— Милорд…
— Пшел вон. Ты тоже, — Повелитель махнул рукой и бывшему братцу. — Дензил… Доставьте моего декоратора в его комнаты и пригласите врача. Послезавтра у нас бал. Тебя ждет работа, Ян. С возвращением.
Укрощенный феникс.
Мир Земля. Лина.
На ней было белое платье.
То самое платье-паутинка, то, что соткали тогда умные паучки по нечаянной просьбе Леша. Роскошное ожерелье — она таких никогда не носила. И те самые белые браслеты.
Вокруг шумел праздничный бал, с потолка сыпались нежно-легкие пушинки и золотые цветы, вдоль стен бесконечным потоком — только руки протяни — проплывали блюда с закусками, и гости со смехом то строили из них пирамиды, то тянули к себе, что нравится, то спорили, какая из выбранных тарелок первой доберется до соседнего зала…
Под потолком молча кружили люди-птицы, изредка спускаясь вниз и катая желающих, а у фонтана стоял странный демон Ян и смотрел так, словно просил подойти. Но она не подойдет. Не может…
Лиина опускает голову, глядя на переливчатый темно-зеленый пол.
Все — как полгода назад… Только она не та.
— Ты ничего не ешь, — слышится голос слева. Низкий и властный.
— Благодарю, милорд.
— И не пьешь.
Гостеприимно. Она отпила глоток, не чувствуя вкуса…
— И не танцуешь…
— Нет. Вы приказываете, милорд?
— Хватит изображать тут послушную куклу, — Повелитель почему-то хмурится, и в праздничном зале словно ветром ледяным дохнуло.
Лина не шевельнулась.
Что бы она сейчас ни сказала и ни сделала, это ничего не исправит…
— Ладно, — на скулах Повелителя проступили алые пятна. — Что ж, рад, что ты настолько послушна. У меня есть для тебя поручение, верный феникс.
— Да, милорд.
— Лешка. Приведешь его сюда. Как только он появится — а я думаю, что мой умненький братик может при старании и обойти систему станций — он придет к тебе. А ты… ты приведешь его ко мне.
Что? Что?! Не все, оказывается, умерло в ней…
Она посмотрела в серый лед… И сказала, не успев подумать:
— Нет.
Черные зрачки Повелителя медленно расширились…
И тут же, словно нарочно, засветился на ее руке знак феникса. Нет! Не может быть. Алекс вернулся…
Глава 15
Что ты сделаешь ради любви?..
Это была тихая ночь. Служба Погоды постаралась — никаких бурь, торнадо и наводнений, только странные дожди… Но от них никому не было вреда, наоборот — мерный ровный шелест за окнами успокаивал, нашептывал что-то уютно-мирное… и многим захотелось выйти на улицу или распахнуть окно. Или хоть форточку открыть.
Это был спокойная ночь. Даже по экранам сегодня шли не развлекательные 'шоу' типа 'Кровь стынет' или 'Колесо фортуны', а новый фильм о любви юноши-демона к человеческой девушке, снятый талантливым режиссером.
Демон выглядел сильным и обаятельным, девушка смотрелась слегка взбалмошной, но милой и привлекательной, вдобавок влюбленным для соединения пришлось преодолеть препятствия в виде непонимания своих семей, друзей, а также всего остального мира, и даже оказаться на грани смерти. Но в итоге пара воссоединилась, и мудрый благородный Повелитель мира лично дал им соизволение на брак. Финал фильма — влюбленные, проникновенно глядя друг на друга, соединяются в поцелуе, — по-настоящему трогал за сердце. Талантливые артисты были необыкновенно убедительны, их герои удивительно хороши в своей проникновенной, отрешенной нежности. Повелитель в исполнении одного из лучших актеров-трансформеров был истинно мудр и добр, а преодоление препятствий внушало какую-то неясную надежду на хорошее будущее. И немало людей и нелюдей в этот вечер отправили по шару восторженные послания актерам…
И никто не знал, что это один из первых удачных опытов недавно реорганизованной секретной Службы пропаганды. Сценарий утверждала целая коллегия опытных психологов разных рас и одобрил лично Повелитель. Требовалось немного подкорректировать отношение людей в нелюдям. И наоборот. В конечном итоге это дешевле, чем подавлять восстания.
А когда фильм закончился, по всем каналам принялись транслировать бал во Дворце Повелителя, и население, забыв обо всем, любовалось его красотами и чудесами.
