– Садись, пять. – Бозе кивнул. – Вероятно, в этой или подобной лаборатории на основе «Гоморры» когда-то были созданы «гравики». Но сейчас я не вижу здесь ничего интересного. Ботаник, может быть, ты что-то нашел?
– Никак нет, доктор. Содержимое этого отсека представляет для нас только статистический интерес. В общей сложности я насчитал сто семнадцать единиц штурмового и личного штатного оружия нашего производства. Включая уже разобранное на запчасти. По объемным кодам на оружии можно установить бывших владельцев.
– Опять ради спортивного интереса? – Бозе пожал плечами. – Стоит ли терять время? И так понятно, что это трофеи, захваченные в пограничных стычках или в боях на ближайших планетах. Не трать время, иди дальше.
– Штатного генератора среди этой рухляди случайно нет?
– Нет, командор.
– Здесь химическая лаборатория и много каких-то емкостей с биониками, – доложил из второго отсека двести пятый. – Ботаник, взгляни.
– А я зачем пришел? – проворчал триста первый с почти натуральными интонациями. – Какая-то кунсткамера. Это неудачные экземпляры.
Второе помещение было не настолько загромождено, как оружейный склад, но двигаться пришлось все равно осторожно. Кругом было полно лабораторного стекла и всевозможных банок с заспиртованными уродцами разных видов и степени развития; от эмбрионов до вполне зрелых особей.
Интерес представлял только огромный медицинский сканер сайтенского производства. Вообще-то у дактианцев медицинская аппаратура гораздо лучше, чем у сайтенов, и часто даже лучше, чем у мароманнов. А если брать медсканеры, особенно генетические, то таким приборам вообще не было равных. Дактианцы обогнали в этом плане все прочие расы на много лет. Что здесь делал этот аппарат, причем явно рабочий, а не хранящийся в плане хлама на полпути к помойке, как большая часть оружия в первом отсеке? Даже у выдумщика Бозе не нашлось подходящей версии.
– Снова ничего интересного, – Бозе разочарованно вздохнул. – Так мы до истины никогда не доберемся.
– Не унывай, док. – Макс указал на вход в третье помещение. – Там какие-то цистерны и трубы. Глядишь, все вместе и сложится в понятную картину.
В третьем отсеке действительно обнаружились только цистерны, бочки и трубы. Ну, еще здесь имелись крупные вентили, которые перекрывали подачу некой жидкости по трубам из одних цистерн в другие, и насосы. Примечательно, что сделаны были емкости, трубы и вентили с насосами из пластика и керамики – тоже странный по дактианским меркам подход. Все было покрыто слоем какой-то белесой липкой слизи и негромко гудело всем пластиковым «ансамблем».
– Качают, – констатировал двести пятый и положил руку на трубу. – Приходит с западного направления, уходит… в южном.
– К западу отсюда расположен инженерный блок, там распределительная станция, – подсказал триста первый. – На юге четвертый и пятый отсеки лаборатории.
– Прямо за стенкой? – Двести пятый направил винтовку на стену чуть выше того места, где в нее входила труба. – Командор, выломать?
– Отставить инициативу, – приказал Хауэр. – До четвертого отсека сто метров подвалами. Что конкретно качают, кто-то может сказать?
– Биомассу, – ответил Бозе. – Комплекс питательных веществ. Обычно так подкармливают растущие модорганизмы на фермах.
– Значит, в четвертом блоке кого-то выращивают, – сделал вывод Хауэр. – Идем туда. Ботаник, как туда попасть?
– Есть технический люк. – Триста первый указал на неприметную дверцу-складку в дальнем углу отсека. – За ним техническое пространство, заполненное грибницей. Пространство теоретически проходимо, между нитями мицелия много промежутков, но практически – это лабиринт.
– Не страшно. Грибница – не железная решетка. Что-то перережем, что-то прожжем.
– Допустимо только холодное воздействие, – предупредил Ботаник. – В этом случае модорганизм воспримет нас, как обычных подземных грызунов и не тронет. Будем жечь – задавит.
– Значит, работаем ножами. Войдем и вернемся к этому месту, только с другой стороны стены, – решил Хауэр. – Используем трубопровод, как путеводную нить. Вы все здесь осмотрели? Выводы имеются? Ботаник…
– Имеются наблюдения, – доложил триста первый, – и полный список воинов, на которых было записано оружие.
– Все-таки проверил?
– Так точно. Это не отвлекло от выполнения главных задач. Разрешите доложить?
– Докладывай.
– Среди владельцев ни одного робокрига. Все воины занесены в списки пропавших без вести. Места, где они пропали, – самые разные. Перечислить?
– Не надо. – Хауэр на пару секунд крепко задумался. – Продолжай. Какие еще наблюдения?
