– Какое горе... Надеюсь, никто из близких не пострадал?
– Спасибо Всевышнему, все живы и здоровы. Мы с Юсуфом уехали оттуда за несколько часов до нападения...
– Дом сильно разрушен? Или пока сам не знаешь?
– Дом практически цел. Выбиты окна, посекло крышу, немного поцарапало осколками фасад... Но это пустяки. Я уже дал команду, чтобы к моему возвращению дом и участок привели в порядок.
– Эти моджахеды, они такие непредсказуемые!
– Викторджон... Хочу, чтобы между нами не было недоговоренностей и двусмысленностей... Мы ведь теперь партнеры!
– Похвально, Фарход. Того же добиваюсь и я сам.
– Помните, мы не так давно говорили об одном вашем знакомом? Когда встречались в Праге.
– О ком речь, уточните.
– Иван Козак... Так вот. Я сам не ожидал, что Ричард надумает оставить этого человека в Лашкаргахе. Все случилось быстро и неожиданно!
– Я знаю, Фарход.
– Я этого не хотел! Но у «крышующих» свои дела, свои понятия и взаимоотношения. И я в ту минуту не смог вмешаться. Поэтому тот человек там остался. И я рад, что с ним, как мне сообщили, не случилось ничего плохого.
– И это я знаю, Фарход. Но спасибо, что проинформировали. В отношении этого человека есть определенные планы, – Антонов посмотрел в глаза новому партнеру. – Вы, как я понял, успели изучить его? И убедились в его деловых и бойцовских качествах.
– Да, это так.
– Мистер Сэконд, один из ваших влиятельных друзей и партнеров, тоже о нем хорошо отозвался. Как уже говорил вам в Праге, я считаю Козака толковым человеком. Как представляется, он является той связью, той фигурой, через которую мы сможем контактировать и согласовывать наши действия впредь. Когда я говорю «мы», то имею в виду и наш Фонд, и вашу организацию, и тех, кто подобно мистеру Сэконду или другим джентльменам оказывает услуги в плане безопасности и логистики таким, как мы...
– Я вас понял, Викторджон. Можете не сомневаться, ваше мнение будет учтено...
У москвича запиликал мобильный. Антонов, выслушав короткий доклад, сунул трубку в карман.
– Фарход, я только что получил известие, что первая партия товара получена моими людьми.
– Мне об этом тоже сообщили.
– Ну что ж. Пойдемте, спросим у наших финансистов, все ли в порядке.
Они прошли в другое помещение. Помощник Фархода, увидев вошедшее в комнату начальство, развернул лэптоп экраном к ним.
– Первые проводки осуществлены, – сказал он. – Деньги переведены на наши счета.
– Сколько? – поинтересовался Фарход. – Сколько переведено суммарно на настоящий момент?
– В сумме? Минутку... – Сотрудник сверился с цифрами на экране. – Семь миллионов двести тысяч долларов.
– Хорошо, – на лице Седого появилась скупая улыбка. – Продолжайте, не будем вам мешать.
Они прошли в соседний кабинет. Шерали достал из шкафчика бутылку Martell Extra, стилизованную под силуэт Эйфелевой башни. Поставил на стол два коньячных фужера, открыл бутылку, налил гостю и себе.
– Я редко употребляю спиртное, Викторджон, – Шерали передал партнеру фужер. – Вера и традиции не позволяют. Сегодня особенный случай. Предлагаю отметить... и перейти на «ты»! За тебя, уважаемый, и за наше общее дело! Сегодня мы одержали большую победу...
– Ну что ж... за победу, Фарход. За нашу победу.
* * *Темно-синий родстер «БМВ-Z4», следовавший в потоке машин по трассе D134, миновав Домон, небольшой, тысяч в семнадцать, город к северу от Парижа, свернул на дорогу, ведущую к местной деревушке.
– Они нас убьют, – уже в который раз сказала Жанна. – Не тот, так другой... А у тебя, как я поняла, нет вообще никакого плана!
