Если кто-то забыл эти молитвы, то я приведу их здесь.
Отче наш
Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.
Песнь Пресвятой Богородице
Богородице Дево, радуйся. Благодатная Марие, Господь с Тобою; благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших.
Почему нельзя подбирать цветы, оставшиеся после похорон
Из письма:
«…В нашем доме кто-то умер. После похоронной процессии моя дочь собрала с земли цветы, сплела себе веночек и надела его на голову, не зная, что так поступать нельзя. Год спустя у нее обнаружили опухоль мозга…»
Обязательно разъясняйте детям, что поднимать цветы, оставшиеся после похоронной процессии, нельзя ни в коем случае. По возможности лучше даже не наступать на них. Если все же такое произошло, закажите в трех церквах оздравную за того, кто поднял и принес цветы в дом, и раздайте милостыню семи людям. Бумажные цветы и венки также приносить нельзя!
Известен случай, когда во время похорон ребенок снял со лба покойника венчик и прилепил себе на лоб. Родители вскоре потеряли своего малыша, о чем и написали в горестном письме мне.
Как поступить? Бабушка моя рекомендовала мыть лоб с иконы.
Нарушение воли покойника
Из письма:
«…Со мной тут такое произошло, что я и представить себе не могла. Я много лет жила на подселении. Комната моей соседки постоянно пустовала, так как сама она жила в деревне и там лечила людей. Я слышала, была она не то колдуньей, не то знахаркой.
Однажды она заявилась и сказала:
– Я приехала умирать. Мне уже 84 года, а в 85 я умру. Потерпи годок, когда на тот свет переберусь, тогда комнату мою возьмешь себе.
К ней сюда стали приезжать больные, нашли ее каким-то образом. Но она больше никого не брала, говорила, хочет посвятить последний год жизни молитвам о своей душе. И действительно, день и ночь старушка молилась. Я слышала, как она поет псалмы, шепчет что-то перед иконами. Помня ее обещание передать комнату мне, я ухаживала за ней. Готовила ей легкие кашки – ела она мало, постилась в основном, – стирала ее одежду. Но в душе как-то все сомневалась, что она умрет, уж больно выглядела здоровой и крепкой моя соседка.
Как-то раз я все-таки не выдержала и спросила ее:
– Баба Алена, с чего вы взяли, что умрете скоро, вон вы еще какая боевая!
И она отвечает:
– Я все знаю, милая. Знаю даже твои мысли, но не сержусь на тебя. Ты девка добрая, а сомнения твои мне понятны. У меня ведь лежит дарственная на твое имя и завещание. Не сумлевайся, к ноябрю меня уже не будет. А чтоб поверила, вот что я тебе скажу. Вчерась ты чашку на работе разбила, когда вы утром чай пили. А неделю назад у тебя кошелек утащили, но ты об этом никому не рассказывала, потому что у тебя в кошельке только мелочь была. Так это или не так?
Ох, и удивилась я!
– Откуда вы все это знаете, баба Алена? – спрашиваю.
– От Бога, – отвечает. – Если Он не пожелает, пекарь не был бы пекарем, а лекарь – лекарем. Предки мои многое умели. Я вот только не завела детей и не передала им знания свои. Я тебя, Зина, попрошу, я ведь не просто так отдаю тебе свою комнату, а чтобы ты мою последнюю волю исполнила. Как умру, похорони меня, но не ставь памятника. Память обо мне пусть будет в сердцах тех, кому я помогала. Ты лучше крест каменный на могиле сооруди, он дольше стоять будет. Я Господу всю жизнь служила, так пусть при мне хоть крест останется. Деньги на крест, отпевание и помины я оставлю. А главная моя просьба такая. Собрала я тут деньги на монастырь, вот держи адрес. Отвезешь деньги туда. Да не забудь службу там отстоять по моей душе. – По щекам соседки даже слезы побежали от волнения. – Зина, – продолжала она, – обещай, что исполнишь мою просьбу. Если не хочешь, то уж лучше сейчас скажи, я не обижусь, а попрошу еще кого-нибудь. Главное, как начнут тебя деньги во искушение вводить, не поддавайся – нет большего греха, чем не исполнить волю покойного.
Я клятвенно заверила, что все исполню, как она попросит, чтобы не сомневалась бабушка.
