Пришлось расставить ноги и вытянуть руку назад, смотрясь явно глупо и смешно. Только это все хрень собачья. Девчонка молодец, хоть и вцепилась в меня точно до синяков. Пойди не перепугайся, когда в первый раз в тебя целится самая настоящая ловушка Зоны. Тут есть у тебя яйца, нет, роли не играет.
– Нормально?
Оглядываться я не мог, следя и за хвостом замершей Раздва, уверенно ведущей нас новым курсом, и за несколькими аномалиями, весело щелкающими разрядами, как кнутами, и ползущими к нам…
– Да!
Вдох-выдох, вдох-выдох, сам таким был… дыхание восстановила? Хорошо, двигаем, епта.
Жесть-трава сейчас играла плохую службу. Недавно только прятала наши следы, а сейчас, волнуемая все сильнее накатывающим ветром и волнами энергии, прущими от «микроволновок», густющая высокая поросль мешала. Путалась под ногами, обхватывала жесткими лохмами ботинки, цепляла голени, чуть закручиваясь при касании. Мелкие-мелкие зубчики по всей длине ей сейчас как раз впору. Цоп!.. и узкая острая серо-желтая мутировавшая осока уже намертво прицепилась у самого колена. А оно нам надо? Да шиш там.
Сбоку треснуло особенно сильно, и, сплетясь в один тугой жгут, целых три разряда подпалили траву слева. Ты смотри, чего творится, редко такое встретишь. Аномалии словно взбесились, плевали друг в друга разрядами, старательно подползая ближе. Еще немного, и, мало ли, нам выпадет увидеть редчайшую дугу, образованную несколькими дуэлирующими электроубивалками.
Раздва коротко тявкнула, озабоченно поводя пятнышком носика. Да-да, милая, мы идем, идем уже… Фух, что-то как-то тяжело получается. А еще и это черное грохочущее дерьмо на горизонте, ставшее совсем близким. Сдается мне, что футболку вечерком надо будет поменять. Благо, взял запасную, как чувствовал. Потому как сходить в душ выпало второй раз за день. Разве что лейкой служил я сам, а вместо тугих водяных струй по спине густо бежал пот.
Рванул ногу, выдирая жесть-траву с корнями, шагнул к Раздва, таща с собой на буксире Мару. Странно молчавшую, к слову. Пришлось оглядываться. И поражаться.
Она все же не каменная, хотя и корчила из себя супервумен. Испугалась, это точно. Вон лоб и скулы аж выцвели, побелев до состояния творога.
– Хэт, меня зацепило.
– Да ну… ты бы сейчас не шла.
– Чуточку… наверное… посмотри, левая нога… пожалуйста…
Ну, посмотрел. Твою, пусть и вполне красивую мускулистую, ногу! Ее и впрямь зацепило. Прожгло комбинезон, подпалив икру. Хорошо, сразу же и прижгло. Крови нет, зато вон синевато-багровый шрам, толстый, со шнурок от ботинка.
– Нога отнялась?
– Слушается, но плохо.
– Терпи. А то помрем. Или ты помрешь, а мне что-то не хочется из-за тебя тоже дохнуть.
Она кивнула, не ответив. И даже не потянулась к стволу. Это хорошо… пока, думаю. Шок, чего ж еще-то. Скоро, точно вам говорю, подтянет к себе ствол и будет только и ждать момента, чтобы влепить мне пулю в затылок. Ну, чтобы наверняка.
– Обопрись на плечо. И пошли.
Раздва тявкнула сильнее. Засвистела, поднявшись на задние лапки и раскачиваясь. Раскачивалась она в сторону ворочавшейся и громыхающей синевы с золотой каймой. Да, милая, ты права. Но не бросать же ее? Бросить? Нет, так как-то не этично. Не по-рыцарски, одним словом. И не спорь со мной, мешок блохастый.
Мара шла тяжело, подволакивала пробитую разрядом ногу. Невесело как-то началось и без того не самое веселое хождение в Зону. Это, казалось бы, нехорошо, да. Только вот ведь какая петрушка… не всегда отличный задел дает такой же результат. А уж здесь, где все перевернуто с ног на голову, зачастую как раз наоборот. Но нам бы сейчас из «подковы» выбраться.
