Соломчик распахнул дверь настежь, и в класс величаво ступил Детолов.
Холеное лицо жутковато красивого создания в импортном шелковом костюме покрывал искусственный загар. Сильные кисти обтягивали черные кожаные перчатки. Жесткие щетинистые волосы выдавали в нем примесь волчьей крови, но заостренные кверху уши свидетельствовали об аристократическом происхождении. Изящная улыбка обнажала ряд ровных продолговатых зубов.
Детолов молчал.
В классе повисла напряженная тишина.
Высокого гостя отделяли от учеников учительский стол, староста и преподаватель, однако Детолов, казалось, заполнил собой все пространство. Рядом с ним Хрюк и Соломчик просто растворились. Лишь часы над классной доской продолжали жить собственной жизнью. Их циферблат оставался единственной изогнутой линией в окружении прямых углов, а нервные скачки тонкой красной секундной стрелки – единственным движением во вселенной, где все остальное движение давным-давно умерло.
Черная перчатка скользнула к карману шелкового костюма. Цепкие пальцы извлекли обрывок ткани, грубой и колючей на вид, цвета где-то между оливковым и бурым. Детолов медленно поднес лоскут к своему тонкому острому носу. Глаза его пробежались по классу.
Он сделал длинный, глубокий вдох.
В голову подменыша хлынули почти забытые образы.
Она снова находилась в пятом корпусе завода, где делали скоростных драконов. Это воспоминание, одно из самых ранних, всегда ее озадачивало. Стоит утро, кузнечные горны работают на полную мощность, как и в последние две недели, их гул сливается в постоянный шумовой фон. Джейн складывает одеяло на своей койке. По всей каморке в нетерпении суетятся кабальные – скоро Благг выстроит их на утреннюю поверку, а потом погонит на завтрак.
Внезапно мир вокруг плывет, смазывается, разделившись на два. Она все еще возится с койкой и одновременно сидит в заднем ряду какого-то многолюдного незнакомого помещения. Нервно тикают часы с красной секундной стрелкой. Через все помещение на Джейн пристально смотрит высокое смуглокожее существо. Глаза его – два следа от булавок, проткнувших реальность.
Она застыла, прижав к груди старое одеяло. Его грубая, колючая ткань, еще в незапамятные времена утратившая природный цвет, приобрела оттенок между оливковым и бурым. Казалось, во всей вселенной лишь оно исполнено значения, только ему дано быть истинным, настоящим. Джейн держалась за одеяло, как за рукоять ледоруба, последнюю страховку, способную удержать ее на краю реального мира. Отпусти его – и нырнешь головой вперед в собственное видение, навсегда в нем затерявшись.
– Эй, унылая твоя башка, что с тобой? – Задира ущипнул подменыша за плечо.
Она вздрогнула и вновь очутилась в классе. Детолов отнял от носа лоскут и смотрел теперь прямо на нее. Перед глазами мягко скользнули запонки – он поднял длинную руку и направил на задний ряд. Все впервые услышали его голос:
– Вы. Юная леди. Встаньте, пожалуйста.
Оцепенев от страха, Джейн наблюдала, как поднимается ее ближайшая соседка слева. Саломея.
Детолов уставился на ниссу. Одна бровь озадаченно поползла вверх, ноздри едва заметно дернулись, словно высокий гость замешкался на задаче, с которой привык разбираться походя. Он подался вперед…
И тут кто-то пукнул.
Кошмарный затяжной звук приковал все взгляды к первому ряду. Запах метана и дикого чеснока, жирным слоем размазанный по основанию из вареной капусты, с носощипательной ноткой серы для придания букету глубины. По мере распространения газового облака воздух в классе приобрел отчетливо зеленоватый оттенок. Кое-кто из девочек нервно хихикнул и прикрыл рот ладошкой. Менее воспитанные зажали носы.
– Мистер Хебог! – в панике завыл Хрюк.
Пришедший в себя Соломчик уже подскочил к переднему ряду и выдернул брыкающегося гнома из-за стола. Схватив его за руки, староста и преподаватель с разбегу впечатали злостного нарушителя дисциплины в классную доску. Раздался отчетливый треск. От того места, где череп гнома соприкоснулся с аспидно-черной поверхностью, в разные стороны расползлись тонкие зигзагообразные трещинки.
Детолов с вежливой улыбкой наблюдал за расправой.
Хрюк отступил назад, а Соломчик, накрутив на руку воротник куртки Хебога, заставил его подняться. Покрасневшему и задыхающемуся гному пришлось встать на цыпочки. На счет три провинившегося вышвырнули за дверь по направлению к карцеру.
Джейн ощутила легкое прикосновение к запястью. Она резко обернулась, но никого не увидела.