Через месяц, в ноябре, она умерла. Думаю, она знала даже час своей смерти, так как дверь в свою комнату на ночь не закрыла, а на стол положила деньги и записку для меня, где было всего несколько слов: «Прощай. Если в чем виновата, прости. Завещание на столе. Я сдержала свое слово, Зина. Сдержи и ты свое. Похорони, как просила, с крестом. Возьми деньги на похороны, а остальное увези в монастырь. Алена в миру, а в крещении – София. Аминь».
Плакать я не плакала. Она ведь не была мне родной. Да и жила в другом месте, где людей лечила. Когда появлялась, мы с ней почти не разговаривали: она то в церкви, то в комнате своей молилась, поздороваемся утром на кухне – вот и все слова. А денег было прилично. Пересчитав их, я решила, что ни в какой монастырь не поеду, махну лучше в Сочи, отдохну, как нормальные люди.
Потом я позвонила в милицию. Бабулю увезли в морг. Перед этим у меня спросили, есть ли у нее родственники. Я ответила, что бабуля жила одна.
– А кто же будет ее хоронить? – спрашивают.
– Не знаю, – пожала я плечами.
– Что ж, похоронят как безродную, – нахмурился милиционер. Я промолчала.
Комнату я побелила, выкинула старую мебель, купила все новое. Но. Мне все время казалось, что я не одна в квартире. Ерунда, думала я, это мне совесть покоя не дает. Все забудется и пройдет. Совесть на хлеб не намажешь, а такой случай только раз в жизни выпадает. Какая разница, кто похоронит – государство или я.
Прошел месяц, и я увидела сон, будто подходит ко мне Алена и, наклонившись, пристально смотрит на меня. Я ее взгляд чувствую, но глаз не открываю, делаю вид, что сплю крепко.
Алена говорит:
– Ты же обещала! Ведь я просила тебя, и ты обещала! Прошу тебя еще раз. Отвези в монастырь деньги, я их всю жизнь копила. Эти деньги на свечи Богу, а не тебе. Добром прошу, отвези.
Утром я подумала и решила: нет, не отвезу. Сон и есть сон. Бывали в моей жизни сны и похуже, не хватало только, чтобы я восьмидесятипятилетнюю бабку боялась и из-за этого опять нищей стала. В общем, стала я такие мысли гнать из своей головы. И вроде успокоилась.
Появились деньги, появились приятные хлопоты: по магазинам езжу, обновы покупаю. Однажды в ЦУМе стою в очереди и вдруг вижу. бабу Алену. Стоит она и смотрит на меня. И осуждающе так кивает. Мне аж плохо стало. Думаю, с ума я, что ли, схожу? Спрашиваю женщину, которая рядом со мной стояла:
– Вы там бабку в синей кофте не видели? Женщина отвечает:
– Нет, я никого не видела.
Прошло еще три месяца. Со мной стали происходить и вовсе странные вещи. Иду я как-то вечером домой. Вдруг собачка меня догоняет, вьется, крутится, мешает шагать. Я ей говорю:
– Ты что привязалась? Пошла вон отсюда. Иди домой. Где твой хозяин? Пошла вон!
И вдруг слышу голос Алены:
– Отвези добром деньги.
От ее голоса я остолбенела. Стою, смотрю вокруг. Ни собаки, ни людей. Снег метет, темно. И так мне жутко стало. Домой бегу, а дорогу забыла. Мечусь между домами. А дома все высокие, чуть ли не в небо упираются, а я маленькая-маленькая. Страшно так, будто в лесу или на кладбище хожу ночью. Села я обессиленно в сугроб, не могу двигаться, слезы бегут из глаз. Какой-то прохожий подошел и спрашивает:
– Женщина, вам плохо?
– Да, мне плохо. Где я? Не могу найти дорогу. Не пойму, где я… Он спросил адрес, я ответила. Прохожий поднял меня из сугроба, отряхивает и говорит:
– Вы как раз около этого дома ходите.
И проводил меня до квартиры. Получается, что я вокруг собственного дома три часа ходила. Ночь я проспала. Утром очухалась и, успокоившись, стала рассуждать. Большую-то часть Алениных денег я в банк положила. А в банке условие: в течение года не снимать. Не терять же проценты! Нет, думаю, не сниму. Надо быть полной идиоткой, чтобы от такой суммы добровольно отказаться.
И опять ночью пришла ко мне Алена, но я уже не спала. Видела, как она отделилась от стены, вроде как из ничего вышла. Одета в юбку старую, кофту – в них она и умерла.
– Я тебя, девка, ненавижу! – тихо так говорит. – Ты меня долго вспоминать будешь, а о деньгах забудь: ни одной моей копейкой не попользуешься. – Повернулась и пошла так же, как появилась, в стену.
