Воспоминания юнги Захара Загадкина - Михаил Ильин 8 стр.

Сказано — сделано. С разрешения капитана сажусь в шлюп­ку, быстро добираюсь до берега и за несколько часов обхожу пешком всю Европу. Впечатлениями от интересной прогулки я вскоре поделился в письме к брату.

«Ну, это беспардонные враки! — возмутился брат в ответном письме. — Ты, Захар, сочиняешь небылицы похлеще знаменито­го барона Мюнхаузена. Как можно за несколько часов обойти пешком всю Европу? И разве она находится в Индийском океа­не, у берегов Африки? Выдумываешь, братец...»

Но я ничего не выдумывал!

Честное слово, я говорил правду. Я и впрямь был в Европе, находящейся в Индийском океане в Европе, которую можно обойти пешком за несколько часов.

Необыкновенная Азия 

Вы, конечно, знаете, что Азия — величайшая по размерам часть света: она занимает сорок два миллиона квадратных километров, и на её обширных пространствах расположены земли мно­гих государств.

Хорошо знал это и я, но вот какой любопытный случай про­изошел во время перехода нашего судна из Владивостока к австралийскому порту Дарвин.

Мы покинули родные советские берега, взяли попутный груз на Филиппинах, а затем направились к Арафурскому мо­рю. К югу от этого моря лежал нужный нам город-порт Дарвин, названный так в честь великого английского ученого Чарлза Дарвина, посетившего север Австралии во время плавания на корабле «Бигль».

Корабль шел как раз над знаменитой Филиппинской впа­диной Тихого океана, глубина которой превышает десять с половиной километров. Я стоял на палубе, бесстрашно поглядывая на чудовищную, заполненную водой пропасть под своими ногами, когда услышал за спиной голос корабель­ного кока:

— Мы плывем к экватору, Захар, и завтра к вечеру дол­жны пересечь его. Знаешь ли ты, что до наступления этой зна­менательной минуты тебе посчастливится снова увидеть берега Азии?

— Берега Азии? Нет, это невозможно, они давно остались за нашей кормой...

— Кому невозможно, а кому возможно, — невозмутимо ответил кок. — Больше того: я доверяю тебе, юнга, и потому открою одну из самых сокровенных географических тайн. Да будет ведомо тебе, что Азия отнюдь не материк, как ты оши­бочно считаешь, а... острова, построенные кораллами. И еще: от крайнего севера и до крайнего юга, от крайнего востока и до крайнего запада Азия принадлежит... Голландии! Да, эта маленькая страна ухитрилась подчинить своей власти всю Азию! Что скажешь, юнга? Пожалуй, придется забыть выученное на уроках в школе?..

Кок торжествующе смотрел на меня. Но я знал, что хотя он и не любит привирать, но не прочь подшутить над неосторож­ным человеком. Поэтому, опасаясь подвоха, я благоразумно промолчал.

И что же? Как ни удивительно, а кок оказался прав. Насту­пило завтра, и он показал мне на горизонте коралловые рифы и берега Азии.

Я не последовал нелепому совету и не забыл того, чему учил­ся на уроках географии в школе, но в памяти сохранил и Азию, неожиданно увиденную среди экваториальных вод Тихого океана.

Холодная Африка 

Туман постепенно редел, но небо по-прежнему окутывала плотная пелена свинцово-серых обла­ков. Было холодно, дул резкий, пронизывающий ветер. Я стоял на палубе, зябко поеживаясь на ветру, и мечтал о дне, когда подойдет конец этому бесконечному плаванию в неприветливых водах студеного севе­ро-восточного моря.

Туман продолжал рассеиваться, и вдали показались неяс­ные очертания берега.

— Как ты думаешь, Захар, что видим мы перед собой? — спросил корабельный кок, который, зачем-то выйдя на палубу, заметил, что я всматриваюсь в возникающую из тумана землю.

Вы, наверное, помните, что наш кок — мужчина коварный и любит задавать каверзные вопросы. Поэтому, прежде чем ответить, я ещё раз взглянул на приближавшуюся неведомую мне землю.

Многочисленные льдины белели у обрывистого берега, покрытого снегом. Было время прилива, и с моря стремительно бежали волны: ветер срывал клочья пены с их гребней, на наши лица падали колкие ледяные брызги.

— Не вижу ничего особенного, — подумав, ответил я. — Обычная для этих вод картина...

— Ошибаешься, юнга. Как всегда, ошибаешься. Мы на пол­ном ходу приближаемся к... Африке. Не пройдет и получаса, как ты отчетливо увидишь африканский берег.

— Где?.. В этом море?..