Это была удивительно бестревожная ночь. Даже в Бладфильде было тихо. После разноса, который пару месяцев назад устроил Вадим, вампиры наконец перестали наращивать численность — осознали, что больше подачек не будет и придется обходиться теми 'продзапасами', которые есть. А значит, надо расходовать экономно то, что есть. Главы вампирских общин подсчитали ресурсы, поразмыслили… выходило, что в среднем каждого вампира без особого ущерба для здоровья может прокормить примерно пять человек. Содержать человеков просто так — дорого. Впроголодь? Кровь невкусная будет, и не протянут они долго. А новых где взять? Преступных элементов в последнее время тоже заметно поубавилось. Бесконечно покупать — разоришься. А значит, надо создавать что-то иное. В конце концов, вампиры придумали 'подсобные хозяйства'. Точнее, не придумали, а взяли за основу уже существующие, которые содержались 'полоумным Мироном' и его двумя учениками. Там на каждого хозяина приходилось примерно десять человек. Днем они спокойно работали, так, чтоб прокормить себя — а то и быть в прибыли. Ночью по очереди делились кровью с хозяином.
Отлаженная система неплохо работала, пища была, помимо отменных вкусовых качеств, еще и лично предана владельцам — словом, все вроде продумано и включено… но раньше такие 'хозяйства' признанием не пользовались, а над хозяевами посмеивались, как над неисправимыми скопидомами — мол, дешевой еды полно, чего жаться? Сейчас с них брали пример… так что ночные охоты — забавы новых вампиров — отошли в прошлое, и ночи в Бладфильде стали тихими, без предсмертных криков.
Тихая была ночь…
И никто не видел, как одна из туч, медленно, лениво ползущая над лесом, опускалась все ниже и ниже…. пока наконец не окутала серым влажным туманом притихшие сосны… и наконец выпустила из своих растрепанных лохмотьев три туманных силуэта.
Некому было видеть, как бесшумно и мягко силуэты коснулись земли. Как уплотнились в человеческие фигуры. Как, пригнувшись, они несколько секунд изучают-сканируют местность… а потом один из них с невнятным радостным воплем кидается обнимать первую попавшуюся сосну.
— Пиииииииииииииииии!
Гэс уронил кристалл с личным делом очередного подследственного и беззвучно выругался сквозь зубы, предусмотрительно отвернувшись в сторону — чтоб ее крысиное высочество, не дай преисподняя, не заметила.
А, плевать, даже если и заметит!
За эти дни… сколько уже?.. Сбился, дьявол… За эти дни принцесса в крысьей шкурке достала его до самых печенок!
Она металась по клетке (специально для нее, высочества хвостатого, купил клетку попросторнее — полстены загородила — да трехслойную, чтоб не случилось чего), пыталась грызть прутья… и верещала, как ненормальная. Гэс заказал для нее кучу всякой еды — и в зоомагазине, и в любимом Зоином ресторане (вот там, наверное поржали над порциями по двадцать-тридцать граммов) — но жрать Зоя не желала. В смысле, ела, конечно, но визг прекращался ненадолго. Купил ей несколько матрасиков, одеяла приказал привезти кукольные, надеялся, что поспит и успокоится. Ага, как же. Кажется, с детства принцесса болела одеялоненавистничеством… а может, просто представляла себе на месте одеял кое-чье горло… но от атласных покрывал с кружавчиками только клочья полетели.
Гэс притаскивал ей музыкальные кристаллы, бисер, экран включал с ее любимыми передачами и фильмами — и зря. Напряг техников, чтоб те приспособили компьютер к крысьим лапкам — без толку. Ее высочество не желало ни слушать музыку, ни смотреть фильмы, ни играть, ни спать… ее даже не интересовали допросы, к которым Зоя раньше испытывала необычный для ее возраста интерес. Припомнив еще один принцессин интерес, Гэс даже подумывал достать для нее самца посимпатичней — ну а вдруг. К несчастью, замороченный дознаватель имел неосторожность высказаться вслух — и визг обозленной бывшей любовницы чуть не расколол экран, оглушил и буквально застрял у Гэса в ушах до конца смены.
Он было смотался к одной тронутой чародейке, которая, по слухам, торговала зельем'Зоо', чтоб зверей понимать… и даже выложил тридцать рублей (!) чтоб купить скляночку… но вечером уже мчался обратно, чтоб купить зелье с обратным эффектом — то, что несла Зоя, опасно было даже слушать. Недонесение же определенно подпадало под нарушение присяги.
Была у него мыслишка записать крысиные угрозы-оскорбления на кристалл и тем самым обеспечить себя компроматом, но увы. Писк к делу не пришьешь. Да и связываться…
Единственный толк от Зои был при допросах. От визга крысы подследственные терялись и не могли хитрить… но какой с этого прок, если сам дознаватель был не в силах сосредоточиться?
Издалека их можно было принять за тени… или вообще не заметить. Только шуршание шагов порой выдавало их…. шорох осыпающегося снега. Хруст льдинок. Иногда — тихий, почти неслышный шепот:
— Леш, мне это не нравится. Совсем никого…
— И мне, — лицо его спутника застыло в напряжении, а темные глаза были полуприкрыты, словно он смотрел не глазами, — Погоди.
— Ты решил…
— Тише.
Несколько секунд тени вслушиваются в невнятные звуки ночи. Но по-прежнему самым слышным звуком оставался шорох снежинок о капюшоны.
— Даже на посту — никого.
— Неужели мы опоздали?
— На посту как раз кое-кто есть, — казалось, за последние полминуты Леш внезапно прожил несколько лет — так разом посуровело его лицо. — Но если наши друзья не превратились в вампиров за эти четыре месяца, то это не они.
Наверное, она будет вспоминать об этом до конца жизни, сколько б ее не осталось — жизни. О предвкушающем огоньке, замерцавшем в этих темных зрачках… О собственном страхе, захлестнувшем душной волной… И о том, как соскользнула на колени — под тысячами глаз.
— Милорд… Вы добились, чего хотели. Я не могу вам лгать. Я боюсь вас… до ужаса… — выдохнула она подрагивающим голосом…Спокойно, Лина. Возьми себя в руки. Насколько можешь. Вот так… И опусти, черт возьми, эти руки запястьями вниз. — И я не буду врать. Лучше я сама его убью, чем приведу сюда — к вам.
За спиной кто-то тихо выдохнул: 'Сумасшедшая'. Кто-то тихо поторопился убраться с 'линии огня', шум зала стал затихать, и постепенно самыми громкими звуками стали взмахи белых крыльев рукотворных птиц…
А Он все смотрел ей в глаза.
— Повтори.
Что вам повторить, милорд? Что я больше не могу вам врать? Что меня трясет, когда я пытаюсь что-то скрыть от вас? Или повторить, что вы добились своего и сломали меня, будьте вы прокляты? Что я готова убить Алекса, лишь бы вы не добрались до него? Вы убивали когда-нибудь того, кого любите, милорд? Что вам повторить? Что?
— Я боюсь Вас… — безотчетно проговорила девушка. Как в бреду… Надеюсь, ты не услышишь, мама, как твоя дочь признается в таком. Надеюсь, Марк не увидит меня на коленях. Хотя теперь уже все равно… — Милорд.
Этот ответ показался подсознанию самым правильным. И по губам Вадима поползла злая улыбка:
— Повтори.
Я вас ненавижу. Вы меня сломали, но я все равно вас ненавижу…
Коленям было холодно от сока раздавленных цветов на полу, камеры-передатчики смотрели ледяными глазами… Люди-птицы в снежно-белых перьях один за другим затихали на витых балконах, и Зло в этом властном взгляде нестерпимо давило на плечи, пригибая к земле.
Как холодно…
— Повтори!
— Что, милорд?
— Вот это, что убьешь, — по-тигриному мягко проговорил Властелин. — Ты правда убьешь его, Лина?
— Здесь нечего искать, — голос Алекса звучал тихо и напряженно, как-то надтреснуто. — Уходим.
— Куда? — потребовал ответа второй облачный странник.
Алекс на секунду прикрыл глаза. По лицу прошла тень, словно он собирался что-то сказать и передумал.
— По запасным точкам. Не могли же все погибнуть. Кто-то должен был успеть уйти.
— Да понял я. Куда точно? 'Север'? 'Свитанок'? 'Аванте'? Куда?
— Леш, а твоя феникс? — тихо проговорил третий, — Может, проще ее найти?
Пауза. Сжатые губы. И глуховатый ответ:
— Нет. Не проще…
Беззвучно расступается воздух… и возникшая у холма троица медленно размыкает руки и замирает на месте, рассматривая то, что осталось от базы 'Ключи'. Вздыбленная, обугленная земля в осыпи камней. Редкие дымы над спекшимся песком… Багровые отсветы — точно от вулкана.
Базы больше не было.
— Это уже вторая. Леш, мы будем так мотаться, пока не нарвемся? — воздух тут был горьким и жарким, в горле словно пересохло. Но пить не стал. Не до того.
— Что ты предлагаешь? — Лешка смотрел на жуткую мешанину земли и оплавленного камня так, что у Богуслава руки зачесались его тряхнуть.
— Может, правда поищешь свою девушку? Ты ж вроде дома должен был ее чувств…
В следующую секунду Алекс посмотрел на него. И Богуслав поспешно проглотил и окончание слова, и продолжение фразы.
— Кто сказал, что я не чувствую? — багровые блики плясали на его лице, и выражения было не разобрать, но хотелось отвести глаза и не смотреть. Ну да, ему, Богуславу, тяжело смотреть сейчас на своего командира. Смейтесь, кому смешно. Было что-то такое… что-то просто жуткое было в том, как командир заставляет себя быть спокойным. И у него даже получается… только все равно — смотреть не хочется. — Чувствовал… Та девушка, ан-нитка, она говорила, что связь постепенно крепнет и после возвращения мы сможем друг друга слышать, если захотим.
— И? Она же…
— Она не ответила, — Леш говорил коротко, точно боялся сорваться, — Закрылась сразу.
— Закрылась? Леш, может она в засаде там или… ну, не вовремя мы просто? — Макс, добрая душа, как всегда, найти варианты посветлее.
— Может быть. — Леш точно подслушал тайное желание Богуслава и отвернулся. Только лучше почему-то не стало. — И от нее прошел импульс такой… трудно передать. Страх, почти паника, тревога.
— Ты правда убьешь его, Лина? — голос Повелителя медленный и обманчиво ленивый…
Нельзя отвечать 'да'. Слово, данное при всех, придется исполнить, даже если принуждения не будет. Нельзя ответить 'да', нельзя сказать 'нет'… И нельзя молчать…
И она закрывает глаза на миг, перед тем, что скажет…
— Вы говорили, что примете его любым, милорд… — ее голос почти шепот, только для Него. — А теперь? Теперь он нужен только мертвым?
В ладони Вадима хрустнул и смялся серебряный высокий бокал с со вставками голубого стекла. Алые капли вина холодными брызгами осыпали ее белое платье. А потом резкий взмах руки, от которого темнеет в глазах… И она падает…задыхается в стиснувшей ее хватке…
И оказывается в знакомой белой комнате.
Еще один прыжок, глоток прохладного, по-зимнему чистого воздуха, снежная шуба на холмах и кружево инея на деревьях. Громадная ель, вся точно закутанная в белую шаль. От блеска, просто сияния снега и льда, от неистово синего, чистого-чистого неба, от ясной тишины спящего леса кружит голову… одно мгновение. В следующую секунду Макс ощутил толчок и почувствовал, что летит носом прямо в сугроб.
— Леш, ты рехнулся?
А миг спустя ствол ели, у которой они стояли, дрогнул от хлесткого удара… Какого чер… о! Несколько фигур возникли на поляне, казалось, из ниоткуда и умело взяли незваных гостей в кольцо. Свои или нет?
— Нашли! — выдохнул Лешка… — Наши, это наши! Этьен! Марк! Саша!
— Лешкаааааааа! — возопили сразу две фигуры, бросаясь наперерез пришельцам — Ребята!
Они тут же притормозили — увы, поздно. Удар и вопль нарушили хрупкое равновесие, и вся масса снега, скопившегося на мирно спящей ели, рухнула на их головы.
Белый ковер, на котором никогда не остается никакого следа. Белые стены. И Лина привычно опускает голову. Не видеть, не слышать… И не показывать ничего, не выдавать. Не выдавать… боли. Да. Ей снова больно, не от заклинаний, не от феникса. Больно… оттого, что белый холод… кажется… нет, точно… он начинает… он тает. Тает…
И она боится верить… боится надеяться. И все же…
Неужели?.. Из-за него, из-за Алекса? Он пришел. Он пришел, и… в сердце словно затеплился прежний огонек, пока робкий и дрожащий, но он есть, есть. Колет и жжет, холодит и сжимает. Словно тебе согревают отмороженные руки. Сначала всегда больно до слез.
Он пришел…
Вадим чуть склоняет голову:
— Надо сказать, я даже рад, что у тебя сохранились какие-то мозги. Не люблю слишком изломанные игрушки.
Вот как… Зачем же тогда ломали, милорд?
— Поэтому включи их и немного подумай, — голос Вадима налился угрозой, — Я бы мог сказать, что твой клан не так уж сложно найти, если подключить ищеек поумней… Что моя помощница Лиз, так неожиданно воскресшая, может оказаться в такой камере за пару минут… если поработать немного над призывом — для нее призыв ведь никто не отменял, верно? Или я мог бы поискать еще парочку мальчиков-магов из Лиги… Что ж ты молчишь, мой верный феникс?
А что, я могу что-то сказать? Я ненавижу вас до белой вспышки в глазах, но вы ведь не просто так загоняете меня в угол, а? Я, кажется, догадываюсь — зачем…
— Жду вашего слова, милорд.
— Образец верности и послушания! — кривятся в ироничной усмешке губы Властелина, — Укрощенный феникс выглядит почти жалко, знаешь?
Она молчит.