Она вела их в пятый корпус. Некоторые – самые маленькие – еще кашляли и отплевывались. Кое-кто тихонько всхлипывал и шмыгал носом, но за этих можно было не беспокоиться. Вот когда Почесучка запрокинула голову и завыла, пришлось отвесить ей аккуратную оплеуху. Помогло.
У лестницы в их каморку Джейн немного посторонилась и рыком вперемежку с пинками погнала кабальных наверх. Дождавшись последнего – Червяка, разумеется, – она сдернула аптечку, висевшую на крюке сразу за дверью Благга.
Первым делом следовало заняться травмами. К счастью, поранило немногих. Дети в основном отделались шоком. Когда подошла очередь Тряпочки, хульдра из стадии тихой истерики впала в буйную.
– Мое лицо! – вопила она. – Как я теперь буду выглядеть?!
– Как чудовище, – порадовала ее Джейн, – если не вытащить эти штуки. Теперь заткнись и не мешай мне.
Набор подручных инструментов не отличался разнообразием, но она сделала все возможное. К концу процедуры под кожей у Тряпочки осталось лишь несколько черных вкраплений. Скорее всего, они не представляли серьезной угрозы. Выдав тем, кто пребывал в самой тяжелой истерике, по дозе морфина, Джейн объявила отбой.
Теперь главной стала она.
Оставалось надеяться, что ненадолго.
Наконец дети заснули, и Джейн выбралась на крышу понаблюдать за развитием событий. Спасательные машины, изрыгая дым и пламя, без устали рыскали взад и вперед. Гибель такой значительной фигуры, как генеральный инспектор, привела в движение – продуктивное или нет, не важно – весь завод.
Порядок медленно восстанавливался. Чародеи в оранжевых защитных костюмах повылезали из лабораторий и расхаживали повсюду с кадилами и курильницами, оставляя за собой шлейфы радиоактивного дыма. Они бормотали заклинания, от которых даже воздух вокруг цепенел от ужаса, и там, где дым касался земли, проступали светящиеся знаки. Замысловатые узоры вдоль и поперек исчертили территорию завода. Синие, красные и желтые полосы напоминали спятившую схему электропроводки, окружности и прямые линии встречались под немыслимыми углами и расходились снова. Чародеи надеялись отследить источник магического воздействия, но, судя по всему, не особенно преуспели – ни одна линия не вела к 7332-му.
Джейн полночи проторчала на крыше, опасаясь, как бы не обнаружили ее дракона. Она бледным пятнышком выделялась посреди черного рубероида, и заметь ее кто-либо, он непременно счел бы подменыша духом-покровителем вспомогательных и складских помещений на его законном рабочем месте.
7332-й позвал ее, когда луна доползла почти до линии горизонта.
Джейн спокойно спустилась с крыши, оделась и взяла гримуар, кристалл и орех из бронзы. Открыла дверь ключом Благга и, не оглядываясь, направилась из пятого корпуса к сборочному цеху. Она больше не боялась заводской охраны. 7332-й вполне мог позаботиться и о ее, и о своей безопасности.
Один из драконов отполз в сторону, пропуская подменыша на сортировочную площадку. Гордость не позволяла им неприкрыто глазеть на идущего мимо ребенка, однако Джейн заметила несколько брошенных искоса взглядов. Выражения морд у стальных чудовищ оставались надменными и непроницаемыми. Их навигационные огни яркими струнами красного, зеленого и белого света повторяли контуры вороненых корпусов.
Джейн добралась до 7332-го и ступила на трап. Она продолжала чувствовать себя невидимкой.
В кабине зажглись неяркие огни. Сегодня защитная маскировка отсутствовала. Люк позади с лязгом захлопнулся.
– Ты убил его.
Из неосвещенных глубин корпуса донесся голос, внешне спокойный, но с нотками нетерпения:
– Я должен был достаточно надолго отвлечь силы безопасности, чтобы закончить приготовления. Тебе ли горевать о капле пролитой эльфийской крови?
Джейн не сразу сообразила, о ком идет речь.
– Я про Задиру! – пояснила она. – Ты использовал его. Ты заставил его украсть перфокарту Благга, зная, что случится, когда он попробует ею воспользоваться. Только чтобы замести собственные следы.
– Мальчик? – Голос дракона звучал озадаченно. – В нем нет ничего особенного. Таких я могу наловить тебе, сколько пожелаешь. Садись, – ласково позвал он. – Нам пора покинуть эту тюрьму ради неба и свободы.
Джейн машинально опустилась в кресло и позволила сервомеханизмам обнять ее. Стиснув черные рукояти, она повернула левую на одну четверть. Сдвоенные иглы скользнули в запястье. Зрение поплыло, изменилось, и в следующий миг глаза подменыша стали глазами дракона, кожа через дублированную нервную систему ощутила дохнувший на железную броню холодный зимний ветерок. Маленькой человеческой девочки уже не было. Место Джейн заняло нечто большее, нежели просто живое существо, и лучшего состояния ей переживать еще не доводилось.
– Прогреть двигатели, – прозвучала первая в ее жизни команда.
– Молодец, детка!
Раздалось бульканье – электрические насосы погнали топливо к турбинам. Где-то зародился нестерпимо высокий гул. Он нарастал, пока не заполнил вселенную. Джейн не оглохла только благодаря мягким плотным наушникам.
– К взлету готов, – сообщил 7332-й. – Теперь вставь ключи.
Она подергала туда-сюда рычажки тумблеров, проверяя, включены ли навигационные системы.
– Это необязательно, – раздраженно буркнул дракон. – Тебе надо просто вставить ключи.
Дикий вой пробился сквозь рев двигателей. К первому голосу присоединился второй, а затем и третий. Сирены включились по всему заводу. За воем сирен слышалось не такое громкое, зато более пронзительное тявканье и визг псов-киборгов. Это могло означать только одно: их раскрыли. Наверняка, стоило им включить турбины, как в сторону нового источника энергии, заполыхав неоновым светом, устремилась целая паутина силовых линий.
– Быстро! – скомандовал 7332-й. – Нас обнаружили.
Рубиновый кристалл и бронзовый орех лежали у Джейн в боковом кармане. Она неудобно полусидела на них.
– Назови мне свое имя.
На дальнем конце площадки появился тролль в униформе заводской охраны. За ним бежали его соплеменники. Их зрачки светились на фоне черных силуэтов. У каждого с титановых поводков рвалось по пять-шесть псов-киборгов.
– Они приближаются. Мы должны взлетать сейчас или никогда.
– Твое имя!
Собак спустили. Стая с лаем мчалась к дракону. Первый с лязгом врезался в стальной бок и запустил в него алмазные клыки. Джейн громко вскрикнула от боли, собственной плотью ощутив повреждение обшивки.
– Если мы не взлетим сейчас, они нас схватят! – В голосе 7332-го сквозило отчаяние. Он отшвырнул пса, но ему на смену спешили новые.
– Это они могут.
Псы-киборги скакали вокруг дракона, норовя во что-нибудь да вцепиться. 7332-й, едва не сбрасывая Джейн из кресла пилота, уворачивался от лязгающих пастей. Его турбины надсадно выли, но он по-прежнему не мог перестроиться в полетный режим. Со стороны троллей неслись гневные вопли и яростные команды. 7332-й слегка приглушил сенсоры на обшивке, и тело подменыша словно онемело. Однако ей стало ясно – псы-киборги уже начинали причинять реальный вред.
– Ключи!!!
Джейн ждала. Даже наполовину слившись с драконом, не способная с уверенностью сказать, где кончается ее тело и начинается стальной механизм, она не сомневалась – 7332-й должен понимать, что подменыш не блефует. И без его имени, без власти, предоставленной им Джейн, никто никуда не полетит.
– Меланхтон, из рода Мельхешиаха, из рода Молоха! – выкрикнул дракон.
Его боль окутала подменыша призрачным пламенем. Казалось, гневом 7332-го ей опалило ресницы, а слитое с его разумом сознание безошибочно констатировало: он действительно назвал свое имя.
Джейн раскрыла гримуар на нужной странице и прочла коды запуска:
– Рекурвор. Рекусадора. Рекусамор.
Двигатели взревели с новой силой. Корпус задрожал.
– Рекуссус. Редассендо. Редактамос. – Она шлепнула на место кристалл. – Редадим. Редамбулес. Редамнавит.
Дракона встряхнуло от подавленной мощи. Джейн воткнула бронзовый орех в рецепторное углубление и повернула правую рукоять на четверть оборота вперед. Теперь иглы глубоко вошли в оба запястья.
– Старт!
– Гореть тебе в аду за это унижение! – пообещал 7332-й. В голове подменыша, то ли сознательно, то ли нет, пронеслась цепочка драконьих воспоминаний о жестокостях войны. – Я собственными когтями скормлю тебя Десятине.
– Заткнись и лети!
Они помчались вдоль сборочного цеха. Асфальт стонал под их тяжестью, пока дракон набирал скорость. Расправились, поднялись и поймали ветер огромные крылья. Псы-киборги отстали. Джейн истерически хохотала, и Меланхтон, к ее удивлению, тоже.
Он оттолкнулся от земли.
Джейн ощутила тряску первых секунд полета. Заводские стены сначала медленно, потом все быстрее неслись навстречу и вдруг промелькнули в опасной близости прямо под ней. Они покинули территорию завода. Дракон медленно набирал высоту.
Последний пес-киборг не удержал хватки и, визжа, полетел вниз навстречу собственной гибели. С какой-то дальней башни пробился радиосигнал. Спокойный эльфийский голос произнес без всякого выражения: «Вы нарушили границу воздушного пространства промзоны. Немедленно уступите диспетчеру все автономные функции».
Теперь Меланхтон, глуша переговоры, ревел свой боевой клич на всех частотах. Рассеялся, отразившись от озонового слоя, посланный им в стратосферу ионный луч и сбил с толку радары, заставив их бессмысленно метаться во всех направлениях. Далеко внизу по тревоге поднялись истребители-перехватчики гражданских ПДО. Звенья закаленных войной созданий жаждали новой битвы. Их крылья яростно стригли ночной воздух. Но слишком поздно.
Джейн хохотала, хохотала… и вдруг расплакалась. Она не могла перестать думать о Задире, не могла отогнать от себя образ его маленького неподвижного тела с выжженной грудной клеткой. Чувства ее до того обострились, а мысли до того перепутались, что отличить их от мыслей и чувств дракона представлялось весьма затруднительным. Все равно это не имело значения. Чувства 7332-го не могли затмить главного переживания, бурлившего внутри нее. Джейн ликовала.
Они поднимались все выше и выше.
Глава 6
Джейн жила, как дриада, в рощице низкорослых деревьев сразу за мусорной свалкой. Она устроила себе жилье в кабине того, что всему остальному миру представлялось ржавеющими останками древнего, поломанного дракона. Полуразобранный корпус с наваренными на иллюминаторы стальными пластинами глубоко ушел в глинистую почву. Лопасти тяговых двигателей навсегда застыли в одном положении.
Джейн слыла существом тихим, она как раз вошла в возраст и, сама о том не подозревая, очень похорошела. От нее постоянно несло холодным железом, и, по идее, само появление молодой незнакомки не могло не вызвать массу пересудов среди местных жителей. Однако ничего подобного не происходило. Соседи воспринимали ее – если вообще брали на себя труд вспомнить – как скучный, но неотъемлемый атрибут здешней жизни, ничем не примечательную лесовичку, обитавшую здесь столько же, сколько любой из них.
Всепроникающее влияние дракона хранило подменыша. Только она да 7332-й знали о ее человеческой природе и сравнительно небольшом времени, прожитом в здешнем лесу.
По будним дням школьный колокол осенял окрестности магическим звоном, возвещая о начале занятий. Молодежь сбегала с холмов, перепрыгивала через ручьи, появлялась из пещер и дверей загородных домишек, вываливалась из куп деревьев. Сила, во много раз превосходящая их собственную, влекла всех в школу, побуждая к учению.
Распахнув однажды утром входной люк, Джейн обнаружила, что в мир явилась весна. Промерзшая почва оттаяла и размякла до состояния грязи, наполнив воздух восхитительным запахом чернозема. Деревья стояли еще голые, черные и без почек, но коричневая прошлогодняя трава уже дышала жизнью, выпустив из глубин каждой кочки нежные стрелки свежей зелени. Первый мерион пытался затащить к себе в жилье погнутую цинковую шайбу.
У задней лапы дракона распустился крокус. Джейн спрыгнула на землю и присела рядом с ним на корточки, восхищаясь, но боясь прикоснуться. Нежные, прозрачно-белые лепестки не имели запаха и дрожали от ветерка, создаваемого ее дыханием.
Вот так она и представляла себе свободу. Простая возможность задержаться, полюбоваться цветком, потратить время на бесполезное в общем-то занятие служила ей одновременно и символом и наградой, и хлебом и вином для ее души.
Колокол прозвонил снова, вызвав легкую судорогу в икрах ног.
Джейн резко поднялась. Она напялила широкополую шляпу а-ля Морган Калабрезе и сунула руки глубоко в карманы свободных брюк. Ветровку застегивать не стала.
Утро выдалось слишком хорошим, чтобы спешить. Как бы намеренно сопротивляясь колокольному зову, она легкой неторопливой походкой спустилась с холма.
Через минуту Джейн принялась насвистывать. Ничего не могла с собой поделать.
Даже когда она явилась на школьный двор и обнаружила, что он пуст, а двери школы закрыты – лишь одинокий пес-падальщик крался по футбольному полю, – теплое ощущение утренней благодати не покинуло ее. Сегодня Джейн собиралась навестить молл; Крысякис обещал показать, как вскрыть билетную кассу в автобусе-подкидыше. Настроение ее не портилось до того момента, пока она не ступила на порог школьного здания, сложенного из красного кирпича. По серым рекреациям, от стены к стене, бесконечным прибоем в океане тоски колыхалось бормочущее эхо. Непременные лампы дневного света зудели свою нервную песню.
