– Пока не слишком. Харь тридцать будет.
– Минометы?
– Не видел. Обычная стрелковка.
– Тоже не сахар… Ладно, хорош базарить – по местам!
Долго ждать не пришлось.
Мне, по боевому расписанию, достался участок тропы, слегка прикрытый редким кустарником. Черт его знает, что это было за растение – но колючки у него… лишний раз не полезешь. Разве что у самой земли – там они чуток пореже. Туда-то я и смотрел во все глаза. И не зря! Вскоре один из таких просветов в ветках потемнел. А, надо сказать, что скала позади него была светлая, почти белая. И в промежутках между листьями просматривалась весьма отчетливо. Скалам внезапно и без видимых причин, темнеть несвойственно. А, значит, что? Дух ползет… Вернее, полз. После моей очереди он затих и более не дергался. Минус раз. И тут же – минус два, духи попались упертые. Оставшимся это шибко не понравилось и по мне, точнее – в мою сторону, долбанули из автоматов.
На здоровье… метровой толщины камешек пулей не взять.
Тем не менее, обрадованные моим молчанием басмачи вскочили на ноги… и тут же снова залегли, прижатые огнем с левого фланга. Среди нас тоже особых лопухов не водилось.
Пущенная из Володькиного подствольника граната, улетела за поворот, где её приветствовали криками мало похожими на радостные.
Уцелевшие басмачи откатились за скалу, и наступило некоторое затишье.
Спустя пару минут, из-за угла высунулся шест с когда-то белым платком. Державший помахал им в воздухе пару раз и явил нам свое лицо.
– Эй, русский! Говорить будем!
– Говори! – крикнул в ответ командир.
Басмач вышел на тропку. Оружия при нем не было, только на поясе висел кинжал в роскошных ножнах. Сделав по тропинке пару десятков шагов, он остановился. Положив на камни автомат, Голованов поднялся из укрытия.
– Командир! Ты это… может быть, я пойду? – повернулся к нему Шадрин. – Черт его знает, бандюка бородатого…
– Вместо меня будешь! – старший лейтенант поправил форму.
Выйдя из-за укрытия, он сделал несколько шагов навстречу парламентеру.
– Ну? Что скажешь?
– Вас мало и долго здесь не продержитесь!
– Ещё что?
– Слушай! Ты влез не в свое дело, русский! Уходи отсюда – спускайся с той стороны и мы не станем тебя догонять!
– Это всё?
– У тебя есть десять минут!
– За это время мы никуда не успеем уйти.
– Тебе нужно ещё?
– Полчаса. И мой солдат проверит тропу. Потом вернётся и скажет мне. Тогда и посмотрим. Ты ведь не самый главный в этом месте – там, внизу, могут быть и другие… те, у которых есть и свои командиры.
– Не веришь мне, русский?
– Нет.
– Ладно. Я буду ждать полчаса. За это время сюда принесут минометы… сам можешь понять, что вас всех тут ожидает после этого.
Басмач повернулся и пошел назад.
Голованов завернул за угол и подобрал с земли своё оружие.
– Врет, командир?
– Конечно. Но полчаса у нас есть. Хотя, если он сказал правду о минометах…
Со скалы спустили Макарова. Мишка был самым легким, и тащить его назад было удобнее. Мы сбросили вниз свою веревку – духи не должны были знать, что мы отыскали их тайник.
– Как думаешь, сержант, не подстрелят его там? – спрашиваю я у Шадрина.
– Если не лопухи, то не подстрелят. Им это чертово зелье нужнее. По крайней мере, туда-сюда он сбегать сможет, хотя бы время потянет. Они же тоже не дураки – увидят, что никто из нас никуда не пошел, поймут, что мы притворяемся.
– А если лопухи?
Мой вопрос остается без ответа.
Бегу назад к пещере, надо доложить Голованову.
Застаю его сидящим у рации. В руке он держит наушники.
– Да. Понял. Есть. Будем думать.
Он опускает наушники и поднимает на нас глаза.
Тихо.
Все молчат, боясь неосторожным словом нарушить напряженную тишину.
– Значит, так, бойцы. Это Рюмин был.
Полковника Рюмина мы знали. Крутой и властный дядька – он, однако, был хорошим командиром и солдаты его любили. Попросту не рисковал, отличаясь методичной подготовкой операций. Нимало не смущаясь, мог послать в задницу кого угодно, если от него начинали требовать ускорить выполнение порученной задачи. Одному из таких подгоняльщиков он ответил прямо: "Занимайте мое место – и вперед! В том числе, и под трибунал – если сорвёте операцию и положите бойцов! А я рапорт хоть сейчас напишу!". Особой любви у руководства ему такие высказывания не приносили, но у командующего он был на хорошем счету, и трогать его пока опасались.
– К нам на помощь идут ребята из десантно-штурмового батальона. Через полчаса-час на дистанцию выстрела подойдут артиллеристы. Попробуют нам обеспечить и воздушное прикрытие. Ну, это уж как выйдет, я бы особо губы не раскатывал. Это все пряники.
– А есть и кнут? – интересуюсь я.
– Ну а куда же без него? Этот склад принадлежит Одноглазому Хафизу.
Нам всем поплохело очень основательно. Указанный персонаж был весьма злобным и умелым дядькой. Воевал грамотно и подлянки всяческие изобретал очень хитроумные. Противник был жесткий и безжалостный. Пленных старался не брать, а над захваченными солдатами издевался очень изобретательно, так что в живых никто не оставался. Даже среди своих он числился полным отморозком.
– Более того, он сейчас рядом и изо всех сил спешит сюда. Так что на полчаса можно не рассчитывать.
– То есть, Мишку могут и не пустить назад?! Так надо его предупредить! – поворачиваюсь я к выходу.
– Стоять! – окрик командира пригвождает меня к земле.
– Но… как же так, товарищ старший лейтенант? Его же там убьют!
– Как только ты его окликнешь – убьют мгновенно. И сразу же атакуют нас. А как долго мы тут продержимся?
Всё так… но в моих глазах стоит Мишкина фигура. Я вижу его улыбку и взмах рукой, перед спуском вниз. Понимаю, что командир прав, но чтобы вот так… понимать, что имеешь возможность спасти бойца и не можешь этого сделать… Наверное, я никогда не стану офицером – не смогу выдержать груз подобных мыслей.
– Ещё вопросы есть? – обводит нас взглядом Голованов. – Нет? По местам!
Духи не дали нам обещанных полчаса. Не дождались пяти минут.
Когда на площадке перед тропой легли первые мины, все сразу стало ясно.
Мишка не вернулся, и я так никогда и не узнал, что же там, внизу, произошло. Наверное, он оказался слишком глазастым… и не сумел этого скрыть.
Мины летели густо, можно было подумать, что духи решили перепахать ими всю землю на этом пятачке. Спасало нас то, что сидели мы практически вплотную к противнику – сюда они мин не бросали.
– Чего они так жарят-то? – спрашиваю у Голованова. – Да и в тыл им для чего стрелять?
– Они не лохи, Ершов! Просто пресекают всякую возможность перемещения по этому месту.
– Для чего?
– А там уже под обрывом наверняка кто-то есть. Вот они нас от него и отгоняют.
Вот оно, значит, как… Сейчас, по задумке ихнего командира, снизу поднимется группа и возьмёт нас тепленькими. Но, если это так, стрелять басмачи скоро перестанут.
Делюсь с командиром этими соображениями, тот кивает.
– Всё так. Будем ждать пока. Как кончат стрелять – беги к обрыву, мало ли что…
Стрельба стихла неожиданно, и я как-то прозевал этот момент. Только толчок командирской ладони вернул мне способность соображать.
– Давай, Саня! Бегом!
Вскакиваю на ноги и выбираюсь из узкой щели между скалой и наваленными около неё камнями. Старший лейтенант молодец – это он придумал такие, на первый взгляд странные, укрытия. А вот, поди ж, ты! От мин они нас спасли на ять!
Несусь по перепаханной разрывами мин площадке, слыша, как у входа уже заработал ПК. Стало быть, духи начали отвлекающую атаку по тропе.
Вот он, обрыв.
Прижимаюсь к скалам и осторожно высовываю голову.
Так и есть – внизу стоят моджахеды. Человек двадцать.
Один из них ковыряется около стены – ищет шнур. Нашел. Отходит назад и резко его дергает.
Шнур был привязан к обыкновенному автомобильному колесу, точнее – к покрышке. Стена на этом участке имеет отрицательный уклон, и свободному падению покрышки ничего не препятствует. Так что и веревка разматывается без затруднений. А когда размотается почти вся, сдвигается с места жердь и смещает веревку вдоль склона, так, что она смещается метра на два левее. И вот тут уже можно лезть наверх. Веревка при этом будет играть роль перил, надо только слегка подернуть её нижнюю часть. Простенько и со вкусом.
Вот только наш сержант уже внес в этот нехитрый механизм свои усовершенствования…
Веревка тем временем уже на месте и, прислушиваясь к недалекой стрельбе, наверх уже лезут первые духи. Пора бы…
Повернувшаяся жердь заодно и приводит в действие простейший механизм зажигательной трубки. Даже двух…
И если первая из них попросту пережигает веревку в месте её крепления, то второй…
И если первая из них попросту пережигает веревку в месте её крепления, то второй…
В скалах глухо бахает, и стена содрогается, сбрасывая на головы стоящих внизу душманов, немаленькое количество булыжников. А если учесть, что падают они с высоты примерно пяти-шестиэтажного дома… Да и вес имеют приличный… В общем – не хотел бы я туда сейчас.
