— Вздумал шутки шутить? — с печалью спросил дядя Жора.
Олег охнул, затем принялся ерзать на стуле. Чувствовал он себя явно не в своей тарелке, что тоже сбивало с толка, как и реплика дяди Жоры.
— Я… я… в чем, собственно, дело? — промычал Олег.
— Марья где? — поинтересовался Витя и, чтобы ускорить мыслительный процесс у недавнего друга, ткнул его кулаком в живот. Олег взвизгнул, ткнулся носом в стол, обхватив живот руками, и, кажется, заплакал.
— Отрежь ему ухо, — совершенно серьезно сказал дядя Жора и даже нож протянул — тот, что лежал на столе. Судя по крошкам, им недавно резали хлеб. — У нас нет времени на болтовню.
Витя взял нож, а я сделала шаг с намерением вмешаться, уж очень натурально они все разыграли. По крайней мере, Олег, как и я, поверил, поднял голову и торопливо заявил:
— В подполе.
— А подпол где? — нахмурился Витя.
Олег ткнул пальцем в пол возле русской печки, и мы увидели лаз с металлическим колечком крышке.
— Проверь, — кивнул дядя Жора, не сводя глаз с Олега. Морячок подошел, потянул люк и заглянул вниз, я тут же подскочила и позвала:
— Марья!
В ответ ни звука, и темень внизу — хоть глаз выколи.
— Свет-то здесь есть? — спросил морячок. Свет был, лампочка вспыхнула, осветив большой подпол с подпорками из кирпича. Возле одной из них сидела Марья. Рот ее залеплен скотчем, по этой причине она невнятно мычала, а глаза таращила более обыкновенного.
Помимо того, что она была привязана веревкой к подпорке, ей еще руки и ноги связали, так что положение ее иначе, как бедственным, не назовешь. Морячок присвистнул, а я бросилась к Марье и первым делом сдернула скотч. Марья даже не взвизгнула, хотя я-то знала, как болезненна сия процедура.
— Вот христопродавец, — вместо этого заявила она. — Кому верить на этом свете?
— Ты кого имеешь в виду? — не поняла я.
Морячок подскочил с ножом и очень ловко разрезал все веревки. Марья попыталась встать и первым делом ткнулась лбом о поперечную балку; я крикнула: «Осторожно», но опоздала.
Стоять здесь в полный рост было нельзя, приходилось сгибаться в три погибели, и мы поспешили покинуть подпол. Марья шла с трудом, потому что конечности у нее затекли, она несколько часов находилась со связанными руками и ногами, но это не помешало ей наброситься на Олега. Сначала она заехала ему кулаком в нос, как обычно забыв про заповеди, а потом ухватила сковородку, но боевой порыв пресек дядя Жора. Он водворил сковородку на место, а Марья в досаде плюнула. Тут я жалобно сказала:
— Я ничего не понимаю.
А Марья ответила:
— Чего не понять? Иуда он. Самый что ни на есть Иуда, похуже нашего Сереги будет, царство ему небесное.
— Давай по порядку, — видя, что я продолжав хлопать глазами, предложил дядя Жора.
— Звоню я вчера этому мерзавцу, — начала Марья. — Вы все уехали, а мне тоска зеленая, дай, думаю, узнаю, как дела у Олега. А он мне: надо срочно встретиться. Я думала в больницу ехать, он мне: за больницей следят, но я постараюсь уйти незаметно. Совершенно мне мозги запудрил. Я хотела тебе позвонить, а он: опасно, ее телефон, возможно, прослушивают. Я со всех ног понеслась на проспект Гагарина, где он ждать его велел. Прибегает этот гад и опять мне по ушам ездит: вроде есть человек, который знает, кто Серегу убил. С ним встретиться надо, но Олег один ехать боится, а никому рассказывать о встрече мужик не велел. Вот какой гад, Олег, я имею в виду, совершенно меня запутал. Взяли такси, пять раз пересаживались, следы заметали, пока не приехали в Красное. Входим в дом, мне и в ум не пришло, что это порождение ехиднино что-то замыслил, ведь он на нашей стороне. Стал меня чаем поить, сидим, пьем, мужика ждем. Видно, он какую-то дрянь мне подсунул, я еще подумала, что это чай такой противный, и вдруг бац — и я в отключке. А в себя пришла связанная. Перепугалась до смерти, а главное, ничего не понимаю, чуть с катушек не съехала. Ведь это уму непостижимо. Уж не знала, что и решить! Может, думаю, маньяк какой, начнет меня на куски резать… Где туалет? — неожиданно заорала она.
— На дворе, — испуганно ответил Олег, и Марья опрометью бросилась за дверь.
Я спросила:
— Ты что, с ума сошел? — Вопрос адресовался Олегу. — Зачем ты Марью похитил? Подожди, так это ты мне звонил? Ты деньги требовал?
Тут Олег перестал рассматривать стол, выпрямил спину и с вызовом заговорил:
— А почему бы и нет? Когда я был тебе нужен, ты мне глазки строила, а как в больнице оказался, так побоку.
— Когда это я тебе глазки строила? — удивилась я и пунцово покраснела, отчего страшно разозлилась, потому что выходило, что якобы есть за мной какая-то вина.
— Строила, — съехидничал он.
— Хорошо, пусть так, — нахмурилась я. — Марья-то здесь при чем?
— При том. Я хочу свои деньги.
— Какие? — растерялась я.
— Обыкновенные. Я жизнью рисковал, мне голову пробили… Может, я даже инвалидом останусь, и что — просто так?
— Зря ты из больницы сбежал, — сказала я, понаблюдав за ним. — Какие у меня деньги? Откуда? Ты же знаешь, муж мне денег не оставил.
— Ну и что, — набычился он.
— Как «что»? Где же я их возьму, по-твоему? Да еще такую сумму?
— А папаша? — спросил он, поставив меня своим вопросом в тупик.
— Какой? — растерялась я, косясь почему-то на дядю Жору.
— Папаша из Америки, что тебе наследство оставил. Да и этот, похоже, не бедный, — зло фыркнул он, кивнув на дядю Жору. — Мог бы помочь, если уж у вас большая любовь.
— Какая любовь? — возмутилась я. — У тебя форменное сотрясение. Какой еще папаша из Америки?
— Какое наследство? — спросила Марья, неожиданно возникшая из-за моей спины.
— Такое, — скорчил рожу Олег и отвернулся.
Тут поднялся Витя, взял в правую руку нож, а левой ухватил Олега за ухо. Тот вроде бы в его намерениях слегка усомнился, но буквально на пару секунд, затем взвизгнул, дернулся и сообщил:
— Твой отец умер. В Америке. И оставил тебе наследство. Его адвокаты тебя разыскивают. Они обратились в нашу контору, в бумагах был твой прежний адрес и девичья фамилия. Почту обычно я просматриваю, и письмо это…
— Заныкал, — подсказала Марья. — Письмо когда получил?
— В тот день, когда вы в первый раз пришли к нам.
— Все ясно, — вздохнула Марья.
Теперь и мне стало ясно. Когда мы явились, Олег еще не знал, что я та самая наследница, которую надлежит найти. На следующий день он навел справки и позвонил мне. Про наследство он ничего не сказал, зато сразу стал намекать на чувства. Может, рассчитывал, что я в тяжкой позиционной войне с мужем проникнусь к нему, и он займет место мужа.
— Но стоило появиться этой темной личности, как ты все забыла. Вот она, женская благодарность, — закончил он с большой обидой.
«Темная личность» сурово нахмурилась, а морячок с недоумением перевел взгляд с дяди Жоры на Олега, но, как выяснилось, волновал его совсем другой вопрос.
— Что за папа из Америки? — с беспокойством спросил он.
— Это надо у Симоны спросить, — отмахнулся Олег, но я возразила:
— Меня лучше не спрашивать. Я точно знаю, что мой папа умер и…
— А наследство? — ошалело произнесла Марья. — В самом деле наследство оставил?
— В самом деле, — поморщился Олег.
— То-то он тебя за границу звал, — начала она ядовито, — еще болтал насчет своих сбережений, а сам на твои денежки рассчитывал. И после этого хватает совести претензии предъявлять. — Олег презрительно отвернулся, а Марья полезла ко мне. — Видишь, справедливость восторжествовала. С подсвечником не подфартило, так здесь повезло.
— Прекрати болтать глупости. Наследство не мое и папа тоже не мой. Мой папа умер.
— Но если кто-то считает иначе, чего нам от своего счастья бегать? Для начала давай посоветуемся с мамой.
— Там есть еще наследница, — неохотно сообщил Олег.
— Вот и слава богу, — вздохнула я с облегчением. — Мне совершенно нечего делать в Америке. Пусть все забирает на здоровье.
— Ты что, с ума сошла? — забеспокоилась Марья. — Ты даже не знаешь, что там.
— Какой-нибудь подсвечник.
— А если нет? Сима, надо ехать в Америку.
— Замолчи, — шикнула я. — Не вздумай рассказать маме, у нее давление.
— Я в затруднении, — хмуря лоб, произнес Виктор, обращаясь к дяде Жоре. — Сколько у нашей девочки отцов?
— Этот третий на этой неделе, — немного стесняясь, сообщила я. Но тут же посуровела:
— Мой папа умер двадцать лет назад, и давайте оставим эту тему.
— Теперь понятно, почему она нам не поверила, — изрек дядя Жора и поднялся, морячок шагнул к двери, а Олег неожиданно заявил:
— Вы куда?
Вопрос привел нас в замешательство.
— Тебе что за дело? — ответил морячок, а Олег обиделся.
— А как же деньги?
— Какие деньги? — спросили мы в четыре голоса.
— Обыкновенные. Я требую компенсацию за моральный ущерб.
— Он требует, — передразнил Виктор. — А не хочешь, чтобы тебя в милицию сдали? Как похитителя и вымогателя? Ты едва девушку до смерти не довел.
— Он требует, — передразнил Виктор. — А не хочешь, чтобы тебя в милицию сдали? Как похитителя и вымогателя? Ты едва девушку до смерти не довел.
— Вот именно, — закивала Марья. — У меня чуть пузырь не лопнул, мочевой. Это ж какие страдания. Креста на тебе нет, изверг.
— Прекратите грозить мне милицией, — отмахнулся Олег. Такая его прыть мужчин удивила, они переглянулись, а Олег продолжил:
— Я и сам могу сообщить им кое-что интересное. После чего вот эти две леди окажутся в тюрьме.
Теперь мы с Марьей переглянулись и разом приуныли, но Марья сдаваться не желала и ехидно напомнила:
— А тебя за соучастие привлекут.
— Пусть привлекут, — упрямился он.
Дядя Жора взглянул на Виктора, и тот вновь вооружился кухонным ножом. Олег завопил, а мы с Марьей подхватили вопль, да так, что дядя Жора заткнул уши.
— Сумасшедший дом, — пробормотал он недовольно и обратился к Олегу:
— Так в чем дело?
— Молчи, — рявкнули мы с Марьей практически одновременно, а морячок вновь ухватил Олега за ухо.
— Как я могу молчать? — возмутился Олег, а Марья скороговоркой выпалила:
— Это я дядьку убила, а не Сима, у меня денег ни копейки, так что настучишь ты на меня зря: кроме срока за соучастие, ничегошеньки не получишь.
— Какой дядька? — разволновался дядя Жора. — Какой дядька, я спрашиваю? — повторил он таким тоном, что отнекиваться мне разом расхотелось. Злясь на Олега, на себя и вообще на весь белый свет, я принялась объяснять. — Так вот откуда пистолет, — кивнул дядя Жора, выслушав мое повествование.
— Подождите, — нахмурился морячок. — Когда вы могли его убить? По телеку сказали, что он жив…
— По телеку сказали: всех, кому что-либо известно об этом человеке… — возразила Марья, которая, как вы помните, смотрела передачу вместе с ним.
— Ну, — кивнул он утвердительно, — и фотографию показали. Это точно ваш дядька?
— Неужто ты думаешь, что я его с кем спутаю? Да ни в жизнь. Я ж с ним в кустах лежала и чуть через это дело сознания не лишилась, глядя на его мертвое лицо. Господи, прости.
— Почему мертвое? — начал злиться Виктор, мы с дядей Жорой с недоумением взирали на них, Марья, конечно, тоже разозлилась.
— Потому что я его по башке огрела, да так неловко, что он того… — взвизгнула она.
— Чего «того»?
— Помер, естественно.
— Как же помер, если он в психушке?
Тут, признаться, я сама едва не лишилась сознания и уж точно перестала понимать, что происходит.
— Кто-нибудь объяснит мне, что сказали по телеку? — рявкнул дядя Жора. Виктор развел руками.
— Лежит мужик в психушке и сам себя не помнит: ни кто он, ни откуда. Говорят, последствие черепно-мозговой травмы. Показали фотку и просили сообщить всех, кому что-либо известно об этом человеке…
— Так он жив? — охнула Марья, а я простонала:
— Убить тебя мало…
— Да я так перепугалась, когда фотку увидела, что уж и понять не могла, что там болтают. Думала, все, одна нам дорога — в тюрьму.
— Не тарахти, — перебил дядя Жора. — Мужик этот жив и сейчас в психушке.
— А вдруг это хитрость? — заныла Марья. — Вдруг он умер, а менты все нарочно придумали, чтобы нас поймать?
Тут мы вспомнили про Олега и посмотрели на него. Он сидел с самым разнесчастным видом и готовился расплакаться. По крайней мере, я бы ничуть не удивилась, если бы он в самом деле разрыдался.
— Значит, никого вы не убили? — пролепетал он. Кажется, его это расстроило.
— Твое счастье, — разглядывая нож, заметил морячок. — Ты с шантажом завязывай. Опасное это дело. Не окажись мужик живым, лежать бы тебе в подполе.
Олег побледнел, и я, признаться, тоже. Надеюсь, Виктор его просто запугивал. Не хотелось думать, что дядя Жора способен убить человека, пусть не сам, пусть морячок… Марья погрозила Олегу кулаком и сказала:
— Все ваше племя продажное… шантажист. В тюрьме тебе место, а не в конторе. Я думала, ты нам друг, а ты почище своего хозяина.
Вдруг и хозяин объявился как по заказу: у меня зазвонил мобильный, и я услышала голос Андрея.
— Симона, я только что от отца, надо кое-что уточнить. Твоя девичья фамилия Радужинская?
— Да, — ответила я.
— Пришел факс из Америки, просят ускорить твои поиски. Признаться, я мало что понял…
— Мне сейчас не до этого, — сообразив, в чем проблема, буркнула я.
— Но дело серьезное. Кажется, речь идет о наследстве. Судя по факсу, к нам уже обращались, но я никакого письма не видел, и отец тоже. Мы проясним ситуацию…
Я хотела ответить, что прояснять ничего не надо, все и так ясно, но, взглянув на Олега, лишь вздохнула:
— Проясняйте.
— Тебе надо приехать к нам в офис.
Я поспешила закончить разговор.
— Погонят тебя с работы, и правильно, — съехидничала Марья, обращаясь к Олегу. — Бога ты не боишься, а еще адвокат. Тьфу, — досадливо плюнула она, а по щеке Олега скатилась слеза.
Мы поторопились убраться восвояси, дав человеку возможность горевать в свое удовольствие. Олега было жаль, но сажать Марью в подпол ему все же не стоило. Словом, я решила: пусть сам объясняется со своими хозяевами, и с отцом, и с сыновьями.
* * *Гридин вновь позвонил, и пришлось ехать к ним в контору. К тому моменту отец и сын уже пришли в себя, кое-что сами узнали и сообщили мне: оказывается, мой папуля скончался месяц назад, оставив наследство мне и своей сестре Анне. Вот сестра Анна меня как раз и разыскивает. Через час я даже смогла поговорить с ней по телефону. Захлебываясь от счастья, она сообщила, что пришлет мне вызов уже завтра, и заверила меня в своей любви.
— Тебе повезло, — порадовался за меня Андрей Петрович. — Ты лишилась денег, но они тут же к тебе вернулись.
— Не уверена, — ответила я, не особо радуясь.
Все эти папули начали действовать мне на нервы. Короче, возникла необходимость поговорить с мамой. Дядя Жора намекнул, что есть дела поважнее, но в конце концов мы поехали к ней.
Мама смотрела телевизор в «аквариуме», следовательно, пыталась успокоиться, другими словами, что-то ее сегодня разволновало.
— Мона, — позвала она как обычно, услышав, что мы вошли.
— Да, мама, — ответила я излишне громко, потому что тоже волновалась.
Мама не стала дожидаться, когда я загляну в комнату, и сама вышла в холл. Увидев нашу компанию, пробормотала:
— Черт-те что…
Не всегда ей удается расслабиться в «аквариуме», сегодня, должно быть, такой случай. Внимание мамы сосредоточилось на Викторе, что и неудивительно, и «черт-те что», надо полагать, относилось к нему.
— Ты проводишь время в довольно странной компании, — вынесла мама вердикт, а я пожала плечами. — Накорми его, — сказала она, ткнув пальцем в Виктора. — По-моему, он недоедает. — Коротышки всегда вызывали у мамы острую жалость.
— Благодарствую, — ответил тот, раскланиваясь, — дай вам бог здоровьица. — И шмыгнул в кухню, Марья за ним. Дядя Жора подумал, подошел к маме и приложился к ее руке.
— Вы помните, что я вам сказала в прошлую нашу встречу? — строго спросила она.
— У меня отличная память. Если с Симоной что-то случится, вы меня с кашей съедите.
— Вот именно. И не надейтесь, что это пустые слова.
— Я далек от этого.
Мама приглядывалась к дяде Жоре и так, и эдак, но не нашла, чего б еще сказать, и махнула рукой. Дядя Жора с достоинством удалился в кухню, а мама повела меня в «аквариум».
— Не вздумай в него влюбиться, — сказала она сурово.
Я решила прикинуться дурочкой.
— В кого?
— В Георгия, естественно.
— Он женат.
— Сомневаюсь.
— Почему? — тут же заинтересовалась я.
— Женатый человек проводит свободное время с семьей, а не бежит выполнять волю покойного проходимца. За это время вы уже раз пять могли посетить могилу старого каторжника, но этот твой Георгий никуда не спешит, и причина может быть только одна.
— Может, он просто к семье не торопится, — пожала я плечами.
— Тем более он нам не пара. Мона, в таких, как он, влюбляются раз и навсегда, это видно невооруженным глазом. Типы, вроде этого, смертельно опасны для юных девушек. Два-три ни к чему не обязывающих брака — и ты, пожалуй, будешь готова к любви, а пока выкинь эту затею из головы. Кстати, что с твоим мужем?
— Не хотелось бы тебя огорчать лишний раз, но Сергей погиб.
— Большое спасибо за заботу, довольно странно узнавать о смерти зятя из теленовостей. И эта странная формулировка: «по слухам, близкий к криминальному миру…». Что они себе позволяют?
— Извини, мама, — не придумала я ничего умнее.
— Значит, его убили? Кто?
— Идет следствие, — пожала я плечами.
— Не смеши. В таких делах либо сразу все ясно, либо не будет ясности никогда. Если господа из органов начнут досаждать, скажи мне. Я найду на них управу. — Тут мама внимательно посмотрела на меня и сказала:
— Бедный мой ребенок. — После чего заключила в объятия и поцеловала. — Твой муж тебе что-нибудь оставил?