– Что это было, Сандр? – тихо шепчет он.
– Тс-с-с! Не мешай им! Это страшная штука – гипноз! Потом расскажу… – так же, шепотом, отвечаю ему я.
Спецназовцы отпускают пленного. Он более не рыпается, сидит тихо, плечи его безвольно обвисли.
По знаку сидящего монаха, один из них извлекает изо рта стрелка деревянный кляп. Он почти пополам перегрызен! Обернувшись к Коту, показываю ему на эту деталь. Тот кивает и, забрав деревяшку, выскакивает с нею в коридор. Через минуты возвращается и снова становится рядом.
Надо же, пленный начинает повторять слова вслед за монахами! Эк, они его…
Повернувшись к нам, брат Иан призывно машет рукою.
Подходим ближе и становимся так, чтобы все видеть и слышать.
– Как твоё имя брат? – негромко спрашивает сидящий монах.
– Брат Лорус… – словно сквозь сон отвечает стрелок.
– Каких высот ты достиг на пути своего служения?
– Я Ищущий.
– Сколь долго продолжается твой путь?
– Три года.
– Зачем ты пришел сюда?
– Мы сопровождали брата Манна. Он должен был донести до высших содержимое разговора нашего брата и Исчадия.
– Кого?
– Люди называют его Серым рыцарем. Это исчадие ада на земле – одна из самых страшных угроз нашему делу.
Стрелок говорит монотонно, не открывая глаз. Его глаза закрыты, он словно бы спит. Практически не делает пауз между словами, отчего я не сразу понимаю его слова.
– Почему тот, кто говорил с ним, убил себя?
– Он выполнил свой долг и заслужил единение с Незримым. Исчадие должен был видеть мужество нашего брата.
– Это было все, что ты должен был здесь делать? Ты не должен был уходить из замка?
– Нет. Мы должны были оставаться здесь. Ждать указаний, а до этого времени исполнять свою работу, на которую нанялись.
– Сколько вас тут было?
– Шесть человек.
– Где могут скрываться твои братья?
– В замке много таких мест.
– Их как-то можно отличить?
– Около входов обычно есть знак – спираль.
– Обычно?
– Есть и другие входы, я про них ничего не знаю.
– Как можно открыть двери в эти ходы?
– Надо нажать руками на два рычага. Один открывает запор, второй открывает дверь.
– В каком порядке надо на них нажимать?
– В любом…
– Твои братья ушли в сторону старой башни, что им там нужно?
Лорус молчит. Его тело ещё больше обвисает в руках монахов.
Сидящий монах озабоченно наклоняется к нему и вслушивается.
Но даже со своего места я различаю, что пленный уже не дышит. Отпускаю рукоятку клинка, и обостренные чувства приходят в норму. Надо же! Каким свойствами обладает мое оружие!
– Он мертв, – поворачивается сидящий монах к брату Иану. – Жизненная сила покинула его. Это был крепкий человек – он долго сопротивлялся.
Все монахи встают в шеренгу и, наклонив головы, читают молитву.
Ну, ни хрена ж себе! Да уж… это будет покруче испанского сапога…
По пути в башню, не удержавшись, спрашиваю брата Иана об их методе допроса.
– Только немногие способны проводить этот ритуал, – вздохнув, отвечает он. – Это требует огромного расхода сил и им теперь долго придется восстанавливаться. А в данном случае их ещё ожидает месячный пост на хлебе и воде. И долгое молитвенное бдение.
– Почему?
– Допрашиваемый умер и мы не сумели этого предотвратить.
– Это враг, он и так стремился к смерти.
– Прежде всего – это человек! Наш долг – спасти его, а не покарать. Как бы то ни было, не проведи мы допроса – он бы ещё жил.
– Боюсь, брат Иан, что недолго. Он почти перегрыз кляп. Еще немного – и мог откусить себе язык. И тогда он просто захлебнулся бы своей кровью. Я такие случаи знаю.
– Интересно! Не знал о таком способе самоубийства, учтём. Изначально я был удивлен вашей жестокостью – засунуть человеку в рот деревянный кляп! Теперь понимаю… Но это не умаляет нашей вины.
И вот мы снова в башне.
Отсутствует только брат Манрике – уже спустился вниз. Ну, помогай ему бог!
Брат Иан подробно рассказывает о результатах допроса.
Некоторое время идет обсуждение, после чего мы решаем вплотную заняться поисками уцелевших злодеев. Заодно и замок прочешем на наличие тайников. Будем искать спирали на стенах или ещё где-нибудь. Подробно рассказываю о том, каким образом мне удалось обнаружить рычаги, открывавшие дверь в святилище. Показываю, как искать следы в косопадающем свете. Первая в этом мире лекция по криминалистике имеет ожидаемый успех.