Из глубин коридоров донесся отвратительный вопль – мерзкая тварь, которую держал у себя в кабинете директор, решила прочистить горло. От ее голоса желудок Джейн вывернулся наизнанку, а по позвоночнику словно провели когтями.
Слегка ссутулившись, она порысила в класс.
При ее появлении жирный старый Хрюк надул щеки, как рассерженная жаба.
– Ну-с, мисс… – он метнул быстрый, почти незаметный взгляд на лежащий перед ним на столе список учеников, – Олдерберри, вы соизволили осчастливить нас своим присутствием? И с опозданием всего на шесть минут? Как мило! Возможно, вы не откажетесь поделиться с остальным классом причиной вашего столь любезного опоздания?
Джейн вспыхнула и уставилась в пол.
– Я смотрела на цветок, – сказала она.
Хрюк приставил к уху ладонь и согнул ноги в коленях, свесив свое круглое тело вперед.
– Что-что?
– Цветок!
– А-а, понимаю. – Преувеличенно серьезное выражение его лица спровоцировало в классе несколько отдельных смешков. – Погрузились в восторженное созерцание наших бесценных маленьких растительных друзей, да?
Теперь над Джейн открыто потешался весь класс.
Она чувствовала, как Хрюк на цыпочках скользнул ей за спину той мягкой, преувеличенно осторожной походкой, которую использовал, когда играл на задние ряды. Он очень гордился своим искусством лицедея и часто похвалялся перед учениками, будто именно оно позволило ему стать самым запоминающимся, а следовательно, и самым лучшим учителем в районе.
– Но, моя дорогая, моя милая мисс Олдерберри, разве вы не знаете, что цветами можно насладиться только тогда, когда они…
Хрюк уже подобрался сзади и гнилостно дышал ей через плечо. Джейн, сама не раз наблюдавшая это действо со стороны, представила, как он все ниже и ниже вжимает голову в плечи, пока острый подбородок и ухмылка полностью не утонут в жирных складках шеи и щек, оставив на безгубом лице один злобный серый свет, мерцающий из-под пыльных дисков его очков. Она знала, что сейчас последует, и догадывалась, какое наказание ее постигнет в случае сопротивления или выражения недовольства. В лучшем случае Джейн останется в классе после уроков, и тогда можно забыть о поездке в молл. В худшем – ей предстоит визит в кабинет директора. А попавшие туда удостаиваются чести на собственной шкуре познать, каково это – заглянуть в глаза василиску. Джейн крепко зажмурилась от предстоящего унижения.
– …сорваны!!! – Жирные пальцы просунулись между ее ног и вцепились в промежность. Издав непроизвольный цыплячий писк, она неловко подскочила, выворачиваясь из хватки. Класс зашелся весельем, все истошно ржали, фыркали, хихикали, гоготали, словно никогда прежде не видели, как учитель разыгрывает эту шутку.
– Садись! – сурово приказал Хрюк. – У нас много работы и нет времени на твои глупости.
Как долог путь до задних рядов. Предназначались они для отстающих. Было там и ее место.
Джейн не успела толком ни с кем сдружиться, поэтому все одноклассники сливались для нее в трудноразличимое скопище причудливых безымянных созданий. Но даже знай она всех до единого, Крысякис все равно выделился бы среди злобных лиц и недобрых гримас. Два маленьких красных глаза безумно светились в глубине нечесаной копны сена. Кривая улыбочка умника. Слишком тощие и слишком вытянутые руки не соответствовали коренастому телу; но если привыкнуть, то их можно было бы счесть красивыми. Его удивительно длинные, с потрясающей гибкостью сочлененные пальцы могли дважды обернуться вокруг бутылки с кока-колой.
Когда Джейн села рядом, он тоже давил улыбку.
От обиды лицо сковало ледяным холодом. Она так вцепилась в край парты, что ногти побелели. Требовалось срочно как-нибудь снять напряжение.
Джейн дождалась, пока Хрюк, отвернувшись, нагнется за мелом, привстала на своем месте и продемонстрировала его жирной заднице весьма непристойный жест.
Видели только ближайшие соседи. На их смех учитель обернулся, но она уже успела плюхнуться обратно. Руки ее в поле зрения Хрюка не попадали, а лицо – ни виноватое, ни невинное – выражало угрюмость и готовность к обороне как раз в нужной пропорции. Сбитый с толку, педагог вернулся к доске.
Крысякис проглотил грубый смешок. Сиреневая дева поймала взгляд подменыша и улыбнулась. Джейн едва заметно кивнула в ответ и раскрыла учебник.