– Миша, а может, все-таки останемся дома? Я что-нибудь приготовлю, я так соскучилась…
Но мысль остаться сейчас с Надей, то есть неизбежно лечь с ней в постель, вдруг испугала его. При таком настроении я могу оконфузиться. Я ее совершенно не хочу.
– Да нет, поедем, я тут как-то был в ресторане «Шинок», прелестное местечко. Там посреди зала, как бы за окошками хаты, настоящий скотный дворик, живые куры, козы, индюки, и даже корова!
– Какая гадость!
– Почему гадость? – удивился Михаил Петрович.
– Там, наверное, воняет навозом!
– Да боже упаси! Чистота идеальная! И очень вкусно кормят.
– Я не хочу ужинать с видом на коровьи лепешки!
– Хорошо, поедем в другое место, – раздраженно ответил он.
– А чего ты злишься? Сам не знаешь, зачем приехал, да? И срываешь на мне зло? Вот что, Миша, иди-ка ты к чертям собачьим!
Теперь опешил он.
– Что ты сказала? – переспросил Михаил Петрович, не веря своим ушам.
– Что слышал! Иди к чертям собачьим!
– Надя, что с тобой?
– Мне надоело, Миша, просто осточертело быть идеальной любовницей. Не хочу больше.
– Надя, ты беременна? – осенило его.
– Ничего я не беременна! Я просто хочу нормальной жизни.
– У тебя появился кто-то другой?
– А хоть бы и так! Имею право!
– Ну безусловно. Я даже рад этому. По крайней мере, моя совесть будет чиста. Повторяю, я очень за тебя рад. Ну в таком случае я пойду..
– Но ты же умирал с голоду!
– Ну и что? Тоже мне проблема. Зайду в первый попавшийся ресторан и поем. Слава богу, в Москве сейчас ресторанов более чем достаточно. А может, все-таки сходим вместе, отметим начало твоей новой жизни?
Она растерялась. Видимо, ожидала от него другой реакции.
– Да нет, не нужно. Не ходили мы никуда, не стоит и начинать. Я только дам тебе совет, Миша.
Когда ты заведешь себе новую любовницу, хоть изредка води ее куда-нибудь, иначе ваши отношения просто задохнутся. Любви, даже самой преданной, все-таки нужен воздух.
– Ты, наверное, права. Извини меня, если можешь, но ты ведь никогда об этом не говорила. Я просто не думал… Извини. Я искренне желаю тебе счастья. До свидания, Надя. Мне было хорошо с тобой.
Он ушел. А Надя разрыдалась. Да, у нее появился другой мужчина, он предложил ей руку и сердце, и она приняла его предложение… Но любила-то она Мишу! А он просто и искренне пожелал ей счастья… И кажется, даже вздохнул с облегчением.
Мерзавец! Сколько лет я на него потратила, а он, скотина, мне счастья желает… Вот если б он начал орать, даже если бы ударил меня, тогда я прогнала бы Эдика, а теперь, назло Мишке, выйду замуж и буду счастлива! И рожу сына! Он все огорчался, что у него нет сына, но никогда даже не подумал, что я смогу родить ему.. Наверное, надо было родить, тогда бы он приполз ко мне. Но что может быть омерзительнее, вот так ловить мужчину.. К тому же это еще никому не приносило счастья. А я вот рожу от Эдика и буду счастлива, назло всем. Может, он еще пожалеет обо мне… Неужели он никогда меня не любил? Да он, скорее всего, вообще не умеет любить. Ну ничего, он сейчас в таком возрасте, когда влюбляются в молодых. Очень желаю ему безнадежно влюбиться и страдать от нелюбви, ревности и бессилия… А я еще молодая, у меня все впереди!
