– А вот я хочу попробовать! – неожиданно раздался звонкий голос. – Привет!
– Привет, Джен!
– Салют!
Дима и Рон в тонком состоянии оставляли себе обычные человекоподобные очертания, Дженифер Шортэндлонг предпочитала утонченный вариант, с крыльями. Сейчас она уселась на гардероб между ребятами, расправив крылья. Если бы Дюшка мог видеть ангелов, он заметил бы на старинном трехстворчатом шкафу три призрачные фигуры, а за ними два громадных крыла – вся композиция казалась одним трехглавым крылатым существом.
Но Дюшка видел только темный несуразный шкаф. Он опять влез в комнату – за одеялом. Завернулся в него – и к окну.
Высунулся.
Поежился.
Кряхтя, с ногами, – на подоконник.
Поправил сползающее одеяло.
Взялся за простыню.
Критически осмотрел узел. Начал его перевязывать.
– Похоже, шоу затягивается! – проворковала Джен. – Все-таки он очень нерешительный. Мне кажется, я смогла бы быстрее.
Дима и Рон тактично смолчали.
– Нет, я серьезно, – продолжила Джен. – Если бы я стала идентичной Андрею Клюшкину… Не в двадцать секунд, как некоторые, конечно… Но в минуту – точно.
Дюшка продолжал собираться с духом. Ребята-ангелы продолжали молчать.
– Ну-у, можно мне тоже на дельте попробовать?
– Это долго. Тебе в СУМАСОЙТИ возвращаться надо.
– До утра еще далеко-о… И там так ску-у… – заныла Джен. – В материале так ску-у…
Диди. «В материале» на ангельском сленге – значит, в полностью материальной форме. Как вы уже знаете, ангелы могут находиться в плотном (материальном), тонком и сверхтонком состояниях. Ангелам, которые родились ангелами, плотное состояние кажется непривычным, скучным и неестественным.
– Джен, тебе не стоит рисковать, становясь идентичной Клюшкину или кому бы то ни было, – миролюбиво сказал Рональд. – Извини, но ты еще очень юный ангел. После подобного эксперимента тебе будет сложно… мм… найти себя прежнюю. Понимаешь?
Дюшка тяжело посапывал и шумно выдыхал, словно собирался нырнуть в прорубь.
– Понима-а-ю, – разочарованно протянула Джен.
– Кажется, не совсем понимаешь, – покачал головой Дима. – Дело в том, что сингулярная обобщенная дельта-функция в данном случае…
В пространстве над кроватью, с которой Дюшка час назад стянул простыню, появились какие-то сложные формулы, впрочем, Джен они были вполне понятны.
– Все, я пошел! – вдруг довольно громко произнес Дюшка.
– С мутобогом, мой мальчик! – так же громко и торжественно ответил ему Дима, отвлекаясь от объяснений.
Но Диму Дюшка не услышал. Еще раз выдохнул и еще раз поежился.
– Ладно, – кивнула Дженифер, складывая крылья лодочкой. – Нельзя так нельзя. Уровень Дельта мне пока не по зубам. Убедил. Всем пока!
Она грациозно упорхнула сквозь потолок. Дима и Рон молча проводили ее двумя парами прозрачных глаз и…
– Эх, прошляпили!
– Ну мы раззявы!!!
Дюшки на подоконнике не было. Он все-таки соскользнул вниз.
…Фух. Простыни выдержали, и железяк под стеной не оказалось. Чувствуя себя настоящим героем, Клюшкин выбрался из сугроба, смахнул с коленок снег, поплотнее закутался в одеялко и огляделся. А потом, крадучись и пригибаясь, обошел дом по периметру, осторожно заглядывая в окна. Окна были расположены довольно высоко, и подобраться к ним близко не получалось из-за сугробов, но кое-что разглядеть удалось, например, то, что людей, то есть мутантов, на первом этаже не было. «Можно заходить!» – подумал Дюшка. Он был готов взломать замок черного входа, пролезть в форточку, пробраться сквозь каминную трубу и проползти по вентиляционным люкам, но… Но дверь парадного входа оказалась не заперта.
Клюшкин юркнул в дом, стараясь двигаться бесшумно. Цепочка мокрых следов протянулась от дверей к подсобному помещению, затем в сторону кухни. Там цепочка оборвалась – подошвы высохли. А вскоре и следы подсохли и стали неразличимы. А то, что одеяло каким-то образом оказалось в прихожей, – подумаешь, может, оно сюда само…
Закинув в урчащий на нервной почве желудок пару кусков мяса, пирожок с повидлом и маринованный ус кальмара, Дюшка немного успокоился, взял на изготовку самую тяжелую сковородку и принялся искать заветный красный рубильник. Поскольку днем он уже бродил по дому, планировку в общих чертах себе представлял. Уже легче. «А если Ы проснется, я скажу, что он меня запереть забыл! – решил Дюшка. – Стоп, так ведь там заперто! А… А он запер меня без меня, то есть скажу, что я в этот момент в туалет вышел, а он не заметил и запер пустую комнату!»
Никаких намеков на рубильник или пульт управления сигнализаций на первом этаже не было. В подвал Дюшке почему-то спускаться не хотелось. Там было темно, а что в темноте найдешь? Подниматься на второй этаж, откуда доносился бодрый храп Мормышки Ы, тоже не было горячего желания, но делать нечего. Клюшкин криво закусил губу и, сжав покрепче рукоять любимого оружия домохозяек из мыльных опер, медленно пошел по ступенькам.
Дюшкин тюремщик – пренеприятный тип! – пребывал в полной отключке, а количество опустошенной тары вокруг его ложа позволяло надеяться на то, что очухается он нескоро. «Вот ведь дубина!» – поморщил нос Дюшка, зевнул, бросил непонадобившуюся сковородку на пол и отправился знакомиться со вторым этажом.
А потом и в башенку заглянул. И даже – ненадолго – в подвал.
Ничего интересного в доме не было. Один хлам и антиквариат вековой давности. Нет, если быть объективным, не один хлам. Например, был вполне себе современный 6D-реалитивизор, дорогущая штука, у многих Дюшкиных одноклассников такого нет.
Ночь шла на убыль, а побег из-за отсутствия красного рубильника откладывался. Тоска, печалька и сплошное разочарование. А так хорошо все начиналось! Ничего не поделаешь. Придется идти спать. Жалко, что нет браслетки, можно было бы с Ризи связаться. Или с Варей хоть поболтать. Дюшка зашел в ванную, ополоснул руки, пыльные после подвала, присел на краешек ванны и посмотрел в зеркало. Зеркало отражало несчастное рыжеватое полноватое сонное существо с синяками под глазами.
«Варя никогда меня не полюбит! – подумал Дюшка. – Такого урода, да еще и человека… Первая красавица в классе, а я…»
– Каждый раз, когда он начинает вот так реветь, мне хочется перестать быть ангелом, тоже взять большую сковородку и треснуть его по башке, – сказал Дима.
Рон посмотрел на привычно рыдающего Клюшкина и засомневался:
– А помогло бы?
– Помогло бы – давно бы треснул! – заверил его Дима. – Впрочем, сейчас, как ты знаешь, я не имею права вмешиваться.
Дюшка жалел себя около часа. Потом внезапно угомонился, встал и осторожно выглянул в коридор. В коридоре было пусто.
– Нужно не плакать, нужно действовать! – прошептал Дюшка. – Мужик я или не мужик, в конце концов?!
Храпа было не слышно. Наверное, Ы перевернулся на бок. Может, скоро проснется. Лучше не терять времени даром. Клюшкин выскользнул из ванной, прикрыл за собой дверь и, крадучись, пробрался в комнату, в которой он ранее заметил компьютер.
– Ну наконец-то! – обрадовался Дима Чахлык. – Похоже, лед в очередной раз тронулся!
– Что? – не понял Рон.
– Это я так, цитата, – отмахнулся Дима. – Впрочем, вот, держи.
И маленький информационный шарик – полное собрание сочинений классиков Земли-12 – сорвался с его призрачной ладони и зигзагом, по электромагнитной линии, скользнул в сторону Э-Ли-Ли-Доу.
– О, спасибо! Давно хотел полностью ознакомиться, а то у меня какие-то обрывочные сведения…
Следующие два часа прошли тихо. Рон погрузился в литературу, Дима занялся очередными Фурье-преобразованиями своих дельта-головоломок, а Дюшка изучал содержимое компьютера, находящегося в угловой комнате.
К счастью, этот комп не был подключен к сети. Иначе мужчина, которого звали Майкл, хозяин дачи, мог бы мгновенно засечь все Дюшкины художества – в отличие от Клюшкина, Майкл никогда не снимал с руки браслета и никогда не вырубал его полностью.
К рассвету Дюшке удалось разузнать о том, что хозяин дома, Майкл Кэшлоу, – единственный сын и наследник президента нефтяной компании. Судя по снимкам, ни он, ни его родные не приезжали на виллу уже больше двадцати лет. Однако, судя по датам создания некоторых файлов, компьютером, хоть и не подключенным в сеть, кто-то постоянно пользовался. Дюшка стал просматривать файлы с более поздними датами. В основном это были тексты каких-то неинтересных научно-популярных статей. Встречались стихи, причем совершенно бездарные. Дюшка любил читать стихи, но эти! Некоторые файлы относились к играм – таинственный пользователь устанавливал свои личные рекорды в квестах и стратегиях, и машина послушно вносила его в списки победителей. Игрок назывался вымышленными именами – Боевой Принц, Мутант-одиночка, Бучерашка, Бетмен-Иришка, Фея и невесть что еще.
Один-единственный файл с поздней датой был рисунком. Дюшка открыл его. На фотографии был полосатый воздушный шар на фоне виллы. В центре стояла хорошенькая девушка с четырьмя руками. За ней полукругом расположились другие мутанты. В угол кадра попал вопящий годовалый ребенок. Фотография называлась «Я и воздушный шар». Дюшка поковырялся в компе и вскоре нашел другую, похожую на эту фотографию, которая называлась просто «Воздушный шар», без «я». На ней девушки не было, а младенец находился в самом центре. Дюшка сравнил даты и понял, что снимок с девушкой – коллаж, сделанный на шестнадцать лет позже настоящего снимка, с младенцем.
Один-единственный файл с поздней датой был рисунком. Дюшка открыл его. На фотографии был полосатый воздушный шар на фоне виллы. В центре стояла хорошенькая девушка с четырьмя руками. За ней полукругом расположились другие мутанты. В угол кадра попал вопящий годовалый ребенок. Фотография называлась «Я и воздушный шар». Дюшка поковырялся в компе и вскоре нашел другую, похожую на эту фотографию, которая называлась просто «Воздушный шар», без «я». На ней девушки не было, а младенец находился в самом центре. Дюшка сравнил даты и понял, что снимок с девушкой – коллаж, сделанный на шестнадцать лет позже настоящего снимка, с младенцем.
Дима Чахлык был в полном восторге от предприимчивости и находчивости своего подопечного. Рон, увлеченный Хемингуэем, его восторги разделил только отчасти.
Больше всего Дюшка конечно же мечтал найти, как отключается защита дома или хотя бы сигнализация. Может, этот красный рубильник – виртуальный? Однако все попытки были тщетны.
Когда Дюшка уже совсем отчаялся, в ящике стола обнаружился план дома. На нем – о, удача! – было указано заветное помещение. Дюшка понесся вниз. Не заперто! А он тут уже был, только думал, что это бойлерная. Но… нужно ввести пароль, вставить карточку и произвести секретное действие. А-а-а!!! Муточерт и сто тысяч сусликов! Может, сковородкой эту коробочку долбануть?