— Да, Захарушка. Как ни огорчительно для тебя, но это так. Ты привык думать, что Африка — это зной, пышная тро­пическая растительность... А не хочешь ли повидать холодную Африку, где климат и растительность такие же, как на Камчат­ке, а люди по девять-десять месяцев в году не расстаются с ват­ными брюками и курткой? Разные есть Африки, и тебе, как мореплавателю, не мешало бы это знать, Захар...

Конечно, я не поверил коку. Но, уверяю вас, он опять ока­зался прав! Я убедился в этом собственными глазами.

Америка в... Азии 

Что такое Америка? Думаю, большинство моих читателей без труда ответят на этот незамыслова­тый вопрос. Я услышу от вас, что Америка — часть света в Западном полушарии, состоящая из двух больших материков: Северной Америки и Южной Америки, соединенных длинным и узким Панамским перешей­ком. Многие добавят, что открыта она в 1492 году Христофором Колумбом, а названа по имени итальянца Америго Веспуччи, на рубеже XV и XVI веков посетившего и описавшего Новый Свет, как долгое время величали земли, открытые Колумбом на западе Атлантического океана. Так?

Вообще-то так, но вместе с тем и не совсем так. Поэтому, чтобы не попасть впросак, не торопитесь отвечать, если вам зададут, казалось бы, простой вопрос: «Что такое Америка?»

В то плавание, когда в студеных водах далёкого северо-восточного моря я впервые увидел холодную Африку, меня подстерегала ещё одна географическая неожиданность.

Мы покинули неприветливые воды этого студеного моря и полным ходом шли на юг, к новому, великолепному отечествен­ному порту у дальневосточных берегов Азии. Там судно соби­рались поставить на ремонт, а многим из команды, в том числе мне, дать очередной отпуск. Как ни хорошо в море, а дома все же лучше. И мы с нетерпением мечтали о дне, когда, сойдя на сушу, сядем в поезд, который повезет нас домой.

— До чего медленно тянутся последние часы плавания! — поделился я с коком своими чувствами. — Одно утешение: каждая минута приближает нас к родным берегам...

— Ты хочешь сказать — к берегам Америки?

— Вот уж неуместная шутка! — вспылил я, возмутившись до глубины души. — При чём тут Америка? Мы идем к берегам Азии, а не Америки!

— Шутка? Отнюдь, я говорю вполне серьезно. Не горячись, юнга, ты ведь не раз убеждался, что корабельный кок не бро­сает слова на ветер. А потому не спорь, не выдавай прискорб­ного своего невежества...

Как можно не спорить, когда наука всецело на твоей сторо­не? И всё же «пуганая ворона куста боится», не без основания утверждает пословица. Невольно вспомнились неприятности, постигшие меня с холодной Африкой, с необыкновенной Азией, вспомнилась Европа, собственными глазами виденная в Индий­ском океане. В географии, решил я, возможны всяческие сюр­призы, и спорить с коком не стал.

И поступил разумно.

Произошло невероятное на первый взгляд событие. Чем ближе подходили мы к берегам Азии, тем ближе делались и берега Америки! Клянусь вам, что это было именно так! И вот наступи­ла наконец минута, когда нежданно-негаданно для себя я нашел Амери­ку в... Азии!

— Хороша находка? — язвитель­но спросил кок, подстерегавший зна­менательную минуту.

Судно как раз обогнуло в то вре­мя невысокий мыс, и перед нами открылся вдающийся в сушу залив.

Корабль пересёк залив и направился к удивительно тихой, спокойной бухте. Каменистые сопки полукольцом охватывали ее, подступая к самой воде.

У подножия сопок, как бы врезанный в них, лежал большой город. Над закованными в бетон набережными высились пор­тальные краны. У причалов и на рейде стояли десятки океан­ских судов.

— Хороша находка? — смеясь, повторил кок.

— Находка замечательная, — согласился я.

Что можете вы добавить к моему рассказу, и как правиль­нее писать в последних фразах слово «находка» — со строчной буквы или с прописной?

Беседа морских волков

Случилось так, что приехал я из очередного отпуска, а корабля в порту нет, ожидают его завтра или послезавтра. Как быть? Сдал вещевой мешок в камеру хранения, отправился в Дом моряка и получил там койку в номере-общежитии. Номер большой, на пять человек. Вечером знакомлюсь с то­варищами. Все, словно на подбор, народ бывалый, настоящие морские волки. Поиграли мы в домино, а когда стук костяшек наскучил, принялись вспоминать разные занятные истории из своей жизни. Сперва слушали меня, дивились приключениям, о которых вы уже знаете, потом слово стали брать другие.

