Порыв резкого ветра чуть не сбил Фиделя с ног. А амулет стал нагреваться, обжигая ладони. Но нужно было терпеть боль – иначе Покровитель не поверит в искренность твоих просьб.
– Обитала Аягуна…
Кроваво-красная звезда сорвалась с неба и полетела в сторону гор, почти невидимых в ночной темноте.
5
План захвата казарм, расположенных в старинной крепости Монкада, был, конечно, авантюрой, хотя и имел шансы на успех. Фидель понимал, что штурмовать в лоб крепкие стены – это гарантированное самоубийство, поэтому создал группу захвата из четырех человек, которые должны были подъехать к воротам казарм раньше остальных, застать часовых врасплох, нейтрализовать их, после чего открыть ворота основной группе, которая спокойно въезжала на территорию крепости на автомобилях, захватывала внутренние помещения и арестовывала спящих солдат.
– Великолепный план! Да мы передавим их, как сонных мух! – воскликнул Ренато Гитарт, один из четверки бойцов, выделенных на захват ворот. В отличие от других трех – Хуана Альмейды, Хесуса Монтано и Хосе Суареса, он был уроженцем Сантьяго и хорошо знал не только город, но и расположение помещений в Монкаде.
Услышав слова Ренато, Фидель недовольно нахмурился, но тем не менее спокойно ответил:
– Арестовать, а не перебить. Мы – революционеры, борцы за свободу, а не убийцы. Солдаты – это те же крестьяне, которые пошли служить диктатору совсем не потому, что они так уж ему преданны. Они такие же наши братья, только обмануты…
Однако Фидель ничего не имел против убийства «братьев», если они станут оказывать сопротивление. Он отнюдь не был толстовцем, хотя в университете изучал труды этого великого русского. Фидель понимал, что революция не бывает без крови, и был готов пролить и свою кровь, и тем более кровь врага.
Но он не хотел проливать лишнюю кровь – хотя наверняка Покровитель на этот счет имел совсем другое мнение…
Кроме группы захвата, Фидель создал еще две спецгруппы, куда вошли самые опытные бойцы. Первая, в которую вошли двадцать человек, должна была захватить госпиталь, который располагался позади казармы. Вторая группа – тридцать человек – должна была занять здание Дворца правосудия. Высокое и массивное, оно как скала нависало над левым боком Монкады, и оттуда можно было легко вести обстрел крыши казармы, подавляя огневые точки батистовцев.
Командиром второй группы Фидель назначил Рауля. Ему очень не хотелось, чтобы младший брат шел в атаку внутри крепости – там был риск нарваться на шальную пулю. А если Рауль будет поддерживать наступающих плотным огнем с крыши Дворца, у него будет максимальный шанс уцелеть, если что пойдет не по плану.
* * *Предчувствие Фиделя не обмануло – все с самого начала пошло не так, хотя, как ему казалось, он предусмотрел все. В том числе и обмундирование – бойцы шли на штурм в форме солдат правительственной армии, которую купили через подставных лиц непосредственно у военных. Солдаты часто продавали крестьянам запасные комплекты брюк и гимнастерок – лишние карманные деньги никогда не помешают. А крестьяне, почти не торгуясь, покупали крепкие, добротно сшитые вещи, в которых можно было работать в поле даже в дождь.
С оружием тоже проблем не возникло – повстанцы были вооружены охотничьими дробовиками и винтовками, которые можно было свободно приобрести в оружейных магазинах. И регистрировать купленное оружие в полиции тоже было не нужно.
Фидель очень удивлялся, почему при таких порядках народ еще не вооружился и самостоятельно не скинул Батисту.
6
Стрелки часов приблизились к пяти утра, когда кавалькада из двадцати шести автомашин, в которых сидело сто шестьдесят пять бойцов, приблизилась к цели.
Фиделю нравилось это число – 26. Ему самому было двадцать шесть лет, поэтому и штурм был назначен на двадцать шестое июля, и машин было двадцать шесть.
Он считал, что это сочетание должно принести ему победу.
…Головная машина, в которой сидел Фидель, остановилась у въезда на площадь, и это был знак для второй машины, в которой ехала четверка из группы захвата.
Автомобиль повернул на площадь и медленно, чтобы не вызвать подозрений у часовых, двинулся к воротам.
Двое часовых явно скучали, однако, заметив машину, тут же направили в ее сторону винтовки.
Но, увидев, что внутри салона сидят солдаты, опустили оружие.
Машина остановилась, четверо солдат стремительно выскочили наружу – и спустя несколько секунд часовые лежали лицом в мостовую. Крепкие парни, выполняя приказ Фиделя, не стали их убивать, только оглушили ударами прикладов и связали руки.
Фидель бросил нервный взгляд на часы: пять ноль три. Даже быстрее, чем он ожидал… Штурм назначен на пять пятнадцать, но, похоже, можно начать на несколько минут раньше…
Вот тут-то и возник непредвиденный фактор, который послал под откос весь план.
Хотя, казалось бы, Фидель и это должен был предусмотреть…
…Двое патрульных совершали внешний обход территории и сразу заметили вереницу автомобилей, которая двигалась к крепости. Однако они не спешили поднимать тревогу: уже начинало светать, и было видно, что в машинах сидят вооруженные люди в форме правительственной армии. Поэтому патрульные решили, что в казарму прислали пополнение.
Они также не стали реагировать на одну из машин, когда та двинулась к воротам. И только после того, как из машины выскочили солдаты, сбили с ног часовых и начали их вязать, патрульные поняли, что это нападение.
Один них быстро сорвал с плеча винтовку и с криком: «Стоять!» выстрелил в небо. Второй тоже взял оружие на изготовку, и оба кинулись к воротам.
Фидель, наблюдавший за всеми этими событиями из окна автомобиля, смачно выругался – выстрелы наверняка всполошат и разбудят казарму. Толкнув дверцу, он выскочил из машины и бросился к патрульным, надеясь привлечь их внимание. Это Фиделю почти удалось – увидев еще одного военного, который бежал к ним, размахивая пистолетом, они остановились, повернув оружие на него.
Прогремел еще один выстрел, и один из патрульных тут же рухнул на мостовую. Второй, поняв, что стреляли от ворот, повернулся в ту сторону – и тоже упал от меткого выстрела Фиделя.
Увидев, что командир выскочил из машины и бежит, размахивая пистолетом к воротам, повстанцы решили, что это – сигнал начала атаки, и гурьбой стали выскакивать из автомашин, открывая стрельбу по казарме.
Десятка два повстанцев бросились следом за Фиделем, но основная масса почему-то кинулась в соседние здания – что никак не предполагалось первоначальным планом. И только отряды, которыми руководили Абель Сантария и Рауль, сумели не поддаться всеобщей анархии и, ведомые своими командирами, двинулись занимать те объекты, которые следовало захватить по плану, – госпиталь и Дворец правосудия.
Ни персонал госпиталя, ни охрана Дворца не успели оказать сопротивления. Эта часть операции прошла для повстанцев без потерь.
* * *Как и следовало ожидать, выстрелы на площади разбудили казарму. Часовые, которые несли службу внутри периметра, сориентировались очень быстро, и по всей округе полетел заунывный, как зубная боль, вой электрической сирены.
Фидель, который как раз достиг ворот, остановился, понимая, что его план все-таки провалился. Если сейчас повстанцы ринутся внутрь Монкады, солдаты перебьют их, как куропаток.
Он бросился обратно к машинам, сквозь бегущую ему навстречу вооруженную толпу.
– Назад! Назад! – что есть силы орал Фидель, стреляя в воздух из пистолета.
Пробегая мимо патрульных, он заметил, что один из них еще жив – со стонами корчится на залитой кровью мостовой, держась окровавленными руками за простреленный живот. Второму повезло больше – он был мертв. Лежал ничком, по-смешному – как тряпичная кукла – раскинув руки и ноги.
Как будто – Фидель криво усмехнулся – хотел обнять землю.
Кто-то из повстанцев выстрелил, облегчив страдания раненого батистовца.
И тут же до Фиделя донесся резкий свист пули, которая пролетела мимо его уха.
Фидель инстинктивно пригнулся и только спустя секунду понял, что смерть пока лишь решила предупредить его, что ходит рядом.
Фидель сунул руку за пазуху, нащупал в кармане амулет – он был холодный, как зима на Севере.
7
Лейтенант Педро Сарриа не спал – коротал время в караулке, дожидаясь возвращения патруля, который должен был осмотреть соседние улицы. И когда вдруг прогремел одиночный выстрел, а потом началась беспорядочная стрельба, Педро бросился к узкому, как бойница, окну, которое смотрело на площадь, и увидел, как из предрассветной мглы, подобно призракам, возникают вооруженные люди в форме солдат правительственной армии.
Но Педро сразу понял, что это не солдаты. Мятежники…
Педро был рад – предчувствия его не обманули, он вовремя послал патруль осмотреть окрестности казармы…
Но он тут же пожалел о своей радости – теперь придется обороняться.
А еще лейтенант Сарриа подумал, что следовало о своих подозрениях доложить коменданту.