Жанна была на взводе. Ее всю трясло и колотило; временами даже было слышно, как выбивают мелкую дробь ее зубы. Как они доехали от терминала аэропорта до Домона, как не врезались по пути в какую-нибудь тачку или в ограждение, одному ангелу-хранителю ведомо.
– Надо было мне сесть за руль, – сказал Иван. – Смотри на дорогу, а не на меня! Возьми себя в руки, все будет нормально.
Ее затянутые в тонкие перчатки руки, казалось, прикипели к рулю.
– Ты их плохо знаешь! Они просто исчадия... оба!
– Зато ты, как я понимаю, знакома с ними ну оч-чень близко.
Деревушка оказалась совсем небольшой: домов на двадцать. И, хотя время было еще не позднее, начало девятого вечера, на единственной улочке не было видно ни одной живой души.
«Родстер» остановился у крайнего слева дома, отгороженного и закрытого от взглядов соседей живой изгородью из зеленовато-серебристых туй.
– Как ты думаешь, Иван, машину лучше загнать на площадку возле дома? Или оставить здесь, на улице?
– А как ты обычно делаешь?
– Да вот здесь и оставляю. У нас тут спокойно: не хулиганят, машины не жгут...
– Ну так и оставь на улице. Веди себя так, как будто ничего не случилось.
– Ладно, умник, пошли в дом.
Особнячок оказался довольно симпатичным. Двухэтажный, построенный, вероятно, в первой четверти минувшего века, островерхий, он казался на первый взгляд совсем небольшим, даже каким-то игрушечным. Но когда Жанна открыла ключом входную дверь и они прошли вовнутрь, оказалось, что дом не такой уж и маленький...
– Можешь не снимать обувь, – сказала женщина. – А хочешь, надень тапочки, там есть несколько пар.
– Это чтоб меня потом в этих тапочках и в гроб положили?
– Типун тебе на язык!
С той минуты, как Жанна встретила в аэропорту Козака, они разговаривали исключительно на русском.
Иван не стал снимать пальто, лишь расстегнул его. Посмотрев на него, и хозяйка тоже не стала снимать верхнюю одежду.
– Пойдем на кухню, я сварю нам по чашке кофе.
– Хорошо. Но сначала я прозвоню.
Когда он достал из кармана сотовый, у Жанны переменилось лицо.
– Может, не стоит?
– Брось. Они знают, что мы здесь.
Иван не стал пользоваться той процедурой вызова, которой научил его Сэконд. Дело в том, что Доккинз, когда они разговаривали уже этим утром, сообщил ему номер своего сотового. Ну или одного из его мобильников, так правильней. И он попросил звонить именно на номер, который надиктовал.
В трубке послышался знакомый голос.
– Слушаю! Это ты, Ivan?
– Я уже на месте, Ричи! Хотелось бы с тобой встретиться. Ты ведь не забыл, о чем мы договаривались?
– У меня хорошая память... Ты сейчас у Жанны?
– Да. Мы только что приехали.
– Сейчас за тобой заедет один наш общий знакомый.
– Давай без намеков. Кто именно?
– Юсуф. Ты не против?
– А почему бы тебе самому не приехать?
– А я уже приехал. Я тут, неподалеку. Буду ждать тебя в кафе.
– В каком?
– Юсуф знает. Он тебя привезет, и мы обо всем поговорим!
Когда Жанна поставила на стол кружку с только что сваренным кофе, было видно, как мелко дрожат ее пальцы.
– Успокойся, – уже в десятый раз за вечер сказал Иван. – Тебя как раньше-то звали? До приезда во Францию?
– Так же. Я оставила свое имя.
– Так вот, Жанна, этот этап нужно пройти. Других вариантов просто нет. Ты же понимаешь, что у такого рода людей...
– Как ты?
