Еще через несколько дней он сказал ей растерянно:
- Кажется, у меня появились враги.
- Кто же они? Те, кому ты отказался помочь? Его длинные ресницы взлетели, выпустив, словно птицу, недоумевающий взгляд.
- Нет, те, кому я помогал... Доктор Назаров ошибся в диагнозе, я указал ему на ошибку. И вот...
Она снисходительно и ласково улыбнулась, думая:
"Все-таки он - большой ребенок". Сказала, немножко кокетничая, продолжая прерванную с детства игру в "дочки-матери":
- Завистники встречаются не так уж редко. Никому не хочется быть хуже другого.
- Но ведь они сами просят меня о помощи. Она погладила его по плечу:
- Будь снисходителен к слабостям. Помни, что каждый имеет право на ошибку.
- Ты уверена, что люди имеют на это право? - с беспокойством спросил Юрий. Он вспомнил книгу, в которой рассказывалось, как люди из-за зависти погубили великого ученого. Читая ее, он внутренне содрогался от омерзения и ненависти, давал себе слово отомстить толпе злобных своекорыстных человечков. Но в другой книге он прочел о людях, прививавших себе болезни, чтобы научиться спасать других людей, о добровольцах, отдающих кровь и кожу, о голодающем, поделившемся, последним куском хлеба с товарищем...
- Уверена! - твердо сказала Аля. Он заглянул в ее глаза холодным испытующим взглядом, о чем-то сосредоточенно думая.
- Когда-то я читал в одной книге, но не все понял... Теперь, кажется, придумал, как помириться с коллегами.
- Вот и хорошо, - обрадовалась Аля. Через два дня ее вызвал главврач.
- Алина Ивановна, поступила жалоба на вашего помощника. Он поставил неверный диагноз и едва не отправил больного к праотцам. А когда доктор Назаров указал ему на ошибку, он еще и упорствовал, Впрочем, это часто случается с чересчур самонадеянными людьми. Коллеги возмущены. Хотят устроить по этому поводу собрание.
Аля едва разыскала Юрия. Он сидел за шкафом в углу пустого кабинета и старательно делал вид, что увлекся журналом. Аля решительно забрала журнал:
- Зачем ты это сделал?
- Я ошибся. Каждый может ошибиться...
- Это ты рассказывай другим, а не мне. В чем дело?
Не подымая глаз, он признался:
- Хотел помириться с ними.
- Лучшего способа не придумал! Юрий молчал. Аля продолжала:
- А о больном ты подумал?
- Подумал, - поспешно ответвил Юрий. - Ошибка была такой грубой, что доктор Назаров моментально заметил ее. Ему было лестно чувствовать себя более знающим, чем я. Теперь мы будем с ним друзьями.
- Вряд ли, - сказала Аля, нахмурив брови. - Ты хоть бы со мной сначала посоветовался.
- Но ты же сама говорила "никому не хочется быть хуже другого". И еще "каждый имеет право на ошибку". Я хотел быть таким, как все.
Аля вздохнула.
- Боюсь, что это у тебя не получится. Юрий отвел взгляд и пробормотал:
- Один человек утверждал, что для меня нет места на земле. Может быть, он был прав?
- Глупости! - тряхнула головой Аля, и злые искорки мелькнули в ее глазах. - Не обращай на них внимания, бедный гигант. Я сумею защитить тебя.
В больницу пришел корреспондент местной газеты. Он долго расспрашивал Алю о новых методах лечения больных, затем терзал ее в качестве модели для фотографии: водил из одной палаты в другую, усаживал то так, то этак, заставлял улыбаться и быть серьезной. Проворный корреспондент хотел сфотографировать и Юрия, но тот самым решительным образом избегал попадать в объектив. Але казалось, что он обеспокоен и огорчен.
Вечером дома Юрий объявил ей, что ему нужно уехать на несколько дней. У него было чужое, холодное лицо, похожее на застывающую гипсовую маску.
- Когда ты приедешь?
- Точно не скажу. Могу и задержаться. Увидев ее огорченное лицо, спросил:
- Что с тобой, малыш? Начальство в больнице я предупредил, так что тревожиться тебе не о чем.
Она встала на рассвете, чтобы собрать и уложить в саквояж его вещи. Двигалась тихо, бесшумно, стараясь не разбудить его. Проходя мимо, заметила, как вздрогнули его густые ресницы, и поняла, что он не спит.
- Ты полетишь на своем роботе? - спросила Аля.
- На роботе, - ответил он и поморщился.
- В чем дело? Я что-нибудь не так сказала? Он улыбнулся снисходительно-насмешливо.
