Итак, Шарлотта сняла фартук и садовые перчатки уже во второй раз за это утро и вместе с Артуром отправилась вниз по склону холма, к Террасе.
Глава 22
На Террасе их нетерпеливо ждали две мисс Бофорт. Они основательно подготовились к походу за диковинными морскими трофеями, прихватив с собой корзинки, бумагу для рисования, цветные карандаши, прессовальные доски. Их зеленые солнцезащитные козырьки бойко торчали над шляпками, а тонкие шали развивались на ветру, как флаги перед решающим боем. Однако провозглашая поход за морскими трофеями, сестры всё еще стояли на Террасе, ожидая пополнения армии своих поклонников. Одного Артура Паркера им было недостаточно.
Сэр Эдвард Денхэм, его сестра и мисс Бриртон стояли рядом и никак не могли решить, стоит ли им присоединиться к экскурсии. Мисс Денхэм надеялась провести время за более интересным занятием, чем сбор водорослей, и в тайне ждала, когда же, наконец, появятся Сидней и Генри, Мисс Бриртон молчала, а сэр Эдвард без умолку уговаривал их присоединиться к веселой компании и всем вместе пойти на пляж.
Шарлотта, которая теперь так искренне хотела разобраться в отношениях Клары Бриртон и сэра Эдварда, поддерживала идею прогулки на пляж, но не вмешивалась в чужой разговор и с интересом прислушивалась, о чем беседуют брат и сестра.
– Но, дорогая Эстер, – говорил сэр Эдвард, – давай пойдем на пляж. Ты же видишь, наши новые друзья из Лондона не горят желанием собирать водоросли и нам, чтобы не повторить печальную судьбу Мэри Хайленд Бёрнса, стоит пойти с теми, кто хочет полюбоваться прибоем.
Этот двусмысленный намек мог быть точно также не к месту отнесен и к другим персонажам Бёрнса – к Джине, его Нэнси или Бонни Лесли, Шарлотта не переставала удивляться умению сэра Эдварда всё запутать. Она уже не надеялась когда-нибудь понять ход мыслей словоохотливого баронета, но на этот раз не смогла промолчать.
– Насколько я знаю, мистер Паркер сегодня утром по делам уехал в Лондон, а его друг мистер Бруденалл, очевидно, нашел для себя достойное занятие дома.
Эта прозаическая фраза сразу нашла живой отклик у всех собравшихся. Сэр Эдвард довольно улыбнулся, его сестра еще больше нахмурилась, а разочарованные отсутствием поклонников две мисс Бофорт сразу притихли. И только загадочная Клара Бриртон не удивилась отсутствию друзей.
– Да – да, – спокойно произнесла она. – Когда я говорила вам, что леди Денхэм согласилась пригласить мою кузину Элизабет к себе на пару недель, то совсем забыла предупредить, что именно мистер Сидней Паркер сегодня повез наши письма в Лондон, чтобы ускорить приезд дорогой кузины в Сэндитон.
В ее голосе звучала такая безмятежность, что Шарлотта решила: мисс Бриртон передумала бежать с сэром Эдвардом, по крайней мере, до приезда ее кузины Элизабет. А уверенность баронета и его подчеркнуто-вежливая фраза, – В самом деле, мы все с нетерпением ждем, когда мисс Элизабет будет представлена обществу Сэндитона, – свидетельствовали о том, что еще не утратил надежду на благоприятный исход.
Перспектива приезда другой мисс Бриртон в Сэндитон совершенно не волновала только мисс Денхэм. Чрезвычайно расстроенная отъездом Сиднея Паркера она не смогла сдержать эмоций и произнесла в сердцах:
– Теперь нет никакого смысла оставаться на этой скучной Террасе! Мы можем идти куда угодно, даже вдоль берега с мисс Лидией и мисс Летицией. Больше мисс Денхэм не сказала ни слова.