– Я тебя, девка, ненавижу! – тихо так говорит. – Ты меня долго вспоминать будешь, а о деньгах забудь: ни одной моей копейкой не попользуешься. – Повернулась и пошла так же, как появилась, в стену.
Когда стало ясно, что банк меня обманул, я попала в больницу. Вернулась домой, а меня обокрали. Вынесли все новое, что было куплено на Аленины деньги. Воров так и не нашли.
Я с тех пор болею: ходить не могу, ноги отнялись. Пишу вам лежа, поэтому у меня такой почерк. Обещала, что завещаю свою квартиру племяннику, если тот будет ухаживать за мной. Все повторяется, Наталья Ивановна, думаю, что он поторопит мою смерть, возьмет и отравит, чтобы побыстрей квартира ему досталась. Я боюсь умирать, боюсь встретиться на том свете с Аленой. Я раскаиваюсь, но, наверное, уже поздно.
Писала Вам письмо целую неделю. Отправит его моя знакомая. Она и дала мне Ваш адрес, говорит, что Вы все можете. Позвоните мне, если сможете… »
Я позвонила Зинаиде и пообещала ее вылечить, но прежде взяла с нее слово, что она выполнит последнюю волю Алены. Та сказала, что как только встанет на ноги, продаст Аленину комнату, узнает в морге, где она похоронена, и поставит каменный крест, а остальные деньги отвезет в монастырь.
Вот уже несколько лет Зинаида ездит на могилу к Алене и сажает цветы у подножия каменного креста.
От покойной души за спиной
Из письма:
«…Как-то я ездила навестить тетку в деревню. Она написала в письме, что хочет перевести на меня свой дом, и просила приехать по этому поводу.
Деревня теткина стоит на отшибе, и идти надо было мимо кладбища. Я, вообще-то, до того дня ничего не боялась. А теперь вот… Но судите сами.
Со стороны леса на дорогу вышла бабка. Когда я с ней поровнялась, она сказала:
– Ты до Комаровки идешь?
– Да, – ответила я.
Бабка спросила, можно ли ей со мной пойти.
– Дорога не моя, не купленная, идите, – пожала я плечами.
И она пошла за мной следом. Мне неудобно было идти быстро, раз уж она напросилась, да и молчать было неловко. Спросила я, как ее зовут. Она в ответ:
– Щучихой всю жизнь звали.
– Почему? – удивилась я.
– Фамилия моя Щучьева, а имя Настасья.
– Вы в Комаровке живете? – опять спросила я.
– Жила, – ответила бабка.
Я решила, что она переехала из деревни в другое место.
– А ты чья? – спросила Щучиха.
– Я Григорьевой Полины племянница. Я у нее редко бываю, поэтому вы меня не знаете. Она позвала, чтоб завещание оформить.
– А зачем? Тебе на Покров помирать придется, – буркнула бабка и поотстала.
Я оглянулась, и у меня волосы дыбом встали. Сзади никого не было. Остальную часть пути я не шла, а бежала. Рассказала тетке, что произошло.
– Щучиха? Так она неделю назад удавилась, ахнула тетка. – И, вытащив пыльный альбом, нашла среди фотографий фото Щучихи.
Это была она. Я попросила тетку рассказать, в чем ее хоронили. Она описала ту одежду, в которой была моя попутчица: зеленая юбка, оранжевая кофта и белый платок.
– Надо же, – запричитала тетка, – не зря говорят, что неприкаянная душа будет блуждать по земле, пока себе замену не найдет.
Наталья Ивановна, раньше я весила под девяносто килограммов, а теперь у меня шестьдесят всего, я худею и теряю силы. Никто не знает, как мне плохо. Через несколько месяцев Покров, и я верю, что действительно умру. Мне страшно. Очень прошу, подскажите, можно ли мне помочь или уже поздно?»
Отвязаться от духа покойного можно таким образом. Во-первых, поменяйте имя новым крещением. Затем купите именную икону небольшого размера. Возьмите с собой на кладбище эту икону, а по возвращении поставьте у своей постели. Найдите три могилы с этим именем, на каждую из этих могил положите горсть пшена, немного кутьи и три блина. Затем креститесь и говорите так:
Помяни, Господи, меня о здравии,
а всех мертвых за упокой.
Как этот покойник в своей могиле лежит,
по земле не бродит, к своим родным не ходит,
так чтоб дух покойника за мной не ходил,
моей душе не вредил.
Господи, Иисусе Христе,
запрети своим крестом животворящим
ходить мертвому духу.