Сформировав из Котов, солдат барона и монахов группу поиска и захвата, топаем к стене, отделяющей старую башню от прочих строений замка.
Вот и будка привратника, в ней сидят солдаты барона.
Они выходят на улицу, и монахи начинают методично осматривать стены и пол строения. Минут через двадцать один из них поднимает руку – нашёл!
Мелкие трещинки на полу образуют замкнутую фигуру – люк. После недолгих поисков обнаруживаем и рычаги, открывающие его.
Ломиться в подземелье в лобовую нельзя – крайне высока вероятность обнаружения в помещении двух покойников. Монахи это учитывают и, соответствующим образом, готовятся. Принесенными с собою кусками ткани они тщательно заделывают все щели в окнах и в двери.
После чего, один из них разливает по полу какую-то жидкость и, зажимая мокрой тряпкой нос и рот, выскакивает на улицу. Дверь тут же закрывают и тщательно герметизируют мокрыми тряпками все щели.
– Что с ними там будет? – интересуется Лексли.
– Если внизу кто-то есть – уснет. Очень крепко и будет спать долго. Правда, голова у него будет после этого болеть…
– Главное – чтобы осталось то, что будет болеть, – философски замечает Кот.
Стоим и ждем. Из-под двери просачивается тяжелый запах, и мы отходим в сторону. Так проходит примерно полчаса, после чего старший монах (эту роль исполняет брат Рон) делает своим ребятам знак и они сноровисто начинают раскупоривать и проветривать помещение. Один из монахов зажигает какой-то необычный факел и заходит с ним внутрь. Факел трещит и брызгается искрами. Но воздух очищается достаточно быстро.
– Ну, – говорит мне Лексли, – показывай! Никто из нас пока что не умеет отрывать эти двери.
Становлюсь около люка – один из солдат тут же выставляет между мною и крышкой свой щит, и кладу руки на рычаги.
Левый… не идет.
Правый – поддался!
Ещё раз левый, ага, пошёл…
Щелчок – и крышка приподнимается над полом. Совсем немного, но её уже можно зацепить и приподнять еще выше.
Кто-то из монахов это и делает.
Перед нами спуск вниз, в стене колодца видны металлические скобы.
Из колодца несет таким же запахом, который только что мы ощущали наверху, значит, зелье туда все-таки попало.
Слышно, как внизу что-то звякает – сигнал? Монахи сноровисто разматывают веревку, и один из них пулей соскальзывает по ней вниз. За ним – второй. Лица их замотаны мокрыми тряпками и второй, прежде чем спрыгнуть вниз, кидает первому свой хитрый факел.
– Полагалось бы плеснуть туда сонным зельем, – говорит мне брат Рон, – ведь подземелье достаточно глубокое и мы не знаем, как далеко оно проникло. Но, был звонок и те, кто там сейчас сидит, могут успеть что-то сделать. Так что, приходиться действовать без подготовки…
Беру у него мокрую тряпку и обматываю себе лицо.
– Куда вы, милорд?
– А что, тут есть ещё что-то, чего я не видел?
Не слушая протестующих возгласов, соскальзываю по веревке вниз.
Здесь полумрак, только откуда-то слева падает неяркий свет – опять световая шахта?
Оглядываюсь вокруг и вижу рядом с собою одного из монахов. Он подносит руку к губам. Понятно, будем молчать.
А факел-то наш где? Задохнемся ещё тут…
Вот он – неяркий отблеск пламени колышется чуть сбоку.
Что это там?
На двух массивных опорах лежит неслабое бревнышко – ворот. На нем хорошо видны витки толстого каната. Это ещё что за хренотень? Чего им тут поднимают? Или опускают?
Ладно, и после можно будет выяснить… А пока смышленые монахи нашли для него нетрадиционное применение. Факел засунули в отверстие одной из опор так, что эта конструкция почти полностью закрывает, и без того не слишком яркий, огонь. Ну да, все верно – его основное назначение не светить, а очищать воздух от испарений.
Ещё раз оглядываю комнату. Она относительно невелика – десяток шагов в длину и столько же в ширину. Большую часть комнаты занимает ворот. А в дальнем от нас углу виден темный проход куда-то в сторону. Около него сейчас присел на корточки первый монах.
В проходе слышно что-то непонятное. Шорох? Царапанье?
Легкий толчок в плечо – второй монах просит освободить ему дорогу.
Не вопрос – отодвигаюсь вбок.
Кстати…
Кладу руку на рукоять клинка.
Не вопрос – отодвигаюсь вбок.
Кстати…
Кладу руку на рукоять клинка.
Сразу же обостряется слух, и даже зрение вроде бы улучшилось.