Зато ее брат ликовал, так легко получив полную монополию над всей стайкой юных леди Сэндитона, Артура в расчет он не принимал. От радости сэр Эдвард позабыл обо всем, и о наказе своей тети опекать мисс Лэмб, и, предложив свою руку мисс Бриртон, быстро увлек всех барышень за собой, пока они не успели передумать.
И всё-таки в этой бочке меда сэр Эдвард зачерпнул свою ложку дегтя. Когда он с торжествующим видом вел дам мимо гостиницы, то нос к носу столкнулся с двумя молодыми джентльменами. Навстречу вышел Генри Бруденалл со статным незнакомцем, который был одет с иголочки. Увидев его, обе мисс Бофорт сразу остановились. Напрасно сэр Эдвард надеялся, что кто-нибудь из его пяти юных леди не обратит внимание на щеголеватого незнакомца. Барышни заметно оживились. Тогда сэр Эдвард сам подошел к Генри Бруденаллу и, принялся расспрашивать его о поездке Сиднея Паркера в Лондон, он делал все возможное, чтобы соперник не был представлен его спутницам, рассчитывая, что бесконечные вопросы отвлекут внимание мистера Бруденалла и он забудет представить гостя. Но незнакомец нисколько не был смущен такой неучтивостью. Быстро окинув взглядом остановившуюся компанию, он сразу же подошел к Шарлотте, которая стояла немного в стороне и с едва заметной усмешкой поглядывала на суетящегося сэра Эдварда.
– Генри слишком занят, чтобы представить меня сейчас, и поэтому я должен сделать это сам, – сказал он с дружеской улыбкой. – Реджинальд Каттон, к Вашим услугам. А Вы, должно быть, мисс Хейвуд?
Лицо Шарлотты выражало столь очевидное изумление, что он добродушно рассмеялся.
– О! Я сразу узнал Вас. Я прибыл накануне достаточно поздно, но только не для Сиднея. Мы просидели с ним до полуночи, и он успел подробно описать мне Вас, а также рассказать обо всех других достопримечательностях Сэндитона. Пока я зевал, он разглагольствовал обо всех этих Паркерах и Денхэмах. Но хорошо, что Сидней все же проявил настойчивость и подготовил меня к встрече. Сегодня он уехал так рано, что я еще спал. Я никогда сам не просыпаюсь на рассвете.
Шарлотте польстило, что Сидней позаботился описать ее своему другу, и она едва не рассмеялась, узнав, что он причислил ее к достопримечательностям Сэндитона. Ей было любопытно, что сказал о ней Сидней, и она постаралась деликатно вернуть его к этой теме, сказав с улыбкой.
– Надеюсь, что описание мистера Паркера моей персоны не было слишком нелестным?
– Нелестным? Нет, естественно! Я, конечно, могу повторить все это сейчас, если вспомню все подробности, – сказал он весело. Она отметила про себя, что Каттон обладал откровенностью своего друга, но ему недоставало живости ума Сиднея. Казалось, он пытался припомнить что-то, но потом пожал плечами. – Не помню. Когда я подошел к Вам, то совершенно четко помнил только одну фразу, Сидней говорил что-то о «смеющихся серых глазах».
Этот маленький комплимент не мог не порадовать ее. То, что Сидней сделал такое замечание, не задумываясь, что оно дойдет до нее, доставило ей еще большее удовольствие, чем любой из комплиментов, которые он произносил лично.
Ей мучительно захотелось узнать, что еще Сидней сказал о ней своему другу, но она решила довольствоваться этой единственной драгоценностью, которую ей невзначай подарил мистер Каттон, и перевела разговор на другую тему.
– Ваш приезд в Сэндитон, кажется, был совсем неожиданным. Вы, наверняка, захотите повидать своих друзей?
– Да, это было очень неожиданно, – согласился он. – Я не собирался в Сэндитон, но Сидней вдруг прислал экипаж своего брата, приказав вознице забрать меня по пути. Он хотел, чтобы кто-нибудь составил Генри компанию, пока он находится в Лондоне.
– Возница мистера Паркера? Парсонс?
– Да. Так зовут этого парня. Он был здесь вчера.
Шарлотта пристально посмотрела на своего нового знакомого. Всего несколько слов, только что невзначай сказанных им, заставили ее по-другому посмотреть на поездку в Бриншор. Она никогда не верила до конца ни одному из предлогов, которые так искренне звучали из уст Сиднея. Он убеждал Шарлотту, что путешествие в Бриншор – попытка скрасить одиночество его друга Генри, покинутого невестой, а также возможность самому Сиднею провести несколько часов в ее приятном обществе; она почти поверила ему, как поверила в то, что экипаж Паркера-старшего сломался на полпути. А теперь выяснилось, что Сидней освободил карету специально для какой-то неведомой цели, ради которой, очевидно, и была затеяна вся эта суета с Бриншором. Но зачем Парсон спешно выехал в Брайтон? Этот вопрос теперь не давал ей покоя.
Она вспоминала тот ясный день в Бриншоре, когда у нее была исключительная возможность наблюдать за всеми и разобраться во всех интригах, но она не использовала ее, и сейчас пыталась собрать воедино обрывки воспоминаний. Но кроме нескольких ярких эпизодов, к которым она имела непосредственное отношение, все остальные впечатления постепенно уходили в туманную даль сознания и утрачивали свое значение. У нее перед глазами возникало лишь лукавое лицо Сиднея, и его насмешливый, дразнящий вопрос: «Ну, что же, мисс Хейвуд, – говорил он, – Какой у Вас был прекрасный день. Вы могли беспрепятственно наблюдать за всеми». Увы, она была настолько поглощена своими чувствами, что ни на кого не обращала внимание. Теперь ей было стыдно за свое нелепое поражение. Она, так гордившаяся своей наблюдательностью и рассудительностью, за целый день не заметила ничего, а вокруг происходило столько событий! Как унизительно было для нее осознавать, что Сидней Паркер без труда сумел лишить ее здравого смысла и ясности мышления, а ее хваленые способности в миг оказались никчемными. Весь этот день в Бриншоре теперь не казался Шарлотте как прежде ясным и солнечным, он скорее был предвестником ее первой бессонной ночи, полной смутных переживаний и надуманных подозрений. Она постаралась поскорее забыть об этой поездке и всё внимание сосредоточила на новом знакомом, пытаясь понять, какое отношение ко всей этой истории может иметь Реджинальд Каттон.
– Знаете ли, это, конечно, прозвучит странно, но мистер Паркер вчера говорил о совершенно другой причине отъезда Парсона, – осторожно произнесла она.
– Действительно? Ну, если он так сказал, значит, так тому и быть. Мы оба знаем, что никто, кроме Сиднея, не способен придумывать себе трудности и с успехом преодолевать их, – сказал мистер Каттон, широко улыбаясь удивленной его поведением Шарлотте. – У Сиднея всегда в запасе дюжина объяснений тому, за что он берется. Я сомневаюсь, что он вообще способен заниматься только одним делом! О! Будьте уверены, что Сидней никогда не поставить кипятить сразу меньше четырех горшков, или меньше трех утюгов на печь и еще столько же поленьев обязательно подбросит в топку.
Шарлотта чувствовала, что теряет мысль в этом потоке метафор и бодрых ухмылок, но все же продолжала расспрашивать друга Сиднея.
– Странно, что мистер Паркер вчера ни разу не обмолвился о вашем приезде?
– Это в порядке вещей. Ведь он тогда еще не был уверен в том, что я всё-таки приеду, – признался он откровенно. – Сидней всегда упрекает меня за непостоянство. Но раз уж я обещал, что помогу ему с Генри, невзирая на возможные недоразумения, то вот я здесь. Лошадей всегда надо держать наготове.
– Лошадей? – переспросила Шарлотта озадаченно.
– Ну да, лошадей… Лошадей надо всегда держать запряженными. Не берите в голову, знаете, это такая поговорка, – пояснил мистер Каттон, с комичным выражением тревоги на лице и тут же расхохотался. Вы разве не слышали от Сиднея эту пословицу?
– В самом деле, не слышала. Что она означает?
– Означает? О, ничего особенного. Просто – пословица, которую мы вспоминаем… когда говорим о парнях, попадающих в такую ситуацию, как Генри.
– Понимаю. Но…
Но в этот момент их разговор был прерван самим Генри, чье появление мистер Каттон приветствовал с очевидным облегчением. Сэр Эдвард с возрастающей досадой поглядывал на мистера Каттона, не зная, как помешать ему присоединиться к компании. Но всё же ему пришлось уступить, и он позволил Генри представить вновь прибывшего джентльмена всем юным леди: сначала своей сестре, затем мисс Бриртон и, наконец, обеим мисс Бофорт.
Но как только дружная компания направилась по выбранному маршруту, Реджинальд Каттон сразу предложил руку Шарлотте и порядком ее повесил по пути на пляж своими неосмотрительными комментариями.
– О, а эта мисс Денхэм весьма хищная особа! Сидней первым делом предостерег меня, сказав, что она – единственная леди, которую в Сэндитоне стоит опасаться по-настоящему. Он посоветовал мне приударить за этими очаровательными и безобидными Бофортами. Но только не за мисс Денхэм. Сказал, что как только она увидит моё ландо, то станет постоянно вертеться вокруг меня, поэтому я приказал кучеру надежно укрыть его в конюшне.
Шарлотта едва не расхохоталась. Реджинальд своей непринужденностью и остроумием напоминал ей Сиднея, когда они первый раз разговорились в гостиной Паркеров. Она сразу вспомнила откровенные и беззаботные замечания, которые он отпускал обо всех своих родственниках и свое смущение, когда она не знала, как реагировать на его дерзкие шутки. После общения с Сиднеем она по-другому смотрела на его друга. И хотя чувствовала, что должна сделать Реджинальду замечание и осадить его, но не могла не рассмеяться, за что мистер Каттон был ей чрезвычайно признателен.
– Я вижу, что мы можем прекрасно ладить друг с другом, мисс Хейвуд, и не сомневаюсь, что Вы понимаете меня. Я готов помочь Генри. Но пока мне придется какое-то время сидеть без дела в Сэндитоне, пока не приедет Сидней, и я просто не могу представить себе, чем я мог бы здесь заняться? Если у Вас на этот счет появятся идеи, я тут как тут. Конечно, я не так проворен и изобретателен как Сидней, но я сделаю все, что в моих силах.
Шарлотта недоумевала, как следует понимать это предложение и успокоила себя тем, что мистер Каттон относит ее к той категории людей, которые любое новое знакомство воспринимают как значимое событие и интересное времяпрепровождение.
– А Вы надолго в Сэндитон?
– Надолго? Не знаю, Ну, это будет зависеть от многих причин. Сидней говорит, что пока неизвестно, когда корабль Генри отплывет в Бенгалию.
– А мистер Бруденалл всё это время будет оставаться в Сэндитоне? Я полагала, что он скоро возвратится в Лондон, тем более, что свадьба его кузины уже благополучно состоялась.
– Свадьба его кузины? Но… – Реджинальд запнулся в таком замешательстве, что Шарлотта решила поведать ему некоторые деликатные детали. – Вы вполне можете довериться мне. Я прекрасно понимаю, что мистер Бруденалл не хочет, чтобы все знали точную дату бракосочетания его кузины, но вчера мистер Паркер сам сказал мне об этом.
– Он сказал, в самом деле? О, ну, что ж, хорошо… – Реджинальд снова рассмеялся и довольно ловко заметил. – Простите, мне порой очень трудно угадать, что и кому говорит наш Сидней.
– Я тоже не могу предположить, насколько он был откровенен с другими, – прошептала Шарлотта. – Но насколько я знаю, о дате свадьбы он вчера сказал только мне и мисс Бриртон.