Камни накрывают басмачей, и я вижу, как они падают, сбитые с ног ударами. Наблюдая за ними, пропускаю второй сюрприз – зажигательная трубка пережигает веревку. И все трое первопроходимцев, вопя, катятся вниз. Только один как-то ухитряется зацепиться на стене. Снимаю его одиночным выстрелом.
Под стеной каша, не разобрать кто и где. Живые точно есть, слышно, как они орут. Уж точно не от радости… Непострадавших не видно, но, наверняка они тоже есть. Даю вниз парочку неприцельных очередей – пусть знают, что тут тоже есть засада.
Прислушиваюсь и понимаю, что выстрелы на тропе тоже затихли. Это как понимать?
Осторожно пробираюсь назад и вижу Вершинина – он перезаряжает ленту к пулемету. Ага, значит, наши целы.
Не все…
Володька лежит ничком и около его головы расплывается лужа крови. В левой руке зажата граната для подствольника. Осторожно его переворачиваю – всё. Убит… Забираю его автомат – у меня подствольника нет. Подбираю гранату и из подсумков вытаскиваю ещё одну.
Сбоку выворачивается Шадрин. Совершенно целый, даже и не поцарапанный. Только весь засыпанный пылью.
– Ершов? Как там? – кричит он ещё издали, кивая в сторону обрыва.
– Как сковородой по яйцам! Два десятка басмачей, словно тараканов тапком, прихлопнуло.
– Эх! – сокрушенно качает он головой. – Такое зрелище пропустил…
Увидев Кикотя, он осекается.
– Что с ним?
– Амба. Холодный.
– Ах, ты ж… – сержант садиться рядом с его телом. – Эх, Вовка, Вовка… Как же так?
– Да, вот так…
Голованова я нашел около начала тропы. Привалившись к стене, он снаряжал магазин к автомату. Коротко докладываю ему об обрыве.
Он кивает.
– Ещё могут с той стороны полезть?
– Сомневаюсь. Я сверху стрелял, они это видели. Залезть на этот склон под огнём – самоубийство. Они-то думают – там засада сидит.
Рассказываю ему про Кикотя, командир печально вздыхает.
– Сидорчука тоже убило. Мина – прямое попадание в окоп.
Совсем хреново. Теперь нас осталось семь человек.
Со стороны душманов опять замахали белой тряпкой.
– Опять говорить хотят? – прищурился командир. – Тоже неплохо, нам сейчас каждая минута дорога.
По тропинке на этот раз шли двое. Давешний дух и ещё один – в простой одежде. Его лицо пересекала черная повязка, закрывавшая левый глаз.
– Неужто, сам Хафиз пожаловал? – удивляется старший лейтенант. – Ну, что ж – пойдём, поговорим.
Мы оба выходим на тропу. Оружие оставляем у скалы, но вот одну гранату я, всё же, прихватываю с собой.
Обходя побитых басмачей, подходим к парламентерам. А прилично их тут ребята покрошили! Понятно, отчего Хафиз атаку остановил – не ждал таких потерь.
Вот и гости.
Одноглазый стоит чуть справа, к нему и подходит старший лейтенант.
– Ты хотел со мною говорить? – спрашивает он.
– Я хотел тебя увидеть, – спокойно отвечает дух.
– Твое желание исполнилось. Можем расходиться.
– Ты так спешишь умереть?
– Все там будем… – флегматично отвечает командир.
– Хм! Но некоторые – будут существенно раньше!
Старший лейтенант разводит руками. Мол, что поделаешь?
– Вы храбро сражались! – меняет тон Хафиз. – И поэтому, у меня есть к тебе предложение.
– Опять уйти по тропе дальше? Пробовали – знаем. Не хочу.
– Ты не хочешь жить?
– Не хочу умереть как собака! Хлопну дверью так, что содрогнутся все.
– Это как же? – удивляется Хафиз.
– Да уж, способ отыщется… Заминирую твой склад – уничтожу плоды долгого труда твоих людей.
– Ты не рискнешь!
– Уже рискнул! Есть желание проверить? Прикажи открыть минометный огонь – и посмотри. Там, в пещере пятьдесят килограммов тротила – такой салют будет видно издалека!
Хм, ну уж насчет пятидесяти килограммов – тут командир загнул! Да у нас столько и не было! Хотя, дух-то про это и не знает… вон как его повело!
– Ты пожалеешь об этом, сын свиньи! Я лично вырву твои глаза! – Хафиза просто трясло от ярости.
Оно и понятно – столько бабла за раз потерять! Да ещё и учитывая его отмороженность…
– Ты сначала до них доберись… – Голованов внешне абсолютно невозмутим, и только я понимаю, что он тоже уже на взводе.