А, понятно, что задумала моя пушистая подруга. Полуокружность, трескучую и шевелящуюся, чуть разрывало ближе к нашему краю. То ли там «микроволновок» оказалось меньше, то ли были они слабее, хрен пойми да разбери. Но Раздва сразу уловила небольшой и относительно свободный проход между склизко перекатывающимися бурдюками, страстно желающими нас поджарить.
И туда-то хвостатая так радостно и топала.
Воздух вокруг густел, начав пропитываться сыростью, идущей к нам от Залива. Буря рокотала в вышине, где-то далеко вверху, заливая своими адскими чернилами густой серый брезент, низко растянутый над городом святого Петра. Грохотала, ворочалась, рычала по-медвежьи, выпуская то ли старших сестер, то ли вообще мам-пап мерзких синих искрящихся змей, плюющихся в меня с Марой со всех сторон.
Сильно и отчетливо пахло озоном. Как-то… чересчур банально и драматично. Так, как должно, наверное, когда вокруг голимая поляна ползучих аномальных ловушек, страстно желающих поджарить двух людишек. И немного пахло подпаливаемой травой. Будь здесь степной ковыль, в это время года уже высохший, полыхнуло бы. Точно вам говорю, занялось сразу, несмотря на жуткую сырость и начавшую добираться сюда морось.
Густо тянуло плавящейся изоляцией откуда-то со стороны Парка. Странного тут ничего нет. Любая аномалия, что разрывающийся «фейерверк», что радостно полыхающая тремя тысячами градусов «бенгалка», все они тянутся к большому скоплению металла. А уж в Парке, с его высокими и длинными великанами, обладателями разных типов двигателей и шасси, металла хоть одним местом ешь. Так что вспыхивало там постоянно, раз в месяц стабильно уничтожая очередное произведение инженерного гения.
Мара пошла чуть медленнее, явственно проседая на больную ногу. Вколоть обезболивающее? Нет, не сейчас. Вколи что серьезнее, и поплывет. А надо, чтобы соображала. Беда, бл…дь, вообще, и фантасмагория в частности. Ну, скажите, чего тащу девку, что может меня кончить на выходе к Периметру, а? Не знаете… то-то. Хотя я и сам-то ни хрена не понимаю всей этой жесточайшей байды.
Раздва, торжественно пискнув, метнулась вперед уж очень быстро, разом одолев несколько метров, и остановилась. Встала на свой дурацкий сусличий манер и закивала головой. Мол, поднажмите, дурашки, вот она, жизнь и свобода. Да-да, это верно. Ща поднажмем.
Сбоку заискрилось, и мне пришлось практически повиснуть в воздухе, раскачиваясь на носках и по-страусиному вытянув шею. Да еще и оскалившись, шумно дыша. Ну, вышло так, чего уж. Не до геройски-картинных или зверско-брутальных рож, не на фотосессии. Поди-ка поболтайся вот так, когда у тебя на одном плече, странно обмякнув, висит дева. Да такая, что с ног до головы, аки новогодняя елка, увешана всякими тяжелыми цацками.
А чего застрял в геометрически и анатомически странной позе? Хм-м-м…
Дугу, сплетенную из синих и голубых жгутов, стреляющих вверх и вбок, все же сподобился увидеть. Наконец-то, так сказать. «Микроволновок» тут скопилось, на самом разрыве «подковы», штук пять-шесть. И они, поди поверь в неразумность аномальных ловушек, объединились, старательно стегая в меня и Мару грозно шипящей электродугой.
