— Что касается Ферсена, если он окажется на моей дороге, я буду беспощаден.
То, что казалось ей лишь бахвальством, словами, брошенными в приступе отчаяния, неожиданно приобретало зловещий смысл.
— Еду, — просто сказала Мари и отключилась.
Она подвесила медальон на холодный камень стелы и, не задерживаясь более, покинула кладбище.
Облава началась.
Анна сразу поняла, что визит этот далеко не дружественный.
Она поспешила навстречу Мари, которая поднималась на борт шхуны в сопровождении Ангуса и еще двух ирландских жандармов.
Глядя на бледное, замкнутое лицо возлюбленной своего брата, Анна с лихорадочной поспешностью изливала сожаления в связи с постигшим ее трауром, оправдывая вместе с тем Кристиана, который никоим образом не мог быть замешан в случившемся. Однако никто и не требовал от нее оправданий, и срывавшиеся с ее губ сбивчивые слова обвиняли Кристиана вернее, чем признания.
— Он не отходил от меня весь вечер, — блестя глазами, заверила Анна. — Я могу в этом поклясться.
Мари довольно долго была знакома с Анной и знала, что та пойдет до конца, чтобы защитить брата. Да и как ее в этом упрекать? Он был ее героем, старшим братом, опекавшим ее после смерти матери, защищавшим от отца-алкоголика. Мари все было известно о выпавших на их долю испытаниях, когда они были детьми, и о том, как все это их сплотило.
Однако сейчас было не до воспоминаний и не до разных уловок.
Она собралась было заговорить, но услышала глухой хриплый голос Кристиана:
— Хватит, Анна, ни к чему сейчас вранье…
Он вышел из рубки. Под его голубыми глазами обозначились синие круги. Видно было, что он не сомкнул глаз.
— Как ты мог так поступить? — с горечью проговорила Мари.
Глубокая складка пересекла лоб шкипера.
— Я часто желал ему смерти, я мог бы его убить. У меня были и случай, и повод, и желание, — без обиняков признался он. — Но клянусь тебе всем самым для меня дорогим, что я здесь совсем ни при чем.
«…если он окажется на моей дороге…»
— Ты встретил его этой ночью, — то был не вопрос, а прямая констатация.
Кристиан и не думал отпираться. Расставшись с Мари около двух часов ночи, он вернулся в порт и прошелся по барам. К четырем он уже прилично набрался, и из последнего хозяин его просто-напросто выставил. Пошатываясь, он шел вдоль доков, где и увидел Лукаса: какой-то тип лежал на набережной ближе к молу лицом вниз. Он подумал, что это пьяный матрос.
— Я узнал его, когда перевернул. На виске виднелся след от удара. Я знал, что заподозрят только меня, и запаниковал. Я решил засунуть его под брезент поддона, готового к погрузке.
Мари и глазом не моргнула.
— Я тебе не верю.
— Ты не поверила мне, когда я сказал тебе о доме свиданий и той рыжеволосой, и все же ты пошла проверить… Знаешь, что я не соврал.
— Какой дом? Какая рыжая? — недоуменно спросил жандарм.
— Позже, Ангус, потом…
Он не стал настаивать и приказал Кристиану продолжать. Тому больше нечего было добавить. Он вернулся на шхуну и решил отплыть как можно быстрее. Потом пришла Мари. На долю секунды ему захотелось поверить, что боги сжалились над ним.
— В это время позвонили вы, — сказал он Ангусу.
А дальше рассказывала Анна.
Разбудил ее звонок Мари. Она едва успела накинуть на себя кое-какую одежду и выйти, а та уже спускалась по сходням. Анна озадаченно повернулась к Кристиану, желая спросить, зачем Мари приходила к ним, и увидела, как лицо брата исказилось от страдания.
— Я хотела побежать за тобой, Мари, — с горечью пробормотала Анна, — сказать тебе, что он довольно настрадался и чтобы ты навсегда ушла из его жизни. Но он мне помешал, потому что сейчас не время, ведь случилось нечто ужасное… И он все мне рассказал. — Она подошла к Мари. — Прошу тебя, не дай горю ослепить себя.
Взволнованная Мари заставила себя трезво взглянуть на факты. Но с какой бы стороны она ни рассматривала их, они представлялись бесспорными уликами.
— Будь он виновен, Мари, неужели ты думаешь, он остался бы только из любви к тебе?
И тотчас ей вспомнилось все, что Кристиан мог сделать из любви к ней. Его ложь, его предательство. А теперь еще и это!..
«Ты моя жена, понятно? Моя жена! Я никогда не соглашусь тебя потерять! Ты — моя!»
Твердым голосом она ответила Анне:
— Да.