- Ты когда-нибудь выпускала бабочку или птицу, залетевших в дом?
- Приходилось, - с недоумением ответила Аля.
- Операция спасения удавалась сразу? "Гостья" с благодарностью улетала?
- Не сразу... Она ведь не понимала, что ее спасают, и пыталась удрать от меня... Но почему ты заговорил об этом?
- Действия людей часто похожи на действия такой же "гостьи".
Але захотелось сжаться в комок, исчезнуть.
- Это относится ко мне?
- Не только к тебе.
Он заметил ее испуг и добавил:
- И уж совсем не к данному случаю...
Придя домой после работы, Аля старалась не смотреть на опустевшую вешалку. Уговаривала себя, что одной оставаться недолго: раз он обещал, то обязательно приедет. Но помимо воли ей вспоминались странности в его поведении: и то, что он почти ничего не ест; и то, что не разрешал провожать; его нежелание объяснять свои поступки, рассказывать о себе...
Сон не шел к ней, она долго лежала с открытыми глазами, слушала шаги на улице. И вдруг подумала, что, пожалуй, не различила бы среди других его шаги. Она бы узнала его прикосновение, его голос, улыбку, дыхание, но никогда бы не узнала его шагов. По одной простой причине - она их никогда отчетливо не слышала.
ПОЛКОВНИК ТАРНОВ ВЫХОДИТ НА СЛЕД
В эти дни стол полковника Тарнова был похож на стол курортного фотографа. Данные о различных географических точках курортного побережья, обработанные в вычислительном центре, не могли удовлетворить полковника - они были слишком общи. Их пришлось уточнять с помощью старых испытанных методов.
Поэтому рядом с сообщениями из вычислительного центра и перфокартами громоздились пачки фотокарточек и художественных открыток с видами курортного побережья. Полковник отобрал из них несколько десятков, фотографии аккуратно рассортировал, пометил каждую и вручил своим помощникам. Все они в тот же день улетели на побережье. А полковник еще целую неделю видел цветные сны с пейзажами, и действие в них постоянно происходило на берегу моря.
Сведения от помощников поступали скудные и неутешительные. На курортном побережье было великое множество мест, в точности похожих на то, о котором рассказывал робот. Не выручало и указание о том, что ближайшая гора находилась от парка на расстоянии в четыре километра сто шестьдесят метров.
Среди помощников полковника Тарнова, отправленных на побережье, был ветеран милиции, в пятьдесят пять лет дослужившийся до капитана. Все удивлялись, почему Тарнов включил его в поисковую группу. Капитана Улобова называли за глаза "Параграфом", и это прозвище точно соответствовало его характеру. В отношении его у Тарнова имелся свой особый расчет, и он почти не удивился, когда именно от капитана Улобова пришло сообщение, которого он так ждал.
Капитан, искавший лишь места, от коих "ближайшая гора была удалена на 4 километра 160 метров", стал проверять и поселки, не входившие в курортную зону. И он обнаружил, что в поселке Каменка расстояние от вершины горы до нескольких точек соответствует заданному. Проанализировав найденные точки, среди которых была котельная завода, городская баня, заросли шиповника на пустыре, капитан остановился на одной - центральной аллее парка. Это место соответствовало искомому, Капитан Улобов поинтересовался, не имеется ли в поселке здравниц. Он установил, что в Каменке в этом году был открыт дом отдыха медицинских работников, еще не занесенный в справочники.
- Ну вот, а ты переживала, что я в этом году не побываю на море, - сказал Тарнов, целуя на прощанье жену, и немедленно вылетел в Каменку.
Однако самый тщательный опрос всех, кто мог бы видеть человека, чьи приметы соответствовали приметам Великого Хозяина, ничего не дал.
Поскольку поселок был небольшой и присутствие в нем человека с роботом-слугой не могло остаться незамеченным, оставалось заключить, что произошла ошибка.
Тем временем словесный портрет разыскиваемого был разослан во все отделения милиции побережья.
Ответ пришел из Ялты. Спасательная служба однажды заметила далеко в море плывущего человека. Его окликали по радио, но он не пожелал вернуться к берегу. Пришлось высылать катер. Суденышко круто развернулось перед самым носом упрямца, окатив его валом воды и преградив путь в море. Спасатели не очень вежливо предложили ему взойти на борт.
В ответ упрямец нырнул и исчез. Поиски его не увенчались успехом, из-за чего, естественно, у начальника службы и у двух спасателей, находившихся в катере, были крупные неприятности.
Последнее обстоятельство и помогло им вспомнить, что приметы упрямца совпадали со "словесным портретом".
В Ялте полковника Тарнова встретили сотрудники местного горотдела милиции и доложили о том, что успели предпринять. Опрос работников домов отдыха и санаториев был безрезультатным. В гостиницах его тоже не примечали.
В Ялте полковника Тарнова встретили сотрудники местного горотдела милиции и доложили о том, что успели предпринять. Опрос работников домов отдыха и санаториев был безрезультатным. В гостиницах его тоже не примечали.
- Где бы он ни жил, хоть под открытым небом, он должен был питаться, сказал полковник. - Опросите официантов, раздатчиков.
Как часто в практике полковника Тарнова именно такой опрос приносил желанные плоды. Натренированный глаз официанта умел цепко, будто объектив фотоаппарата, схватывать черты лица клиента и хранить их довольно долго.
Но на этот раз официанты в один голос ответили: такого человека не видели. Ничего не дал и опрос продавцов продовольственных магазинов и всех многочисленных работников курортной службы питания.
И только когда полковник собрался было уезжать из Ялты, к нему привели официанта из маленького приморского ресторана. Он сообщил, что, кажется, видел человека, которым интересуется милиция. Тот однажды приходил в ресторан вместе с женщиной.
- Они взяли два наших фирменных бифштекса, - сказал официант. - Так вот, - он многозначительно поджал губы и выдержал небольшую паузу. - После того как они ушли, один фирменный бифштекс, аккуратно разрезанный на куски, валялся на полу,
- Откуда вы знаете, что там был весь бифштекс, если вы видели только куски? - поинтересовался полковник.
- Двадцать лет работаю в одной должности, товарищ начальник. Я бы его из тех кусков сложил, как из кубиков азбуку.
- Кто же из двоих, по-вашему, не ел? - спросил Тарнов.
- Он.
- Уверены?
Губы официанта выпятились, словно он собрался пить чай из блюдца.
- Уверен. Я, конечно, не мог наблюдать за ними все время. Уже потом, когда обнаружил под столом это, - глаза официанта гневно блеснули, - я вспомнил, что как только женщина отвернулась, мужчина сделал вот такое движение.
Он повел рукой, будто смахивал что-то со стола. Маленькие колючие глаза так и впились в полковника.
- Вначале я подумал, что мне это почудилось. Фирменные блюда у нас всегда приготовлены отлично. Потом я понял: он не ест потому, что у него что-то болит, и он скрывает это от женщины.
- Может быть, - согласился полковник.
Официант рассказал, что с мужчиной была молодая, лет двадцати пяти, среднего роста, средней упитанности женщина. Ела немного, предпочитая молочные продукты. Волосы цвета кукурузного зерна. Одета в легкий цветной сарафан.
Показания официанта давали Тарнову конец ниточки для начала поиска. Во-первых, само место расположения ресторана. Он не являлся достопримечательностью Ялты, находился на далекой окраине. Так что скорее всего женщина жила где-то поблизости. Вовторых, довольно-таки подробный портрет женщины. И наконец, необычное употребление мужчиной бифштекса можно было истолковать так, как это сделал официант, - не презрение к кулинарному искусству повара, а как примету желудочной болезни или зубной боли посетителя.
Полковник приказал провести тщательнейший опрос медперсонала в ближайших санаториях, где лечат желудочных больных, в стоматологических поликлиниках.
Одновременно начались поиски женщины.
На совещании опергруппы он наметил еще одно направление поиска:
- У каждого есть родные и близкие. Видимо, есть они и у разыскиваемого нами Юрия Юрьевича Степанова. Он к ним или они к нему могли писать заказные письма, давать телеграммы, вызывать к междугородному телефону. Нам необходимо проверить и эти каналы.
Полковник Тарнов, как многие люди его профессии, издавна выработал для себя основные приемы работы. В горячке деятельности он не забывал устраивать пятнадцатиминутные "окна" - совещания с самим собой. На них он подводил итоги, вспоминал, не забыл ли сделать что-нибудь, не упустил ли чего...
И на этот раз, посоветовавшись с Тарновым, полковник Тарнов пришел к выводу, что ему необходимо снова и как можно скорее встретиться с Александром Николаевичем.
Тогда он еще не оценил всей важности этого решения. Именно Александру Николаевичу предстояло убедить его, что меры по розыску родных и близких Юрия Юрьевича ничего не дадут по одной простой причине...
Возвращаясь вечером в гостиницу, полковник зашел в кафе поужинать. После свежего воздуха набережной в кафе было душно, вкусно пахло жареными шашлыками и луком.
Полковник по привычке устроился в дальнем углу, из которого были видны весь зал и входная дверь. Он заказал официанту шашлык, стакан саперави и стал ждать.