Беседа морских волков

Случилось так, что приехал я из очередного отпуска, а корабля в порту нет, ожидают его завтра или послезавтра. Как быть? Сдал вещевой мешок в камеру хранения, отправился в Дом моряка и получил там койку в номере-общежитии. Номер большой, на пять человек. Вечером знакомлюсь с то­варищами. Все, словно на подбор, народ бывалый, настоящие морские волки. Поиграли мы в домино, а когда стук костяшек наскучил, принялись вспоминать разные занятные истории из своей жизни. Сперва слушали меня, дивились приключениям, о которых вы уже знаете, потом слово стали брать другие.

— Грешный человек, обожаю яичницу, — начал первый морской волк. — Но только из свежих яиц, не из порошка. А перед выходом в плавание снабдили нас таким запасом яич­ного порошка, что ежедневные омлеты из него до смерти на­доели всей команде, а мне в особенности. Поверите, до того стосковался по домашней яичнице-глазунье, что даже во сне се видел! И вот приближаемся к большому порту, Рассчитываю сойти на берег, купить яиц, да экая незадача — назначают меня старшим по разгрузке и погрузке. Однако сообразил, окликнул товарища, который собрался в город, прошу взять для меня на базаре лукошко яиц.

— Лукошко? — переспрашивает товарищ. — А одного не хватит?

Что ты, браток! Разве одним яйцом будешь сыт? Ну, если не лукошко, принеси хотя бы пяток.

— Как бы не разбить по дороге... Впрочем, ладно, что-нибудь придумаю. В крайнем случае возьму такси.

Так он и сделал. Купил пяток яиц, отдал повару, а тот к ве­черу приготовил на противне заправскую яичницу, поджари­стую, золотистую.

Сел я за стол, вооружился вилкой, прикидываю — что-то очень большая яичница получилась, да и желтки будто бы великоваты, каждый с суповую тарелку! Пожалуй, такую гла­зунью в одиночку и не осилишь. Зову товарища, того самого, который доставил яйца. Сидим жуем, повара добром поми­наем — вкусна яичница, — а справиться с ней не можем. «Да ты сколько яиц купил, полсотни, что ли?» — «Зачем полсотни? Сколько прошено, столько куплено, ровно пять штук».

Делать нечего, приглашаю третьего товарища, потом чет­вертого, пятого. А дно у противня по-прежнему едва видно... Пришлось вызвать на подмогу ещё пять человек, — только тогда удалось одолеть яичницу из пяти яиц! Ну и наелись же!..

— Хороша яишенка! — сказал второй морской волк. — Чего только не увидишь во время плавания! Иной раз начнешь рас­сказывать, а тебе даже не верят. Мне, к примеру, довелось проезжать на машине по одному острову. Дорога вьётся меж полей-площадок, расположенных террасами одно повыше или пониже другого. Каждое поле огорожено земляными стенками, от площадки к площадке прорыты канавы. Вижу — крестьяне работают на буйволах, перемешивают вязкую болотистую почву, похожую на глину.

«Что они делают?» — спрашиваю шофёра-островитянина. «Готовят поле под рис, — отвечает шофер. — Когда вспашут, тогда воду пустят».

Проехали ещё с полкилометра. Смотрю — затопленная водой площадка, а на ней женщины высаживают рассаду — молодые растеньица риса. «Молодцы, думаю, здорово опередили соседей! Те лишь пашут, а эти уж посев заканчивают!»

Едем, однако, дальше. Глазам открывается яркий изумруд­но-зеленый лужок. Серебристая вода поблёскивает на солнце. «А тут что?» — спрашиваю. «Тоже рисовое поле». Вот это да! Похваливаю про себя хозяев поля, это работяги-скоростники! Там. рассаду высаживали, а тут и до урожая недалеко...

Проехали ещё немного — опять поле, и ещё удивительней. Рис колосится, наливает зерна в метелках, кое-где даже начал желтеть, вот-вот созреет. Не успел задать вопрос шофёру, как за поворотом показывается новое поле, совсем сухое, а по нему ходят жнецы с серпами. Ещё поле — а на нем снопы и скирды сжатого риса! Перестал я что-либо понимать: ведь от пахоты до уборки урожая должно несколько месяцев пройти, а здесь на соседних полях где весна, где лето, а где осень! «В чём дело?» — спрашиваю шофера. «Дело простое, отвечает, мы со временем года не считаемся. Одни пашут, другие сеют, у третьих рис колосится, а четвёртые урожая снимают, — кому как спод­ручнее. У нас так исстари заведено».