– Конечно-конечно. Мисс Бриртон… Сидней как раз вчера рассказывал мне о ней, – кивнул Реджинальд. – Я, правда, не всё помню, что он говорил мне, так как слушал его сквозь сон. Ну, Вы знаете, как это бывает с Сиднеем, он вообще не обращал внимания на мои возражения. Когда он занят каким-нибудь важным делом, то ведет себя порой деспотически, совершенно не принимая в расчет ни свои, ни чужие нравственные обязанности. Меня это не на шутку беспокоит. Два сердца разбиты. И так запросто швыряет их в разные стороны. Славный малый – заставляет своих друзей плясать под его дудку.
– Да, – согласилась Шарлотта. – Он манипулирует людьми. Он…
– О! В этом смысле просто замечательный парень, – прервал весело Реджинальд. – Всегда убедит, что делает все только для нашего же собственного блага. То же самое он сказал и Генри. Но вчера вечером я честно предупредил его, когда он перечислил все возможные переделки, в которые я могу угодить на курорте, что нам обоим просто повезет, если за целую неделю в Сэндитоне я не попаду в какую-нибудь историю. И знаете, что он мне ответил? – О, с тобой абсолютно ничего не случится, Реджинальд. Только держись поближе к моему другу, мисс Хейвуд, и у тебя не будет никаких проблем. – Это были его последние слова.
Шарлотта была благодарна Сиднею, что он так лестно рекомендовал ее своему другу. Но всё-таки что-то в его фразе задело ее самолюбие. Почему Сидней был так уверен, что его друг будет в безопасности именно в ее обществе? Ясно, что Реджинальд повеса и озорник, и она уже позволила ему несколько развязно вести себя в ее присутствии.
Но нет ли во всем этом чего-то еще, что Сидней и он хотели скрыть от ее уже не таких проницательных глазах? Рассчитывали, что она чего-то не заметит или простит? Но всё-таки Сидней поручил своего друга именно ей, и это обстоятельство заставило ее сердце еще сильнее забиться в груди, и она была почти готова смотреть сквозь пальцы на любые мотивы и полностью готова к тому, чтобы оценить этот комплимент столь же высоко, как и ее «смеющиеся серые глаза».
Именно эти невольные маленькие подарки, которые Реджинальд как бы случайно преподнес ей, заставляли ее внимательно слушать его, хотя в другой ситуации она бы быстро потеряла интерес к мистеру Каттону. Казалось, он был полон решимости принять ее в качестве своей наперсницы и продолжал оживленно говорить, порой не дожидаясь её ответов. Все темы неизбежно приводили его к личности Сиднея и обладание этим общим другом, протянуло между ними почти осязаемую нить симпатии.
– Конечно, я вполне понимаю, что Сидней должен был поехать в Лондон. Очень занятой человек. Три неотложных заседания комиссии, говорит он, и он едва ли мог приказать мне присутствовать на них. Я бы ни слова не понял там о газе, освещении и коксе.
– Газ, освещение и кокс?
– О, не дай Бог, да. Он никогда не говорил вам об этом? Ну, возможно, у вас нет свободных денег для инвестиций, но он всегда старается привлечь финансы друзей в проекты. Хотя, возможно, он решил, что эта тема не заинтересует женщину. Меня, кстати, все это тоже не особенно интересует, но в последнее время он много говорит об этом: «Освещение Лондона газовыми фонарями, Реджинальд, – это дело будущего и ты должен с гордостью его поддержать». Я возразил ему, что в газетах пишут иначе и это предприятие перевернет рынок с ног на голову, упадет спрос на китовый жир, что в итоге приведет к разорению китобойного промысла, поставщиков канатов, парусины и мачт. А одна газета вообще предсказывала, что из-за введения газового освещения окончательно падет Британский флот. И знаете, что на это сказал Сидней? Он сказал, что этот проект сделает больше для предотвращения преступлений, чем любое учреждение Англии со времен Альфреда Великого. Да… Сидней может выдвинуть любые, самые неожиданные доводы в пользу своих проектов. Поэтому, когда я участвую в его затеях, то постоянно просчитываю риски.