Из своего укромного уголка Тарнов рассеянно наблюдал за посетителями, рассматривая одежду, порой самую вычурную, причудливое сочетание цветов и узоров, прически, выражения лиц посетителей кафе. Вот вошла компания молодых людей. Услужливая память словно невзначай проявила два-три фото, виденных когда-то на афишах, и Тарнов вспомнил, что это парни из известного ансамбля.
На маленькой эстраде заиграл джаз, выпорхнула молодящаяся певица в расшитом блестками платье. Молодые люди лениво перебросились несколькими фразами. Тарнов понял: говорят о местном джазе, хвалят. Джаз действительно играл неплохо, у певицы оказался довольно приятный голос.
В кафе вошло еще несколько посетителей. Один из них был уже откровенно пьян. Он плюхнулся на стул, забросил ногу за ногу так небрежно, будто это были ноги тряпичной куклы. Но в его руке, которой он обнял своего товарища за плечо, угадывалась сила. И этот его жест, и эта рука с короткими толстыми пальцами, темными обводами ногтей и вытатуированным якорем показалась Тарнову знакомой.
...Это случилось в молодости. Сема Тарнов, окончив школу милиции, пришел работать в уголовный розыск. Несколько успешных поездок в составе опергруппы создали ему авторитет перспективного розыскника. Затем он заочно окончил юридический факультет университета и стал работать следователем. О нем вскоре заговорили "везучий". И еще говорили "дотошный". Его наставник однажды спросил: "Зачем тебе знать о детстве разыскиваемого "домушника"? Улик в его "деле" вполне достаточно. Копаешься, будто материал для романа собираешь. Быть бы тебе не следователем, а писателем..."
С той поры уважительное прозвище "писатель" накрепко приклеилось к нему, заменив прежние - "везучий" и "дотошный". Любопытство к незнакомым людям, которое проходит с годами, у Тарнова с годами усиливалось. Это свойство доставляло ему больше неприятностей, чем радостей. Он пытался побороть себя, но безуспешно.
Вот и в тот вспомнившийся ему вечер он зашел в кафе "Мечта". Несколько недель группа оперативников пыталась найти след бандита по кличке Грошик. Тарнов не случайно зашел в "Мечту". Он направлялся в другое место, но, когда проходил мимо дверей кафе, его, как иногда утверждают, "словно что-то толкнуло". Он послушался внутреннего зова, даже не пытаясь анализировать, отыскивать в памяти случайную информацию о месте юношеских встреч Грошика с другом детства. Это он сделал значительно позднее...
Когда Тарнов увидел в кафе группу подвыпивших парней и впереди них парня с "ватными" ногами, серой пористой кожей и наколкой на короткопалой руке, опустившейся на чужое плечо, он шестым чувством узнал разыскиваемого.
- Ша, фраер, - говорил Грошик незнакомому мужчине, - эту девочку буду танцевать я!
В маленьком тесном дворике, куда они вышли "на минутку потолковать", беспокойно шевельнулось в неприкаянной душе бандита, когда "студент не сдрейфил" и не "рванул когти", Грошик увидел за забором бегущих людей и мгновенно все понял. Он попытался пробиться к воротам, но на его пути стоял невозмутимый "студент". Грошик взмахнул крепкой рукой. В последний миг Тарнов, классически проведя подсечку, угадал в его короткопалой руке нож. Но было слишком поздно, бандитский нож по самую наборную рукоятку вошел в бок своего хозяина.
Розыскники никак не могли понять, почему Семен Антонович чуть не плачет, стоя над телом раненого бандита. Они ничего не знали о горьком детстве этого парня, об унаследованной от отца-алкоголика болезни, о том, какую неизгладимую печать наложила она на жизнь Грошика, как однажды он все-таки попытался вырваться из круга, "завязать" со своим прошлым. Но слепота администратора, к которому Грошик пришел устраиваться на работу, была роковым толчком, отбросившим его обратно, в порочный круг.
И вот сегодня здесь, в кафе на набережной курортного городка, интуиция опять подсказывала Тарнову: что-то должно произойти. И хотя он уже поужинал и мог бы уйти, полковник сидел, поглядывая то на людей в зал, то на эстраду, терпеливо ждал.
К микрофону снова вышла женщина в платье с яркими блестками. Аплодисменты публики были жидкими, но певица не унывала. Она взмахнула рукой, в зале погас яркий свет, остались матово светиться лишь боковые притемненные плафоны. На эстраде вспыхнули глаза металлической маски робота, спущенной откуда-то с потолка.
Зазвучала резкая музыка электронных инструментов, певица простерла к маске руки и запела: