Он никак не мог все обдумать. Как не мог заставить себя вспомнить мертвецов на Татуине. Анакин прижал ладонь к глазам, словно этот жест помог ему прочистить память.
— Вы же обещали никогда об этом не говорить!
— И не будем. Как не нужно обсуждать сегодняшнее происшествие. Я всегда хранил твои тайны, не так ли?
Впечатление было такое, будто тень обрела голос.
— Д-да… да, разумеется, канцлер, но… Анакину хотелось забиться в самый дальний угол; дайте возможность остановиться хоть ненадолго — на час, минуту,и он возьмет себя в руки и найдет способ продолжать жизнь. А ему придется жить. Больше нечего делать.
Особенно когда невозможно оглянуться назад.
Обзорная стена за генеральским креслом расцвела ионными выхлопами торпед. Дрожь палубы переросла в постоянную тряску, набирая силу и амплитуду при каждом попадании.
— Анакин, мои узы, прошу тебя, — произнесла тень. — Боюсь, корабль разваливается. Не знаю, следует ли нам оставаться на нем, когда это закончится.
В сложном переплетении Великой силы магнитные замки наручников отпечатались четко, как текст ОТОПРИ МЕНЯ ТАК; хватило простенькой мысли, чтобы они разомкнулись. Тень отрастила голову, затем плечи, последовал короткий митоз, в результате которого кресло осталось стоять, а отделившийся клочок мрака превратился в Верховного канцлера.
Палпатин с удивительной для страдающего пленника прытью устремился к лестнице, перелезая через обломки, усыпавшее полутемное помещение.
— Идем же, Анакин! У нас мало времени. Экраны вспыхнули белым пламенем; одна из торпед, должно быть, повредила гравитационные генераторы: корабль словно перевернулся, заставив Палпатина вцепиться в перила, а Скайуокера опрокинув на палубу, которую вдруг перекосило градусов под сорок пять.
Анакин скатился в груду раздробленного облегченного пермакрита.
— Оби-Ван!
Скайуокер вскочил на ноги и раскидал обломки, которые похоронили под собой джедая. Кеноби лежал неподвижно, глаза закрыты, на волосах запеклась смешавшаяся с пылью кровь.
Выглядел учитель хуже некуда, но Анакин стоял над телами слишком многих друзей на многих полях сражений, чтобы впадать в панику при виде крови. Прикосновение к шее Оби-Вана подтвердило, что пульс бьется сильно, а сквозь тело нескончаемым потоком струится Великая сила. Дыхание ровное, кости не переломаны: контузия, не больше.
Очевидно, голова у Кеноби будет покрепче внутренних переборок крейсера.
— Оставь его, Анакин. Времени нет, — Палпатин свисал с лестницы, обвив обеими руками столбик перил. — Здесь сейчас все развалится…
Значит, будем дрейфовать вместе.
Анакин поднял голову к Верховному канцлеру, и в эту минуту Палпатин ему вовсе не нравился, но Скайуокер напомнил себе, что смелость Палпатина в другом. Этот человек — не солдат, он не может правильно оценить свою просьбу.
— Его судьба, — строго сказал Анакин на тот случай, если канцлер не понял, — не будет отличаться от нашей.
Оби-Ван без сознания, канцлер ждет, ответственность за жизнь друзей тяжело ложится на плечи, зато помогает восстановить равновесие. Когда некого звать на помощь, рассчитываешь на себя. Нет выбора.
И это как раз то, для чего он рожден: спасение окружающих.
Великая сила отыскала и принесла меч Оби-Вана Анакину в ладонь, Скайуокер прицепил оружие на пояс рыцаря, взвалил бесчувственное тело на плечи, позволил Силе подтолкнуть себя и легко взбежал по накренившемуся полу.
— Впечатляет, — заметил канцлер, но затем бросил многозначительный взгляд на лестницу, которую изменившаяся сила тяжести превратила в вертикальный утес. — Что теперь?
Прежде чем Анакин придумал ответ, безумная гравитационная волна качнула крейсер, словно маятник. Люди повисли за перилах, а каюта потекла вокруг них. Сломанные кресла и обломки стола, груды мусора соскользнули к противоположной стене, а лестница из отвеса превратилась в рифленую полосу.
— Говорят, — Анакин кивнул на дверь к турбо-лифтам, — когда Великая сила запечатывает шлюз, она же открывает иллюминатор. После вас, канцлер.
Глава 5
ГРИВУС
Седьмая эскадрилья АИР-170 присоединилась к машинам четвертой эскадрильи для разгона истребителей, обороняющих флагман Торговой федерации. Пилоты-клоны уничтожали дроида за дроидом с такой аккуратной педантичностью, будто сами были автоматами. Когда в разлетающийся шар чрезмерно перегретого газа превратился последний «стервятник», клоны ушли, оставив «Незримую длань» на растерзание пятой ударной группе, которая насчитывала три каракки — «Честность», «Неукротимый» и «Стойкость» — и поддержку в виде дредноута «Маc Рамдар».
Пятая ударная группа организовала треугольник, где вершинами были каракки, а центром дредноут; они находились на более высокой орбите и прижимали «Длань» к планете. Турболазеры слой за слоем обдирали с флагмана защиту, хотя «Длань» не оставалась в долгу. «Маc Рамдар» уже пострадал и теперь представлял собой неподвижную мишень, на которую и был направлен ответный огонь. От «Неукротимого» осталась почти пустая скорлупка: экипаж по большей части эвакуировался или погиб, кораблем управляли капитан и вахта на мостике. Каракка неуверенно болталась в конусе выхода, предотвращая любую попытку «Длани» сбежать.
Как только дефлекторы истощились, «Незримая длань» накренилась, закручивая спираль, словно древняя пуля из не менее древней винтовки; из многочисленных пробоин хлестали струи кристаллизующегося в вакууме газа. Вращение ускорялось, сбивая прицелы. Неспособные долбить в одну точку вновь и вновь, турболазеры республиканцев не могли пробить прочную обшивку «Длани», но истончали ее, стянув корабли огненными гарротами вокруг жертвы.
На мостике флагмана перегревшиеся неймодианцы были привязаны к креслам у пультов паутиной аварийных упряжек. Воздух пах плавящимся металлом и резкими гормональными выделениями. Непредсказуемо меняющаяся гравитация грозила добавить вонь похлеще: лица нескольких вахтенных уже приобрели бледно-розовый цвет вместо здорового серо-зеленого. Господ офицеров тошнило.
Единственное существо, которое не было привязано к креслу, расхаживало из угла в угол; длинный, до пола, плащ ниспадал с плеч, острых, как обнаженная кость. Существо не обращало внимания на удары по корпусу корабля и дрожь палубы, бешенство искусственной гравитации его не касалось; с металлическим клацаньем оно мерило рубку шагами. Передвигалось существо на когтистых ногах из намагниченного дюраниума, способных хватать добычу и ломать ей хребет, словно лапы вратиксанского кровавого адлера.
Выражение его прочитать было невозможно, так как вместо лица у существа была маска из керамического армапласта, стилизованная под человеческий череп. Зато напоенный ядом голос, шипящий сквозь электронный вокодер, расставлял все на свои места.
— Либо откалибруйте генераторы гравитации, либо вовсе отключите их,рыкнуло существо на синюшную голограмму съежившегося инженера-неймодианца.Если будете продолжать в том же духе, не доживете до мгновения, когда вас расстреляют республиканцы.
— Но-но-но… это д'ело р'емонтных дроидов…
— Они — дроиды, угрозы на них не действуют. Зато есть смысл угрожать тебе. Что я и делаю. Ясно?
Существо отвернулось до того, как напуганный инженер придумал ответ. Конечность, протянутая к лобовому иллюминатору, носила армопластовую перчатку, сплавленную с живой костью.
— Сконцентрируйте огонь на «Неукротимом», — приказало необычное существо старшему артиллеристу. — Все батареи — на максимум. Стреляйте на поражение. Сотрите корабль в порошок, и мы сумеем разогнаться для прыжка в гиперпространство.
— Но… носовые оруд'я уже перегружены, — неймодианец балансировал на грани паники. — М'енее ч'ем ч'ерез минуту произойд'ет критический сбой…
— Выжгите их.
— Но б'ез них мы…
Возражение старшего артиллериста оборвалось неприятным влажным звуком, когда его физиономия встретилась с армированным кулаком. Тот же самый кулак раскрылся, взял офицера за воротник, сдернул труп с кресла, разорвав противоперегрузочную упряжь.
Череп-маска развернулся к младшему артиллеристу.
— Поздравляю с неожиданным повышением. Займите свой пост.
— Д-д-да…
У новоиспеченного старшего офицера так сильно тряслись руки, что он едва сумел расстегнуть ремни безопасности; лицо неймодианца смертельно порозовело.
— Вам понятен приказ?
— Д-д-д…
— У вас есть возражения?
— Н-н-н…
— Великолепно, — безразличным холодным голосом произнес генерал Гривус.
***
А вот это генерал Гривус.
Дюрастил. Керамический бронированный дюраниум. Электродвигатели и сочленения.
Внутри: останки живого существа.
Он не дышит. Он не ест. Не умеет смеяться и плакать.
В прошлой жизни он был органическим существом. В прошлой жизни у него были друзья, семья и работа. В прошлой жизни ему было что любить и было чего бояться. Теперь всего этого нет.
Теперь у него есть назначение.
Оно встроено в него.
Он построен, чтобы нести страх. Нечто напоминающее человеческий скелет оснащено конечностями, чье устройство взято с легендарных боевых дроидов Крата. Его лицо и облик рожден детским ночным кошмаром.
Он построен, чтобы подавлять. Керамическая арморпластовая броня, защищающая его, способна выдержать прямое попадание из лазерной пушки легкого истребителя. Его неуничтожимые руки в десять раз сильнее человеческих. Ими двигают электронные рефлексы, в резком движении они превращаются в едва видимое мерцание.
Он построен, чтобы искоренять. Его руки и пальцы созданы с единственной целью — сжимать рукоять лазерного меча.
Под его плащом висят четыре меча.
Он не делал их сам. Он их не покупал и не находил. Каждый из них он вынул из мертвых рук тех джедаев, кого он убил.
Лично.
Таких трофеев у него достаточно, но эти четыре ему нравятся больше всего. Один принадлежал непобедимому К'Крухку, который уступил ему на Хипори. Второй — вирааннтессе Жмаар, которая пала на Вандосе. Третий и четвертый создали Пурот и Нистаммалл, этих Гривус убил вместе на равнинах Товарскла, поросших огнетравой. Последнее убийство было настоящим шедевром, генерал вспоминал о нем с удовольствием. Оба джедая в последнее мгновение жизни познали и смерть друга, и собственную гибель. Прикосновение к рукоятям мечей ладоней из арморпласта и дюрастила вызывало нечто, напоминающее радость.
Но лишь напоминающее.
Генерал помнил радость. Он помнил гнев и ярость. Помнил сожаление и печаль.
Просто он не испытывал их. Больше не испытывал.
Он не был для этого предназначен.
***
Сквозь клубы дыма, заполнившего вестибюль, потрескивая, сыпались белые искры. Перекинутый через плечо магистр едва слышно хрипел, так и не придя в себя. Возле другого плеча, прикрываясь рукавом мантии, взахлеб кашлял Палпатин; канцлер плотно прижимал к лицу ткань, чтобы защититься от ядовитых испарений.
— Р2? — Анакин раздраженно тряхнул молчащий комлинк.
Проклятый прибор не желал работать с тех пор, как Оби-Ван на него наступил.
— Р2, ты меня слышишь? Мне нужно, чтобы ты активировал…
Дымовая завеса была такой плотной, что юный джедай с трудом разглядел цифры на контрольной панели.
— …лифт три-два-два-четыре. Три-два-два-четыре, ты понял меня?
Комлинк издал угасающее би-ип, которое можно было счесть за согласие, и двери раздвинулись, но прежде чем Анакин успел внести бесчувственного Кеноби в кабину, та со свистом рванула наверх: вектор искусственной гравитации опять изменился. В углу вестибюля образовалась слабо шевелящаяся куча из трех человек.
Палпатин сделал неуклюжую попытку встать на ноги; канцлер все еще кашлял и, судя по голосу, слабел. Анакин при поддержке Великой силы водрузил Оби-Вана обратно на плечо и поднялся сам.
— Может, вам лучше посидеть, — сказал он Верховному канцлеру. — Гравитация скачет как ненормальная.
Палпатин кивнул.
— Только, Анакин…
Скайуокер запрокинул голову. Дверца лифта осталась открытой.
— Ждите здесь.
Он еще больше приоткрылся течению Силы и мысленно представил себя вместе с Оби-Ваном на краю проема. Задержав образ в голове, он прыгнул, и Великая сила воплотила его намерение в реальность: прыжок вознес и Скайуокера, и лежащего в обмороке магистра на место.
Изменившаяся сила тяжести превратила шахт лифта в горизонтальный неосвещенный коридор с металлическими стенками, прямой, как луч лазера, исчезающий в темноте. Анакин был знаком со спецификациями на корабли Торговой федерации; шахта в длину метров триста. Ходьбы — на две-три минуты. Но если неверная гравитация вновь сделает коридор шахтой…
Скайуокер покачал головой, мрачно перебирая варианты.
— Придется поторопиться.
Он оглянулся на Палпатина, который все еще крючился внизу.
— Как вы там, господин канцлер? Бежать сможете?
Верховный канцлер наконец-то выпрямился, с отсутствующим видом похлопал ладонями по подолу в тщетной попытке стряхнуть копоть.
— Я не бегал с тех пор, как мальчиком жил на Набу.
— Никогда не поздно вернуть себе былую форму, — Анакин перенаправил один из потоков Силы, помогая Палпатину добраться до турболифта. — На летной палубе стоят легкие челноки. Через пять минут мы окажемся там.
Скайуокер подождал канцлера и добавил:
— В путь.
Он повернулся, когда канцлер схватил его за руку.
— Подожди! Нам необходимо попасть в рубку. Сквозь строй всех имеющихся на флагмане боевых дроидов? Вот уж вряд ли.
— Летная палуба там, внизу… вернее, теперь вон там, сбоку. Лучшего шанса не будет.
— Но в рубке — Гривус.
Вот теперь Анакин остановился. Гривус. Самый удачливый убийца джедаев со времен Дурджа. За всеми переживаниями Скайуокер совсем позабыл, что генерал здесь, на борту флагмана.
— Ты победил Дуку, — настаивал канцлер. — Захвати в плен Гривуса и нанесешь рану, от которой Сепаратисты никогда не оправятся.
Анакин отвлеченно подумал: у меня получится.
Он мечтал поймать генерала еще с Муунилинста, а теперь до Гривуса — рукой подать. Так близко… а Скайуокер никогда еще в жизни не ощущал в себе столько сил. Контакт с Великой силой был сегодня прочен как никогда.
— Подумай хорошенько, Анакин, — канцлер пододвинулся ближе, так близко, что ему достаточно было шептать. — Ты уничтожил их политического лидера. Забери теперь их военного командующего и практически выиграешь войну. В одиночку. Кому еще такое по силам? Йоде? Мейсу Винду? Они не сумели захватить графа Дуку. У кого еще есть шанс выстоять против Гривуса, как не у Анакина Скайуокера? Джедаи еще не сталкивались с кризисом, подобным Войне клонов, но у них никогда не было такого героя, как ты. Ты спасешь их. Ты спасешь всех.
Анакин испуганно дернулся. Быстро глянул на Палпатина. Канцлер так это произнес…
Голосом из снов.
— Вот этого…— Скайуокер попытался расхохотаться; получилось не слишком уверенно. — Вот этого Оби-Ван мне не говорил.
— Забудь Оби-Вана, — сказал Палпатин. — Он понятия не имеет, какая в тебе мощь. Воспользуйся ею, Анакин. Спаси Республику.
Словно в представлении по голографическому развлекательному каналу Скайуокер увидел: прибытие в Сенат с Гривусом в кандалах, вот он скромно стоит в углу, пока Палпатин объявляет конец войне, вот он возвращается в Храм, в зал Совета, где его наконец-то ждет кресло.
Едва ли ему откажут и не сделают магистром, после того как он выиграет для них войну…
Но стоило Оби-Вану заерзать у него на плече и негромко застонать, как Анакин вернулся в реальность
— Нет, — отрезал он. — Простите, канцлер. Мне отдан четкий приказ. Это спасательная операция, ваша безопасность для меня сейчас важнее всего.
— Пока Гривус жив, какая может быть безопасность? — возразил Палпатин.Мастер Кеноби вот-вот очнется. Оставь его со мной, он доставит меня целым и невредимым на летную палубу. Отправляйся за генералом.
— Я… мне бы очень хотелось, но…
— Я ведь могу и приказать, Анакин.
— Со всем моим уважением, нет. Не можете. Мне приказывает Совет Ордена, а ему приказывает Сенат. Непосредственной власти надо мной у вас нет. У канцлера потемнело лицо.
— Это может и измениться… Анакин кивнул.
— И, наверное, так будет лучше. Но до того времени мы будем поступать по-моему. Пошли.
***
— Господ'ин? — тонкий голосок связиста оборвал расхаживание генерала.Нас вызывают с «Ч'естности». Предлагают пр'екрат'ить огонь.
Темно-желтые глаза в прорезях черепа-маски прищурились. Генерал разглядывал тактический дисплей. Пауза в сражении позволит турболазерам остыть и даст инженерам шанс обуздать генераторы искусственной гравитации.
— Подтвердить получение сообщения. Приготовиться прекратить огонь.
— С-сл'юшаюсь, господ'ин, — новоиспеченного артиллериста все еще потряхивало.
— Прекратить огонь.
Плазменные росчерки, связывающие «Длань» и корабли ударной группы, исчезли.
— Сл'едующее сообщен'е, господ'ин. Это ко-манд'ир «Ч'естности».
Гривус кивнул.
— Активировать.
Над голографическим проектором внешней связи появился бесплотный призрак молодого человека среднего роста и сложения, ничем не примечательного в форме с лычками лейтенант-комманде-ра. И если бы не холодная уверенность во взгляде, его вежливое непримечательное лицо не оставалось бы в памяти собеседников.
— Генерал Гривус, — отрывисто произнес молодой человек. — Я — лейтенант-коммандер с республиканского боевого корабля «Честность». По моему запросу командование согласилось предложить вам шанс сдать корабль, сэр.