Ш-ш-ш-их-х… дуга прошлась прямо у меня под носом. Твою мать…
Ш-ш-ш-их-х… и еще раз. Гребаная жизнь…
Ш-ш-ш-их-х… дуга хлестнула чуть ли не по ногам… Пипец, приплыли…
Сзади, ворча, хрустя и потрескивая, продолжало смыкаться, наползая друг на друга и отталкиваясь, совершенно мертвое «микроволновочное» поле. Там, где минуту назад, хрипя легкими и загребая землю, прошел я сам, сейчас не смог бы прокатить и усиленный саперный танк «Еж». А они в Зону хоть изредка, да забирались, чаще всего плюя на большинство местных подводных камней. Балакали, им даже мурены по плечу, если что. Но сейчас… сейчас я не рискнул бы катиться на «ежике» по полянке, оставленной позади. Такое мне встречалось ред… да, блин, чего врать? Не встречалось мне такого раньше.
Ветер рвал воздух, заставляя их отклоняться. Но они не сдавались. Вместо редких и хлестких плетей, разрезающих его синими ударами, сейчас позади царил ад. Адова сине-голубая паутина скрещивающихся, потрескивающих и бьющих во все стороны здоровенными ярко-белыми кузнечиками-искрами электрожгутов. Мы с вами в полной заднице, так бы, думаю, сказал бы тот самый страус. Хотя, конечно, кто его знает?
Дуга передо мной зашипела. Поднялась, сухо стреляя разрядами, волнуясь и почему-то гудя. Выросла еще на пару десятков сантиметров вверх, щелкнула и… чуть опала. Как-то, ну да, как-то обманчиво устало. Как я сам порой, лежа где-то за обломками кирпича, набираюсь сил, чтобы покарать каких-нибудь жадных стервецов, решивших зажать удачливого сталкера. И раз так, то… совершенно не стоит тратить времени на глупое ожидание полного успокоения дуги.
Догадка оказалась верной. Совершенно.
Стоило мне с моей еле двигающейся живой поклажей пройти пару метров до Раздва, как «микроволновки» атаковали. Да так, что еле успел сигануть рыбкой в сторону кустов, пыхтя и вспоминая маму, Господа Саваофа и даже чертова Ктулху. Но успел. И сам долететь, и Мару бросить вперед, как шар для боулинга.
И, приземлившись на локти, покосился назад. И, поняв, что это глупо, показал «подкове» свой совершенно высохший язык. Да-да, совсем по-детски. И мне наплевать. Потому как жив, и это просто озвездительно.
И, приземлившись на локти, покосился назад. И, поняв, что это глупо, показал «подкове» свой совершенно высохший язык. Да-да, совсем по-детски. И мне наплевать. Потому как жив, и это просто озвездительно.
Раздва подпрыгнула на месте и завопила раскатисто и звонко. Было с чего. Зону не проведешь, когда ей хочется поиграть. Кусты хрустнули, разошлись, сбрасывая уже заметную жемчужную накидку из скопившейся преддождевой влаги. И, совершенно не скрываясь, и даже наоборот, радостно ухая, прямо на меня полетел костоглод. Тот самый, что уходил.
Широкая и мускулистая, быстрая, несмотря на габариты… ведь ростом выше моего живота, тварь. Вытянутая угловатая башка с окостеневшими наростами по всей морде и на мощном, наковальней выпирающем лбу. У костоглода редкие крупные зубы удивительной прочности. Ими эта сволочь перемалывает хоть кости, хотя хрящи, хоть жир, добираясь до самого любимого продукта. До костного мозга. Тут мутант пользуется языком, удивительно тонким и длинным для его богопротивной обезьяно-бульдожьей хари.
А способ нападения у него вполне простой. Атаковать живым реактивным снарядом, ударяя жуткой твердости плечами или окостеневшей кувалдой головы, ломая любые кости ниже пупка, дробя их, разбрызгивая внутри осколки и разрывая силой удара внутренности. У редких бродяг, найденных относительно целыми после таких нападений, брюшина представляет собой мерзкий багрово-сизый кисель из крови, осколков таза, размолотой печени, разодранных и лопнувших кишок и, само собой, их содержимого. Откуда знаю?
Из брошюры «Начинающему сталкеру», ясен перец. В аккурат из главы «Стандартные повреждения человеческого организма после нападения не гуманоидных созданий Зоны»… Да вы смеетесь, что ли?!
Костоглод, глухо и лихорадочно хрюкая дыханием, несся прямо на меня. Дальние расстояния не для них, это верно. А вот спуртануть в таком-то спринте, где до врага чуть больше ста метров, – эт они запросто. И частенько оно срабатывает, да так, что мама не горюй. Особенно когда объект такого тарана, точь-в-точь как сейчас крутой сталкер Хэт, стоит почти раком на четырех мослах и переводит дух. И что тут успеешь?
А я вам скажу. Немного, но хотя бы что-то. Быстро откатиться в сторону, исполнив дико больной акробатический то ли батман, то ли тулуп с места, перевернувшись через плечо. Повезло. Даже не задело, когда живое и яростно рыкнувшее ядро пролетело мимо. Обдало потоком жуткой вони, сплетенной из ила, подхваченного костоглодом на Болоте, постоянно нарастающей коркой засыхающей крови и прочей, не менее ароматной вони. И у меня даже получилось развернуть в его сторону АК, попытавшись выстрелить.
Получилось не особо. В смысле, не особо хорошо. Зацепила всего одна пуля, выбив клок коротких черных волос с рыжиной на кончиках, росших на плече. Остальные, разбросав комочки влажной земли и раскидав пучки жесть-травы, вошли точно под ноги мутанта. Тот не заметил, даже поджал все свои четыре толстых ороговевших пальца на каждой лапе. Ну, понятно. Хотя они и мерзкие, выпукло блестящие желтым перламутром когтей и наростов поверху, они ж неотъемлемая часть его организма.
Костоглод рявкнул, разворачиваясь аки легкий разведывательный «ТОР», то есть «тягач общевойсковой (разведывательный)». При «тор»-образном развороте, как известно, эффект присутствия чудовищен. Гусеницы тягача вздымают в воздух не меньше полутонны чернозема за раз, раскидывая его аки последствия разрыва фугаса. Сколько взлетает песка или суглинка… даже и не знаю. Не видел. Вот как-то так и что-то подобное продемонстрировал костоглод, ошарашенный моим сопротивлением.
И сразу же рванул ко мне, скакнув боком и постаравшись ляснуть меня своей тарано-башкой. Почти получилось. Только почти – не считается. Совсем. То есть полностью.
Хотя мой собственный трюк оказался еще глупее. Не нашлось в арсенале крутого сталкера Хэта, должного валить тупых костоглодов пинками и щелбанами, ничего против такого приема. Кроме прыжка через тварь, упершись руками в его весьма крепкую спину. К моему счастью, ороговевших кусков на спине не так и много. В отличие от жесткой шерсти, торчащей колючей проволокой по хребтине. Но на всякую острую дрянь у нормального сталкера найдутся штурмовые перчатки. А я вроде как сталкер вполне из нормальных.
В общем, цирк с конями и понями. Жаль, мой «пони» вместо положенных ему умений писать радугой и нести всякую чушь пользуется только последним.
– Убю!!! – хрипнула совсем ошарашенная тварь. – Мудккблёёё!
Ага, убит. Убёт? Как правильно-то?
Костоглод, встав на дыбы, снова уткнулся в меня своими черными выпуклыми глазенками. Пули, выпущенные моим АК, ударили по панцирю на груди и шее. Сковырнули одну из блях, пустив твари чуть больше крови, и все. Потому как не бронебойные.
Костоглод рыкнул, чуть сдвинулся. Метра два между ним и мной. Всего два. А мускулы на сильных корявых лапах напряглись мгновенно, выдавая тот самый молниеносный бросок, что может стать для меня последним. Офигеть! Да как так-то, это ж, мать его ети, всего-то костоглод!!!
Шипение и бульканье, донесшиеся снизу, впору было издавать паровозному или пароходному котлу. Столько в нем слышалось ярости, силы и желания выплеснуть из себя море концентрированной энергии. Рядом не стой, поломает разлетевшимися осколками чугуна и стали, ага. Впору было бы испугаться… если бы не «но». Люто-ужасные звуки издавала всего-навсего Раздва. Раздва, вытянувшаяся сбоку в самую настоящую боевую колбасу. Раздва, переливающаяся всеми цветами солнечного спектра с доминированием алого и пламенно-оранжевого. Но Раздва, к моему сожалению, всего лишь пусть и большая, но девчонка хорька-радужки. И все.
Но костоглод даже остановился, разом чуть опав вздувшимися мышцами, заревел в ответ, растянув всю свою немалую пасть крайне мерзким и страшным образом. В ответ зашипело сильнее. Через крохотное мгновение, вместившееся в «сердце ударило, замерло и…», зашипело у него из пасти. И не просто зашипело. Зашкворчало, прыская злющими огненными змейками, воняя разом взявшейся плотью и подсвечиваемое красивейшим зеленым цветом. Мне оставалось только влепить на всякий случай очередь по лапам, подрубая и заставляя мутанта упасть. И потом, сев на задницу, несколько раз глубоко вдохнуть воздух. Хорошо, нервы крепкие и опыта хватает. Блевать от вида горевшего изнутри страшилища как-то не тянуло.
– Спасибо… – Я помахал Маре и поднял большой палец. – Уважаю, чё уж там.
– Всегда, – хрипнула Мара, отбрасывая картонный цилиндр от сигнальной ракеты. – Я чего-то испугалась, если честно. Его вообще пули не берут?
– Берут. Бронебойные. А я взял магазин с обычными.
– Так и подумала. Да, и прости, что не сообразила свои найти. Отключилась, по-моему. Пришлось импровизировать.
– Офигенная импровизация. Мне понравилась. Кебаб вышел отменный.
Мара сплюнула. Очень уж как-то побледнев.
– Готова идти дальше.
Это совсем хорошо. Буря ярилась. И до нас ей оставалось ровно минут на пять больше, чем нам до Парка. Такая вот хрень.
– Только поблюю. Ага?
Ага. Поблюй, родимая. Чего уж тут… воняет-то, Господи прости. Никак она костоглода до самых кишок прожгла своей импровизацией. Отворачиваюсь, отворачиваюсь.
* * *Буря рокотала. Буря накрывала чернотой. Буря рождала внутри себя рогатые хищные молнии. Золотисто-ослепительные, ярящиеся расплавленным серебром, изгибаясь и громко треща, электрические копья били вниз. Полыхало несколько деревьев. Занялись развалины каких-то домов. Ветер, налетевший еще сильнее, только добавлял жути. Раздувал пламя, задирая его к бушующему небу, к его тьме, вспыхивающей ослепительно-ядерными белыми разрядами.
И нам с Марой на это было совсем не наплевать. До Парка мы добрались. И даже не с грехом пополам. А вполне быстро и останавливаясь всего раз. Искали обходной путь мимо шикарного разлившегося озерца с «чертовым киселем». Сами понимаете, что нашли.
И вот сейчас, лежа на небольшом бугорке у Парка, мне злилось. Да так, что хотелось полосовать очередями от бедра и закидывать обозримое пространство всеми имеющимися гранатами. Только это глупо… как минимум. Потому что боеприпасы надо экономить. А против орды Красных, шастающих взад-вперед на огромной асфальтированной площадке, заставленной чудо-техникой, шансов на два наших боекомплекта было, мягко говоря, не очень много.
Будь Красные спокойными, все, глядишь, обошлось бы. Но мутанты, выписывая по Парку замысловатые петли, явно такими не выглядели. Если не сказать наоборот. Перекореженные высохшие и скомканные остатки людей, пугающие своими уродствами, вели себя более чем возбужденно. Верещали, визжали, лупили друг друга, размахивали всем чем угодно, но смертоносным. А в их руках, поверьте, даже заржавевший дуршлаг становится оружием, по крутости и убойности схожим с булавой Ильи Ивановича Муромца. И Красные, вот прямо своим нажопупроблемёром чую, кого-то искали. Вернее, ищут. Целеустремленно и упорно. И нас с Марой и Раздва спасает ветер, дующий от них к этому вот бугру, и хороший камуфляж комбинезонов.