И она позволила своему ирландскому коллеге арестовать Кристиана, даже не подарив тому возможность еще раз встретиться с ней взглядом.
Около десяти часов некая супружеская пара из туристов заметила автомобиль, застрявший двадцатью метрами ниже на скалах одной бухточки после падения с горной дороги в северной части острова.
Поднялся ветер, и жандармы отчаянно пытались закрепить веревки, чтобы по ним можно было спуститься.
Но Мари это не заботило.
Стоя над обрывом, она все еще была в том заведении, где несколькими часами раньше перевернулась ее жизнь. Хозяин позеленел от страха при виде заполонивших его притон полицейских. И уж совсем он впал в панику, узнав, что типа, снимавшего двенадцатый номер, только что нашли убитым в каких-нибудь двухстах метрах отсюда.
По его словам, рыжеволосая была шлюхой, недавно высадившейся на остров, — такую бомбу трудно забыть, однако он колебался перед фотографией Келли, сунутой ему под нос Ангусом.
— Не уверен, что узнаю эту мордашку, — осторожничал он, избегая уточнять, что, разглядывая ее, обратил больше внимания на фигуру. — Что-то похожее есть, но поклясться не могу. А вот он — точно из новеньких, можете мне поверить!
Из последовавших далее объяснений следовало, что Лукас вытащил из кармана приличную пачку купюр, когда расплачивался за номер, и это было крайне неосмотрительно с его стороны.
— По-моему, шлюха грабанула его, они подрались, она выскочила в окно, он поймал ее возле доков и…
Лицо его расплылось в натянутой гримасе, когда он, разведя руками, добавил, что клиенту просто не повезло.
— Надеюсь, он успел выстрелить до того, как отдал душу.
Мари пошатнулась.
Если бы Ангус не бросился к ней и не поддержал, она бы наверняка рухнула вниз… недалеко от той машины.
— Не стоит вам так переживать. Возвращайтесь во Францию. Я вам обещаю, что Бреа так легко не отделается, — убежденно заявил он.
Мари подумала о том, чьей женой была и кто обычно говорил, что она знала о нем только хорошее и что у нее будет время узнать о нем плохое.
«Ты ничего не знаешь о нем…»
А если худшее еще впереди?
Решительно вздернув подбородок, она спокойно заявила, что не покинет Киллмор, пока все не выяснит.
— Не надо меня уговаривать, Ангус… пожалуйста.
Не дожидаясь его ответа, она стала спускаться по крутому откосу, за ней с трудом следовал пожилой жандарм, проклинавший и свои года, и свою намечающуюся полноту.
Перевернутая машина была похожа на выброшенное морем и оставленное на скале ушедшим отливом нелепое ракообразное. Между колес прицепились водоросли; одно колесо еще медленно вращалось.
Мари сразу узнала автомобиль, предоставленный им Эдвардом по прибытии, которым Лукас пользовался накануне. Она потянула за дверцу, втиснулась внутрь и уже заканчивала осмотр, когда наконец к ней присоединился обливающийся потом, запыхавшийся Ангус.
— Бреа, возможно, сбросил ее в море, а приливом ее выбросило на берег, — заявил он, пытаясь восстановить дыхание. — Вылезайте, это небезопасно.
Мари беспрекословно повиновалась, тем более что быстрый осмотр внутри кузова ничего не дал. Не здесь должна она найти ответ на свои вопросы. Их и так было немало, а отныне добавился еще один — виновность Кристиана.
— Он разбирается в течениях, — убежденно сказала она. — Если бы он не хотел, чтобы машину нашли, то поступил бы иначе, можете мне поверить.
— Он был в панике… Он засунул тело под брезент, а ведь мог…
— Сбросить его в море.
Ангус медленно кивнул. И в самом деле странно, что он избавился от машины, а не от трупа. Любопытно и то, что Лукас разгуливал с приличной пачкой купюр. По выражению лица жандарма Мари догадалась, что высказала свои мысли вслух.
— А эти деньги, вы нашли их?
Ангус с сожалением признался, что не подумал обыскать труп, и помрачнел, поняв, что она сама сделает это.
— Мои соболезнования, мадам Ферсен.
«Мадам Ферсен…» От этого слова сжалось сердце. Ведь прошло так мало времени… Что за чудовищная несправедливость!
Стол для вскрытия стоял в центре помещения, и мощный неоновый свет кидал бледные тени на белую простыню, которой был накрыт неподвижный силуэт.
«Пока смерть не разлучит нас».
Укрывшись за профессиональным автоматизмом, Мари для разговора с судмедэкспертом непринужденно выбрала обезличенные термины: «тело, жертва». Как и Ангус, тот понимал, что это единственное средство сохранять необходимую дистанцию.
