После чего опять не замечал ничего вокруг. Монро на это печально вздыхала и позволяла вестовому убрать со стола, оставляя там лишь термос с горячим крепким кофе, вазу с черным хлебом, тарелочку с нарезанным сыром «Эдам» да любимое красное вино художника. Порой он и вина выпивал пару глотков, прикладываясь прямо к бутылке.
Санрегре творил. Санрегре священнодействовал.
Хотя порой тихонечко входящие в комнату зрители пытались рассмотреть и полюбоваться рождающимся у них на глазах шедевром. Они ни словом, ни окликом, ни шумным движением не отвлекали мастера от его работы. А если уж и делились мнением, то лишь вне мастерской. Причем это мнение скорее было недоуменным. Ведь уже шли четвертые сутки, а на холсте до сих пор не просматривалось единой, хорошо различимой целостности. Конечно, сам поток горной реки уже проглядывал, но напоминал скорее мазню абстракционистов. Ну а уж самое главное чудо в картине не показывало себя даже скромным намеком.
Зато сам Андрей уже видел это чудо, рождающееся у него из-под кисти, ощущал его всем своим гением живописца и нисколько не сомневался, что задуманный шедевр будет сделан довольно быстро. Насколько быстро, этого вопроса он пока себе не задавал, продолжая жить в творческом угаре. В любом случае остановиться и как следует отдохнуть у него даже мысли не появилось. Но где-то ближе к ночи он начал прорисовывать то самое важное, двойственное видение образа, который должен был рассматриваться с расстояния в пять-шестъ метров от картины. Пришлось отбегать на нужное расстояние и присматриваться чуть ли не после каждого мазка. Скорее всего, эта беготня да очередной глоток кофе позволили творцу заметить рассевшегося за столом старого приятеля. Видимо, сознание само подспудно решило сделать короткий перерыв в работе художника, и тот замер с термосом в одной руке и кистью в другой:
– О! Анатоль – собственной персоной?! Какими судьбами?
– Да вот, сижу, любуюсь. Интересно со стороны наблюдать.
– И давно?
– Уже час ты меня не замечаешь.
– Ну, извини, я тут как-то вообще словно в туман провалился. Вина хочешь?
Генерал с улыбкой прищурился:
– На работе не пью.
– Как?! Разве тебя еще не выгнали на пенсию?
– Запарятся гнать! Да не забывай, настоящие воины – и на пенсии в строю.
– Да нет, без шуток? – недоумевал Андрей. – Ты никак со своими танками решил это здание охранять?
– Много чести этому зданию! – фыркнул генерал. – Да оно только от лязга гусениц развалится.
– Тогда при чем здесь работа?
Анатолий Дмитриевич покосился на дверь и приподнял лежащую на столе перед ним газету. Под ней оказался готовый к стрельбе пистолет. И только потом последовало должное объяснение:
– Ты туг «в туман провалился» и не знаешь, что на белом свете творится. А там такое – что не приведи Господь! Но все последние новости рассказывать – суток не хватит, поэтому я сразу о насущном. Например, сегодня вечером вроде как намечается покушение на экспертов.
– Да ну?! Так они…
– Понятно, что приняли меры! Но заодно и возле тебя присмотреть решили.
Санрегре начал понемногу возмущаться:
– А меня каким макаром это покушение касается? Ты, что ли, охранять меня собрался? Так пусть мне дадут пистолет, я и сам справлюсь!
– Ага! – Генерал еле сдержался от смеха. – Ты вон меня только через час заметил. Сюда рота ввалится – ты внимания не обратишь!
– Ну… роту замечу, наверное.
– Если толкаться начну т и на ночлег станут располагаться. Вот потому меня и попросили по старой нашей дружбе тебя подстраховать.
– Не лучше ли дверь пока замуровать? – включил свое соображение Санрегре.
– Смысл? Вдруг эвакуироваться придется.
– Да и кому я вообще нужен?
– О-о-о! – Генерал многозначительно поднял вверх указательный палец левой руки. – Это ты еще недавно был скромный, не рвущийся к большой славе художник. Причем не рвущийся больше по собственной лени и разгильдяйству. А сегодня ты – величина всемирного значения. И о тебе сейчас, даже несмотря на чуть ли не конец света, говорят в мире искусства громче всех.
– С какого такого бодуна? – Андрей выглядел ошарашенным.
Если он доведет до ума шедевр, над которым сейчас работает, то наверняка взлетит на некую вершину известности, это он понимал. Да и эксперты утверждали, что намерены приложить максимум усилий для рекламы. Но чтобы вот так резко, вдруг заявить о своем творчестве во всеуслышание? К такому взлету следовало готовиться заблаговременно.
Ну и старый приятель не стал тянуть, а раскрыл всю подноготную такого стремительного успеха:
– Вчера продали твою первую картину, из тех, которые я успел выкупить. Я тогда к тебе заходил и подробно рассказывал, но сомневаюсь, что ты хоть слово запомнил. Уже работал как глухонемой.
– Мм? Что-то смутно мне такое припоминается.
– Хорошо хоть смутно! Так вот, картина продалась раз в сорок дороже. Наш официальный спонсор Гордоковский сразу окупил все свои расходы. Ну а сегодня ушло с аукциона еще два малых полотна.
Генерал словно отвлекся, о чем-то задумавшись. Но на самом деле сделал паузу специально, намереваясь заинтриговать приятеля. И тот в самом деле не выдержал:
– Ну! Почем продали?
– Да не так много, как ожидалось. За два с половиной и за три – соответственно. Итого в сумме пять с половиной… – Пауза. – Миллионов. Причем не в рублях, а… – Вообще критическая по длине пауза, после которой было произнесено чуть ли не шепотом: – В евро!
Художник дернулся всем телом, словно от удара, и возопил:
– Да вы с ума посходили?! Или ты шутишь?!
– Танкисты с европейской валютой не шутят! – хохотнул генерал.
– Но они столько не стоят!!!
– Кто тебя так жестоко обманул? Все по факту: оплата прошла. Весь мир в шоке. Всемирно известные галереи в панике. К данному часу – ты мировая знаменитость, сродни троице экспертов. А они, между прочим, я тебе в двух словах скажу, с самого утра опять умудрились Японию спасти. Так что, как у нас военных говорят, сверли дырочки под ордена.
Санрегре замотал головой и с пониманием улыбнулся:
– Анатоль, кончай меня вводить в заблуждение. Уж я-то знаю, что те два полотна – истинная мазня и таких немыслимых денег не стоят. Признавайся! Что вы там намудрили с этой рекламой и с аукционом?
Теперь уже досадовал старый приятель.
– Ну и чего ты так скромно думаешь о своем таланте? Сколько раз тебе повторять: пиши и выставляйся! Известность сама тебя найдет. Эх! – Он укоризненно покрутил головой и стал вводить в курс дела: – Конечно, такие нереальные цены – это плод и рекламных усилий, и умело проведенного аукциона, и итог банальной игры на цене. В любом случае, изначально было задумано продавцами самим купить эти картины через подставных лиц.
– О! Я так и думал!
– Все-таки и сам аукцион замышлялся как наивысший апогей рекламной кампании. Но уже на первом полотне весь торг пошел наперекосяк. Несколько посредников, совершенно к нашим людям и компаньонам не причастные, вдруг начали взвинчивать цену. Представь себе, что творилось в зале, когда цена перевалила за два миллиона.
– Представляю! Я бы сразу оттуда сбежал!
– Ну и не прав триста раз! Это было нечто потрясающее! Картина таки осталась в собственности Гордоковского и его партии. Но какой бой получился за вторую, которую планировали продать вдвое дешевле первой! Только с этого действа следует писать картины, сценарии к кинофильмам и многосерийные мелодрамы. Когда ведущий окончательно зафиксировал стоимость в три миллиона, его бледность уже граничила с полным обмороком. И что самое смешное – за чуть меньшую цену картина могла уйти неизвестно в чьи руки.
Санрегре вспомнил, для чего, в сущности, и затевалась вся эта эпопея с заказом и аукционами:
– Ага! Значит, все-таки птичка клюнула?
– Пока неизвестно. Варианты рассматриваются, идущий в никуда след прощупывается. Ну а вот это твое творение, – Анатолий Дмитриевич качнул головой в сторону картины, – уже начало раскручиваться на маховике новой рекламной кампании. Мол, то что продано, – жалкие крохи со стола гения, да и то ранней молодости. А вот есть еще у автора нечто, за что вообще никаких денег не жалко.
– Весело люди живут, весело, – пробормотал Санрегре, стекленеющим взглядом возвращаясь к картине. – Но не рано ли рекламу начали? Тут еще работать и работать… – Он сделал первый шаг к мольберту, потом второй. На ходу подхватил кисть: – Сам видишь все сыро и неверно.
После чего с решительностью принялся весьма кардинально менять вид левого верхнего угла картины. Лепсие, но уверенные мазки ложились на старые, хотя с первого взгляда вершащиеся изменения заметить было трудно.
Но зато генерал понял, что пауза отдыха у творца кончилась. Его теперь на разговор и пистолетными выстрелами не заманишь. Но с другой стороны, и так удивительно, что хоть какую-то информацию удалось довести до приятеля. Худо-бедно, но она у него в голове осядет, и позже он не будет погребен под лавиной свежих новостей.
Но зато генерал понял, что пауза отдыха у творца кончилась. Его теперь на разговор и пистолетными выстрелами не заманишь. Но с другой стороны, и так удивительно, что хоть какую-то информацию удалось довести до приятеля. Худо-бедно, но она у него в голове осядет, и позже он не будет погребен под лавиной свежих новостей.
Не спуская взгляда с двери и держа правую руку на столе, левой рукой Анатолий Дмитриевич потянулся к вазе за хрустящей печенюшкой, да так и замер: на первых этажах здания послышались выстрелы, затем несколько взрывов гранат и с пяток автоматных очередей. Понятное дело, что художник на эти шумы не обратил никакого внимания: все также продолжал творить, что-то неразборчивое напевая себе под нос.
Зато опытный вояка сразу снял пистолет с предохранителя, приготовил к стрельбе и лишь слегка прикрыл изготовленную руку газетой. Левой словно невзначай схватил печенье и стал его откусывать маленькими кусочками.
По логике вещей и по мнению специалиста, прорваться кому-либо в это здание было невозможно. Опять-таки если рассуждать с точки зрения генерала. Тогда как в жизни может случиться что угодно. Но вряд ли эксперты будут ждать врагов, сидя на одном месте и ведя себя словно жертвенные бараны. Такого впечатления они о себе не создавали. С другой стороны, и резко увеличивать численность охраны никто не собирался. Потому что тогда и враг поймет, что его замысел раскрыт. Как следствие, сменит тактику и направление удара. Лучше будет произвести перестановку в обороне скрытно, чтобы никто ничего не заметил, а уже потом из организованной засады уничтожить противника.
Но видимо, что-то пошло не так. А может, врагов оказалось неизмеримо больше, чем предполагалось. Ни выстрелов, ни взрывов больше не слышалось, зато громкий топот и треск открывающихся, а чаще взламываемых дверей в коридорах говорил сам за себя: враги все-таки ворвались в здание и теперь разыскивают давно спрятавшихся или сбежавших в иное место экспертов. Гордоковского с его приближенными тоже в здании в данный момент не было. Они готовили в одном из залов Москвы громадную пресс-конференцию с прибывшими из Белоруссии волхвами.
Крики, громкие брутальные вопросы, растерянные ответы – все свидетельствовало о том, что ворвавшиеся ищут только определенных личностей и никакого беспредела с ненужными убийствами всех подряд не устраивают. Именно в этом моменте больше всего генерал сомневался парочку часов назад, когда его просили просто посидеть в мастерской и подстраховать художника на всякий случай. Тогда уверенность знаменитого сыщика именно в таком обыске показалась Анатолию Дмитриевичу очень странной. Теперь оставалось подождать лишь несколько минут, чтобы убедиться в правдивости такого утверждения.
Стук, грохот в соседней в комнате, и вот уже открыта дверь в мастерскую, и в нее аккуратно заглядывает тощий мужчина с автоматом наперевес. Строго оглядев обстановку, скользнув взглядом по увлеченно работающему Санрегре, он уперся глазами на недоуменно взирающего на него с поднесенным печеньем ко рту Анатолия. И спросил тоном, в котором уже чувствовалась нарастающая досада:
– Кто такие?!
– Художники. – Генерал и в самом деле с его сединой и добрым лицом не походил на бравого командира танкистов.
– А где академик Чернов?
– У себя, наверное.
В любом случае, нежданный визитер больше расспрашивать ни о чем не собирался. А тут еще по коридору пронесся громкий крик-призыв:
– Все за мной! Объекты сбежали в городской коллектор!
Несмотря на кажущийся беспорядок в мастерской да несуразную многочисленность предметов обстановки, спрятаться там, и уж тем более трем людям, было явно негде. Но все равно автоматчик сделал несколько шагов вну трь, осмотрел комнату с иной точки зрения и быстро выскочил в коридор. Пока затихал топот в отдалении, генерал дрожащими пальцами ставил пистолет на предохранитель и бормотал с облегчением:
– Чуть-чуть не хватило до выстрела. Как я сдержался? Видно нервы совсем ни к черту, в самом деле пора на пенсию.
И резко вздрогнул, когда послышался недовольный окрик со стороны мольберта:
– Дверь закройте! Сквозняк!
Хорошо, что предохранитель уже стоял в нужном положении, ибо указательный палец руки сам непроизвольно согнулся на курке.
Глава двадцать вторая
Эксперты. Москва. Август, 2012
Не стоило и вспоминать, скольких переживаний и непрерывной нервотрепки доставил этот день экспертам. Изначально история с Японией, потом организация информационной бомбы и попытка раскусить нависшую угрозу над Францией стали для команды настоящим испытанием на выдержку и согласованность действий. Ну и весьма значительные усилия пришлось приложить при организации мероприятий по собственному спасению. Потому что, несмотря ни на какие события в мире, покушение на троицу самых известных людей планеты отмерить недоброжелатели не спешили.
Для решения последней, жизненно важной задачи Бокед распределил обязанности следующим образом: Евгений пытался сорвать покушение посредством перехватываемой и изменяемой информации. Сергею Николаевичу досталась разработка плана, при котором в здании и его окрестностях должно было пострадать наименее возможное количество людей. Ну а на Монро возложил роль связного с самим Гордоковским и его ближайшим окружением.
Тогда как сам Чарли отправился искать лазейку для безопасного побега. После обеда он вначале сам, а потом с завхозом здания обошел каждый пятачок коридоров и обследовал каждое найденное помещение в штаб-квартире. Причем обследовал не только зрительно или на ощупь, но и с помощью своего предвидения. И где-то к пяти часам пополудни знаменитый сыщик дал команду вскрыть задраенные, а то и заваренные наглухо люки, ведущие в городскую канализацию. Причем таких преград из люков оказалось целых три уровня.
Завхоз изначально пытался воспротивиться такому приказу:
– Они заварены для нашей же безопасности!
– Сейчас дело обстоит наоборот: не вскроем – жертв будет не в пример больше.
– Но я не правомочен решать такие вопросы! – попытался вывернуться завхоз. Но в следующую минуту англичанин переговорил по мобильному телефону с Тарасом Глебовичем, и тот, даже не вникая в вопрос, зачем и как это все делается, распорядился:
– Вскрыть люки немедленно! И в дальнейшем выполнять просьбы господина Бокеда без всяких пререканий!
Лидера и создателя партии САР в данный момент основательно загрузили некоторыми идеями по использованию прибывших из Белоруссии волхвов, так что он пребывал в эйфории новой политической эскапады. Экспертам он и так доверял всецело, да и отвлекаться не желал на хозяйственные проблемы.
В общем, указанные люки вскрыли, приделав к ним изнутри временные запоры и кремальеры. Да еще во время этого процесса Чарли послал в галереи коллектора две пары охранников для разведай. Парни пошли с явной неохотой и лишь после облачения в костюмы полной химической разведки. Но местность внизу все-таки разведали, определив ее как свободную от посторонних и сравнительно безопасную.
После чего запоры были закрыты на замки, а ключи забрал с собой Бокед. Кстати, и пяток костюмов химической защиты уволок в свой кабинет.
За это время академик Чернов составил довольно грамотный план и перегруппировал силы обороны. Подавляющее количество, вместе со всеми ближайшими сторонниками Гордоковского, как и его самого, ближе к ночи отправили в арендованный для пресс-конференции зал. Место будущего выступления волхвов располагалось через пяток улиц, в другом районе, так что часть людей уже только этим обезопасили. Потом провели должные беседы с оставшимися. Вернее, не со всеми, стоящими в линии обороны здания, а лишь с несколькими их командирами. Причем как раз этим людям доверили самые важные сведения. То есть что готовится покушение, но во время оного международное трио уже будет далеко и в безопасности. А вот обороне при виде приближающихся сквозь наружные кордоны групп людей и автомобилей следует просто уйти в глубь здания, покинув свои посты. Хотя и оставить при этом двери и ворота гаражей запертыми.
Начальник охраны и парочка офицеров все инструкции получили, подтвердили свое полное осознание предстоящего дела и, снисходительно посматривая на экспертов, которые стали неумело примерять прорезиненные костюмы, поспешили на свои боевые позиции.
После чего не прошло и часа, как сразу с двух сторон начался штурм наиболее используемых входов. Все штурмовики, количеством под полсотни человек, оказались в гражданской одежде, а оружие расхватали из нескольких автомобилей, которые по преступному недосмотру некие простофили пропустили к штаб-квартире. Закрытые двери и ворота вынесли гранатами, а затем, криками заставляя всех ложиться на пол и не оказывать сопротивления, быстро прочесали все здание от подвалов до чердака. Естественно, что вскрытые запоры и явно использованные для побега люки узрели сразу. Да потом еще и сотрудники, нисколько не желающие мордобоя или смерти от пули, поведали, как и куда могла спрятаться искомая троица людей.