В общем, отключить систему защиты оказалось совершенно невозможно. Дюшка поднялся к себе в спальню, открыл ее – ключ торчал в дверях – вошел, втянул внутрь простыни. Отвязал все, вернул на места. Получилось не очень аккуратно, но сойдет.
В спальне из-за открытого окна был настоящий холодильник. Клюшкин врубил обогрев на полную мощность и залез, не раздеваясь и не разуваясь, под одеяла. И паланкин сверху кинул.
Глава 8
Игрушки Земли-28
День рождения – самый лучший день на свете! Маленькая Ле поняла это еще в прошлом году, когда ей впервые разрешили самой составить список подарков. Правда, в этот список потом пришлось внести кучу изменений, но в этом году такого точно не произойдет! К своему семилетнему юбилею Ле готовилась со всей серьезностью. Лещща Мымбе неподвижно сидела на небольшом возвышении в самом центре пустой круглой комнаты и сосредоточенно думала.
– Не забудь об украшениях! – подмигнул сестренке Бьорки, заглядывая в комнату.
Ле медленно прикрыла веки в знак почтения. Она не позволила себе проявить эмоции, она даже не пошевелилась. Ведь она почти совсем большая, скоро у нее первый юбилей! Но Ле выдала ее кожа. Когда земляне-28 радуются, они немного розовеют.
Де и пальчиком не шевельнула, но здорово порозовела. Бьорки все понял и тихонько скрылся. Не стал смущать малышку.
Лещща была вторым ребенком в семье Мымбе. Брат был старше на сто восемь лет. Это обычное явление на благополучной Земле-28. Землянам-28 от природы было «положено» жить около 70–80 лет, но возможности медицины на их планете давно превысили все разумные пределы. Маленькие тщедушные люди с матовой зеленоватой кожей и огромными глазами без белков научились продлевать свою жизнь в десять, двадцать и более раз. Можно сказать, что они практически научились быть бессмертными. Любая женщина на Земле-28 спокойно могла рожать детей и скакать через скакалочку и в 300 лет, и в 6 тысяч, а любой мужчина мог гонять мяч или бороздить космические просторы и в 100 лет, и в 10-тысячелетнем возрасте. Самому старому жителю планеты было 11 тысяч лет с копейками – именно столько тысяч лет назад его сородичи научились не стареть. Земляне-28 пользовались своими возможностями наполовину. То есть космос они бороздили и детей рожали, хоть и не часто, а вот гонять мяч и прыгать через скакалочку не торопились. Им это было не очень интересно, они не любили шумные развлечения. Земляне-28 были не спортивные и не эмоциональные.
Лещща Мымбе с раннего детства была такая же: не спортивная и не эмоциональная. И ей совсем не сложно было просидеть несколько часов неподвижно, размышляя об украшениях. Не то чтобы ей хотелось получить в подарок украшения для стен своей игровой комнаты, но раз так надо…
Ле важно сидела на своем возвышении, как лягушка на подушке. Зеленая, глазастая, щупленькая. Безгубый большой рот словно ниточка. Ни ресниц, ни бровей. Облегающая одежда из легкой светлой ткани, оставляющая открытыми тонкие руки и покатые плечики. Маленькие ладошки, по четыре подвижных цепких пальца на каждой. Довольно большие ступни, даже не большие, а длинные. Длинные, пока Ле малышка. Потом она подрастет, а ступни останутся такими же. И у нее все будет в полном порядке. А если что-то будет не в порядке, они с мамой и папой пойдут в одно из больших красивых зданий, где очень все интересно. Там Лещщу Мымбе уложат спать в уютную качельку. А когда она проснется, у нее все будет в полном порядке. Она знает, она уже там бывала целых три раза на профилактических осмотрах.
«Ну вот, опять я думаю о разных разностях, вместо того чтобы составить окончательный список подарков!» – с досадой подумала Ле и перевела взгляд со своих, пока еще больших, ступней на стены круглой комнаты. На стенах были подсказки: много-много изображений того, что можно включить в свой список. Девочка встала со своего места и подошла поближе к картинкам. Еще несколько часов она внимательно рассматривала картинки, стараясь не пропустить ни одну из них.
Не стоит думать, что Лещща Мымбе была каким-то ненормальным тормозным ребенком. Как раз наоборот. Все детишки гуманоидов с Земли-28 примерно такие же: внимательные, вдумчивые, спокойные и послушные.
Вечером за ужином Лещща показала предварительный список подарков родителям. Она высыпала на стол картинки-квадратики, снятые со стен круглой комнаты и разложила их в три ряда. В первом ряду были подарки, которые Ле хотела получить от не очень близких людей. Тут оказались игрушки, безделушки, книжки, обучалки, сувениры и так далее. Все это можно было легко приобрести в любом ближайшем крупном магазине.
– Очень правильный выбор, дочка, – похвалил Лещщу папа, просмотрев несколько десятков картинок. – Я думаю, ты добавишь сюда еще столько же подарков, и тогда все будет в окончательном порядке.
– Очень правильный выбор, доченька, – согласилась с папой мама. – Но я думаю, не стоит предлагать гостям покупать тебе вот эти предметы…
Лещща вопросительно посмотрела на маму и слегка побелела: ну вот, опять она что-то сделала не так!
– Нет, нет, ты сделала правильный выбор, – повторила мама, – но вот именно это я собиралась купить тебе в подарок завтра утром. Тебе ведь не нужно несколько пар одинаковых вещей.
С этими словами мама деликатно отодвинула в сторону картинку, на которой были нарисованы замечательные яркие трусики с изображениями героев популярных детских сказок. Ле побелела сильнее и даже голову опустила: мама права, в семь лет надо быть солиднее. Эх, и, как назло, Бьорки дома, рядом, и все это отлично слышит! Конечно, Бьорки успел сделать вид, что разговаривает по фи-фону, но…
– Извини меня, пожалуйста! – Мама была очень смущена создавшейся неловкостью. – Я, конечно, должна была предупредить тебя заранее. Ты не могла знать, что я планирую эту покупку…
– Да, мамочка, – прошептала Ле, тщетно пытаясь справиться с белизной.
Она отлично поняла, что никаких покупок мама не планировала, а просто нашла способ разрулить двусмысленную ситуацию. Мама легким движением перевернула квадратик с изображением трусиков картинкой вниз. Бьорки между тем окончил разговор и привычным движением сдвинул пластинку фи-фона от угла рта к уху. Уши у землян-28 – это по две параллельные щели с боков головы.
– Простите, пожалуйста, что отвлекся на сличен, – небрежно произнес Бьорки. – Я надеюсь, что не пропустил ничего важного…
– Нет, нет, – ответила мама. – Ничего важного.
На Земле-28 задавать вопросы не очень прилично. Если собеседник захочет, он ответит и без вопроса. Поэтому Бьорки вроде как и не спрашивал. А мама вроде как ответила. А Лещща вроде как сделала вид, что не поняла, что Бьорки специально сделал вид, что разговаривает по фи-фону. А папа вроде как в это время…
Во втором ряду подарки были посолиднее, и не только материальные. Например, Ле захотела получить в подарок от своей тетушки по материнской линии приборчик с Земли-8 для рисования мультиков. А от лучшей подружки она захотела получить в подарок «один день свободы». Это означало, что теперь в один любой день по выбору Лещщи ее лучшая подружка не должна ее беспокоить ни при каких обстоятельствах. Даже если потоп, даже если очень хочется поиграть, даже если ей срочно необходима помощь.
– Отличный выбор! – моргнула в знак полного одобрения мама.
– «Один день свободы» – это самый лучший подарок. – Папа даже слегка порозовел от удовольствия. – Это был первый подарок, который я когда-то в детстве сделал своему младшему братику. Чудесные воспоминания.