Укрывшись за профессиональным автоматизмом, Мари для разговора с судмедэкспертом непринужденно выбрала обезличенные термины: «тело, жертва». Как и Ангус, тот понимал, что это единственное средство сохранять необходимую дистанцию.
Врач показал на одежду, сложенную в углу.
— При нем ничего не было — ни документов, ни денег.
Удивленный Ангус спросил себя: а не хотел ли Бреа выдать все за убийство с целью ограбления? Но это не укладывалось в рамки поведения человека, охваченного паникой.
От размышлений его отвлек судмедэксперт, показавший кожаный кошелек на шнурке, который жертва, как он сказал, носила на шее в качестве талисмана.
— Ваш подарок, без сомнения.
К такому выводу судебно-медицинского эксперта, конечно же, привела находившаяся в нем прядка русых «венецианских» волос, правда, немного потускневших.
— Я никогда не дарила ему этого, — в замешательстве пробормотала Мари.
Тень мечтательной улыбки промелькнула по лицу Ангуса. В молодости он сре́зал прядку с головы своей возлюбленной, когда та спала…
Чуть покраснев при этом воспоминании, он, чтобы скрыть смущение, попросил эксперта провести анализ на ДНК. На всякий случай.
— Что еще вы можете нам сообщить? — спросил он, вдруг поспешив вырвать Мари из этой нездоровой атмосферы.
Судмедэксперт слегка пожал плечами. На данной стадии он мог только предполагать, что жертва, вероятнее всего, скончалась от внутреннего кровоизлияния, без сомнения, вызванного сильным ударом в висок. Больше он узнает после вскрытия.
Звук был почти невесомым, похожим на легчайший шорох ткани.
Труп будто возмутился от того, что его будут кромсать, и его левая рука, выскользнув из-под простыни, повисла сбоку, заставив вздрогнуть обоих мужчин, часто имевших дело с мертвыми и привыкших к некоторым непроизвольным движениям post mortem.
А Мари увидела лишь одно: отсутствие обручального кольца. Это кольцо она сама недавно надела на палец Лукаса.
— Бреа, наверное, снял его, чтобы разорвать вашу связь, — предположил Ангус не убежденно, а лишь бы что-нибудь сказать.
Мари, казалось, не слышала его.
Взяв руку, она собралась было спрятать ее обратно под простыню, но тут заметила, что ладонь была почерневшей.
— Да, я видел… — сказал судмедэксперт в ответ на ее вопросительный взгляд. — Это похоже на копоть. Результат я сообщу вам после анализа.
Она положила руку на место и немного отогнула край простыни с лица жертвы. Увидев, как она вздрогнула, Ангус понял, что возникла неожиданная проблема. Он приблизился и взглянул через ее плечо.
— Почему ему обрезали волосы? — не оборачиваясь, спросила она.
— Ничего подобного не было, — поспешил заверить врач.
Ангус чуть было не выругался. Каштановые локоны покойника оказались намного короче. А ведь он должен был видеть это. Определенно утрачивается навык. Но что же это могло значить?
Мари уже подбежала к столу с одеждой Лукаса и принялась лихорадочно перебирать вещи.
— Этого на нем не было вчера вечером! — вскричала она.
Жандарм подошел и нахмурил брови. И в самом деле…
— С ума можно сойти…
Сдавленное восклицание судмедэксперта заставило их одновременно повернуться к нему.
Широко раскрытыми, выпученными глазами он уставился на вход, рот его был открыт, он будто силился сделать глоток не хватавшего ему кислорода.
И правда, воздух в помещении как бы внезапно сгустился.
Человек, чье появление так ошеломило патологоанатома, был не кто иной, как Лукас.
Лицо его осунулось от усталости, одежда вся заляпана подсыхающим песком.
Но он чихнул, а мертвые не чихают.
Первым побуждением Мари было броситься к нему и покрыть поцелуями, пока он не запросит пощады.
Она пожирала его глазами, а его орехового цвета глаза лукаво заискрились.
— Если бы я знал, что меня ждет такой прием, то сразу сказал бы что-нибудь веселое…
Знакомый нежный и ироничный голос вернул Мари на землю.
— Если ты — это ты, то кто же другой? — язвительно спросила она.
Улыбка Лукаса постепенно сползала с его лица, пока он подходил к столу.
Глядя на своего мертвого двойника, полицейский впервые почувствовал, что не знает, что сказать.
11
Он расстался с Ангусом в полночь и отправился в поместье. Тогда-то и позвонила ему Келли. Испуганным, еле слышным, отрывистым голосом она сказала, что знает убийцу Алисы, что нашла улику, и умоляла Лукаса как можно быстрее приехать к ней.
— В дом свиданий? — процедила сквозь зубы Мари.
Одетый в сухой мундир жандарма, Лукас озадаченно повернул голову к своей молодой жене, положившей локти на спинки двух передних сидений. Она криво улыбнулась ему и попросила продолжать. Машина в это время ехала по перешейку.
— Нет, возле озерного домика. И если я тебе ничего не сказал, — добавил он, — то потому, что она взяла с меня обещание, что я буду один. — Он дружески положил руку на плечо Ангуса, сидевшего за рулем. — Сожалею, что воспользовался вами в качестве алиби.
— Да ладно уж… Главное, вы живы. Что она вам сказала?
— Я не виделся с ней. Я и трети не проехал по перешейку, как у меня спустила шина.
Лукас стал развинчивать гайки, чтобы поменять колесо, но поддавались они туго, а прилив поднимался гораздо быстрее. Вода дошла уже до колен, когда он попытался завести машину. Все напрасно. Мотор залило, да и телефон перестал работать. Он решил возвратиться пешком. Но течение оказалось сильным, и ветер дул в лицо, и вскоре он перестал ощущать под ногами дно. Стало понятно, что до суши вплавь не добраться.
Тогда ему пришлось уцепиться за один из толстых шестов, расставленных вдоль перешейка специально для попавших впросак кретинов вроде него.
И тут он увидел, как волны несут машину, и она двигается прямо на него. Лукас понял, что его либо раздавит, либо он захлебнется, либо то и другое вместе. Но в последний момент машину пронесло мимо.
— А теперь мне хотелось бы все узнать, — сказал он, глядя на Мари в зеркало заднего вида. — Прежде всего, что это за история с каким-то домом свиданий?
Когда они подъехали, одни полицейские уже обшаривали территорию вокруг домика, другие обыскивали его внутри. Позволив ирландскому жандарму опередить их, Ферсен искоса взглянул на жену.
— Ты и вправду подумала, что я затащил Келли в этот бордель, чтобы переспать с ней?
— То, что она предпочитает женщин, не значит, что она не любит мужчин! — уколола его со злорадством Мари.
— Напоминаю, что я женатый мужчина, мадам Ферсен.
На этот раз сердце ее подпрыгнуло всего лишь от двух слов, но складывать оружие еще было рано.
— Ты уже был им, когда обхаживал ее в прошлый раз! — брюзжала она, не желая сдаваться.
Лукас машинально поприветствовал жандармов, стоявших у входа.
— На моем месте тогда был только полицейский.
— Неужели? Воображаю себе, что только полицейский помчался спасать рыжую красотку и при этом так нагло врал мне!
Он слегка поморщился и придержал жену за руку, когда та собиралась переступить порог.
— Ты не сказала мне, как узнала о моем двойнике и доме свиданий.
— Инстинкт полицейского… — ответила Мари, входя в дом.
Он возвел глаза к небу и последовал за ней.
В интерьере удачно сочетались теплые тона дубовых панелей и тускло поблескивающих медных накладок и бра.
Камин с литой чугунной решеткой в центре отделял угловую гостиную от кухни-столовой. В мезонин вела деревянная лестница. Широкие наружные застекленные двери выходили на террасу с видом на озеро. Вообще здесь было очень уютно, и находиться здесь при других обстоятельствах, наверное, было очень приятно.
Протяжно зазвонили колокола монастыря, когда Мари обнаружила зажатый между плинтусом и вплотную лежавшим на полу ковром кусочек ткани. Клочок красного кружева цветом сливался с пурпурной бахромой, поэтому полицейские и не заметили его.
То, что Мари осторожно держала между большим и указательным пальцами, оказалось фрагментом фаты, пропавшей одновременно с платьем.
Ее свадебная фата!
Она захотела показать свою находку Лукасу, но не увидела его в доме.
Он стоял спиной к ней, облокотившись о перила нависшей над озером террасы. Колокольный звон ширился по мере того, как она приближалась к нему, заглушая ее шаги. Погрузившись в созерцание зеленоватой воды, он не дрогнул, когда она мягко обняла его за талию и уткнулась подбородком в ямочку под затылком. Грех упустить такой момент!
И тут неожиданно на нее навалилась глухая тоска. Инстинкт шепнул ей, что надо бежать. Но тело не послушалось.
Слишком поздно.
Перед ее широко раскрытыми глазами озеро вдруг исчезло. Гулко и часто застучало сердце, а сама она будто погрузилась в наводящий ужас мрак. Бежать. Скорее! Ее участившееся дыхание смешалось с приглушенными рыданиями. Стены вокруг нее начали сочиться. Стала подниматься надгробная плита. Чередой проплыли какие-то тени. Быстрее, еще быстрее! И вот она уже в лесу. Ветки хлещут по лицу, коварные корни цепляются за ноги, а тени позади все ближе и ближе… Не-е-ет…