Как странно, в душе не было ни обиды, ни горечи, только облегчение. Баба с возу.. А ведь она права, наши отношения действительно задохнулись в безвоздушном пространстве. Она умная женщина, а я, конечно, изрядная скотина. Ну что ж, надеюсь, она меня простит. Я хочу только одну женщину в мире. И еще хочу есть. Он зашел в первый попавшийся ресторанчик, что-то съел, увидел там высокую, статную блондинку, которая теоретически должна была бы ему понравиться, и она посмотрела на него зазывным взглядом, а он отвернулся. Если уж «мисс Универсум» меня не завела, что говорить об этой… Нет, надо ехать домой, к жене. Дома есть еще и Сидор, хоть посмотрю в его зеленые глаза… Он усмехнулся, вспомнив, как удивилась нянька, когда красавица Клипсидра вдруг вскочила к нему на колени и начала ластиться и мурлыкать…
– Ну надо же! Никогда она к чужим не ласкается, первый раз такое, видать, мужика в тебе почуяла…
Он взял такси и поехал домой. Войдя на участок, с удовольствием вдохнул свежий воздух. Завалюсь сейчас спать, может, приснится Марина…
– Наконец-то! Где тебя носит? – недовольным тоном спросила Вика. – И почему ты отключил телефон?
– Просто забыл его зарядить. Извини. Замотался страшно.
– Ужинать будешь?
– Нет, спасибо, я поел в кафе.
– И теперь у тебя будет изжога.
– Почему? Там вполне прилично кормили. Почему обязательно надо ждать какой-то гадости от жизни, что за позиция?
– О, ты уже раздражен, желчь разливается после твоего приличного кафе.
– У меня не разливается желчь, – медленно закипая, проговорил Михаил Петрович. – Я, по-твоему, желчный старик, да?
– Слушай, отстань, а? Я хочу посмотреть телевизор!
– А где Сидор?
– Дрыхнет в Туськиной комнате. Он теперь ее занял.
– А как Туська?
– Со мной не разговаривает.
– Господи, вам обеим не надоело? – поморщился он. – Ладно, я завтра с ней сам поговорю! А где Нина Евгеньевна?
– Уехала в Москву, у ее подружки юбилей, они вместе пекут пироги. Слушай, иди спать, ты не в настроении, а я хочу телевизор посмотреть, можешь ты это понять?
– Вполне! Спокойной ночи.
Вика не ответила. Он пошел в спальню. Там по-прежнему пахло отвратительными новыми духами.
Ей совершенно наплевать на меня, что ли? Ведь это такая мелочь – поменять духи. Ну что ж, тем лучше! Он взял пижаму, халат, тапочки и пошел наверх, в Туськину комнату. Там на кровати свернулся клубочком Сидор.
– Привет, старик, придется потесниться.
Кот открыл свои хрустальные глаза, выгнулся и замурлыкал. Михаил Петрович почесал пушистое полосатое пузо. Сидор весь извертелся от восторга.
Вот Сидор мне действительно рад. Когда Михаил Петрович лег, Сидор устроился рядом, глядя на любимого хозяина Мариниными глазами.
– Хочешь, старик, жениться на Клипсидре, а?
Красивая, зараза!
Мяу, ответил кот.
– Хочешь? Вот и умница. Попробую тебе это устроить.
Утром он сперва не сообразил, где проснулся, потом все вспомнил. И первым чувством было огромное облегчение от разрыва с Надей. Выходит, я давно тяготился этими отношениями, но не отдавал себе в этом отчета. Теперь я уже наполовину свободен.
Он встал и тихонько вышел на лестницу. Похоже, Вика еще спит. Он спустился и вышел в сад, чтобы совершить утреннюю пробежку. Когда он вернулся, на крыльце стояла Вика.
– Привет! – сказал он.
– Что это за демонстрация? Почему ты ушел спать к Туське?
– Потому что меня тошнит от твоих духов, я уже говорил! Только и всего.
– Может, тебя и от меня тошнит? – недобро прищурилась Вика.
– Смени духи, и все будет нормально" – пожал он плечами.
– Не понимаю, раньше ты никогда не обращал внимания на духи. Это смахивает на капризы беременных женщин.
– Поскольку я не женщина, то вряд ли это следствие беременности. Извини, я хочу принять душ.
– Завтракать будешь?
– Естественно.
Когда он вышел на веранду. Вика сидела за столом, причесанная, одетая, подкрашенная.
– Ты едешь в город? – спросил он.
– Да, а ты?
– Пока нет, вероятно, поеду позже, надо дождаться звонка. Налей мне кофе.
Они завтракали молча.
– Мишка, ты что, влюбился? – неожиданно спросила Вика.
– Я? Влюбился? Что за чепуха?
– Да ладно, я же тебя знаю! У тебя делается такой отсутствующий взгляд… Интересно только в кого, а Надюшу что, побоку?
– Что? – опешил он. – О чем ты говоришь?
– Неужто ты настолько наивен, что полагаешь, будто я не знаю, что у тебя есть Надюша? Она меня вполне устраивала. Интеллигентная, чистенькая, приличная, скромная. То, что надо, одним словом!
Он сидел как громом пораженный.
– А теперь я несколько обеспокоена. Кто там у тебя завелся? Она хотя бы здорова? Ты уверен, что у нее нет СПИДа? Где ты ее добыл?
– Господи, Вика, ты с ума сошла!
– Слушай, давай покончим с враньем, а? Я все про тебя знаю, ну, может, что-то упустила, но в основном… Не веришь? Хорошо! Я просто назову имена. Кроме Надюши была еще Лиза, переводчица, Лариса, художница, Нина, певичка, Маргарита, скромная учительница, Дагмара, журналистка…
Хватит или еще назвать?
– Ты что же, частного детектива нанимала за мной следить?
– Господи, зачем? У меня свои методы.
Он смотрел на нее с ненавистью, она на него – с презрением.
– И, зная все это, ты продолжала жить со мной как ни в чем не бывало?
– Но ведь и ты, блядуя с ними со всеми, продолжал жить со мной как ни в чем не бывало!
– Скажи, пожалуйста, а зачем ты собирала все эти сведения, а?
– Чтобы быть в курсе, чтобы знать, чего ждать от той или иной связи…
– А тогда для чего ты мне сейчас все это рассказала?
– А тогда для чего ты мне сейчас все это рассказала?
– Чтобы ты не тешил себя иллюзиями… Я ведь все равно узнаю.
– Неужели ты не чувствуешь, что, пытаясь унизить меня, ты чудовищно унижаешь саму себя? Ты вообще стала удивительно грубой душевно…
– С тобой огрубеешь!
– Ну так ушла бы от меня, в чем проблема? Дочка взрослая. Если все так ужасно, то зачем? Из-за денег? Ты думала, я перестал бы давать тебе деньги, или… Я не понимаю!
– А представить себе, что я тебя любила, ты не можешь?
– Ну почему же? Я тоже тебя любил, мы прожили вместе бог знает сколько лет, и хорошо ведь прожили, по крайней мере, я так считал до сегодняшнего дня.
– Ничего себе! А все эти бесконечные бабы?
– Это не в счет!
– Да? А Надя, с которой ты валандался лет семь?
Тоже не в счет?
– А ты сама-то не изменяла мне?
– Нет!
– Не поверю!
– Это твои проблемы.
– Предположим. Но что же теперь? Для чего этот разговор? Хочешь развестись? Изволь. Я возражать не буду. После всего этого жить вместе невозможно, по-моему!
– Как бы не так! Я для того и завела разговор, чтобы ты понял: развод тебе не светит! Хоть бы ты умирал от любви! Блядуй сколько хочешь, но семью не трогай.
– Ты называешь это семьей?
Он вышел и хлопнул дверью.
Вика пожала плечами и допила свой кофе.
Никуда он не денется. Повозмущается, а потом еще будет извиняться. Он слишком большой сибарит, чтобы ломать привычную, удобную жизнь.
– Мам, а что такое «голубой»?
Марина вздрогнула.
– Голубой? Это цвет, можно подумать, ты не знаешь.
– Про цвет я как раз знаю. А когда про человека говорят, что он «голубой», это плохо?
– Кто и про кого говорит?
– Ну я на пляже слышал, какие-то тетки сказали про Севу, что он очень красивый, но, к сожалению, «голубой».
– А, это они имели в виду, что он… незагорелый.
– А почему они сказали «к сожалению»?
– Потому что с загаром Сева был бы еще красивее.
– Мама, ты считаешь меня полным дураком?
– То есть?
– «Голубой» – это что-то плохое, я знаю, я по телику тоже это слышал.
– Глупости. Помнишь мультфильм «Голубой щенок»? Что ж тут плохого? Голубой небосвод… Крутится-вертится шар голубой…
– Мама! Это нечестно!
– Мишка, ну я правда не знаю.
– Хорошо, тогда я спрошу у Севы…
– Еще не хватало!
– Тогда объясни ты.
Марина задумалась. Кажется, придется ему объяснить, но, так сказать, в щадящем режиме.
– Ладно. Только обещай, что никому ничего не скажешь!
– Клянусь Клипсидрой!
– Это серьезно. Тогда слушай. Ты знаешь, что такое любовь?
– Конечно! Это когда люди влюбляются друг в дружку.
– Правильно. Но обычные мужчины влюбляются в женщин, а «голубые» – в мужчин.
– И все?
– И все.
– Тогда я, значит, тоже «голубой».
– Что? – ошалела Марина. – Что ты сказал?
– Значит, я тоже «голубой», потому что я влюбился в дядю Мишу.
– Господи ты боже мой, Мишка, ну что ты несешь!
– Нет, правда, он такой клевый! Знаешь, он мне про свои путешествия рассказывал… Если бы ты слышала! И карточки показывал. Он там был со страусом, с термитами…
– Как – с термитами?
– Ну снялся на фоне термитника.
– А!
– И еще с жирафами… А на Амазонке он видел даже анаконду и сказал, что здорово испугался, потому что ему показалось, что она какая-то бесконечная… Когда мужчина признается, что он чего-то испугался, значит, он действительно храбрый и умный. А такие, которые говорят, что ничего не боятся, они вруны и хвастунишки.
– Ты сам до этого додумался? – погладила по голове сынишку Марина.
– Нет, мне так Сева объяснил.
– Понятно.
– Мам, а тебе дядя Миша нисколечко не нравится?
– Да нет, он, кажется, неплохой… – дрогнувшим голосом ответила Марина. Черт бы побрал этого героя-путешественника – уже успел приворожить мальчишку. Ну ничего, я вовремя слиняла…
– Ма, а он еще к нам придет?
– Поживем – увидим!
Марина уже знала от Алюши, что он приходил, принес какие-то подарки, но сыну решила этого не говорить, а то все оставшееся время он будет думать об этом мачо. А может, все-таки прав Сева и в нашей встрече есть какое-то предопределение?
– Мам, пошли на пляж!
– Иду!
Марина сидела под зонтиком, Мишка с какой-то девочкой строил замок из песка. Тут она заметила Севу, он как раз выходил из воды. Какая жалость, подумала Марина, такой мужик пропадает.
Красивый, умный, талантливый, добрый, и вот пожалуйста – «голубой». Сколько женщин мечтает о принце, а принц достанется не им. Обидно за нашу сестру, черт побери. То же самое она ощущала в юности, когда смотрела старые фильмы с Жаном Маре.
– Маришечка, о чем ты думаешь? – подошел к ней Сева.
– Да ни о чем, просто расслабляюсь. Вода теплая?
– Двадцать градусов.
– Нормально. Значит, и Мишке можно купаться. Хорошо, черт возьми. Сидишь, ничего не делаешь, ни о чем не думаешь, все тебе подают…
– Но долго ты так не выдержишь, я ж тебя знаю.
– Да ну, в Москве сейчас столько проблем навалится…
– Даже больше, чем ты можешь себе представить.
– Ты о чем?
– О том, что тебе не будут давать проходу мужики.
– Брось!
– Нет-нет, ты ведь не замечаешь, как они на тебя облизываются. Ты очаровательная женщина, но в последние годы как-то потухла, а сейчас в тебе зажегся этот огонек – и они слетаются как мухи на мед. Здесь-то свободных мужиков не так много, а что начнется в Москве! Хотя и здесь… Вон смотри, роскошный экземпляр движется к тебе, как ледокол к полюсу!
– Где?
– Да вон!
Но «ледокол» проплыл мимо. Это был смуглолицый красавец лет двадцати пяти.
– Севочка, ты меня любишь и явно переоцениваешь!
– Как же мне не любить тебя, Маришечка? Я вот в глубочайшем унынии примчался к тебе, не прошло и недели, я выздоровел, и все благодаря твоей нежности. У тебя чудесная, нежная душа. Только это мало кто понимает. Всех вводит в заблуждение холодный взгляд. Они не знают, что это защитная маска, мимикрия… И я высоко ценю твоего нового воздыхателя, или как ты сама его определяешь, за то, что он сумел все это в тебе разглядеть.
– А может, он разглядел во мне что-то совершенно другое? – засмеялась Марина.
– Может быть… Может быть…
– Севочка, я иду купаться!
– Иди, я пригляжу за Мишкой.
В первое мгновение вода показалась холодной, но уже через минуту Марина с наслаждением плыла сначала кролем, а потом перевернулась на спину.
Когда-то в юности она занималась плаванием и даже имела разряд. Ах, как хорошо, солнце пригревает, оно еще незлое, и море освежает, не то что в прошлом году на Крите. Там был просто ад! Да еще это кошмарное путешествие в пещеру Зевса, по загаженной ослами узкой и скользкой горной тропе., .
Она такого страху натерпелась, что и вспоминать противно. Мишка, правда, был в восторге. Хорошо, что он тут познакомился с детьми и целыми днями играет на воздухе. А вечером падает в постель и засыпает. У него уже совсем другой вид, загорел, поправился, глазки блестят. Маленький мой… Марина перевернулась и поплыла к берегу. Нашла взглядом Севу Он стоял и разговаривал с каким-то мужчиной, а рядом вертелся Мишка. Кадрится Севка, что ли? И вдруг у нее екнуло сердце. Мужчина, с которым разговаривал Сева, был до ужаса похож на Михаила Петровича. Глюки, решила она. Откуда ему тут взяться? Просто я влюблена, и он уже всюду мне мерещится. Вот так же было, когда я влюбилась в Питера. Он тоже всюду мне мерещился… Ну и что хорошего из этого вышло? Но она не успела докончить свою мысль. Сева махал ей рукой: иди, мол, скорее. А Мишка бросился к ней с криком:
– Мама, мама, дядя Миша приехал!
У нее сжалось сердце и заболел живот. Неужели он все-таки меня нашел?
– Мама! Ну скорее же! – вопил Мишка.
А Михаил Петрович стоял как вкопанный. Он даже шага навстречу ей не сделал. Мишка уже тащил ее за руку.
– Михаил Петрович, вы смотрите на нее как на Афродиту, выходящую из пены морской. Ох, а ведь она Марина, морская… Как я мог не подумать об этом раньше, море и в самом деле ее стихия!
«Голубой» он, что ли? – как сквозь дымку пробилась мысль. Но он тут же забыл обо всем. Шагнул к ней:
– Марина, я приехал… Я не мог…
– Как вы меня нашли?
– С трудом, но это неважно…
Под взглядом Мишки и Севы они не могли кинуться друг другу в объятия.
Но Мишка с Севой куда-то исчезли.
– Марина, родная моя… – Он погладил ее по щеке. – Что ты со мной сделала, почему исчезла?
– Я испугалась…
– Меня?
– Себя.
– Я хочу тебя обнять, а тут так много народу…
Пойдем куда-нибудь…
И хотя ей безумно хотелось остаться с ним наедине, но материнские чувства оказались сильнее.
– А где же Мишка?
– Его увел этот красавец… Он «голубой», что ли?
– Да, это мой лучший друг.
– Я сперва чуть не умер от ревности, когда Мишка нас познакомил. Боже мой, как я счастлив тебя видеть… Дай хотя бы руку – Где ты остановился?