– В отсеке номер два расположен действующий медицинский сканер сайтенского производства. Для внутренних нужд дактианцам не требуются подобные сканеры. Они сконструированы таким образом, чтобы сканировать комбинированные техноорганизмы, как с включениями крупных узлов, так и дополненные наноботами.
– То есть этот аппарат создан, чтоб снимать мерки исключительно с сайтенов и… мароманнов?
– Так точно, командор.
– Еще интереснее. Есть другие наблюдения?
– Разрешите не согласиться с доктором Бозе?
– А то! – Хауэр усмехнулся и подмигнул Борису.
Доктор удивленно вытаращился на Ботаника, но ничего не сказал, только чуть склонил голову набок, как бы мысленно говоря: «Ну, ну, выкладывай, чайник с интеллектом, с чем ты там не согласен?»
– Керамические трубопроводы используются для транспортировки в стерильных условиях клеточного материала для фабричного клонирования. Вода и корм для питания уже сформированных эмбрионов и новорожденных биоников перекачиваются по каналам органического происхождения методом перистальтики. Как пища по кишечнику.
– Замечательно. – Хауэр вновь посмотрел на Бориса. – Что скажешь, док?
Лицо у доктора заметно вытянулось, а из глаз исчезло снисходительное недоверие и теперь в них читалось мысленное обещание: «Никаких больше «чайников». Да что там! Он смотрел на Ботаника практически с уважением.
– Складывается… пока в общих чертах и в виде умозрительной версии… довольно тревожная картинка, – медленно подбирая слова, сказал Бозе. – Возможно, ты был прав, командор, когда сказал, что в трех отсеках мы в сумме наскребем что-то стоящее. Думаю, все приведенные Ботаником… наблюдения как-то связаны с тем, что мы ищем. Но этого мало.
– Будет больше, нутром чую. – Хауэр через синтетика приказал Ботанику вскрыть технический люк, а двести пятому – идти первым. За ними, вопреки обыкновению, Макс отправился сам. Семьсот десятого он оставил замыкать строй и оберегать доктора с Момо.
Кстати, о «сладкой парочке». За все время после жесткой посадки кифер ни разу не «перекинулся словечком» даже с Бозе. Но доктора этот факт, казалось, ничуть не огорчал. Может быть, они успели договориться, что не будут друг друга отвлекать до определенного момента, а может, поссорились, хотя такое было трудно представить. Но факт оставался фактом. Момо ковылял на своих троих за Бозе, как привязанный, но не вступал с ним ни в какие разговоры на их секретном языке. Складывалось впечатление, что оба копят силы и эмоции для обстоятельной беседы в спокойной обстановке, как гурманы, не желающие перекусывать на ходу «кифбурами» и берегущие аппетит для роскошного ужина из десятка изысканных блюд.
«Ну да бог с ними», – сказал себе Макс и заглянул в подземелье, заполненное хитросплетением белых упругих нитей, веревок, тросов и сотканных из них сетей. Гигантская грибница заполняла все пространство под базой и служила ей своеобразным матрасом. Все живые строения, укрепления и даже каменные форты стояли на огромной грунтовой плите, под которой лежала грибница. В глубь земли она не уходила, каменистый грунт нижнего слоя был слишком твердым, и взламывать его модорганизм базы поручил корням растений. А грибница разрасталась в стороны, сплеталась в упругие клубки и скомканные сети и образовывала упомянутый выше «матрас». Зачем? Кто же знает, что там на уме у модифицированных организмов. Может быть, это была подушка на случай землетрясения? Да и так ли было важно знать «зачем»? Главное, в «матрасном» пространстве можно было скрытно передвигаться, если хватало терпения.
Мароманнам и тем более робокригам терпения не занимать. Они минут пять распутывали сети, чтобы проложить путь к трубопроводу, а затем еще десять пытались идти вдоль трубы, маневрируя между натянутыми под мыслимыми и немыслимыми углами упругими нитями грибницы. На шестнадцатой минуте сдался доктор Бозе. С ворчливым «ну и пусть я нетерпеливая истеричка», он сформировал сразу два больших ножа и двинулся по-прежнему вдоль трубы, но не маневрируя, а прорубаясь, как сквозь джунгли. Его поддержал Хауэр, а затем и робокриги.
Заплутавшая и потерявшая было строй группа вновь выстроилась в нужном порядке и двинулась дальше гораздо бодрее. На оставшуюся половину пути лазутчики затратили всего четыре минуты. Чувствовал ли что-то модорганизм базы, осталось загадкой. Возможно, Ботаник вновь оказался прав – гигантский модификант чувствовал боль в поврежденной грибнице, но не реагировал, поскольку это было для него некритично, как для человека укус комара.