– У таких, как наши общие знакомые... У них – неограниченные возможности. Ты нигде от них не спрячешься. Никакие фокусы-покусы не помогут, не спасут. Ситуацию нужно по любому разрулить. Наши с тобой интересы совпадают в одном: очень хочется жить... Мы сидим здесь, у тебя дома, мы с тобой в одной лодке, и давай не будем ее раскачивать, ладно?
– У тебя даже оружия нет!
– А зачем мне оно? В нашем случае – ни к чему. Я много раз видел, как убивают тех, кто просто-таки был обвешан оружием. До зубов! Тех, кто и сам был вооружен, и кого тщательно охраняли... Давно живешь во Франции?
– Почти пятнадцать лет.
– Училась где-нибудь? Откуда такое знание языков?
– Три курса «иняза»... Доучивалась в Сорбонне. Была замужем...
– И не один раз, надо полагать? Кем был твой первый муж?
– Он родом из Ливана, но жил в основном во Франции. У этого молодого человека были богатые родители.
– И что потом случилось? Вы расстались?
– Его убили. Он отправился по какому-то делу в Бейрут и не вернулся.
– Хм... И ты стала жить одна?
– Еще раз побывала замужем, – Жанна прикурила от его зажигалки длинную тонкую сигарету. – Эмигрант, из Таджикистана.
– Тоже сын богатых родителей?
– Ну не сын дворника, точно. Это он купил мне вот этот дом.
– И что с ним стало?
Жанна пожала плечами.
– То же, что и с первым мужем. Поехал на свою родину... и не вернулся.
– Ты познакомилась с Ричи уже после того, как была знакома с Майклом?
– Тише! – она вдруг зашипела, как рассерженная кошка. – Не надо орать на всю округу! Может, лучше поговорим о твоей жене?
– Не стоит.
– Почему? Я ведь виделась с ней! Знаешь, у Анны такой крутой любовник... – Ее лицо стало злым и каким-то некрасивым, как будто она за минуту постарела и подурнела. – Я бы и сама от такого не отказалась.
– Кстати, раз уж ты завела речь о любовниках, – Иван выпустил колечко дыма. – А Ричи знает, что ты раньше спала с Майклом?
– Заткнись! Это не твое дело.
– Он в курсе, что Сэконд сначала подложил тебя тому молодому человеку, таджику, чьи родители сейчас здравствуют и проживают спокойно в славном городе Лондоне? И лишь потом устроил так, что ты как бы случайно познакомилась с Доккинзом?
– Ты... ты – идиот! – она резко потушила сигарету в пепельнице. – Я потому и сбежала из России, что там живут одни дебилы! С которыми нельзя иметь вообще никаких деловых отношений!
– О да, деловые отношения лучше иметь с ливанскими торговцами контрабандным оружием, таджикскими наркобаронами и прочими уважаемыми людьми. Такими, как небезызвестные нам джентльмены. Один из которых, полагаю, как раз в эти минуты собирается отправить на тот свет парочку своих знакомых.
– Ну что ты несешь?! Блин... – Она посмотрела на сидящего рядом мужчину почти с ненавистью. – Даже последние мгновения жизни не могу провести спокойно, в медитации. Сижу на кухне с русским мужиком по имени Иван! Нигде от вас покоя нет.
– Конечно, куда нам до «форинов»... – Иван продолжал ее подзуживать и в целом поддерживал разговор лишь для того и потому, чтобы заговорить дамочке зубы, дабы та не сорвалась в истерику и не натворила каких-нибудь глупостей. – Они не ходят на задних лапах, как русские медведи. Не пьют водку ведрами. И не бьют жен по голове балалайкой. Это ты сообщала Сэконду о всех новостях из стана его – ну а теперь уже и нашего – «заклятого друга»? Ну? Чего молчишь?
И тоже замолчал, прислушиваясь.
Кто-то стоял у входной двери. Затем по дому разнеслась трель звонка.