Ныне и присно и во веки веков.
Аминь.
Уходя с кладбища, не оглядывайтесь.
От вреда на кладбище
Известны случаи, когда человек уходил на кладбище навестить своих умерших родных, будучи абсолютно здоровым, а возвращался домой больным.
Как правильно поставить себе защиту-оберег на такой случай?
Прежде чем выйти из дома, завяжите посередине полотенца узел, затем умойтесь и вытритесь одним концом полотенца. Вернувшись с кладбища, не забудьте развязать узел. Сделав так, вы сбережете себя от беды.
Восходим по ступеням мастерства
Шаманы и их колдовство
Глубоко заблуждается тот, кто считает, что на дела «неграмотных шаманов» не стоит обращать внимания. Только несведущий человек может недооценивать их многовековой опыт и мастерство. Я видела многих известных и очень сильных шаманов, когда они приезжали к моей бабушке, чтобы выразить ей свое уважение или же почерпнуть необходимые знания, или же просто пообщаться и показать, на что они способны. Основная часть их работы связана с общением с духами. То, что мне тогда довелось увидеть и услышать, невозможно забыть.
Как я уже говорила, я почти всегда находилась возле бабушки, когда та вела прием. На мое присутствие ни больные, ни приезжие мастера обычно не обращали внимания, видимо, они понимали, что я, являясь наследной преемницей бабушки, сижу по ее требованию, чтобы видеть, слышать, запоминать, учиться всему, что происходит. Конечно, иногда были ограничения и меня выпроваживали. Как правило, в тех случаях, когда мастера проявляли «агрессию» в работе. Но все же мне удалось многое повидать. Приезжая к бабушке, мастера старались показать самое лучшее из того, на что они способны. А уж услышать похвалу из уст бабушки для них было верхом награды. Она ведь была скупа на слова. Потом уже, гораздо позже, став мастером, я поняла, что она хвалила только за безукоризненную работу. Я вот, например, так и не научилась спокойно, не волнуясь, рассказывать ей о том, как я сделала ту или иную работу. Если я была не права, она ни разу не повысила на меня голос. Она просто смотрела как бы мимо меня, слегка приподняв брови. «И как ты, Наташа, могла так поступить?» – говорил ее взгляд. Но это «мимо меня» было для моей души непереносимо, ведь ей всегда было свойственно смотреть прямо в глаза тому, кто перед ней. И сразу становилось ясно, что я ее огорчила. А я этого не хотела никогда, потому что очень ее любила.
Но вернемся к шаманству. Был в то время один шаман, которого моя бабушка уважала настолько, что даже сама вставала, когда он приезжал по делам. Заинтригованная таким почтением к нему (обычно почитали бабушку, даже спиной к ней никогда не поворачивались, когда уходили от нас), я стала упрашивать ее рассказать о нем побольше. Уступая моим просьбам, бабушка разрешила мне присутствовать при работе этого шамана. Присев в уголке, я затаенно следила за его речью и движениями. В тот раз они обсуждали работу по мертвым душам и духам. Он продемонстрировал бабушке свое умение, накричав (по-нашему – громко наговорив) на воду и сбрызнув ее, с бабушкиного согласия, на нашего кота, который тут же, пошатавшись, упал и не двигался совершенно. Опустившись на корточки, я приподняла у кота лапу, затем хвост, но они, отпущенные, тяжело брякнули об пол, как у трупа. Если бы не страх разгневать бабушку, я бы заревела, так мне стало жалко нашего Прошку. Но пришлось сдержаться, иначе меня бы выгнали.
Ответный ход моей бабушки был такой. Она взяла молоко, сунула туда указательный палец и стала быстро-быстро водить им против часовой стрелки. Затем бабушка набрала молоко в рот и сбрызнула им кота. Он вскочил и как ошпаренный кинулся под кровать.
Шаман-Ока хлопнул себя по лбу и восхищенно крикнул: «Перебила!» И я поняла, что опять вышел бабушкин верх!
Когда шаман уехал, я спросила:
– Шаман-Ока слабей тебя?
– У воды и земли разные силы, но каждая сила по-своему необыкновенна, – ответила бабушка, и я поняла, что она считает его равным себе.
Впоследствии сын этого шамана уехал жить за границу, потому что не всегда, к сожалению, наша родина понимает и ценит соль земли, не дорожит своим богатством.
Сегодня мы с вами рассмотрим приемы шаманства и в дальнейшем будем развивать эту тему. Из рассказа Светланы Кларел: