Виталий Владиславович кивнул и поделился информацией, полученной от командующего.
– Азербайджанские спецслужбы? – задумался Логвинов. – А что, вполне возможно, что за плечами у Урзаева подготовка спецслужб. Когда-то в КГБ тоже были инструктора. По крайней мере, «Альфу» и «Вымпел» неплохо, я слышал, «рукопашке» обучили. Факт известный.
– Бывшие бойцы «Альфы» и «Вымпела» все под присмотром. Но и кроме них есть кому нам противостоять. Как думаешь, этот парень может оказаться в прошлом сотрудником ПГУ? [32]
– У меня пока нет данных, чтобы так думать. Но предположить или даже просто допустить я имею право все. И я предполагаю, что бывшие сотрудники ПГУ просто так на улице не валяются, по крайней мере не за каждым углом, да и в бомжах редко ходят. Разведчик – профессия высококвалифицированная и всегда востребованная, в любой стране. Но у меня есть основания предполагать, что Урзаев не простой человек с улицы. Допускаю, он бывший спортсмен и просто имеет хорошую спортивную подготовку. Но что-то мне говорит, что его спортивная подготовка – это лишь один из элементов его основной подготовки, как профессионала. Вот затрудняюсь сказать, профессионала в какой области.
Устюжанин раскрыл на столе личное дело Урзаева, переданное из МЧС в ФСБ республики, там отсканированное и распечатанное. Но множительная техника, как известно, никогда не добавляет качества. Так, на небольшой фотографии, не только плохо отсканированной, но еще и с полосами распечатанной, трудно было рассмотреть лицо так, чтобы понять хотя бы приблизительно характер человека. Да что там, даже возраст по такой фотографии определить сложно. Тем более что фотография наверняка многолетней давности, и изменения во внешности, наверное, произошли значительные. Виталий Владиславович передвинул личное дело ближе к старшему лейтенанту Логвинову.
– Узнаешь его по этой фотографии?
– Можно с одинаковой уверенностью, товарищ подполковник, говорить, что это его фотография и моя тоже. С самим Урзаевым сходство такое же, как со мной. Если само личное дело состряпано по тому же принципу, оно мало в чем нам поможет.
– Да, это так. Но запрос в ФСБ отправить следует. У них наверняка остались данные на всех бывших офицеров ПГУ. Пусть поищут там Урзаева. Если, конечно, он фамилию не сменил. Офицеры ПГУ, слышал я, имели по несколько почти официальных фамилий. И несколько паспортов. Мне, помнится, рассказывали про одного, который одновременно трех официальных жен имел. С каждой брак был зарегистрирован по отдельному паспорту. Любвеобильный офицер оказался. Когда все выяснилось, ему не дали очередное звание, по партийной линии выговор влепили, а он никак не мог выбрать, с какой из жен должен жить. Скандал случился… Но не будем на чужие скандалы отвлекаться. Нам своих хватает.
Пока Логвинов вроде бы и не слишком внимательно начал читать досье на Урзаева, Виталий Владиславович стал рассматривать все остальное, что выгреб Логвинов из карманов пострадавшего водителя. Рассмотрел три пластиковые банковские карточки, отложил в сторону. Проверил содержимое бумажника. Просмотрел список абонентов в сотовом, но знакомых имен, кроме полковника Исмаилова, не нашел.
– А здесь у нас с тобой прокол вышел.
– В каком смысле?
– Мобильник под контролем управления космической разведки ГРУ. А мы его реквизировали. И он теперь будет любым другим телефоном пользоваться, а мы прослушать не сможем.
– Я не в курсе контроля был, товарищ подполковник.
– Да, моя вина, не продумал. Надо как-то возвращать…
Взгляд подполковника упал на пуговицу, вывалившуюся из пластикового пакета. Обыкновенную армейскую пуговицу, но эту подполковник узнал сразу. Вспомнился бушлат Исмаилова. Рука сама собой потянулась к собственному сотовому телефону. Но он сам зазвонил.
– Надо же… Легок на помине. А я ему звонить собрался. Наверное, по поводу твоего визита к Урзаеву. Больше у него причин звонить нет…
– Кто там, товарищ подполковник? – подняв глаза от распечатки, которую читал, спросил Логвинов.
– Исмаилов, – сообщил Устюжанин и нажал кнопку соединения.
– Виталий Владиславович, это Исмаилов.
– Слушаю вас, товарищ полковник. Вы все еще на службе?
– Нет. Я уже давно дома, ужинать собираюсь. Собирался то есть. Но аппетит пропал. А я вспомнил, что обещал вам о всяких странностях сообщать. У нас опять новости.
– Снова пуговицу у вас оторвали? – Устюжанин повертел перед глазами пуговицу из кармана Урзаева, рассматривая ее. На петле даже нитки сохранились, крепко обтягивающие крепкую проволоку самой петли. Вырывали старательно и с силой.
– Нет. Пуговицы вроде бы все на месте.
– Вы уверены?
– Кажется…
– Можете сейчас бушлат посмотреть?
– Конечно. Он на вешалке. А что случилось с пуговицей? Еще у кого-то оторвали?
Полковник, видимо, прошел к вешалке.
– Нет. Ничего не случилось. Просто мысли гуляют в голове.
– На месте все пуговицы, – сообщил Исмаилов.
– И то хорошо, – согласился Устюжанин. – Тогда что же произошло? Я слушаю…
Глава шестнадцатая
Исмаилов прокашлялся в трубку аккуратно, как кашляют в кулак, но Устюжанин поморщился, словно Исмаилов напрямую ему в ухо кашлял. И, только горло прочистив, полковник сообщил:
– У водителя моего серьезные неприятности.
– Машину угнали? – предположил Устюжанин.
– Хотели угнать. Не служебную, а его, личную. Ему наследство досталось недавно. Родственник богатый умер. Завещал ему кое-что. Он на эти деньги машину купил. Еще и поездить не успел. Забрался кто-то к нему в гараж. Уже и уехать готов был, осталось только ворота распахнуть – и поминай как звали, да тут сам Урзаев вовремя появился. Неопытный, видимо, вор был. Не отследил, когда хозяина дома не бывает. Наобум полез, и без разведки, и без наводки. И рисковал нарваться. У Урзаева характер тяжелый, а кулаки еще тяжелее. А пускать их в ход он любит и умеет. Зря, что ли, детишек тренирует по рукопашному бою.
– Где?
– У нас, в поселке. В бывшем Доме культуры спортзал сейчас. Там и тренирует. И сам всегда в форме. И это несмотря на возраст. Кулаком приложиться любому может. Значит, залезли к нему в гараж. Сам он говорит, что шибздик какой-то внутри оказался. То ли бомж, то ли еще кто. Грязный и оборванный. Внешне никакой. Не примешь за стоящего человека. Урзаев вообще думал его за шиворот схватить, в дом затащить, вместе с почками отбить навсегда охоту по чужим гаражам лазить, а потом ментам сдать. Пусть с ним сами разбираются и отбивают то, что еще не отбитым останется. А шибздик этот боксером оказался. Урзаев сразу понял, что на боксера нарвался. Как начал его молотить, сразу нос и скулу сломал, потом в дополнение челюсть и ребра. Урзаев мне уже из больницы звонил. Его на «Скорой помощи» туда доставили. От госпитализации он отказался, но меня предупредил, что ему пару дней отлежаться нужно. Может быть, даже три дня. Придется мне самому за руль садиться. Я уже и машину к себе во двор перегнал. Вот такие у нас странности…
– Машину, значит, все-таки угнали? Или нет? Я не понял.
– Нет. Урзаев выезд моим «уазиком» перегородил. Вор сбежал. Только карманы обчистил и из гаража кое-что прихватил.
– Обычное, короче говоря, ограбление. А что здесь странного? – не понял Устюжанин. – Мало ли грабителей по нашим городам и поселкам шатается… Я лично ничего странного в этом не вижу. Если посмотреть криминальные сводки хотя бы по республике, почти каждый день можно что-то подобное встретить. Я сводки иногда просматриваю, знаю, о чем говорю. А сколько незарегистрированных случаев…
– Странность в том, что Урзаева кто-то избил. Его очень трудно одолеть. Я вообще не знаю человека, который сможет с ним справиться. А тут какой-то шибздик, и… Значит, бил специалист. Специально подбирали боксера. В свете всего происходящего в ближайшие дни я склонен видеть в этом продолжение. Или даже начало следующего витка.
Устюжанин глянул на Логвинова. Впечатления шибздика Виктор Валентинович не производил, хотя роста был среднего, не слишком широкоплечий, но крепко сбитый.
– Боксер – дагестанец?
– Русский. В том-то и дело. Это Урзаеву вдвойне обидно. Он у нас отчасти националист.
– Бывает. Мало ли что может сделать судьба с бывшим боксером. И боксер может стать бомжом. Я не думаю, что это странность из разряда каких-то таких вещей, что должна нас интересовать. Хотя за сообщение могу сказать только спасибо. Кстати, чем ваш Урзаев лечится?
– А чем переломы лечить можно? Нужно ждать, когда кости срастутся. Или оперировать. Второе, как я понимаю, нежелательно.
– Могу посоветовать средство, которое мы у себя в отряде всегда используем. У вас в поселке ветеринарная аптека есть?
– Не знаю. Районная ветеринарная станция имеется. Наверное, у них и аптека своя есть.
– В ветеринарных аптеках продается великолепное средство от травм, ушибов и переломов. Называется «лошадиный гель». Просто удивительный эффект дает. На себе проверял несколько раз. Только для открытых ранений не подходит. Сходите завтра в аптеку. Или пусть сам Урзаев сходит. Хотя лучше всего сразу начать лечение. Тогда эффект будет лучше. – Виталий Владиславович с ходу стал претворять в жизнь только что появившуюся мысль, и даже причину придумал без проблем. – Два-три дня, и переломы болеть перестанут. Завтра уже не будет того эффекта.
– В ветеринарных аптеках продается великолепное средство от травм, ушибов и переломов. Называется «лошадиный гель». Просто удивительный эффект дает. На себе проверял несколько раз. Только для открытых ранений не подходит. Сходите завтра в аптеку. Или пусть сам Урзаев сходит. Хотя лучше всего сразу начать лечение. Тогда эффект будет лучше. – Виталий Владиславович с ходу стал претворять в жизнь только что появившуюся мысль, и даже причину придумал без проблем. – Два-три дня, и переломы болеть перестанут. Завтра уже не будет того эффекта.
– Где же я сегодня найду… – вздохнул Исмаилов.
– Если только ко мне приедете. Я выделю из запасов своего отряда. Машина у вас под рукой. Приезжайте. Я и человека попрошу вас проинструктировать по применению. Если вы своего водителя уважаете и цените, рекомендую поторопиться.
– Я приеду, – пообещал полковник. – Только поужинаю и сразу выеду к вам. На КПП меня пропустят?
– Я пошлю человека, чтобы вас встретил. И еще просьба. Если вам не трудно… Приезжайте в том самом бушлате, у которого пуговицы сами «с мясом» вырываются. Есть у меня кое-какая мысль. Посмотреть хочу…
– Хорошо. Еду…
* * *– На меня, похоже, полковник жаловался, – с какой-то радостью сообщил старший лейтенант Логвинов, слышавший разговор. – Обижается и обижает…
– На тебя, на тебя, старший лейтенант «Шибздик»…
– То есть? – не понял Виктор Валентинович смысла и причины оскорбления.
– Так тебя охарактеризовал Урзаев. Он думал, встретился ему шибздик какой-то, от которого он и сопротивления не ожидал, а тот оказался хорошим боксером и надавал ему оплеух. Ты боксом занимался?
– Никогда. Только отрабатывал на занятиях ударную технику. Ну, и удар ставили специалисты. Тренеры-боксеры. Борцы же удар не поставят.
– А то я подумал, что ты в боксе под псевдонимом «Шибздик» выступал. Сказать солдатам, до конца службы за тобой кличка прилипнет. Полковником станешь, а все будешь для них «шибздиком».
– Спасибо, товарищ подполковник, утешили…
Устюжанин между тем набирал номер подполковника Крикаля.
– Есть новости, Виталий Владиславович? – сразу отозвался на звонок подполковник ФСБ.
– Надеюсь, Виктор Львович, что будут. У меня к вам очередная просьба. Даже две. Нельзя ли через вас запросить федеральное управление ФСБ. Москву… Только они, наверное, смогут потрясти архив ПГУ. Не работал ли там Урзаев? Возможно, под другой фамилией. Нужно вместе с запросом фотографию из личного дела в хорошем качестве переслать.
– Что-то нашли в личном деле? Я читал внимательно. Ничего интересного не заметил.
– Я еще не смотрел, – признался Устюжанин. – Вашу записку прочитал и обдумал. А до досье еще руки не дошли. Пока старший лейтенант Логвинов читает. Есть у меня, однако, другие подозрения. Пока не очень оформлены для официального представления в качестве версии, но можно будет еще одно подтверждение получить. Тогда я все и выскажу.
– Каким образом? Какое подтверждение? Если мне звоните, значит, помощь с моей стороны требуется. Я правильно понимаю?
– Это и есть вторая моя просьба. Мне нужен будет примерно через час специалист по всякой шпионской спецтехнике.
– В частности… Шпионской спецтехники много, включая спутники и компьютерные системы.
– В частности – по электронике, по прослушивающим устройствам, «жучкам» и тому подобному. И еще необходимо, чтобы человек этот сразу прибыл ко мне с глушителем радиосигнала. Есть такая возможность?
Виктор Львович думал не долго:
– Возможность есть. Только глушитель радиосигнала вещь не безопасная. Он на здоровье влияет. Не так уж, чтобы человека сразу после воздействия в больницу отправлять, но все же. Кроме того, у него узкое направленное действие. Вкруговую только большие станции работают. А это целая машина оборудования. Есть другие приборы. Они не глушат полностью, но сбивают, создают помехи и, по сути дела, выполняют ту же функцию. Хотя и менее качественно. Большая часть сигнала все же может дойти. Если вам необходимо обезвредить взрывное устройство с радиоуправляемым взрывателем, то второй прибор не годится. Один шанс из ста, что сигнал к взрыву дойдет. Если вам необходимо обеспечить невозможность прослушивания разговора, то вполне подходит.
– Хорошо. Давайте человека со своим прибором. Мне нужно заглушить разговор. Хотя я предполагаю, что разговор наш прослушиваться не будет. Но в этом случае, если мы определим «жучок», то, может быть, сможем поискать и приемник. Значит, еще сканер нужен.
– Короче говоря, полный комплект. Лаборатория в «уазике» оборудована. Сейчас сразу и пошлю. Через полчаса будет у вас. Распорядитесь, чтобы на КПП пропустили.
– Жду.
Виталий Владиславович убрал мобильник и слегка рассеянно, думая о своем, посмотрел на Логвинова. Тот сидел, ожидая объяснения. Вообще-то в армии, как правило, не объясняют, а отдают приказы. И младшему офицеру вовсе не обязательно знать, какие мысли роятся в голове у старшего офицера. Но в спецназе ГРУ используют другие отношения между командирами и подчиненными. Тем более, если подчиненный сам в работе завязан. И Устюжанин выработал у подчиненных офицеров желание знать, что и зачем они делают, а не видеть простое исполнение приказов. Это все вписывалось в систему подготовки спецназа ГРУ, согласно которой каждый отдельный боец является самостоятельной боевой единицей: и офицер, и прапорщик, и солдат одинаково. И если выполняется какая-то команда, всегда могут случиться обстоятельства, при которых боец вынужден будет работать в одиночестве, то есть выполнять роль той самой отдельной боевой единицы. А это невозможно сделать человеку, который не в курсе событий.
Однако при всем этом желание сохранить интригу у подполковника все же присутствовало. И он не спешил раскрывать перед Логвиновым все карты, тем более что предположения Устюжанина могли и не подтвердиться. Но на отдельные вопросы ответить все же пришлось. В основном на те, что касались Урзаева.
– Так что там с моим «крестником», товарищ подполковник? – первым спросил все же старший лейтенант.
– А что с ним? Жив пока, кажется…
– Об этом я могу догадаться. А состояние? Что Исмаилов говорит?
– Урзаев обращался в больницу. «Скорая» его туда отвезла. Перелом челюсти, носа и скулы. И ребра переломаны. Попал под суперскоростную ветряную мельницу. Так, кажется, ты атаки называешь, которым обучаешь солдат?
– Это неофициальное название, товарищ подполковник.
– Догадываюсь.
– И что еще?
– Еще… Исмаилов теперь вынужден сам за руль своего «уазика» садиться. Все по твоей вине. В аварию попадет, тоже ты виноват будешь. Готовься к ответственности…
* * *Подполковник Крикаль решил, видимо, этот рабочий день считать продленным и сам приехал вместе со специалистом, человеком в камуфляже без погон. Так обычно одеваются во всех военизированных структурах штатские вольнонаемные работники. Приехали они уже через полчаса, хотя Устюжанин предлагал приехать через час. Но ничто не мешало им вместе дожидаться приезда Исмаилова. А до этого Виталий Владиславович предложил прибывшему специалисту осмотреть пуговицу, добытую Логвиновым.
– Опять пуговица! – даже возмутился такой мелочью подполковник ФСБ. – Что вы на ней зациклились. Я вообще не вижу в этом случае ничего интересного…
– А я вижу до тех пор, пока не смогу убедиться в обратном.
Специалист, впрочем, без возмущения отнесся к просьбе подполковника спецназа ГРУ, раскрыл свой рабочий чемоданчик, рассмотрел пуговицу в лупу, пожал плечами, потом включил какой-то слабо пискнувший прибор, поводил им над пуговицей и еще раз плечами пожал:
– Обычная пуговица, товарищ подполковник. Никакой начинки я лично в ней не вижу.
– Здесь, наверное, и не должно было быть, – сказал Виталий Владиславович. – Скоро другую пуговицу привезут, тогда и будем говорить предметно. Но только в том случае, если мои опасения подтвердятся. В противном случае начнем работать завтра так же, как предполагали раньше. Наша группа снайперов готова. Майор Валентинов сейчас проверяет качество стрельбы бойцов.
– Может, пока расскажете? – попросил Крикаль.
– Воздержусь. Вдруг да получится сделать вам сюрприз. Кстати, Виктор Львович, вы запрос в Москву отправили?
– Сразу, как только вы попросили. Качество фотографии, правда, хромает, но «за неимением гербовой», как говорится…
– Когда ответ можно ждать?
– Я не контролирую действия московских коллег. Так и сказал: по запросу подполковника Устюжанина из спецназа ГРУ. Они обещали…
Подполковник Крикаль не то чтобы сердился на Виталия Владиславовича за то, что тот держит его в неведении, но немного обижался.
– Виктор Валентинович, позови Ивана Ивановича с бутылкой геля. Сразу может не идти, пусть только приготовит и принесет, когда Исмаилов приедет.