— Может, живет, а может, и нет, — подхватил Буссе. — Но уж маленьких полевок-то там полным-полно. Фу, какая гадость!
— Бедные детки! — ответили мы мальчишкам. — Вы боитесь полевок? Тогда вам лучше спать дома в кроватках.
И мы отправились спать, прихватив одеяла и бутерброды. На дворе было еще светло, а на сеновале темнотища!
— Чур, я сплю в серединке! — крикнула я.
И мы устроились на сене. Пахло здесь чудесно, но сено было колкое. Правда, когда мы хорошенько завернулись в одеяла, лежать стало здорово.
Мы болтали о том о сем. Например, о настоящих бродягах, которые всегда спят на сеновалах. Анна считала, что это, наверно, очень интересно. Спать нам вовсе не хотелось, но проголодаться мы уже успели и решили съесть свои бутерброды, покуда совсем не стемнело. Но под конец все-таки стало так темно, что мы не могли даже увидеть свои руки, поднося их к глазам. Я была рада, что лежала между Бриттой и Анной. В сене что-то очень странно шуршало. Анна придвинулась поближе ко мне.
— Подумать только, а вдруг придет настоящий бродяга и уляжется здесь спать без разрешения? — прошептала Бритта.
Мы помолчали немножко. И тут вдруг послышался страшный вой. Страшный, ну просто ужасный вой! Будто разом завыла целая тысяча привидений. И как только мы не умерли от страха! Но мы не умерли. А только закричали. Тогда Лассе, Буссе и Улле захохотали. Ведь это они выли. И они же, ясное дело, шуршали, когда ползали по сену. Бритта сказала, что пугаться нельзя. Потому что, когда человек пугается, кровь застывает в жилах. И добавила, что пожалуется своей маме. А Лассе ответил:
— Ну и что же? Уж и пошутить нельзя, что ли?
А Буссе стал дразниться:
— Ябеда-беда! Ябеда-беда!
Анна сказала, что у нее кровь немножко застыла в жилах.
Под конец мальчишки убрались в свой сарай.
Мы хотели было тоже пойти и напугать их. Да только мы устали и хотели спать.
Проснулись мы оттого, что нас разбудил норргорденский петух. И еще от холода. Брр! До чего же мы замерзли! Мы не знали, который был час, но решили, что надо вставать. Едва мы успели высунуть нос из сарая, как увидели, что Лассе, Буссе и Улле тоже выходят из сарая Меллангордена. Они тоже замерзли. Мы побежали греться в кухню. Надо же, еще никто, кроме нас, в Буллербю не проснулся! Все спали, ведь было еще только половина пятого! Но вскоре зазвонил будильник Агды. Ей нужно было доить коров. Она дала нам всем теплого молока с булочками. Ах, как это было вкусно!
Потом я поскорее улеглась в свою кровать, ведь я еще не выспалась. Наверно, кровать придумал очень умный человек. Ведь в кровати спать куда лучше, чем на сеновале.
Как мы с Анной собирались убежать из дома
Больше всего я люблю играть с Анной. Мы с ней придумываем самые интересные игры, которые, кроме нас, никто не знает. Иногда делаем вид, будто мы взрослые, и ходим друг к другу в гости. Будто бы Анну зовут фру Бенгтссон, а меня — фру Ларссон. Анна делает важный вид и говорит ужасно вежливо. Я тоже говорю с Анной, ну, когда она будто бы фру Бенгтссон, очень вежливо. А иногда мы делаем вид, что фру Бенгтссон и фру Ларссон рассорились, и Анна говорит:
— Вы, фру Ларссон, можете идти домой со своими противными детьми!
Это моих кукол она называет противными детьми. А я ей отвечаю:
— Это ваши дети противные, а не мои!
Но после мы миримся, идем в магазины покупать бархат и конфеты. Свои деньги «понарошку» мы делаем в комнате дедушки. Мы боимся, что мальчишки узнают и будут над нами смеяться. А дедушка знает про нашу игру и сам иногда играет с нами, мы у него покупаем что-нибудь на наши деньги.
В дождливое время мы с Анной сидим в дедушкиной комнате и читаем ему газету. Дедушкины папа и мама умерли, когда он был совсем маленьким. Ему пришлось жить у чужих людей, которые с ним плохо обращались. Они заставляли его много работать, хотя он был такой маленький, его наказывали и давали ему очень мало еды. Под конец ему это надоело, и он убежал. До того, как он попал к добрым людям, ему пришлось пережить столько интересных и опасных приключений, что даже поверить трудно!
Однажды в дождливый день, прочитав дедушкину газету, Анна попросила:
— Дедушка, расскажи мне про то, как ты убежал.
— О-хо-хо, — ответил дедушка. — Я тебе про это уже рассказывал много раз.
Но мы стали его упрашивать, и он снова рассказал нам про это.
И тут Анна выпалила:
— Как это здорово — убегать из дома. Мне самой захотелось убежать.
— Тогда тебе сначала надо найти злых людей, от которых придется убегать.
— И вовсе это не обязательно. Можно и без этого убежать. Только немножко, а потом вернуться домой.
— Давай убежим, — согласилась я.
— А что ты скажешь, дедушка? — спросила Анна. — По-твоему, нам можно убежать?
И дедушка позволил нам немножко убежать. Мы решили, что убежим ночью и никому об этом не скажем. Мы попросили дедушку никому об этом не говорить, и он обещал молчать.
По вечерам меня всегда клонит ко сну. И я боялась, что не проснусь, когда надо будет бежать. Тогда Анна придумала:
— А ты ложись и спи! Мы привяжем тебе к большому пальцу на ноге веревочку. Я дерну за нее, и ты проснешься.
Анна решила нарвать веток можжевельника и положить их себе в кровать, чтобы не заснуть, пока все не захрапят.
Мы спросили дедушку, что надо брать с собой, когда убегаешь из дома. Он сказал, что нужно взять еду и немножко денег, если они у тебя есть. Мы решили убежать в первую же ночь, и нам пришлось немало похлопотать со сборами.
Я пошла к маме и попросила дать мне несколько бутербродов. А мама спросила:
— Неужели ты успела проголодаться? Ведь мы только что пообедали.
Я ничего ей не ответила. Ведь не могла же я рассказать ей, что мы задумали. Потом я взяла две кроны из тех денег, что я получила за прополку репы, и положила их под подушку. А после отыскала длинную веревочку, чтобы привязать ее к большому пальцу ноги.
Вечером все мы играли в лапту. Когда пришло время ложиться спать, я подмигнула Анне и шепнула ей:
— В половине одиннадцатого!
Я пожелала маме и папе спокойной ночи и крепко-крепко обняла их, ведь я должна была все-таки на довольно долго расстаться с ними. А мама сказала:
— Завтра мы с тобой нарвем немного черной смородины.
Мне стало жаль маму. Ведь завтра у нее уже девочки не будет.
Потом я пошла к себе в комнату, привязала к пальцу веревочку, спустила ее в окно и легла в кровать, решив, что успею немного поспать. Перед тем как бежать, нужно хорошенько отдохнуть.
Каждый вечер я засыпаю сразу, стоит мне только положить голову на подушку. Но тут сон никак не хотел приходить ко мне. Я изо всех сил пыталась уснуть, но стоило мне только чуть-чуть пошевелиться, как веревочка на пальце натягивалась. Потом я стала думать о том, что скажет мама, когда придет утром и увидит мою кровать. Мне стало так жаль ее, что я заплакала. И я плакала долго-долго.
Под конец я уснула, но вдруг проснулась, потому что с одним моим пальцем на ноге случилось что-то непонятное. Потом я все вспомнила. Видно, кто-то дернул за веревочку.
— Да, да, Анна! Иду, иду! — крикнула я и подбежала к окну. И тут я увидела, что на дворе уже совсем светло. Под моим окном стоял Лассе и дергал за веревочку. Ну и рассердилась же я!
— Ой, ой, ой! — закричала я. — Отпусти веревку!
Но Лассе продолжал тянуть ее.
— Тебе говорят отпусти! — закричала я. — Отпусти веревку!
— Это почему же? — спросил Лассе.
— Потому что она привязана к моему большому пальцу на ноге! — ответила я.
Лассе засмеялся и сказал:
— Вот так рыбка попалась мне на крючок!
Потом он спросил, зачем я привязала к ноге эту веревку, но я не стала ему рассказывать, а помчалась в Норргорден. Я подумала, что Анна решила убежать одна. Бритта сидела на крылечке и играла с Сессан.
— А где Анна? — спросила я.
— Спит, — ответила Бритта.
Я поднялась в комнату девочек и увидела, что Анна и в самом деле спит. Она даже храпела. Я стала привязывать веревочку к ее большому пальцу, но тут она проснулась.
— Ой, — воскликнула она, — который час?
Я ответила, что уже восемь утра. Она долго сидела молча, а потом сказала:
— Не знаю, почему это люди не могут заснуть на можжевеловых ветках. Меня так от этих веток еще больше клонит ко сну!
А когда мы пришли к дедушке читать газету, он удивился и спросил:
— Вот тебе и на! Так вы не убежали?
— Убежим в другой раз, — ответили мы.
Мы строим дом
Под конец нам надоело играть в сене. Буссе, Лассе и Улле каждое утро где-то пропадали. Мы не знали, куда они девались. Да нас это мало и трогало, нам и без них было весело. На выгоне позади Сёргордена есть много каменистых горушек и скал. И мы там играли — Бритта, Анна и я. Однажды Бритта придумала устроить в расселине скалы себе домик и там играть. Такого замечательного домика у нас еще не было. Я попросила маму дать нам несколько половичков, и мы постелили их в нашей каменной зале. И она стала еще больше похожа на комнату. Потом мы взяли ящики из-под сахара, сделали из них шкаф, а квадратный ящик поставили в середине вместо стола. Бритта с позволения мамы взяла клетчатую салфетку и накрыла ею стол. К столу мы подставили маленькие скамеечки. Я принесла сюда свой красивый розовый кукольный кофейный сервиз, а Анна — маленький цветастый графинчик для сока со стаканчиками. Все это мы расставили на полочках нашего шкафа из ящиков. Но сначала постелили на эти полочки цветную бумагу. Потом мы нарвали колокольчиков и ромашек и поставили их на стол в баночках с водой. До чего же стало у нас красиво!
Агда в этот день пекла булочки, и я тоже испекла малюсенькие булочки. А после мы уселись в нашем домике вокруг стола и стали пить кофе из розовых чашечек и есть булочки. А еще мы выпили сок из цветастого графина Анны.
Бритта была понарошку хозяйкой дома, и ее звали фру Андерссон. Я была горничной Агдой, а Анна хозяйской дочкой. Мы нарвали малины, которая росла рядом на выгоне, и стали выжимать ее в белую тряпочку. Это мы понарошку делали сыр. Бритта, которая была понарошку хозяйкой, сказала мне:
— Неужели ты, Агда, так никогда и не научишься делать сыр как следует?
А я ей ответила:
— Вы, фру Андерссон, можете сами делать свой старый сыр.
Только я успела это сказать, как увидела челку Буссе, торчавшую из-за камня, и сказала Бритте и Анне:
— Мальчишки за нами подглядывают.
И мы закричали:
— Ха, ха! Мы вас видели, выходите! Нечего прятаться!
Лассе, Буссе и Улле вышли из засады, стали по-глупому кривляться и передразнивать нас:
— Неужели ты, Агда, так и не научишься делать старый сыр?
Они так пристали к нам, что играть в домике в этот день мы больше уже не смогли. Лассе предложил играть в лапту, и мы согласились. Хотя Лассе не переставал дразниться:
— Не могли бы вы, фру Андерссон, поворачиваться поживее! Опять вы промазали, фру Андерссон.
Говорила же я, что мальчишкам нас не перехитрить
На другое утро, как только мы съели за завтраком кашу, Лассе, Буссе и Улле снова исчезли. Бритта, Анна и я отправились играть в свой домик. А когда нам надоела эта игра, стали гадать, куда подевались мальчишки, что они делают целыми днями. Раньше мы об этом не думали, а теперь вспомнили, что целую неделю видели их только по вечерам, когда играли в лапту.
— Давайте подкараулим их, — предложила Бритта.
— Ладно, — согласились мы с Анной. — Только сначала нужно узнать, где они прячутся.
Перед обедом мы уселись на крыльце и стали ждать. Сначала появился Лассе. Чуть погодя пришел Буссе, а потом показался Улле. Только пришли они не одним путем. Тут мы поняли, что у них опять появился какой-то секрет от нас. А не то они бы пришли вместе. Мы принесли на крыльцо кукол, чтобы мальчишки не догадались, что мы шпионим за ними. Мы играли в куклы и ничего не сказали мальчишкам. Потом мы пообедали вместе с ними. А как только поели, опять стали играть в куклы.
Вскоре Лассе вышел из дома. А мы по-прежнему играли в куклы. Лассе поиграл чуть-чуть с Мурре, а потом скрылся за углом. Мы побежали наверх, в мою комнату, чтобы смотреть оттуда в окно. Лассе настороженно огляделся, пробежал между кустами смородины и перепрыгнул каменную ограду, окружавшую наш сад. Дальше мы уже разглядеть ничего не могли. Вскоре показался Буссе. Он настороженно прокрался по саду, и исчез в том же направлении, что и Лассе.
— Смотри, смотри, Бритта, сейчас и Улле вынырнет. Бежим! Спрячемся в кустах смородины и поглядим, что будет дальше!
Так мы и сделали. Схоронились за кустами и сидели там тихо-тихо. И тут, ясное дело, явился Улле. Он пробежал мимо нас так близко, что мы могли бы схватить его, но Улле нас не заметил. Мы кинулись за ним.
За нашим садом раскинулся большой выгон. Там растут густой орешник, можжевельник и другой кустарник. Есть там и деревья. Папа собирается вырубить все кусты, чтобы скотине было просторнее пастись. Но я надеюсь, что он этого не сделает, ведь там так здорово прятаться!
Мы довольно долго бежали за Улле, перебегая от одного куста к другому. Но он юркнул в густые заросли и исчез. Мы потеряли его из виду и найти никак не могли. Хотя мы точно знали, что они прячутся здесь, на выгоне, отыскать их так и не смогли. Наконец Анна выпалила:
— Давайте позовем Свипа! Уж он-то обязательно отыщет Улле.
Мы с Бриттой решили, что Анна это ловко придумала. Мы помчались к Сёргордену и попросили маму Улле дать нам ненадолго Свипа.
— Берите, пожалуйста, — разрешила его мама.
Вот обрадовался-то Свип, что его берут на прогулку. Он стал прыгать и весело лаять. А мы ему сказали:
— Свип! Где Улле? Ищи Улле!
И Свип принялся нюхать землю, потом побежал. Нам оставалось только идти за ним. Он помчался по нашему саду, потом по выгону, а мы пустились за ним. Пес ворвался в заросли орешника и прыгнул прямо на Улле. А рядом стояли растерянные Лассе и Буссе. И секрет был тоже здесь. А заключался он в том, что мальчишки построили на выгоне хижину!
— Ха-ха! — закричали мы. — Что, взяли? Небось ошалели от удивления?
И они в самом деле малость ошалели.
— И не думайте заводить от нас секреты, — заявили мы. — Все равно мы все узнаем, нас вам не перехитрить.
— Куда уж от вас спрячешься, когда вы берете с собой ищеек! — рассердился Лассе.
А Свип знай себе весело прыгает. Видно, он думал, что сделал что-то замечательное. Мы пообещали дать ему на ужин вкусную косточку.
Мировой шалаш построили мальчишки. Они прибили несколько досок к четырем деревьям, которые стояли как бы по углам квадрата. Получалось, что в каждом углу этой хижины стояло по дереву. Больше досок у них не было, и они вместо стен посадили кусты можжевельника. Потом они положили короткие досочки на крышу, а на пол постелили старую лошадиную попону.
— Ну, как вы думаете, можно, девчонки будут здесь с нами играть? — спросил Лассе у Буссе и Улле.
— А ты как думаешь? — спросили они в ответ, им хотелось узнать, что об этом скажет Лассе.
Ну а Лассе сказал:
— Пусть играют.
И мы стали играть в этом шалаше в индейцев. Лассе был вождем племени, и его звали Сильной Пантерой, Буссе — Быстрым Оленем, а Улле — Летящим Соколом. Бритту назвали Ревущим Медведем, Анну — Желтым Волком, а меня — Хитрой Лисой. Я хотела выбрать имя получше, но Лассе не позволил. Огня в хижине мы не разводили, но делали вид, что сидим у очага и курим трубку мира, вместо которой у нас были лакричные полоски. Я откусила маленький кусочек этой конфеты, она была ужасно вкусная. — Мальчики смастерили луки и стрелы для себя и для нас. Лассе сказал, что на другом конце выгона тоже есть индейцы. Это племя команчей, они коварные и опасные, и всех их надо убить. Мы взяли свои стрелы и со страшным воем помчались по выгону. На другом краю выгона паслись наши коровы. Лассе сказал, что они и есть команчи. Вон какой у них свирепый вид! Ох, как эти команчи удирали от нас! Лассе что-то кричал им вдогонку на языке индейцев, но мне кажется, они этого не поняли.
Снова идем в школу
Что до меня, так мне после долгих летних каникул очень даже хочется идти в школу. А Буссе говорит, что собирается написать королю и попросить его опять закрыть школы. Но я надеюсь, что король этого делать не станет. Потому что мне школа нравится. Мне нравится наша фрёкен и мои друзья. И учебники мои мне тоже нравятся. Я обернула их новой красивой бумагой, наклеила на них картинки и написала свое имя и фамилию. Буссе и Лассе не оборачивают свои учебники новой бумагой, пока мама или фрёкен не заставят их. И книги у них вечно перепачканы. Лассе навырезал из журналов Кронблума, Кнолля, Тотта и разные другие фигурки и наклеил их на рисунки в учебнике географии. Он говорит, что так веселее учить. Конечно, веселее, я тоже так считаю. Например, под картинкой написано: «Китайский крестьянин сажает рис», а лицо у него не китайца, а Кронблума.
Все мы, дети из Буллербю, ходим в школу вместе. Берем с собой бутерброды и молоко, чтобы позавтракать во время перемены. Иногда Лассе, Буссе и Улле съедают свой завтрак по дороге в школу.
— Какая разница, нести завтрак в животе или в ранце? — говорит Лассе.
Наша фрёкен живет в школе на верхнем этаже. Там у нее красивая комната, пианино, много книг и маленькая хорошенькая кухня. Иногда она дает нам почитать книжки, а иногда угощает шоколадом.
Один раз мы пришли в школу, а фрёкен заболела и уроков у нас в этот день не было. Все дети, кроме нас, знали об этом заранее, потому что в Стурбю есть телефон, а в Буллербю нет. Мы не знали, что нам делать. Школа заперта, ни детей, ни фрёкен. Под конец мы поднялись на верхний этаж и поступали в дверь фрёкен.
— Войдите, — сказала фрёкен.
И мы вошли. А она была больна и лежала в постели. К ней должна была прийти одна старушка, но она не пришла. И фрёкен спросила, не хотим ли мы помочь ей. Мы сказали, что хотим. Мальчики побежали за дровами. Бритта растопила печь и поставила чайник на огонь. Я подмела пол и поправила и взбила фрёкен подушки, а Анна приготовила поднос. И мы напоили фрёкен чаем с бутербродами.
Фрёкен сказала, что ей ужасно хотелось приготовить на обед гуляш, она купила мясо. Она спросила нас, смогли бы мы приготовить гуляш, если она скажет нам, как это делается.
— Мы можем попробовать, — ответила Бритта. — Если у нас не получится гуляш, может, выйдет что-нибудь другое.