Сидевший с ней рядом Крысякис посылал Саломее отчаянные сигналы. Он лучше всех умел ориентироваться в подобных ситуациях и первым уловил появившуюся для ниссы возможность сесть, раствориться среди остальных и оказаться забытой. Саломея с несколько обалделым видом упала на стул.
– Блин! – тихо и ошарашенно пробормотала она. – По-моему, он не… Блин!
Детолов откашлялся.
– Итак, на чем я остановился? – Его проницательные глаза, еще раз пробежавшись по задним рядам, задержались теперь на Джейн. – Ах да.
Он опять полез в карман за обрывком ткани и снова поднес его к носу.
Словно ледяной ветер задул прямо сквозь тело подменыша. Ее трясло от холода и чужеродного оскверняющего вторжения. Детолов по-прежнему не сводил с нее пристального взгляда. Его глаза сузились.
Потом он отнял от носа кусок старого одеяла Джейн, и вокруг разом, будто выключилось радио, угасли все запахи и звуки.
Она ощутила паническую неспособность сделать хотя бы один вдох. В классном помещении все застыло в неподвижности, и даже воздух утратил свои летучие свойства. Одноклассники уподобились ярко раскрашенным картонным фигурам.
Детолов повернулся к Хрюку, взял его двумя пальцами за воротник и аккуратно встряхнул. Уложив преподавателя плашмя поперек собственного стола, он неторопливо прошелся по рядам, сдергивая учеников с мест и наваливая себе на руку. Когда количество их на руке достигало определенной цифры, он возвращался к учительскому столу и складывал их поверх Хрюка. Оставив задний ряд напоследок, Детолов собрал всех, кроме подменыша, и отнес в общую кучу. Джейн дрожала и тщетно пыталась избежать его взгляда. Последним отбыл все еще ухмыляющийся Крысякис. Штабель тел увенчался пучеглазым, возмущенным Соломчиком.
– Подойди. – Детолов уселся на выдвинутый из-за стола стул. – Сядь ко мне на колени. Поговорим.
Что ей оставалось делать?
Колени оказались жесткие, костлявые и не более удобные для сидения, чем какой-нибудь насест из жердей. Джейн уперла взгляд в дальнюю стену.
– Я могу арестовать тебя прямо сейчас и уволочь силой. – Рука в перчатке сжимала и массировала плечо подменыша. – Или ты мне не веришь?
Джейн, не в состоянии говорить, помотала головой.
– Дитя, я представитель закона, мне очень важно, чтобы ты понимала и признавала мою власть над тобой. Договор заключен с момента твоего рождения, и ты незаконно пыталась уклониться от выполнения условий контракта. Ты можешь, конечно, заявить, что это твое право, что ты страдала от несправедливости и что контракт недействителен, поскольку под обязательствами стоит не твоя подпись. – Детолов пожал плечами. – Но ты была – и до сих пор являешься – несовершеннолетней, и, с точки зрения закона, твоя подпись ничего не значит. Если несправедливость и существует, она коренится слишком глубоко в прошлом, чтобы ты могла с ней что-либо поделать. – Он взял Джейн за подбородок и повернул лицом к себе. Из-под темных колючих бровей на подменыша смотрели тусклые, как старинное зеркало, спокойные глаза. – Ты признаешь это, не так ли?
Она заерзала, но ничего не ответила. Детолов мог ее убить, мог навеки похоронить в стенах завода. Но не мог заставить ее согласиться с таким положением вещей.
Тогда высокий гость из Комитета по промышленным исправлениям глубоко вздохнул, словно до глубины души разочарованный в упрямом ребенке.
– Я с севера. Мы там иногда развлекаемся охотой на обезьян при помощи кувшина и палки. Знаешь, как это делается?
– Нет, – пискнула Джейн.
– О, это очень забавно. Мы бросаем в кувшин одну-единственную сладкую вишенку и отходим на некоторое расстояние. Появляется обезьяна. Она видит в кувшине спелую ягоду, сует в него лапу и зажимает угощение в кулаке. Горло кувшина имеет такую форму и размер, что в него может пройти только свободная лапа, а кулак – нет. Обезьяна легко может высвободиться, отпустив вишенку, но ей слишком сильно хочется отведать этого маленького лакомства. Она не способна заставить себя бросить ягоду. Даже когда, свистя и размахивая палками, из засады появляются охотники, она продолжает держать добычу.
И наконец кто-нибудь подходит к обезьяне вплотную и вышибает ей мозги.
Детолов извлек из внутреннего кармана пиджака обтянутый страусовой кожей ежедневник.
– А теперь, – он вручил Джейн кусочек мела, – я хочу, чтобы ты красивым почерком написала слова, которые я тебе продиктую. Выпиши их таблицей по пять столбцов так прямо и аккуратно, как только сумеешь. – Ему пришлось подождать, пока подменыш займет место у доски. – Рекурвор. Рекусабле. Рекусакао. Рекусадора…
И наконец кто-нибудь подходит к обезьяне вплотную и вышибает ей мозги.
Детолов извлек из внутреннего кармана пиджака обтянутый страусовой кожей ежедневник.
– А теперь, – он вручил Джейн кусочек мела, – я хочу, чтобы ты красивым почерком написала слова, которые я тебе продиктую. Выпиши их таблицей по пять столбцов так прямо и аккуратно, как только сумеешь. – Ему пришлось подождать, пока подменыш займет место у доски. – Рекурвор. Рекусабле. Рекусакао. Рекусадора…
Перепуганная до смерти, Джейн узнала в диктуемых словах операционные коды боевых драконов класса «Молох» только тогда, когда уже успела заполнить добрую половину таблицы.
Старательно делая вид, будто не имеет ни малейшего представления о том, что пишет, она продолжала послушно водить мелом по доске.
Ведь могло же и не сработать! В конце концов, свалку отделяла от школы добрая четверть мили.
Детолов закончил диктовать. Джейн оглядела написанное.
– Неплохо для начала. – Голос раздался у нее над самым плечом. Сладковатое дыхание щекотало ей ухо. – А теперь возьмем тряпку.
Черная перчатка сомкнулась на кисти подменыша и мягко повела над доской. Так обычно водят пластинкой во время спиритических сеансов. Пальцы Джейн с зажатой в них тряпкой скользили параллельно аспидной поверхности, не касаясь ее. Время от времени она резко ныряла вниз, смахивая одно из слов. Их сплетенные руки, внешне совершенно без всякой цели, метались вверх-вниз по доске, один за другим выделяя ключи-коды.
– Наконец-то. – Детолов с довольным видом выпустил руку Джейн.
В класс дохнуло холодом. И кто-то огромный, как железная туча, способная заслонить небо над целым городом, беззвучно поинтересовался:
– Что тебе надо?
Меланхтон откликнулся на зов.
Джейн попыталась обернуться, но не смогла. В шейные мышцы впилось несколько десятков стальных когтей, ноги тоже отказывались повиноваться. Она продолжала пялиться на доску.
– Твое имя!
– Какая тебе разница, щеночек? – Голос дракона звучал ласково, почти грустно. – Можешь звать меня Смертью, если хочешь. На Авалоне я положил тысячи подобных тебе.
Детолов, тяжело скрипя половицами, прошел к учительскому столу, выдвинул ящик и извлек какой-то предмет. Через секунду тонкое острое жало уперлось в горло подменыша.
– Хочешь потолковать о смерти?
Парализованная Джейн чувствовала себя яйцом, которое две руки пытаются отнять друг у друга. Присутствие Меланхтона обрело ошеломляющую четкость и могло сравниться с притяжением магнитной горы, внезапно материализовавшейся на школьном дворе.
– Да, давай. Скажи: «Живой я ничего не стою, лишь смерть мне назначает цену, но мертвый я теряю вмиг ее». Кто я?
– Заложник. – Детолов убрал от горла Джейн лезвие, и то место, где Хрюков серебряный нож для разрезания бумаги коснулся ее кожи, страшно зачесалось. – Загадки любишь, да? Как тебе такая: «У меня в кармане крошка-медальон, криком сотни армий может вызвать он»?
– Сомневаюсь, что твоя бибикалка сработает. Моя очередь: «Фу-ты, ну-ты, аты-баты, голова у гавкалки там, где были лапы».
Невидимые путы, сковавшие Джейн, слегка ослабли. Она сумела повернуть голову и увидела Детолова, мрачно противостоящего пустому классу. Несмотря на повсеместное распространение драконьей ауры с ее вечным холодным привкусом злобы и агрессии, физически Меланхтон оставался на своем месте возле городской свалки. Он вел битву исключительно при помощи магических электронных технологий.
Ступая как можно тише, Джейн бочком, бочком прокралась за спину своему мучителю, туда, где пространство между доской и учительским столом не попадало в его поле зрения.
Вокруг Детолова закружилось облако, похожее на комариный рой. Только насекомые в нем мчались с такой скоростью, что глаз не успевал за ними следить. Магнитный вихрь все сильнее и сильнее обволакивал загорелую шею, но замкнуться в кольцо ему так и не удалось.
– Пустые угрозы! – насмешливо фыркнул Детолов. – Ты думал, меня послали против дракона, не снабдив никакой защитой? Не так-то легко оторвать мне голову.
Он надел очки, заправил дужки за уши, снова открыл ежедневник, пролистнул страничку с ключами-кодами и принялся читать:
Вещей начинка, мысли вещество…
– Нет!
Фундамент жизни (что мне до него!).
Крупинку клюнешь – долго проживешь.
Откусишь больше – охнешь и умрешь.
Воздух наполнился воем, переходящим в ультразвук. Джейн упала на колени, зажимая уши от боли. Звук стальной иглой пронзал ей череп. Ладони не могли его заглушить. Присутствие дракона бледнело, гасло…
И пропало.
– Ну вот, – вздохнул Детолов.
Джейн, пошатываясь, встала. Она находилась теперь прямо у него за спиной, и он не мог ее видеть. Джейн потянулась к лежащему на столе Хрюка тяжелому степлеру.
– Даже не пытайся. – Его голос звучал устало, небрежно. Детолов сложил очки и аккуратно убрал в карман. – А теперь, дитя, пора вернуть тебя на место.
Он собрался взять ее за руку, так и застывшую над самым степлером.
Класс наполнили раскаты ледяного хохота. Они нарастали, множились, пока Джейн не почувствовала себя пробкой, скачущей в волнах океана насмешки.
– Глупый щенок! Одна из первых мер, которую я предпринял по прибытии сюда, – это заземлил мои схемы. Электромагнитным импульсом меня не взять.
Вид у Детолова впервые сделался испуганным. Он выдернул пустую руку из кармана брюк, поспешно ухватился за что-то в пиджаке.
– Как?..
Но дракон уже начал следующую загадку:
Молчаливый, незримый, родственник смерти,
Рожденный мгновением, ближе дыханья,
Мысли убиты, мечтания стерты,
Память изъята, бесплодны старанья.
– Ты блефуешь! – крикнул Детолов. – Я изучил твои системы сверху донизу. Нет у тебя такого оружия. – (Меланхтон снова расхохотался.) – Нет таких способностей… Если у твоей загадки имеется ответ, каков же он?
Долгое неподвижное мгновение дракон безмолвствовал, смакуя победу. Затем в воздухе родился тихий, едва уловимый шепот:
– Аневризма.
Джейн сидела в заднем ряду. Она снова могла дышать. Вернулись привычные шумы и звуки. Одноклассники замерли на своих местах, а возле учительского стола, позади Хрюка с Соломчиком, с озадаченным видом возвышался Детолов. Его взгляд слепо шарил взад-вперед по периферии класса, но никак не мог зацепиться за подменыша. Он больше ее не видел. Из затянутой в черную перчатку обессилевшей руки, никем не замеченный вывалился обрывок грубой, колючей материи, цвета между оливковым и бурым.
Дракон победил.
Когда занятия кончились, Джейн рванулась к дверям одной из первых. Она протолкалась наружу и выбежала на улицу. Над головой синело чистое небо. Легкий ветерок коснулся ее ласково и приветливо. Отцветали вишни. Вокруг подменыша завивалась теплая, нежная метель опавших лепестков.
Школьники, каждый сообразно своей природе, бегали, вопили, танцевали или флегматично вышагивали в белом благоуханном вихре. Феи цветов, грациозные, словно фрегаты под парусами, скользили в родной стихии, а малые духи, выкрикивая ехидные замечания, кружили возле. Феи их, правда, не замечали. Джейн, ошалело вертя головой во все стороны, шагала сквозь крики и волны белизны, потрясенная совершенной красотой бытия.
Ее опьяняла и радость от миновавшей беды, и всеобщее ликование, и открывшиеся перед ней возможности. Она свободна и вольна поступать как угодно! Годы унижений и подневольного труда, мелкие домогательства учителей и одноклассников, скука, тоска, одиночество, все еще не оплаченный долг перед драконом, чьи интересы и мировоззрение сильно разнятся с интересами и мировоззрением подменыша, – жизнь стоит того, чтобы через все это пройти.
Хотя бы ради такого момента.
Глава 8
В течение лета маленькая цивилизация под брюхом 7332-го росла и благоденствовала. Как-то раз бегемот, навьюченный тюками с углем, сделав по ошибке незапланированный крюк, предпринял довольно опрометчивую попытку срезать путь через свалку и наверстать упущенное время. В результате он опрокинулся, рассыпав груз. Собрать в результате удалось только половину. Другая половина позволила мерионам вступить в эпоху индустриализации. Теперь у них появились заводы, а газовые фонари, созвездиями бескрылых светлячков обрамлявшие кварталы, сменились электрическими. По ночам яркие линии улиц и бульваров, подчиненные труднодоступной логике своих крошечных создателей, переплетались в сложные узоры, напоминавшие оккультные символы. Днем над поселением висело неизменное серое марево. Воины ходили теперь с ружьями.
Летние занятия, как правило, протекали без особого энтузиазма. Тем из учеников, кто имел постоянную работу, полагались сезонные каникулы, и оставшиеся в школе не утруждали себя излишним усердием, поскольку осенью для вернувшихся одноклассников все предметы читались заново. Один проведенный в полусне день лениво переходил в другой, точно такой же.