— Да, немало любопытного встречается на свете, — заме­тил третий морской волк. — Мне вот довелось увидеть в одном проливе редкостный мост. Был он очень широк, шире любого другого моста, но поразил меня не шириной, а длиной. Знаете, на сколько он тянулся? На добрые сто километров! Точную длину не назову, врать не стану, но плыл наш катер вдоль него час за часом, а конца мосту все не было. Время от времени поднимались над ним дымки — это шли пассажирские и товар­ные поезда. Мост такой длинный, что на нем есть железно­дорожные станции с запасными путями и вокзалами! Говорят, что через этот мост даже судоходный канал проложат...

— Действительно, всем мостам мост, — сказал четвертый морской волк. — Однако и мост в сто километров, и остров, где на рисовых полях одновременно пашут, сеют, убирают, да и яичница из пяти яиц, которую едва одолели десять человек, — всё это пустяки по сравнению с тем, что пережил я. Хотите, расскажу о происшествии совершенно невероятном?

— Хотим, хотим! — в один голос заявили мы.

— Ну, так вот... «У него семь пятниц на неделе», — гово­рят про человека, быстро меняющего свои решения или взгляды. Я не из таких людей, но однажды и впрямь приключилось у меня семь пятниц, и даже не на неделе, а на дню! Работал я тогда на китобойном судне. Слыхали, как охотятся на китов? Заметят в море фонтан — это кит всплывает подышать возду­хом, выстрелят из гарпунной пушки. Гарпун вопьется в кита, и тому уж не уйти, хотя хлопот с ним предстоит ещё немало. В тот день выстрелил наш гарпунер, попал в кита, и, как обычно бывает, раненое животное потащило наше судно словно бы на буксире. Туда, сюда мечется кит, то с запада на восток, то с востока на запад, а судно за ним, повторяет все его маневры. Киту лишь бы уйти от нас, а у нас что ни полчаса, то надо бы менять листок на календаре. Только что была пятница, а вдруг стала суббота, потом опять пятница, опять суббота, и так семь раз! Хорошо, что догадались мы, в чем загвоздка, и не трогали листков на календаре, а то не расхлебать бы путаницу с днями. Несколько часов таскал нас кит на буксире, пока не изнемог. Тогда подтянули его к судну, подняли на палубу, а календарь перестал нас беспокоить...

До поздней ночи длились рассказы морских волков. Я бы до утра мог слушать, да остальные волки спать захотели.

Вторая беседа морских волков

Думал, больше не увижу тех морских волков, которые о необыкновенной яичнице и других странностях рассказывали. А довелось опять встретиться, и очень скоро.

На рассвете расстался с ними, до сумерек про­торчал на молу, высматривая, не покажется ли мой корабль среди волн. Как на грех, погода выдалась штормовая, — промок, простыл, зуб на зуб не попадает. Уже в сумерках узнаю, что получена радиограмма: корабль завтра прибудет.

Возвращаюсь в Дом моряка. Лег на койку, с нетерпением ожидаю, пока остальные морские волки соберутся.

К вечеру явились все. В номере тихо, тепло, а за окнами ветер воет, холодным дождем в стекла бьет. Не хотелось в такую непогоду о плаваниях вспоминать, уговорились волки о при­ключениях на суше рассказывать. Мы хотя привычные к кора­бельной жизни, любим ее, а все же иногда приятно, что под ногами пол ходуном не ходит, койка не раскачивается, а на сто­ле стаканы не пляшут, чай из себя не выплескивают...

— Давно это случилось, я и моря тогда не видал, в ремес­ленном училище обучался, — взял слово первый морской волк. — Училище в Киеве находилось, а мать моя в колхозе жила, километрах в девяноста от города. Как-то в субботу поехал ее проведать, да в воскресенье задержался, к послед­нему местному поезду опоздал. Однако иду к станции, авось ночью ещё какой поезд будет, отвезет в Киев. А на станции такой поезд как раз и стоит, вот-вот тронется.

Спешу билет купить — касса деньги не принимает: поезд курьерский, остановился непредвиденно, потому и билеты не продают. А мне непременно к утру в училище поспеть надо. Что делать? Была не была, решаю зайцем поехать — так же­лезнодорожники безбилетных пассажиров называют.

Сесть зайцем в курьерский оказалось не просто: на всех подножках проводники дежурят, хоть плачь — без билета не впускают. Совсем отчаявшись, добежал до конца поезда, а там товарный вагон прицеплен, и дверь у него приоткрыта. Кинул туда чемодан, сам прыгнул, тут и поезд тронулся.

Ну и переполох я произвел в вагоне! Безбилетных зайцев вроде меня много там скопилось. Испугались, наверное думают, контролер вскочил. Я ведь в полной ремесленной форме был: фуражка с кокардой, шинель с петлицами, серебряные пуго­вицы...