Заплутавшая и потерявшая было строй группа вновь выстроилась в нужном порядке и двинулась дальше гораздо бодрее. На оставшуюся половину пути лазутчики затратили всего четыре минуты. Чувствовал ли что-то модорганизм базы, осталось загадкой. Возможно, Ботаник вновь оказался прав – гигантский модификант чувствовал боль в поврежденной грибнице, но не реагировал, поскольку это было для него некритично, как для человека укус комара.
На двадцатой минуте Ботаник заявил, что цель достигнута, хотя трубопровод и не заканчивается, а лишь раздваивается. Но, судя по схеме, группа находилась под четвертым блоком, и значит, отслеживать, куда тянется ответвление трубы, смысла не было, надлежало искать такой же технический люк, как в восточном бастионе, только теперь из подземелья в здание, а не наоборот. Это оказалось сложной задачкой, но робокриги справились. Блеснул семьсот десятый, признанный следопыт отряда, хотя командору показалось, что не обошлось без вмешательства Момо – еще более известного следопыта. Кифер подался на миг в сторону, и робокриг уловил его мимолетный порыв. Хотя, возможно, это лишь совпадение – жук и робот обнаружили люк одновременно.
Так или иначе первыми в люк отправились не семьсот десятый и Момо с Бозе, а, как и положено, два робокрига ударно-ботанического звена и за ними Хауэр…
Командор протиснулся между толстыми белесыми тяжами, миновал узкий технический люк, сразу же сделал несколько шагов влево и, вскинув руку со сформированным наноботами малым лазером, оценил обстановку сам, без подсказок Ботаника и «двести пятого». Обстановка была мирная и даже уютная. Немного смущала шишковатая, до потолка колонна посреди единственного помещения – она была словно ножка гигантского гриба. За ней могли запросто спрятаться несколько бойцов, но каких-то признаков опасности синтетики не обнаружили. Четвертый, отдельный корпус лаборатории был пуст. Видимо, все силы брошены на стены базы.
Макс немного расслабился и еще раз осмотрелся. Ощущение, что очутился внутри огромного гриба, вполне отчетливое. И вообще все логично. Прошли по грибнице – вышли внутри модифицированного гриба. А еще было понятно, почему местные инженеры выбрали именно такой материал для строительства. Изнутри грибная шляпка, опустившаяся по краям до самой земли, имела ячеистую структуру. И огромные ячейки играли роль стеллажей, на которых разместились большие прозрачные емкости в форме вытянутых личинок; слабо подсвеченные и полные синеватого тумана. По мгновенным подсчетам синтетика, двухметровых емкостей-личинок имелось девяносто пять штук. Но интересны были не сами по себе «личинки» или их подсветка и даже не наполнявший их туман, а то, что пряталось в туманной завесе. Присмотревшись, Хауэр различил очертания человеческих тел.
Доктор Бозе к тому моменту уже не только присмотрелся к содержимому «личинок», но и отыскал маркировки на емкостях и на стеллажах.
– Бионики? – спросил Макс.
– Пока трудно сказать, – Бозе провел пальцем по маркировке, сканируя коды и короткие надписи на чужом языке. – Если это и бионики, то очень похожие на людей. Мой синтетик не может расшифровать эти надписи. Пока скажу одно: это криокапсулы для анабиоза. Точно такие же «личинки» дактианцы используют для восстановления тяжелораненых, по нашим меркам – безнадежных.
– То есть это все раненые дактианцы? Мы взяли штурмом тыловой госпиталь?
– Разрешите? – К офицерам подошел триста первый.
Бозе кивнул, и его синтетик сбросил информацию робокригу.
– Это не бионики, – уверенно заявил Ботаник.
– Раненые дактианцы?
– И не дактианцы. – Робокриг прошел вдоль стены и тоже провел пальцами по маркировкам нескольких емкостей. – Это мароманны. В объемных кодах зашифрованы ссылки на генетический банк дактианской контрразведки. В нем собраны все данные военнопленных и задержанных гражданских лиц.
– Демон их покусай. – Хауэр нахмурился. – Это что получается? Дактианцы нашли экономный способ содержать пленных? Вместо тюрьмы – криокамеры? Или они ставят на пленных опыты?
– Могут просто держать их, как продукты глубокого охлаждения, – спокойно – а как еще мог сказать синтетик? – заметил Ботаник.
– В смысле… – Хауэр слегка опешил. – Ты намекаешь, что дактианцы… каннибалы?
– Ботаник хочет сказать, что дактианцы могут кормить пленными молодняк своих биоников, – подсказал Бозе. – В первую очередь «волков» и прочих хищников. Чтобы они с детства знали вкус вражеской плоти и постоянно искали ее, как лакомство. Ведь известно, что еда «из детства» всегда самая вкусная.
– Вы, по-моему, слегка того… – Хауэр неопределенно помахал рукой. – Перегнули с фантазиями, гуманитарии хреновы.
– Ботаник, это твой комплимент, забирай. – Доктор усмехнулся. – На самом деле у меня свои соображения на этот счет. Я думаю, что это не настоящие мароманны, а бионики-андроиды, выращенные из нашего генного материала.
– А как же коды реальных людей в базе данных?
– Вот из их клеточного материала и выращены. И у меня есть простое доказательство – трубопровод с биомассой, который нас сюда и вывел. Бионики-андроиды – это отличные шпионы, вернее – агенты внедрения! Вставь им синтетика, запрограммированного на лояльность Аррадакту, и дело в шляпе. Сходство с настоящими мароманнами должно быть вполне приличное, дактианцы знают толк в копировании живых организмов, а достать «сопроцессоры мозга» – не такая уж проблема. Ведь достали же дактианцы чертежи сайтенской «Гоморры». Причем изготовлены синтетики будут очень качественно и близко по всем параметрам к оригиналам. Разве что без необходимых маркировок.
– И кем они будут изготовлены? И где?
– Не знаю. Явно не на Аррадакте и колониях, скорее где-то на смаглерских планетах. Но я точно знаю, кто может их изготовить. Бывшие мароманны, вроде сбежавших на независимые территории отщепенцев из числа «некондиции».
– Как ты заговорил, – Хауэр усмехнулся. – Ты ведь сочувствуешь «некондиции», разве нет?
– Сочувствую, но до тех пор, пока она борется с несправедливостью внутри Диктатуры Маробода. Тех, кто бежит за границу, да еще работает на врага, я не считаю «некондицией». Они предатели.
– Теперь все понятно. – Макс вновь снисходительно усмехнулся. – Вся твоя «некондиционность», Борис, чистая игра на публику. На самом деле ты наш, лояльный. Ладно, вернемся к теме, что дальше?
– Дальше все просто! Поскольку для выращивания клонов используется генетический материал мароманнов, а синтетики почти как настоящие, отличить такого андроида от реального мароманна можно будет только по отсутствию маркировки на синтетике. Но маркировку не увидишь, пока не проведешь вскрытие. Как вам версия?
Бозе взглянул на Хауэра, а затем на Ботаника. Макс пожал плечами, а робокриг поднял руку, как прилежный ученик.
– Разрешите возразить? – Он взглянул на Хауэра.
– Валяй.
– Выращенные сразу взрослыми андроиды не могут полноценно соединиться с синтетиками, этот процесс требует длительного совместного развития тела и личности живого компаньона и технических возможностей компаньона-синтетика. Доктор Бозе должен знать, что существует особый раздел на стыке наук – синтомедицина, которая занимается среди прочего проблемами совместимости живой личности и синтетического разума. Иногда бывает, что повреждается та или другая составная часть, и ее приходится лечить или исправлять.
– В психоинженерных клиниках. – Бозе кивнул. – Это мне известно.
– Логика подсказывает, что при возникновении неисправности в синтетике его проще было бы заменить, чем пытаться исправить, но этого не делается, даже если речь заходит о важном для государства техносимбиозе. Все потому, что полноценно вживить нового синтетика нельзя. Проще оставить живую личность без компаньона и адаптировать ее, включив в сообщество граждан с ограниченными возможностями.
– Короче – дать человеку дожить в доме инвалидов.
– Так точно, хоть ваша формулировка и некорректна, командор.
– Сам знаю. – Хауэр отмахнулся. – Продолжай.
– Второе возражение – будет очень трудно создать убедительную легенду для личности андроида. В ней будет мало деталей, которые создают достоверность. Это подозрительно.
– Ну, с биографиями непорядок и у многих настоящих мароманнов, например колонистов, – возразил доктор. – Какие в их жизни детали? Серые одинаковые будни, без просветов. Да и у многих жителей базовых планет не так уж много приключений в жизни. И каких-нибудь тонкостей, известных жителям Маробода, эти провинциалы могут не знать. Так что, если не вдаваться, клоны запросто могут выдать себя за мароманнскую деревенщину с какой-нибудь заштатной колонии.
– Частично согласен, доктор. – Ботаник коротко кивнул. – Но есть третий важный момент: идеальные тела без приобретенных за годы жизни мелких дефектов бывают лишь у дактианцев, которые постоянно чистят и восстанавливают свои организмы. У мароманнов в организме накапливается целый букет хронических недомоганий и всевозможных шлаковых отложений, которые не устраняются никакими оздоровительными процедурами. В первую очередь вы все страдаете в компенсированной форме металлозами. Это следствие длительного присутствия в организме большого количества металлических наноботов.