– Что ты хочешь?! – выдыхает Хафиз.
– Уведи своих людей. Совсем. Мы проверим это – и тоже уйдем. Последнего заберет вертолет, который мы пришлём. И тогда он, перед отлетом, разрядит мины.
– Лжешь!
– А мне плевать на то, что ты думаешь. Сейчас сильнее я! Поэтому условия будешь ставить не ты!
Дух буквально обалдевает от такой наглости. Вот-вот его кондрашка хватит.
– У меня тут четыреста человек! Мы сотрем вас в порошок!
– Я уже предлагал вам посмотреть на взрыв? Последний из нас взорвет склад.
Голованов поворачивается назад, давая понять, что разговор окончен.
Хафиза буквально трясет. Внезапно, резким движением, он выхватывает откуда-то кинжал.
В следующую секунду на камни, звеня, падает кольцо с чекой.
– Остынь! – граната в моей руке покачивается перед лицами душманов. – Только дерни рукой – и я разожму пальцы!
– А тебя, собачий сын, я найду даже на том свете! – цедит сквозь зубы одноглазый. – И всех вас, куда бы вы не скрылись. Заройтесь в землю на полкилометра – и оттуда выну!
– Всё сказал? – осведомляюсь я нарочито безразличным тоном. – Тогда – катись отседова!
Второй дух тянет Хафиза за рукав и что-то шепчет ему на ухо. Тот успокаивается и мрачно на нас посмотрев, поворачивается назад.
– Уходят, товарищ старший лейтенант! – шепчу я Голованову.
– Да и нам пора…
Вернувшись назад, командир расставил нас по местам.
Потянулись минуты – все понимали, что долго ждать не потребуется, духи уже наверняка готовят новую атаку.
В наступившей тишине неожиданно громко прозвучал динамик радиостанции: "Береза-два! Береза-два! Ответьте двадцать восьмому!"
Одним прыжком Голованов оказывается у радиостанции и хватает гарнитуру.
– Здесь Береза, двадцать восьмой!
– Как обстановка?
– Держимся.
– Могу помочь оркестром – координаты давай.
Старший лейтенант быстро называет несколько цифр, смотрит на карту, морщит лоб и еще добавляет какие-то обозначения.
Слышу я его краем уха – в верховьях тропы уже началось нездоровое шевеление. Не иначе как басмачи атаку готовят.
– Ершов! – окликает меня командир. – Давай сюда!
Стоит только мне подбежать, он суёт мне в руки гарнитуру.
– Давай, артиллеристам поможешь, а я – к ребятам. Духи вот-вот пойдут!
Беру в руки, ещё не успевший остыть, наушник. Прикладываю к уху.
– Береза?
– На связи!
– Даю пристрелочный, смотри там…
Спустя несколько мгновений что-то хрипит в воздухе.
Бабах!
Разрыва я не вижу, о чем честно сообщаю собеседнику.
– Так и знал… вечно вы там напутаете… Где хоть бахнуло-то?
– Дальше где-то. Почти на тропе. От нас метров пятьсот будет, а то и больше.
– Урежем… Ещё один…
Похоже, что упавший где-то в тылу у душманов снаряд, только их подстегнул. Из-за поворота молча, и без выстрелов, разом выперла атакующая шеренга басмачей. Это было настолько неожиданно, что первые секунды никто из нас не стрелял. Потом ударил Пашкин пулемет. Его поддержали автоматы.
Без толку…
Духи заорали все разом и поперли просто безостановочно. Очереди валили их и пробивали бреши в плотной стене тел, но атакующие продолжали бежать.
– Береза! Уснул?!
– А? Нет… еще ближе надо!
– Держи…
Где-то наверху ухнуло, и на тропу обрушился ливень камней. Хвостовым душманам должно быть пришлось несладко…
– Есть! Есть! Только ещё ближе – метров на сто! И левее на полсотни!
– Ага…
А передние басмачи уже были метрах в двадцати от наших позиций. Разом ухают два "монки", накрывая тропу визжащими в воздухе шариками. Первые ряды атакующих словно косою срезало. На секунду атака замерла. Но чей-то громкий крик – "Аллах акбар!" снова толкает их вперед.
Хренак!
Черный столб разрыва встает на правом склоне. Ближайших басмачей отбрасывает, и сломанными куклами они катятся под ноги набегающим сзади.
– Здорово! – ору я в микрофон. – Как надо легло! Ещё давай! Не спи там!
– Ну, ты и нахал! – отзывается собеседник. – Ладно, лови там… Четыре пошло!
Спустя несколько мгновений тропу накрывают сразу три снаряда. Один падает где-то в стороне. Но и этого вполне достаточно. Орудия бьют серьезные, не меньше чем стодвадцатки, а то и поболее. Не силен я в этом деле, и разрывов раньше вот так близко не видел никогда.