Взвыла унылая, как звук бормашины, сирена – Педро с удовольствием отметил, что дежурные хорошо знали службу, и теперь мятежники получат достойный отпор.
Сигнал тревоги еще звучал, выматывая душу, а гарнизон крепости уже занял оборону.
Взвод лейтенанта Сарриа расположился на крыше казармы, как раз перед воротами, и Педро, созерцая с высоты площадь, с удовольствием отметил, что мятежники отступили к городским кварталам. Заняли оборону за своими автомашинами и вели оттуда беспорядочную стрельбу. Хотя имелись и отдельные безрассудные смельчаки, которые решительно выбегали на открытое, хорошо пристрелянное пространство – и тут же валились на мостовую, как спелые кокосы.
«Надеюсь, их не очень много, – подумал лейтенант. – И у них нет артиллерии…»
Он знал, что у казармы прочные стены, и хорошо обученный гарнизон может продержаться два-три дня, пока из Гаваны не придет подкрепление. Лейтенант был уверен, что комендант уже доложил о случившемся в столицу. Однако – продолжал размышлять Сарриа – если мятежники где-то раздобыли пушки…
Он поморщился, отгоняя неприятную мысль.
Смерти лейтенант не боялся – глупо бояться старухи с косой в 53 года, тем более что больше половины прожитых лет он отдал военной службе.
Однако умирать растерзанным стаей шакалов очень не хотелось.
* * *Фидель сразу понял, что план штурма провалился, крепость в лоб не взять, да и в армии Кубы отнюдь не дураки служат, и если во главе гарнизона Монкады стоит толковый офицер, он мог сообразить, что, невзирая на обстрелы со стороны Дворца правосудия (молодец, Рауль!) и госпиталя, можно, пока еще не совсем рассвело, вывести солдат за пределы казармы и ударить повстанцам в тыл, со стороны городских кварталов.
А если потом в бой пустить кавалерийский эскадрон – то у них не будет никаких шансов добежать до гор у побережья…
Пора было отдавать приказ об организованном отходе.
Но он, Фидель, не привык отступать!
Он никогда не поворачивался спиной к противнику, даже если этим противником была собственная трусость.
Как в пятнадцать лет, когда Фидель на спор заявил, что сядет на велосипед и на полном ходу врежется в бетонную стену…
Товарищи не верили и смеялись, кое-кто даже покрутил пальцем у виска – а Фидель, презрев дрожь в коленках, оседлал велосипед, словно дикого мустанга, разогнался…
И врезался!
Переломанные кости вскоре срослись, да и сотрясение мозга – хвала Покровителю! – оказалось не таким уж и опасным… И хотя пришлось три недели скучать в больнице, Фидель доказал не только всем этим хлюпикам, но и в первую очередь самому себе, что его не остановят никакие преграды!
Сейчас преграда была только одна. Казарма Монкада. Крепость, названная в честь Гильермо Монкады, героя борьбы за независимость. Имя, такое же святое для каждого свободолюбивого кубинца, как и имена Хосе Марти и Антонио Масео. Но сейчас в мощных стенах этой крепости засели солдаты Батисты. Вчерашние крестьяне, которые пошли служить кровавому палачу. Крестьяне, которых обманом заставили умирать за диктатуру…
Впрочем, солдат оберегают от смерти толстые стены, а вот его люди, бойцы новой революции, умирают, не сумев преодолеть расстояние в триста метров до этих проклятых стен…
Надо отдавать приказ об отходе…
Это будет самый разумный выход.
Но, el Diablo, сколько сил и времени ушло на подготовку этого штурма! Который должен быть стать сигналом для всех кубинских патриотов на восстание против тирании Батисты… Если сейчас все сорвется, то новая возможность раздобыть оружие, набрать людей и захватить плацдарм на востоке острова появится очень не скоро… Тут даже Покровитель не поможет…
Словно услышав мысли Фиделя, амулет во внутреннем кармане френча стал чуть горячее.
Фидель сунул руку внутрь, схватил амулет, крепко сжал.
– Обитала Аягуна, – прошептал он. – Помоги…
Похоже, Покровитель услышал просьбу – ладонь обожгло так, как будто Фидель сунул руку в горящий костер.
– Обитала Аягуна, ты со мной, – сипло проговорил Фидель. Ладонь горела – казалось, невидимое пламя прожигало кожу до самых костей, но Фидель терпел боль, не отпуская амулет, хотя у него начала кружиться голова. Чувствуя, что сейчас он грохнется в обморок от нестерпимой боли в руке, Фидель воздел вторую руку, которая сжимала пистолет, к алеющим рассветным небесам.
– За мной! – заорал он и, не оглядываясь, бросился вперед, под вражеские пули.
8
Прошел почти час, как у стен казармы кипел бой, в котором пока чаша весов не склонилась в пользу ни одной из сторон. Мятежники обстреливали Монкаду издалека, не решаясь приблизиться к цитадели, а солдаты так и не рискнули перейти от обороны к наступлению. То есть комендант почему-то не отдавал им такого приказа. Лейтенант Сарриа понимал, что, скорее всего, у полковника есть свои резоны, хотя любой курсант-первогодок знает, что обороной, пусть даже очень активной, победу не добыть.
Между тем лейтенанту показалось, что мятежники, видимо, от безысходности все-таки готовятся к лобовому штурму – их отряд концентрируется в боковом переулке, откуда самое маленькое расстояние до казарм. Кроме того, усилились обстрелы справа и сзади, со стороны зданий Дворца правосудия и госпиталя.
«Если бы мне приказали, – подумал лейтенант, – я мог бы взять роту и выбить мятежников хотя бы из госпиталя, зайдя к ним с тыла. И тогда…»
Но никто не отдавал Педро Сарриа такого приказа, а сам он не мог оставить под обстрелом свой взвод, который интенсивным огнем сдерживал бунтовщиков, не давая им возможности высунуться из-за укрытий.
Перестрелка вдруг на мгновение стихла – как будто противники решили сделать небольшую передышку.
Но едва наступившую снова тишину разорвали выстрелы, загрохотав еще интенсивнее.
И вдруг лейтенант увидел, как к воротам казармы бежит небольшой отряд – человек тридцать, и ведет их за собой высокий черноволосый парень, у которого – лейтенант, несмотря на расстояние, видел это отчетливо, – лицо было перекошено от ярости, а в глазах пылал огонь. И был этот человек так сильно похож на демона из древних сказаний, которые юный Педро слышал в детстве от бабушки, что лейтенанта объял ничем не объяснимый страх. Он даже встал во весь рост, высунувшись из укрытия, чтобы лучше разглядеть человека, которым управляла сейчас сама смерть. И если бы сейчас какая шальная пуля нашла лейтенанта, то зрелище демона с горящими адским огнем глазами было бы последним, что увидел в последнюю минуту своей жизни Педро Сарриа, чернокожий потомок завезенных из Африки рабов…
С ужасом осознав, что сейчас он представляет собой отличную ростовую мишень, Педро рухнул под защиту бруствера. И уже оттуда продолжал с бешено колотящимся сердцем наблюдать за вражескими бойцами, которые, явно потеряв рассудок, неслись к крепости, стреляя на бегу из винтовок. И особенно за их вожаком, который летел вперед, размахивая пистолетом.
Теперь он уже не казался Педро демоном – просто отчаянный человек, который не боится смерти.
«Какой смельчак!» – лейтенант невольно залюбовался вожаком, помимо своей воли проникаясь к нему симпатией. Это был достойный противник, но он был все-таки человек, а не демон.
А люди, как известно, смертны, особенно если их хорошенько нашпиговать пулями.
Вот и этот красавец сейчас делал последние шаги по грешной земле…
Сарриа, стараясь не высовываться из-за укрытия, уложил винтовку поудобнее на бруствер, поймал в перекрестие прицела переносицу командира мятежников.
Он хотел лично отправить к праотцам вожака напавшей на них стаи шакалов.
Но едва палец лейтенанта коснулся спускового крючка, его череп словно раскололся от боли. Педро Сарриа отбросил винтовку, заорал, схватившись за голову. Боль внутри была такая, словно в мозгу разорвалась граната. Мыслей никаких не было – их съела адская боль, но где-то на подсознательном уровне лейтенант понимал, что он ранен в голову и сейчас умрет…
Но смерть не приходила – вместо нее он услышал голос… Нет, даже не голос – просто в голове отпечатались, как библейское «Мене, текел, упарсин!», два коротких слова: «Выстрелишь – умрешь!»
И тут же боль отступила. Только в голове стоял шум.
Не понимая, что он делает, лейтенант поднялся на ноги. Он тяжело дышал, хватая воздух дрожащими губами – словно рыба, выброшенная на берег. Страх сковал его разум, и Сарриа перестал осознавать, что снова представляет собой прекрасную мишень.
Но пули почему-то обходили его стороной, хотя лейтенант слышал их свист совсем рядом.
9
Внизу, всего в нескольких десятках метров от лейтенанта, рядом с воротами стоял вожак мятежников, командуя штурмом. И свинцовый дождь, который поливал все окружающее пространство, казалось, обходил его стороной.