Иван поднялся на ноги, взял за руку Жанну и выдернул ее из-за стола. У дамочки подкашивались ноги, ее лицо было изуродовано гримасой страха.
Он подвел хозяйку к входной двери, нажал на кнопку домофона. Ткнул подругу по несчастью под ребра. Она, охнув, сдавленным голосом спросила:
– Qui est lа?[42]
– Это я, Юсуф. Иван у тебя?
– Да, он здесь...
– Я здесь, Юсуф, – подал голос Козак. – Ты один приехал?
– Да. Я отвезу тебя к тому человеку, которого ты хочешь увидеть.
– Минутку...
Иван сам открыл дверь. Затем, еще прежде, чем Юсуф успел войти в особняк, прижал к себе хозяйку и закрыл ей ладонью рот. На всякий случай.
Доккинз сидел в джипе, который он только что припарковал через три дома от того, куда только что вошел Юсуф. Джип, хотя он и «левый», придется сжечь. Но потом, чуть позже и несколько в другом месте. Там, где сгоревшая тачка – не дикость, а обыденность. В предместьях Парижа. И займется этим тот же Юсуф.
В ухо Ричарда был вставлен микродинамик. Он видел через лобовое стекло, как к дому Жанны подошел племянник Шерали, вместе с которым они сюда и приехали. Следует подвязать кое-какие кончики. Лично он положил себе в карман на последних операциях с наркопоставками примерно четыре миллиона долларов. Еще ему должны выплатить комиссионные с той сделки, которую клан Шерали и их таджикские партнеры из Москвы осуществят с русскими клиентами. Если все выгорит, то из пяти миллионов долларов, что пойдут на счета одного из руководителей фирмы AGSM (их должен перечислить Фарход), один «лимон» затем переведут уже на его, Доккинза, счет в одном из оффшорных банков Каймановых островов. Дауд Хамади если и врубился, что его кинули, что за большую часть крупной товарной партии ему не заплатили обещанных денег, то ничего с этим поделать уже не сможет. Через несколько дней от него самого и его ближнего окружения останется мокрое место. Бывший вице-губернатор числится в списке тех, с кем в ходе начинающейся на днях операции «Моштарак» должны будут разделаться в первую очередь, дабы расчистить рынок и открыть вакансии для новых, более послушных и сговорчивых продавцов стратегического товара. Шерали тоже будет помалкивать, иначе может заполучить крупные неприятности. Или вообще расстаться с жизнью.
И все было бы тип-топ, если бы этот долбаный Козак так и остался бы навсегда в Гильменде и если бы не Абдулло, которому был дан соответствующий приказ, люди Дауда наверняка бы пошинковали «шурави» своими ножами, изрубили бы в гуляш. Но – не сложилось. Этот тип оказался умнее, чем представлялось ранее Доккинзу, изначально планировавшему Козака на роль «купца» для финальной разводки. Как-то выкрутился. И не только смог уцелеть, но еще и оказался способен доставить неприятности своему старшему сослуживцу, своему «партнеру».
Так что придется с ним разобраться. Причем без помощи других сотрудников AGSM, чтобы потом не было огласки, чтобы не возникли вопросы уже к самому Ричарду. Козака и Жанну устранит человек из клана Шерали. Конкретно по ним отработает тот, кому можно поручить самое тонкое, самое деликатное дело – Юсуф.
Слышимость просто превосходная. Он снабдил Юсуфа не только бесшумным пистолетом, но и высокочувствительным микрофоном.
Жанна отозвалась первой... Затем Козак открыл дверь. И тут же прозвучали несколько характерных тугих хлопков! Потом раздался грохот. Видимо, кто-то из тех, кого только что приговорил Юсуф, свалил при падении что-то из обстановки.
На короткое время звуки стихли. Лишь было слышно, или казалось что слышно, чье-то дыхание.
– Босс, дело сделано! – прозвучало в динамике. – Можете пройти в дом.
Доккинз выбрался из салона. Он был в маске. В доме напротив свет горит лишь в одном окне; на самой улочке – никого. Если бы не вчерашний звонок шурави, Жанна была бы ликвидирована еще прошлой ночью...
Доккинз расстегнул курку: в подмышечной кобуре у него тихий спецствол. Он решил все же наведаться в особняк Жанны. И для того чтобы убедиться, что эти двое, знающие слишком многое о нем и его бизнесе, мертвы. И для другого: следует обыскать дом Жанны, изъять ее лэптоп и сотовую трубку, а также забрать с собой документы и мобилу Козака.
Он был уже возле живой изгороди, за которой находился островерхий двухэтажный особняк, у прохода, напоминающего арку, как вдруг ему почудилось какое-то движение.
Послышался какой-то подозрительный звук. Он остановился, медленно повернул голову. Стена туй вдруг ожила, сразу несколько темных фигур метнулись к нему, сбили с ног и свалили на землю.
Доккинз прохрипел ругательство, рванулся изо всех сил, но тех людей, кто им сейчас занимался, такими вещами не удивить. Ему быстро заткнули рот, а на его вывернутых назад руках защелкнулись шипастые наручники.
– Ivan, пойдемте! Я отвезу вас в одно место.
Козак кивнул на сидящую практически без чувств в кресле женщину.
– А с ней как быть, Юсуф?
– О ней позаботятся.
Они прошли мимо человека в штатском и маске, который стоял на входе у открытой настежь двери, миновали арочный проезд в живой изгороди. Иван чуть сбавил ход; как раз в этот самый момент какие-то молодчики волокли закованного в браслеты Доккинза к подъехавшему к дому Жанны черному фургону.
Их взгляды на мгновение встретились. Иван, хотя и сам не знал толком, что его ждет, с удовлетворением отметил, что на лице «партнера» отражается гамма сильных чувств – от возмущения, ярости, бешенства до понимания, что он попал в западню и что ему теперь придется очень туго.
«Надеюсь, ты пройдешь через все то, через что провел когда-то меня, – мысленно сказал ему Иван. – Тебя доставят на спецобъект, где будут плющить и кромсать, выпытывая у тебя информацию о «левых» сделках. Тебя заставят раскрыть все данные по банковским проводкам последних недель. С тебя снимут все припрятанные и пронесенные мимо общей кассы бабки. Потом тебя либо пристрелят, либо бросят в емкость с кислотой. Или, что было бы еще интересней, законопатят в какую-нибудь адскую дыру. Желательно туда же, куда по твоему указанию отправили Козака. В компанию к безумным фрикам. И ты будешь какое-то время гнить там и разлагаться. Будешь ныть по ночам, изводить себя и таких же неудачников. Однажды ты скажешь кому-нибудь – «I had a chance to earn some, but blew it!..»[43] После чего пустишь себе пулю в лоб, как это сделал Papa».
Юсуф дернул «шурави» за руку: им здесь не следует надолго задерживаться.
Они прошли по дороге, ведущей на выезд из деревушки, метров двести. Их нагнала какая-то легковушка. Водитель притормозил рядом с ними.
– В машину! – сказал Юсуф. – Садитесь назад.
Иван подчинился. Сегодня день такой выдался, не самый простой: одни пытаются им командовать, другие норовят отправить на тот свет.
Водитель, мужчина с оливковой кожей, за те четверть часа, пока он вез куда-то своих пассажиров, не издал ни звука.
Серебристый «Пежо» остановился возле какого-то длинного строения, расположенного на берегу то ли канала, то ли местной речки.
– Выходим!
Иван вслед за Юсуфом выбрался из автомобиля. Они подошли к торцу этого то ли ангара, то ли пакгауза. На площадке были припаркованы еще две машины: микроавтобус «Фольксваген» и джип «Лексус». Из джипа через левую заднюю дверку выбрался мужчина. Юсуф деликатно отошел в сторонку.