поют, звонят и гуляют по улицам священного города.
Лия читала его мысли.
- Он не знает, - сказала она. - Посвященные просто бродят и звонят в колокольчики. Они не придерживаются определенного маршрута, у них нет цели. Они идут куда глаза глядят. Одни путешествуют с собратьями, другие в одиночку; если встречаются две компании, образуется новая группа.
- Придется искать, - решил я.
- Ешьте, - предложил шкин.
Он порылся в корзине и вытащил два дымящихся пирожка с мясом. Один он сунул мне в руку, другой протянул Лии.
Я недоверчиво посмотрел на пирожок.
- Спасибо.
Свободной рукой я потянул Лию за рукав, и мы пошли прочь. Посвященные улыбнулись нам на прощание, и, прежде чем мы дошли до середины улицы, снова раздался колокольный звон.
Я все еще держал в руке пирожок, корочка жгла мне пальцы.