Так…
В проходе слышно дыхание – там кто-то есть, и он движется в нашу сторону. Только как-то медленно…
Похлопываю по плечу монаха.
Он оборачивается, и я показываю ему один палец. Тычу им в сторону прохода. Монах кивает и скользящим движением перемещается к своему товарищу. Отодвигаюсь чуть в сторону и пытаюсь разглядеть проход. Видно не очень, свет туда практически не попадает. Где же тот тип, что только что дышал?
Ответ приходит неожиданно.
Передний монах делает ныряющее движение вперед, что-то бумкает и по полу катятся два тела.
Так он полз!
То-то я его и не видел…
Однако же помощь моя не потребовалась, возня затихает, и неподвижное тело ползуна оба монаха оттаскивают в сторону.
Один есть…
Сверху слышится возня, и в комнату опускается ещё один монах. Этот уже никуда не идёт, наклоняется над лежащим, и через несколько мгновений бесчувственное тело отделяется от пола и ползёт куда-то вверх.
Ага, так он его веревкой обвязал!
Поддерживая пленного, монах карабкается по лестнице вверх.
Ловко это у них… ни одного лишнего слова.
Осторожно продвигаюсь по проходу. Он ведет вниз, периодически поворачивая из стороны в сторону. Воздух тут уже чище, это можно ощутить даже сквозь мокрую тряпку.
Возле очередного поворота останавливаюсь. На противоположной стене дрожит отблеск огня – в комнате горит свет.
Оба монаха уже здесь – прижались к стене. Задний оборачивается ко мне и делает вопросительный жест.
Так, поработаем детектором…
В комнате кто-то есть, и этот человек не спит, я слышу его движения. Что-то поскрипывает. Слышно напряженное дыхание – человек взволнован. Зелье не сработало? Похоже… А тот, второй, полез вверх на звоночек и дохнул этой смеси со всей дури. То-то он и полз – стоять уже не мог.
Хорошо, и где же этот неспящий?
Поскрипывает… что там может скрипеть? Кожа? А ведь и верно – кожа скрипит! Память тут же подсказала картинку – деревянная рама с натянутыми ремнями. Койка в помещении привратника. Стало быть – он лежит.
Почему?
Кровь на полу коридора!
Так он ранен!
Чуть сместившись вбок, наклоняю лезвие клинка – теперь у меня в руках примитивное зеркало. Не шибко хорошее – мешает узор на клинке. Но часть комнаты я вижу. Она узкая, кровать, если где и стоит, то уж точно не поперек – не хватит места, чтобы человек лег, вытянувшись во весь рост. Значит, кровать стоит у стены. У какой?
В спину чуть толкает легкий ветерок – сквозняк?
Ага!
Если поставить кровать у стены, противоположной входу – насморк обеспечен. Сон на сквозняке укреплению здоровья не способствует.
На пальцах поясняю монахам расклад. Они сближают головы, о чем-то шепчутся.
Чуть погодя, один монах оборачивается в мою сторону и показывает растопыренную ладонь.
Пять пальцев – пять секунд?
Четыре.
Три.
Два.
Один…
Пошли!
Кувырком вкатываюсь в комнату.
Монахи уже здесь – опередили. И здорово!
Комната действительно узкая. И длинная – метров восемь.
Кровати, как я и предположил, стоят вдоль ближней к нам стены. Их две, и на дальней кровати от нас полулежит здоровенный парень. Он ранен – вижу на бедре повязку, сделанную из разорванной одежды.
А в руках этот подземный житель держит арбалет.
В моей памяти всплывает совсем недавнее зрелище – щелчок выстрела и переднего Кота отбрасывает в сторону…
Руки раненого перестают дрожать (ещё бы – подержи-ка на весу этакую хреновину! Это тебе не ПМ в ручке подкидывать – здесь килограмма четыре, как минимум!) и он вскидывает арбалет, выбирая цель.
Ага… а вот цели-то и нет…
Оба монаха плавными движениями ныряют куда-то вбок-вниз и исчезают из поля зрения стрелка. Арбалет дергается вправо – там уже пусто, перемещается влево – то же самое. После секундного замешательства стрелок выбирает новую цель – меня. Благо я никуда не прыгаю, а просто несусь к нему по кратчайшему расстоянию.
Но получить в лобешник толстенный подарочек (а арбалет заряжен тяжелым болтом – это я хорошо вижу) меня отнють не прельщает, и я тоже кувырком лечу на пол, каждое мгновение ожидая услышать щелчок спускового механизма.
Кубарем пролетаю пару метров – выстрела всё нет, выхожу вприсядку, пора уже и вдругорядь в сторону уходить…
И вижу, как вынырнувшая откуда-то снизу нога, смачно долбит стрелка куда-то в район морды…
Хрустнула кровать, злодея отбросило в сторону. Вывернувшийся сбоку второй монах (и как только он там оказался?) одним движением вышибает у него арбалет и буквально сворачивает подземного жителя в бараний рог.
Тот ещё пытается трепыхаться – его рука рвется к шее. Ага, там у него кольцо!
Не придумав более ничего лучшего, поворачиваю клинок в руке и, подскочив к стрелку, плашмя луплю его по скуле!
Клинок все-таки, не полкило весит, да и замах у меня отнюдь не женский – так что, клиенту поплохело… Руки его обвисают, и он откидывается на стену.
Хрустят кости – это монахи заворачивают ему руки за спину. Один из них выдергивает откуда-то нож и резким движением распарывает злодею одежду. Срезает с шеи ремешок с мешочком и отбрасывает его в сторону.
– Ф-ф-у…
Оборачиваюсь назад – у выхода из коридора стоит Лексли. В руках держит арбалет. Это он прикрывать нас собирался?
Кот опускает оружие и вытирает лоб.
– Я уже собирался стрелять…
– Спасибо, – серьёзно отвечает один из монахов. – Слава всевышнему – не понадобилось.
Наверху вдыхаю воздух всей грудью – хорошо! Монахи и Коты всё ещё обшаривают подземелье, выволакивая на свет какие-то трофеи. Осматривают ворот, пытаясь распознать его назначение. А я сижу на лавочке, около входа в будку привратника, подставив лицо яркому солнышку.
Ну какого, скажите, рожна меня понесло в это подземелье?
Путаться под ногами у таких профи как Коты и монашеский спецназ?
Да они и без меня слепили бы эту парочку, как слепых котят!
А вот шанс словить болт имелся. И весьма основательный!
Сбоку обозначается движение – брат Рон.
– Присаживайтесь, – киваю ему на лавочку, – тут ещё полно места.
– Спасибо, – он садиться рядом со мною. – Пить хотите, милорд?
– Хочу. И есть хочу тоже. У меня так всегда после драки – быка бы съел!
Монах понимающе кивает и достаёт откуда-то из-под рясы небольшую фляжку.
– Еды у меня нет, а вот жажду утолить можно.
Чуть кисловатый напиток приятно освежает горло. Эх, надо будет рецептик попросить – Мирна будет рада.
– Спасибо, – возвращаю ему полупустую флягу. – Ничего, что я так много выхлебал?
– У нас у каждого запас, милорд. Не волнуйтесь, хватит всем.
– Ну и славно.
– Должен сказать вам спасибо, милорд! Вы здорово помогли моим товарищам там, внизу.
– Да ладно вам… Под ногами не мешался – уже хорошо. Мне-то до их уровня еще, как до Пекина раком…
– Куда? – Рон удивленно приподнимает бровь.
– Ну… словом, далеко ещё. Есть чему учиться.
– Не скажите, милорд! Так видеть и слышать в темноте – этого никто из нас не может. Да и ваш фокус с использованием клинка вместо зеркала – учтём!
– Дарю.
Подходит Лексли. Этот без долгих слов лезет за пазуху и вытаскивает сверток. Разворачивает его и протягивает нам обоим по куску хлеба с ветчиной. Для себя у него тоже кое-что остается.
Киваю ему на скамейку – садись!
Он присаживается, и монах протягивает ему флягу.
Кот удивленно поднимает бровь, но не ломается, а отпивает из неё приличный глоток. Благодарно кивает и возвращает её владельцу.
Рон тоже не ломается и уплетает ветчину за обе щеки.
– Ну как там? – спрашивает он.
– Роем ещё… Выход в нижний коридор нашли. У них вода кончилась, так что не сегодня-завтра вылезли бы сами.
Монах пожимает плечами.
– Ну и хорошо. По крайней мере, уйти незаметно не смогли бы.
Неслышно ступая ногами по брусчатке, подходит монах.
– Пленный очнулся. Тот, которого вторым вытащили.
Подходим к нему. Мужик мрачно смотрит на нас. Во рту у него торчит деревяшка – монахи быстро усвоили полученную от меня информацию.
Увидев меня, пленный дергается, пытаясь отползти.
Боится?
Значит, уважает.
В моей голове вспыхивает мысль, и я присаживаюсь перед ним на корточки.
Вытаскиваю клинок и втыкаю его в землю, так, чтобы он его хорошо видел.
– Знаешь, что это такое?
Кивок – знает.
– Я ударил им тебя по лицу. Плашмя. Ты знаешь, что это означает?
Откуда ж ему знать? Я и сам-то про это не в курсе.
Он мотает головой – точно, не знает. Жаль, я думал, что хоть кто-то расскажем мне что-нибудь новое.